Солнце склонялось к вечеру, когда я подходил к полузаброшенной деревне.
Эти малонаселенные места на севере королевства были еще более опустошены эпидемией прошедшей здесь несколько лет назад. Многие селения стояли полупустыми, поскольку люди покинули их или умерли. Теперь опасность миновала, но многие не спешили возвращаться в эти негостеприимные края. Некоторые же вообще предпочитали переселяться в города.
Могло показаться странным, почему я, человек знатного происхождения, почти успевший закончить университет в столице, бросил все и решил поселиться в эту глухомань. Почему я Ларгий Данат, который мог в будущем получить степень бакалавра или магистра философии, отправился жить в малонаселенную провинцию, где даже многие бароны и землевладельцы неграмотны как последних пахарь на их землях?
Уехать из города пришлось потому, что мной начала интересоваться инквизиция. До обвинения или ареста было еще далеко, но я благоразумно решил не доводить ситуацию до опасного состояния и покинуть столицу никого не предупредив в неизвестном направлении.
Теперь я стал никем, поскольку в этих краях не нашлось бы человека, который меня знает. Придется поселиться в одном из заброшенных домов в какой-нибудь деревне.
Убегая, я предусмотрительно взял побольше серебряных и мелких монет, а не только золото. Золотые монеты в руках бедняка и бродяги вызовут подозрение. Или появиться много желающих ограбить. Поэтому я всегда расплачивался медяками.
Первое время еду придеться покупать.
На окраине деревни, отделенный от остальных пустырем, заросшим старым бурьяном, я нашел дом, который был заброшен несколько лет назад. Досчатая крыша, прохудившпаяся во многих местах, и бревна были серыми от старости. Рядом с этим строением утопал в зарослях полувысохшей крапивы и репейника не менее прогнивший сарай, а холмик и яма указывали на следы давно провалившегося погреба.
В доме и вокруг я находил брошенные веще, которые уесжающие позабыли в спешке. Я отыскал ржавую лопату и вилы. Деревянные грабли, из которых, впрочем, вывалились все зубья.
Подготовка к зиме похожа на подготовку к осаде. Заготавливаются запасы пищи и корма для животных, дрова. И в хозяйстве простого крестьянина и в замке барона, почти все лето и вся осень, уходит на эту подготовку. Зимой же основная задача, просто выжить, продержаться до лета.
Почти все, в том числе и дрова, надо заготовить до того как снег сделает невозможным сбор хвороста, а дни стануть почти вдвое короче чем летом.
Холодный ночной лес, будет окружать со всех сторон, постоянно угрожая опасностью. Лишь стоны ветра, в деревьях, несущего непроглядную снежную метель и вой обитателей леса будет долгое время тревожить хозяина. Короткого зимнего дня может хватить на то, чтобы сходить к соседу.
Завывания ветра, тревожат не только обитателей хижин, но и тех, кто живет в замках. В такое время остро чувствуется как велик необитаемый заснеженный простор лесов, занесенных снегом ночных полей. Но в замке можно не беспокоится о страхах леса, а в простом доме, эта угроза сохраняется всегда. Бывало целые селения становились необитаемыми благодаря им, потом находили эти деревни, занесенные снегом, где не было ни одного живого человека.
Особенно велика такая опасность для человека, который живет один.
Тут начинаешь жалеть, что во двор ведут несколько входов, что дом не окружен частоколом, который впрочем не всегда помогал тем, кто пропадал зимней ночью.
Однако дже небольшая защита была важна. Неведомые враги выбирали для нападения самых незащищенных, и поэтому любые укрепления могли защитить, заставить избрать их другую цель для нападения.
Днем можно было опасаться разбойников, которые были не менее опасны чем ночные пришельцы.
Жителям поселения уже который год не давала жить банда. Разбойники заходили по нескольку человек в дома крестьян и творили все, что хотели. Забирали припасы, уводили скотину, насильничали над девушками или женами поселян. Иногда женщину или чью-то дочку они уводили с собой и она возвращалась только через несколько дней заплаканная и избитая.
У всех, к кому они приходили, требовали вина и если его не оказывалось, били хозяев или подвернувшихся под руку детей.
Никто не смел сопротивлятся. Правда бывали случаи, что отчаявшийся крестьянин в бешенстве бросался на бандитов с тем, что подвернулось под руку. Но это кончалось тем, что его сразу же убивали.
Была еще одна причина по которой крестьяне всех боялись. И эта причина пожалуй была главной. Около каждого дома были запасы сена и соломы. Деревянные дома тоже были крыты соломой. Одной горящей щепки было достаточно, чтобы все заполыхало. И огонь, распространяемый ветром, один за другим охватил бы все дома.
Все прекрасно понимали,что за пару часов целые поселки превращались в кучки черных головешек. Поэтому издавна самым страшным преступлением в деревнях считалось поджигательство. За поджег, даже случайный и непреднамеренный по традиции было положено преступника бросать в огонь. Причем совершенно не важен был возраст поджигателя.
Это было понятно, учитывая уязвимость деревень перед огнем и панических страх перед пожаром. Зимы здесь были суровые и оставшись без домов люди были обречены на мучительную смерть.
Соседи мне рассказывали про пожар в одной из близлежащих поселков. С горы было видно как на месте привычного селения на месте домов поднимались широкие столбы белого дыма, похожие на огромные костры. Очень страшные костры, по их словам. Отчаянные крики людей и животных, заживо сгорающих в запертых сараях, откуда их не успели выпустить. Говорили о свиньях, которые неистово вопили выбегая, а из их обожженных боков текло жидкое сало.
Пережившие такой пожар иногда потом впадали в панику, услышав, что горит деревня в нескольких милях отсюда… Понятно, что страх перед разбойниками был велик особенно потому, что они угорожал поджечь дом того, кто посмеет жаловаться барону.
Сколько человек в банде соседи не знали. Наверное не больше десятка, но ходили обычно по четые-пять человек и грабили не одну эту деревню а несколько близлежащих.
Осенью я как и другие заготавливал припасы. Сушил собраные грибы. Ягоды конечно тоже можно сушить, но у меня не хватало терпения целый день ползать на жаре по поляне отмахиваясь от мух и слепней, чтобы набрать полведерка. Собирать грибы мне нравилось больше.
Осенью, когда уже не досаждали комары, я мог целыми днями неспеша бродить по лесу. Я был не так занят работой как крестьяне, поэтому мог проводить в лесу больше времени и, как ни удивительно набирал грибов больше, чем местные жители.
Под конец лета и осенью здесь были очень густые туманы в которых тонули лесистые холмы, а деревья с корявыми ветвями, словно плыли в смутной дымке.
Но с грибами у меня возникали другие трудности. Они плохо сохли во влажную погоду и быстро гнили. Все зависело от воздуха. Когда влажно, как ни старайся гниют, а в сухую могут засохнуть даже на корню. К тому же сохнущие грибы начали воровать крысы. Поэтому я предпочел их солить. Грибы, конечно, а не крыс.
В начале осени я начал ходить к горе в трех милях от дома, склон которой был покрыт орешником. Это было в глухом лесу, но отправлялся туда не обращая внимание на слухи про оборотня.
Мне удалось заготовить на зиму три мешка лесных орехов. Срывая их гроздьями, как они и росли. Правда почти половина из них были гнилыми внутри и значит пустыми.
Но зима приближалась. До тех самых пор, пока снег не стал глубоким, я зоготавливал хворост, таская его охапками и нарубая во дворе топором.
Холмы покрылись тонким слоем снега, сквозь который еще торчали пучки сухой травы.
Еще в середине лета я набрал и насушил на чердаке немало пучков душицы. Этой лекарственной травы было много на склонах местных гор и во время ее цветения подножия многих холмов выглядели издалека слегка фиолетовыми. Она хорошо помогала мне от простуды, а поскольку даже внутри дома было холодновато, это было не лишним. По крайней мере я так ни разу не заболел.
Я пытался самостоятельно изготовить лук, но меня раз за разом постигала неудача. Даже несмотря на то, что специально выбирал подходящую палку из подходящей древесины. Ниже холмов, у реки были непролазные заросли черемухи. Летом ее можно было собирать и сушить. У нее была весьма упругая древесина, которая, как мне было известно используется иногда для изготовления луков.
Но как бы туго я не натягивал тетиву, стрела из самодельного лука, кувыркаясь падала в нескольких шагах от меня. И это занятие я бросил.
Я пробовал ковать железо, поскольку мне хотелось сделать меч. Но сначало следовало потренироваться. Во дворе я нашел неширокую полосу железа. Молоток у меня был.
Поскольку кузнечных принадлежностей достть сейчас не было возможности, а дома ранней осенью, когда еще тепло, печь разжигать не хотелось, я просто набрал березовых дров и развел костер на берегу речушки. Приташил железную болванку, которая заменит наковальню.
Металлическую полосу положил одним концом в красные угли и начал ждать, когда металл раскалится. На всякий случай другой конец полосы обмотал тряпкой, чтобы не обжечься, когда буду брать в руки. Но это окасзалось не нужным. Когда один конец налился вишневым светом, другой был еще чуть теплым.
К сожалению в костре, особенно таком небольшом, невозможно разогреть металл до светло-желтого свечения как в настоящей кузнице. Железо раскалялось только до красного цвета и поэтому было не очень мягким, даже жестковатым и по нему нужно было дольше котолотить молотком.
И остывал конец полосы быстро. Удавалось сделать несколько ударов а потом железо снова приходилось ложить в угли и долго, несколько минут ждать пока металл разогреется снова.
Мне повезло, что погода была с ветром. Он раздувал огонь и угли, поэтому железо накалялось до оранжевго цвета.
Долго стуча таким образом я заострял и плющил конец полосы, отчего она начала принимать форму лепестка. Клинок получится имеющим расширение на конце. Теперь стало понятным, почему древние мечи имели подобный вид.
Сгущались сумерки и в полутьме от ударов по раскаленному металлу на поверхности полосы вспыхивали россыпи мелких искорок.
Занимаясь ковкой весь день, мне удалось отковать только острие и участок длиной в ладонь за ним. И это учитывая, что у меня была готовая полоса. Настоящему кузнецу приходиться работать дольше, хотя если подумать, полосы ему могут делать и другие. Не один же он в кузнице.
На то, чтобы ковать, уходило весьма много дров. Целую вязанку я истратил, чтобы выковать небольшой кинжал.
Клинок осталось закалить. Правда я понимал, что полоса которую я нашел является сталью очень плохого качества и как ее не закаляй, нормальный меч не получиться. Так и оказалось. Зато этот меч моего изготовления никогда не сломаеться, только будет гнуться… Смешно, но пользы от него не намного больше, чемот тойже полосы ддо началпа ковки.
Раскаленную полосу, один конец которой был в виде острия меча, я макнул в воду протекающей рядом речки. Со свистом и шипением из воды вырвалась струйка пара и металл моментально остыл. Вынув его я почувствовал, что железо холодное.
Ковать я забросил, поскольку были и другие дела.
Где найти сталь получше? Крестьяне часто делали ножи из обломков старых кос. Такие, весьма острые и упругие, ножи так и называли косырями.
Действительно, для косы в крестьянском хозяйстве нужна самая лучшая сталь, которая найдеться. Коса должна быть острой как бритва, поэтому даже если она из самого лучшего металла, прокосив один-два ряда травы, надо вновь затачивать косу. Понятно, что если бы она была из мягкого железа, вся работа превратилась бы в непрерывное затачивание или в приминание травы тупой железкой.
В сарае я нашел пару очень ржавых кос, причем одну без рукоятки.
Во время бунтов и всяческих восстаний простого люда косы часто используют как оружие, надевая их на рукоятку не как обычно, а вертикально. Оружие получается устрашающим, но бесполезным. Простое копье или вилы намного эффективнее.
Я хотел сделать из косы саблю. Но проблема была в том, что коса заточена с вогнутой стороны в отличие от сабли. Придеться ее перековать или по другому заточить. Но я начал сомневаться, что смогу правильно закалить сталь косы, потому, что такая жесткая может при неправильном закаливании стать хрупкой и треснуть от малейшего удара.
Значит попрошу помочь с закалкой кузнеца из соседней деревни.
Эта бревенчатая покосившаяся хижина теперь была моим жилищем. В ней было две небольшие комнаты с маленькими окнами, печь. Слишком скромное обиталище для несостоявшегося бакалавра философии и алхимии и причем склонного к феодальным замашкам.
Но несмотря на бедственное положение, я не собирался изменять всем прежним привычкам.
Хорошо себя чувствовавший в замке, с потайными ходами и ловушками, я решил перенести подобные методы и на скромную хижину. Феодал остается феодалом, чувствуя себя неуверенно без удобных хитростей. Тем более, что одному жить было опасно.
Поэтому я решил вырыть из хижины потайной ход. В случае чего, через него можно будет бежать.
В задней комнате перед дверью, я убрал доски и начал углублять яму. Землю, а впоследствии и глину, приходилось выносить из дома ведрами. Там я решил устроить ловушку для непрошеных гостей. Глубиной яма должна была быть больше человеческого роста.
Рядом с дверью в соседнюю комнату, свешивалась веревка. Достаточно будет за нее дернуть, и пол под ногами у того, кто стоит около двери, раскроеться. Незванный гость, или гости, если их будет двое, окажуться на дне ямы. Возможно там придется поставить заостренные колья…
Ловушку делал я в основном против разбойников. Врят ли непрошеному гостю придет в голову, что в простой крестьянской хижине могут быть ловушки.
Кроме того я хранил пару кувшинов отравленого вина, на случай, если припрутся разбойники. Тогда придеться их напоить, разыгрывая угодничество перед их шайкой. В здешней глухомани врядли знают об отравительстве и придворном коварстве.
Следовало завести собаку, чтобы в случае опасности подняла меня ночью лаем. Это оказалось гораздо легче, чем я думал. Просто приманил бродячего пса, который отирался около заброшеных хижин. Хозяева наверное тоже умерли от чумы или бежали.
Я слышал от крестьян много разговоров об блуждающем в окрестных лесах оборотне. Для меня это было в большей мере разговорами. Разбойников я опасался гораздо больше. Потому, что они были многочисленней и грабить приходили чаще. Средь бела дня. В то время, как оборотень не высовывался из леса.
Честно говоря, мне даже нравилось, что ночью никто из местных жителей не бродил по деревне, опасаясь оборотня. Хоть я далеко на окраине и деревня почти заброшена, но я ценил одиночество…
-Сейчас осень, –говорил один крестьянин. –Летом оборотень жил в лесу и там охотился. Скоро ему хуже будет. К холодам начнет на деревню нападать. До сих пор еще скотину не воровал… Но зима близиться, в лесу ему тяжелее жить будет.
-Сдохнет он зимой. Скукожиться, ваш оборотень в лесу от мороза. Жилья то у него нет. А на снегу голышом он долго не проживет. Он же не всегда в волчьей шкуре. Половину времени человеком быть приходиться. –рассудил второй.
В его словах был здравый смысл. Даже если оборотень прячет одежду где-нибудь в дупле, без дома он в наших местах зимой не выживет.
-Сдохнуть то он сдохнет, но перед этим лютовать начнет. Может из народа кого погрызет или в сарай воровать залезет от бескормицы.
Темными ноябрьскими ночами я слышал где-то в лесу вой, мало похожий на нормальный волчий. Мой дом находился на самом краю поселения, отделенный от остальных значительным пространством.
Обычно заходя домой, особенно с наступление сумерек, я всегда закрывал дверь на задвижку. Но этим вечером заносил домой дрова и руки были заняты.
Затащив охапку поленьев в переднюю комнату, свалил их там, и пренебрегая незапертой дверью, начал разжигать огонь.
Сперва открыл железную заслонку в трубе, чтобы дым не шел в хижину, и лишь потом поджег растопку горящей лучиной. Давно убедился, что лучшее средство для растапливания печи –березовая кора. Берестой можно разжечь костер даже если дрова сыроваты. Поэтому с осени заготовил большой запас.
Огонь начал слабо потрескивать, охватывая скрученные полосы коры, но в этот момент меня отвлекли тихие шаги и скрип осторожно приоткрываемой двери. Как бы тихо не старался идти крадущийся, но доски в старой хижине скрипят и единственный способ быть бесшумным –это совсем не иметь веса.
Я выглянул в соседнюю комнату и впервые увидел оборотня…
До этого он не нападал на дома, но начало суровой зимы выгнало его из леса. Я встретилсяс ним взглядом и волколак оскалил крупные клыки. Он был заметно больше обычного волка, и стоя был бы немного больше среднего человеческого роста, но сутулился, стоя чуть пригнувшись.
Не сводя взгляда со стоящего около входа зверообразного, поднявшегося на задние ноги чудовища, я дернул за веревку. Оборотень рухнул в подпол, даже не успев зарычать. Я схватил, стоящие в углу, трехзубые заостренный вилы и подскочил к краю ямы.
Он лежал на дне, медленно поднимаясь, еще не опомнившись от сильного удара. Глаза поблескивающие красным, смотрели на направленые на него вилы.
Оборотень казался достаточно сильным, чтобы попытаться выпрыгнуть из ямы. Он любой ценой постарается вылезти из западни, чтобы не оказаться забитым собравшимися жителями. Если он вырветься, мне с ним не справиться.
-Оставайся там, –предупредил я, –а то проткну вилами, когда будешь вылезать.
-Ждать здесь, пока не прибежит толпа мужиков с кольями, чтобы меня забить? –с ненавистью прорычал он.
-А я никому не скажу, что ты попал ко мне в яму, –пообещал я с надеждой.
-Я не такой безмозглый, чтобы поверить! –вырвалось у него.
-Предлагаю тебе договор, –произнес я, видя, что он мне не верит. –Выслушай меня, потом решай. За это время сюда всеравно никто не придет. Никто пока не слышал, что ты провалился в мою яму.
Оборотень внимательно на меня смотрел, нахмурившись. Я внутренне ликовал, понимая, что если мы способны разговаривать, то диалог может наладится.
-Договор? Какой может быть договор между оборотнем и человеком?
Волколак был озадачен.
-Я предлагаю тебе поселиться у меня, –произнес я, наблюдая как у оборотня самым натуральным образом отвисает челюсть.
Он должен согласится. Ему негде жить зимой. Найти пропитание в лесу он еще сможет, но спастись от холода человековолк там не сможет. Конечно оборотень может захватить хижину какого-нибудь крестьянина, убив обитателя, но на следующий же день все об этом узнают и ему придется вновь бежать.
Вот если человек сам будет его укрывать, это скоро не раскроется.
-Но почему, ты предлагаешь жить вместе с собой? –тихо произнес сбитый с толку волколак, не понимая, где кроеться хитрость.
-С тобой безопаснее. Хоть какая-то охрана. Особенно, если нападет какая нибудь разбойничья шайка. Это было бы для них неприятным сюрпризом…
-Значит ты меня не выдашь?
-Нет. Это теперь и моя тайна.
-И ты не боишься, что я тебя загрызу? –поинтересовался волколак.
-Мы нужны друг другу. У тебя нет смысла меня убивать.
-Я согласен, –оборотень склонил голову.
Склоняюсь над ямой, протягивая ему руку. Но понимаю, что не хватит сил вытащить его. Весит пудов шесть, не меньше. Скорее свалюсь сам. –Сейчас лестницу принесу…
Оборотень прыгнул вверх, зацепившись когтистыми пальцами за доски и подтянувшись, вылез в комнату.
Ну вот, подумал я. Приютил бездомного оборотня. Сначала собачку, потом волколака…
Кого следующего? Дракона, наверное…
От оборотня оказалось больше пользы, чем я предполагал. Время от времени он уходил в лес, и возвращался с добычей. Из меня охотник совсем никудышный. Я даже не пытался представить себя охотящимся.
Строительство потайного подвальчика я продолжил. Если ко мне кто-нибудь зайдет, например соседи, оборотню нужно убежище, чтобы спрятаться. Земля под домом не была мерзлой и копалась легко. Муторно, правда было ее выносить на улицу. Если часто открывать дверь, то в доме слишком быстро стает холодно.
Я усмехался, понимая, что снова приближаюсь к образу феодала. В доме потайные помещения и ловушки, в охране настоящий оборотень. Это уже не похоже на образ жизни простого крестьянина.
Осталось еще обкопать дом рвом с водой, построить стену частокола и подьемный мост. И стану похожим на мелкого-премелкого феодала… Только с такой работой я за один год не управлюсь. А если принять во внимание каждодневные заботы…
-Почему ты всегда скрывался? –спросил я оборотня, когда мы сидели темным зимним вечером при свете коптящей лучины. –Ведь в человеческом облике ты смог бы жить среди людей. Опасность только в полнолуние, когда ты начинаешь превращаться…
-Посмотри на меня, когда я приму человеческий вид. Посмотри.
Утром я лучше разглядел его лицо. Несмотря на то, что он издали стал похож на человека, многое выдавало в нем чуждость. Зубы, а особенно клыки, были намного острее и длиннее человеческих. При превращеннии они не изменялись и оставались такими в любом облике, потому, что зубы растут медленно. Передняя часть лица, более выдвинутая вперед, и форма носа делали его похожим на орка.
У оборотня были длинные до плеч светлые волосы, но кроме этого и по всему телу, мягкие и такие же по цвету, волосы росли гораздо гуще, чем у нормального человека, особенно на груди и животе, более похожие на мех. На руках, пальцы оканчивались не плоскими ногтями, а чем то более похожим на когти, впрочем не очень острые.
-Теперь ты понимаешь, что нас выслеживают и в человеческом облике? Достаточно тем, кто занимаеться розыском и уничтожением подобных мне, заглянуть мне в рот, чтобы схватить и отправить на костер.
-Не беспоколйся, здесь, вдали от городов, нет отрядов, устраивающих облавы на нелюдей. А я никому не скажу. –Держа рядом с собой оборотня, я, кроме того, всегда хотел иметь возможность, тоже стать вервольфом. Но я сделал бы это только в самом крайнем из крайних, случае, если не будет иной возможности выжить.
-У меня еще одна беда. До поздней осени я жил в обледенелом лесу. Я не мог терпеть такой холод в человеческом облике, поэтому изо всех сил старался держаться в волчьей форме. Но оборотень не может быть превращенным постоянно. Мне приходилось все время бешенством и усилием воли удерживать звериный вид. Возможно что-то нарушилось во мне из-за этого, теперь мне все труднее обратно принимать человеческую форму.
Сейчас оборотень был одет в старый, рваный по краям, длинный балахон из толстой ткани, который я разыскал в хижине. Его было удобно сбросить, если вдруг начнешь превращаться.
-Ты не против, если я буду рядом с тобой не в человеческой форме? Людям наверное легче терпеть того, кто больше похож на человека.
-Напротив, –уверил его я, –мне гораздо больше нравиться когда ты в своем естественном виде. Знаешь, гораздо удобнее тебе будет в полупревращенной форме. То есть когда ты с волчьей головой и покрыт мехом но ходишь на двух ногах и у тебя свободны руки. Так тебе будет легче.
Вначале мой пес выл при приближении оборотня и забивался в щель, истерически лая оттуда, чувствуя исконного врага. Но оборотень сумел очень быстро войти к нему в доверие, после чего собака воспринмала его как вожака или хозяина.
Источником света в домах поселян служила лучина –длинная щепка, которую поджигали с одного конца, подвешивая горизонтально и следили, чтобы она горела медленно.
Но от нее было слишком много копоти. И так потолки во всем доме были черными.
Раздобыв у оседей по-дешевке полведра плохого воска, я решил сделать свечи. Нитку с грузиком раз за разом макал в растопленный воск, который застывал на ней слоями. Примерно так же делают свечи монахи. Но у моих самодельных был недостаток. Когда я их тушил, нитка фитиля слишком долго тлела и дымилась после этого.
Впрочем записи я предпочитал вести днем, когда светило солнце. Одно из окон, из которое должен был падать свет на стол, я расширил, выпилив участок бревна. Чтобы ночью никто не залез через это окно в дом, пришлось делать прочные ставни, которые закрываются изнутри. поскольку лишних дверных петель у меня не было, окно на ночь задвигалось шитком из толстых досок и еще закрывалось на засов.
В здешних лесах жили такие существа, что выходить ночью из дома считалось очень опасным.
Чтобы писать мне требовались чернила. Достав уксуса я бросил в него растворяться ржавые обломки гвоздей и просто ржавчину. В то, что получилось, я налил отвар дубовой коры.
Состав получился не черным, а коричневым, но писать им было можно. Труднее обстояло дело с листами, на которых писать.
Пергамент был недоступен, поскольку здесь его не делали и он дорогой. Можно было писать на березовой коре, но она сворачивается в трубку.
Внимание мое обратилось на крыльцо перед входом в дом. Что делают те, кто стучит в дом? Правильно, стоят на крыльце.
Крыльцо было без ступенек. Просто грязный досчатый настил перед дверью. Меня посетила интересная идея вырыть под ним яму. Причем желательно поглубже.
Копать становилось все привычнее, поэтому необходимое количество земли и глины я выкидал из углубления за неделю. Грунт ведь приходилось убирать от входа в дом, чтобы не было подозрений.
Ко мне почти никто не заходит, а высокий забор и непролазные заросли крапивы и репьев вокруг дома скрывали мою работу. Когда не копал, яму закрывал досками.
Однако куча глины на краю моего участка после всех этих землекопаний неуклонно росла. Она была под всем настилом крыльца, которое было для нее крышкой.
У дома была крепкая дверь з весьма толстых и грубых досок. Но посередине двери была щель и отверстие. Через это отверстие было удобно смотреть на того, кто стоит за дверью.
Если в дверь постучатся, я сначала посмотрю в отверстие. И если человек мне не понравится то потяну за рычажок, удерживающий крышку крыльца и незванный гость улетит в яму.
Самым удобным было то, что что открыть западню я могу не выходя из дома.
В тех местах, где я поселился, виноград не произрастал и вино было делать не из чего. Вместо него, селяне изготавливали пиво или медовуху. Мёд был очень дешевым, поскольку крестьяне сами разводили пчел в выдолбленых из толстых чурбаков дуплянках и его заготавливали много.
Я раздобыв за небольшую плату мед, развел его в бочке и заквасил медовуху. Этот напиток ненамного слабее по крепости большинства вин изготавливаемых в королевстве, и если правильно сделан, может иметь неплохой вкус. Опьяняя медовуха сильно клонит в сон. Мы пили ее вместе с оборотнем и я с удивлением потом отмечал, что вервольф поддавался опьянению и сонливости быстрее меня, хотя был крупным и сильным. А мне можно было выпить гораздо больше. Наверное это было связано с тем, что он хищник...
Обротень иногда уходил надолго. Бывало пропадал в лесу неделями. Случилось так, что незванные гости пришли когда его не было дома.
Однажды днем я услышал громкий стук в дверь. –Эй хозяин открывай.
В дом ввалились пятеро. Один, не дожидаясь предложения и оттолкнуы меня плечом, сел на скамью за стол.
-Ну, что? В доме выпивка есть? Только не говори, что нет, коли жить не надоело.
Холодное бешенство охватило мой разум. Да, выпивка в моем доме имелась. Причем приготовленая специально для них.
-А где твоя баба? Иль один живешь? –от них разило выпивкои и луком.
Я кивнул.
-Ну и дурак. –хмыкнул один из бандитов.
-Если бы у тя жена была, мы бы чаще приходили, –хихикнул другой.
От злости меня чуть не затрясло. Ну сейчас я вас напою. В чулане у меня хранился кувшин вина, настоенного на бледной поганке. Их я много насобирал в лесу. Бледная поганка хороша, что не имеет вкуса, тем более не заметят его в вине. Пейте, улыбался я им с мстительной злорадностью, зная, что спастись им после выпитого не суждено. От бледной поганки умирают день или два, страдая рвотой и поносом, и умирая весьмы мучительно, поскольку от печени, как я знал из университеткого курся иатрохимии почти ничего не остаеться.
Один бандит встал и зайдя в чулан начал внаглую рыться в моих припасах. На полке он увидел еще один закупореный кувшин с вином. В этом вине тоже была настойка поганки. Я запасливый…
-Ты что это скупердяй, от нас припрятать вздумал? –бандит дал мне подзатыльник. –Что сразу не отдал?
-Я как раз хотел предложить, чтобы вы отнесли это вашим товарищам, которые не смогли прийти. –спохватился я.
-Мы еще придем, –посулил один из разбойников поднимаясь и уходя. Я закрыл за ними дверь и улыбнулся весьма скептически. Больше я их врят ли увижу. По крайней мере живыми.
Однако я уничтожил только половину банды в то время как другие могут догадаться и придти мстить. Это особенно опасно тем, что неизвестно в какой момент она припрутся.
Я попытался научиться стрелять из арбалета.
Конструкция была интересной. Тетива натягивалась специальным воротом с ручкой. Затем накладывалась стрела или болт.
Особенность заключалась в том, что во взведенном состоянии этот арбалет мог храниться или переноситься очень долго. Но без стрелы. Обычно заряженные арбалеты с собой не возят, поскольку стрела от тряски может соскочить и арбалет разрядиться.
В этом тетива может долго оставаться натянутой даже при резких движениях. А стрелу можно быстро вставить перед использованием.
Конечно болт или стрелу зарядить быстрее, чем взводить арбалет воротом, а потом еще заряжать как обычно.
Я не рассчитывал, что научусь хорошо стрелять. Меткостью никогда не отличался. Но с расстояния в несколько шагов почти любой попадет. Я попадал… в дверь.
Потом поставил трухлявое бревно и немного отойдя учился в него стрелять. Стрела часто пролетала мимо, как и ожидалось. Поэтому установил бревно перед стеной дома, чтобы не искать улетевшие стрелы где-нибудь в крапиве. Улететь то они могут далеко…
В дверь загрохотали.
-Открывай! Мы знаем, что это ты отравитель!
Я вскочил и тихо подошел к двери, прихватив висящий на стене арбалет.
-Если не откроешь, подожжем дом! Выходи, а то хуже будет!
Посмотрев через отверстие увидел троих. Двое стояли на крыльце и колотили в дверь.
-Эй неси огня! –заорал один, пнув в дверь.
Я наклонившись, нащупал под потрогом той двери рукоятку рычага, который поддерживал крыльцо. несмотря на тяжесть двоих людей, стоявших неа нем, задвижка скользила на деревянном катке и вытягивалась плавно.
За дверью послышался грохот, стук и вопль, замем крики и стоны.
Взглянул через щель и людей за дверью не увидел. Только раскрывшуюся яму.
Третий бандит склонился над ямой, наверное глядя на провалившихся сообщников.
Вложив в арбалет стрелу, я очень осторожно просунул ее наконечник через отверстие в двери и целясь через щель, нажал на скобу.
Промахнуться с такого расстояния было немыслимо. С торчащей в груди стрелой разбойник повалился в яму.
Оборотень вернулся, когда я, подождав и убедившись, что вокруг никого нет, вышел из дома, чтобы подумать, куда спрятать трупы. Вышел из дома я конечно положив сначала через яму доску. Мертвых разбойников придеться куда-то таскать…
Вервольф, увидев что я тут без него натворил, был удивлен так, что отвисла челюсть. Впрочем, хоть бандитов убивал я, трупы в лес мы таскали вдвоем.
Недалеко от моего дома стояла практически сгнившая баня, состоявшая почти из одних щелей. Тоже заброшеная.
Несмотря на то, что я все эти щели старательно позатыкал, сквозьняки от этого не пропали. Летом меня это не волновало, но зимой ветер на улице был ощутим.
Хотя печь внутри была с трубой, дым упрямо накапливался внутри и щипал глаза. потолок и стены черны от копоти.
Там было тесновато и не очень удобно. С одной стороны стояла деревянная бочка с холодной водой в которой плавали куски льда, которые попадали в ковшик, когда черпаешь. В другом конце, в ржавом чугунном котле, встроеном прямо в печку, кипела горячая. Зимой, когда приходилось топить очень жарко, горячий пар из котла заполнял все помещение, он чувствовался даже в легких, от него вокруг ничего не было видно. Но несмотря на этот жар, которым дышишь, по ногам всегда шел сквозьняк из какого-нибудь угла.
Воду приходилось смешивать, черпая ковшом ледяную и кипящую, осторожно пробуя рукой и обжигаясь.
Кстати, в качестве моющего средства крестьяне использовали растворенную в горячей воде золу. Это средство заменяло мыло и годилось для мытья посуды. Но зола не всякого дерева была пригодна. Использовалась березовая, а та, что оставалась после дубовых дров, была бесполезна.
А вот если помыть голову золой из орешника, то есть вероятность облысеть. Бывало, что желая навредить сопернице, женщины подсыпали неприятельнице ореховую золу. А еще, поскольку ореховая зола удаляет волоски, модницы мыли ей тело, чтобы кожа была гладкой, но конечно так, чтобы состав не попал на голову.
В тот день я уже вышел из бани и отправился домой сохнуть. Следующим мытся отправился вервольф.
Вот тогда, поглядывая в окно, я и увидел, что к дому приближаются несколько вооруженных людей. Я не мог понять, кто это были. Или остатки недобитой банды или другая банда.
Выскочив из дома, бросился предупредить оборотня. К тому времени разбойники, которым почти удалось застигнуть нас врасплох, входили во двор.
Оборотень вырвался из бани, распахнув хлипкую дверь, откуда пошел пар. Вервольф был весь мокрый с облепившим тело мехом.
Резким движением головы он отряхнулся, совсем по-собачьи, и взметнулась грива длинных мокрых волос.
Оглянувшись он увидел разбойников и схватил стоявшие около дверей вилы. Глаза его сузились, гримасса ненависти исказила пасть, губы приоткрыли клыки.
Вервольф резким движением выбросил вперед вилы, выпуская их из рук. Они вонзились в грудь бандиту, пробив кожаную куртку.
Прежде чем разбойник упал, оборотень вытянув руку, схватил вилы за конец рукоятки и вырвал, бросаясь в бой со следующим врагом.
Бандиты в первое мгновение остолбенели, увидев живого волколака, но оборотень к тому времени проткнул вилами второго и его не защитило кольчужное плетение, нашитое участками на куртку.
Вилы пробивают почти любую кольчугу без труда, в отличие от рубящего удара сабли.
В кузнице я наблюдал как делают вилы. Кузнец разделяет полосу металла с одного конца вдоль надвое, если нужно сделать вилы с двумя зубцами или не три лепестка, если делает трехзубчатые. Потом отковывает каждое острие по отдельности, делая тоньше и длиньнее. Трехзубцовые вилы дороже, потому, что их труднее делать.
Вервольф налетел на бандитов как бешеный, убивая не останавливаясь.
Один из бандитов стоя в стороне поспешно взвел арбалет и накладывал стрелу. Подойдя сзади я вонзил ему в спину кинжал. Самострел сработал у падающего разбойника в руках и стрела задребежжала, вбитая в бревенчатую стену бани.
Оборотень оглянулся на нее, потом на меня и продолжил драку.
Я спрятавшись за дверь сарая, закрылся, зарядил арбалет, затем вышел и всадил стрелу в спину разбойника с расстояния пяти шагов.
Все внимание разбойников было обращено на оборотня.
Порадовавшись, что попал, я закрыл дверь и стал снова заряжать арбалет.
В это время оставшиеся бандиты бросились бежать. К этому мгновения в арбалет была вложена стрела и я вышел, ища в кого ее послать.
В спину бегущего разбойника я не попал, стрела пробила ему ногу и он рухнул в снег. И это неплохо для меня, если стрелять с семи шагов. Пока оборотень гнался за двумя бандитами, я подошел к подстреленному и добил его вилами.
Волколак настиг разбойника, на ходу свернул ему шею и побежал за вторым. Убегающий далеко уйти не смог. Переходя замерзшую речку, завяз в снегу и еле добрался до леса, но оборотень догнал его там.
Когда вервольф вернулся, его пасть была в крови. Разбойнику он разорвал горло.
Волколак стоял рядом, хмуро смотря на трупы. Он был по прежнему мокрым, из пасти шел на морозе пар.
-Не стой на ветру мокрый, зайди а то простудишься, –напомнил я. –Трупы мы потом уберем.
Спохватившись, что раздетый, вервольф последовал моему совету.
Как-то раз я разговаривал с соседями. Они были напуганы найдеными на окраине леса трупами бандитов.
-Никто не знает, кто разбойников убил, –произнес один крестьянин. –Может быть оборотень.
-Знаете что? –сказал я как бы невзначай. –Ну убил оборотень разбойников. Нам же лучше. Разве волколак причинил кому-нибудь из наших людей вред? Волколак даже ни разу не украл из сараев скотину. Подумайте, он убивал только тех, кто причинял вам вред…
-К чему ты клонишь?
-Вам не кажеться, что оборотень нас защищает?.. –сказал я тише.
Эта странная идея, высказаннная мной вслух, хоть никто и не поверит этому предположению, будет распространяться сплетнями и возможно постепенно станет чем-то вроде местного поверья.
Конечно под полом дома было укрытие, но оно не годилось в случае, если враги подожгут дом. Еще оттуда я начал копать лаз, предназначенный для скрытного бегства, если дом будет окружен.
Подумав, я решил обьединить оба замысла. если дом сожгу, мне негде будет жить, даже если удасться бежать. Зимой это конец. Поэтому требуется запасное жилье. Вроде замаскированной землянки.
Недалеко от дома я вырою яму достаточной величины, чтобы внутри поместилась комната. Перекрою яму бревнами и засыплю землей. Пусть сверху вырастет трава. Там под заросшим холмиком будет убежище, где сможем укрыться мы, вместе с оборотнем.
К спрятанной землянке будет вести подземный ход из дома.
Оборотень помогам не копать и строить убежище.
-У тебя случайно гномов роду не было? –усмехнувшись спросил он.
-Почему ты так думаешь?
-Ты все копаешь и копаешь. Как гном.
Слухи об оборотне привлекли в деревню барона Огторпа, хозяина этих земель. Он приехал с небольшой свитой из нескольких дружинников в кольчугах и на лошадях. Лучше бы он когда банда здесь орудовала, приехал. А то как с бандой воевать так его нету, а как на оборотня охотиться, так явился.
Узнав, что в деревне новый житель, барон направился к моему дому. Я его поприветствовал и пригласил в комнату.
-Значит недавно здесь? Откуда? –поинтересовался Огторп.
-Только обустраиваюсь. Приехать пришлось издалека, с восточной окраины.
-Кем был? Кажеться ты не похож на простого крестьянина.
-Так оно и есть, –не стал скрывать я, но естественно правдивую историю о себе рассказывать не собирался. Незачем барону знать, что я не в очень хороших отношениях с инквизицией. –Я бывший купец, но разорившийся.
-А зачем же уехал в нашу глушь? Разве купцу не лучше жить в крупном городе? –подозрительно спросил барон. –Может быть ты от кого скрываешься? –Да, барон оказался весьма близок к истине.
-Скрываюсь, –подтвердил я, –кое-кто после моего разорения, желает получить с меня долги. Вот от долгов я и скрываюсь. Поскольку откуда у разорившегося деньги?
Я назвался именно купцом, потому, что они были одними из немногих, кто кроме монахов и прочих церковников бывает грамотным. Вполне может случиться, что мне будет необходимо раскрыть свое умение читать и писать, и поскольку я назвался купцом, это не будеть выглядеть подозрительно.
-Значит собираешься здесь жить? Заведешь хозяйство?
-Как только обустроюсь, и появится доход, начну отсылать вам, как и положено, пятую часть доходов в налог, –заверил я барона.
-Хорошо. –сказал Огторп. –Потом посмотрим. Я сейчас по другой причине приехал. Про оборотня конечно слышал? Это правда, что он банду загрыз?
-Да, их трупы нашли на окраине леса. На них следы укусов. Но я не уверен, что он их ел. Навернле волки добрались.
-Но ведь больше он никого не убил?
-Действительно. –подтвердил я. –Ни один житель деревни не пропал.
-Ходят слухи, что этот оборотень не трогает мирных жителей, а убивает только разбойников… –произнес барон.
Я внутренне обрадовался, поскольку слух был запущен именно мной и вот пройде через десятки уст, он ко мне вернулся. Причем от кого? От местного барона!
-Вполне может быть, –высказался я.
-Поскольку ты купец и человек наверно грамотный, не догадываешься почему?
-Ну, всем известно, что многие оборотни были до превращения людьми. Может быть этот человек сильно пострадал в прошлом от какой-то банды и стех пор ненавидит всех разбойников. –Подал я версию. –А мирных жителей не трогает, потому, что незлобный.
-Хм, может быть и так… Где интересно он может скрываться?
-А кто его знает? Вполне может оказаться, что вообще ушел из наших лесов.
Вервольф в то врем сидел в потайном убежище под полом второй комнаты и разумеется слышал все, о чем здесь говорилось.
Барон уехал, поскольку в замке его ожидали какие-то дела. С тех пор я его видел только один раз, но это произошло немного позже и при совсем других обстоятельствах…
Во второй половине лета начинался сенокос. Крестьяне начинали заготавливать сено на зиму.
Сено косили по склонам пологих долов, около рощь и на окраине леса потому, что ровные поля были заняты посевами пшеницы. Сначала эти луга делили на участки между крестьянскими семьями и распределяли по жребию по нескольку клочков каждой.
Заготовка была не таким простым делом как казалось внешне. Как и любая работа имела немало тонкостей.
Если коса имеет невысокий бордюрчик по внешнему краю, то скошенная трава, с каждым взмахом, укладывается на землю рядами.
Нужно учитывать в какую сторону преимущественно наклонена трава от ветра. Косить надо так, чтобы лезвие косы срезало ее со стороны наклона, иначе вместо того, чтобы срубать, коса будет приминать и мять траву.
Скошеные ряды оставляют сохнуть. Если они лежат на склоне и трава была не очень высокая, то при солнечной погоде, сено уже на следующий день бывает высохшим. А если в тени, где-нибудь около деревьев, или в облачную погоду то дня через два-три. Тогда приходиться ряды переворачивать граблями или вилами, чтобы они лучше сохли. Такое приходится делать, если сено попало под дождь.
Высохшое сено граблями сгребают небольшими валиками, такого размере, чтобы можно было поднять вилами и складывают в копну. В таком виде оно храниться до тех пор пока не придет время возить его на телеге к дому. Если копна правильно сложена, то без потери качества сено может перенести дождь.
Даже сложить на телегу сено нужно уметь. Иначе на полдороге оно свалиться и придеться снова накладывать. Сначало накладывают его пластами по углам, а потом ложат сверху в центр телеги, чтобы оно лежало устойчивее. Сверху ложат нетолстое бревно привязывают его, чтобы оно прижимало сено сверху и затягивают веревкой. Тогда сверху можно кинуть еще несколько навильников сена, не опасаясь, что все это сползет на ухабах идущей по склонам дороги.
Около дома сено складывали в высокие стога-ометы, высотой в два человеческих роста. При этом один человек стоял наверху, правильно укладывая сено, а другой подавал его наверх длинными вилами. В омете сено хранилось всю зиму, откуда его постепенно брали, хотя сверху на нем накапливался толстый слой снега.
Кроме того сено обычно еще плотно набивали на чердак сарая, где оно хранилось лучше.
От соседей я узнал плохие новости.
Замок барона Огторпа, во владениях которого находились эти несколько деревень, находился за соседним селом. Мне приходилось его видеть.
Замок был больше похож на небольшой форт. Он стоял на холме между двумя лесистыми горами. Был окружен каменной стеной и имел две квадратные башни, одна из которых была вдвое выше других, а между ними располагалось здание с двускатной крышей.
Замок нашего барона оказался захвачен. Его родственник Роланд, будучи гостем, совершил вероломство и открыл ворота, впустив сообщников, точнее нанятую банду, которую привел с собой.
Семья барона была повешена прямо над стеной, а в замке теперь был новый владелец.
…
Той же ночью оборотень разбудил меня.
-Там, в лесу недалеко от дома идут два человека, –сказал он, –один поддерживает другого и от них пахнет кровью, как будто они ранены. Один из них это сын барона.
-Значит вторым может быть сам барон. О его судьбе слухи умалчивают. Многие считают, что он остался жив. –Я собрался выходить. Встретившись с беглецами вполне мог узнать, что случилось.
Барона я встретил недалеко от дома.
-Мы просим убежища, –проговорил он. –теперь мне ничего не принадлежит. Я ранен и нас разыскивают враги. Нам хотя бы на один день необходимо спрятаться.
Поддержав его за другую руку мы с его сыном, ввели барона в дом.
Его раны оказались тяжелы, а крови ушло довольно много. Только им двоим с сыном удаловсь вырваться из рук врагов и бежать черед потайной ход. На шее подростка я видел посиневший след от петли. Его почти успели повесить, но отец перерубил веревку мечом. В тот момент барона и ранили пронзив грудь.
Огторп был в отчаянии, зная, что не сможет отомстить убийцам своей семьи. Теперь у него ничего не было, а справиться с захватившими замок людьми Роланда теперь, без дружины и слуг невозможно. Барон догадывался, что вскоре умрет. А сын останеться один, не в силах вернуть принадлежащее по праву.
-Я отомщу… –раз за разом клялся его сын, сидя у кровати барона.
-Нет, даже не пытайся. Уезжай. –прошптал Огторп. –Как мне хочеться своими руками изрубить их всех… Но ты глупо погибнешь при первой же попытке отомстить.
Поскольку барон умирал, я мог раскрыть ему одну тайну. Попросил сына барона на минуту выйти. Барон дал согласие и отослал его ненадолго.
-Я ничего не обещаю, –произнес я, тихо обращаясь к барону. –Но если будет такая возможность, сделаю все что в моих силах, чтобы помочь вашему сыну вернуть замок и отомстить захватчикам.
Я понимал, что банда, захватившая замок опасна и принесет много неприятностей всем, в том числе и мне. Поэтому заранее знал, что врагами с теми захватчиками мы станем неприменно.
Ему было странно слышать такое от того, кого он считал простым крестьянином и Огторп приподнял бровь. Я сделал знак и в комнату вошел оборотень.
-Так значит, это правда… –произнес барон. В его голосе не было страха. За себя он уже не боялся. Но вспомнив о сыне, который находиться недалеко он забеспокоился.
-Не трогайте моего сына, прошу…
-Мы не причиним никому из вас вреда. В этом доме ваш сын находиться под нашей защитой, –заверил я.
-Теперь мы на вашей стороне, –сказал вервольф.
-Значит ты на самом деле защищал деревню от разбойников?
Оборотень кивнул.
-Я умираю и не могу вам ничего приказывать. Только попросить. Если будет возможность, позаботтесь о моем сыне.
Я кивнул.
Сын барона вернулся в комнату, но вервольфа там еще не было.
Сильные переживания, вызванные горем и ненавистью к врагам, ускорили гибель раненого. В ту же ночь барон скончался.
Мы похоронили его на небольшом холмике в лесу, не поставив пока надгробия, чтобы не обнаружили враги. Могилу помогал копать мне оборотень, когда никто не видел.
…
Сын барона стоял, оперевшись на дверной косяк, с мокрыми от слез щеками, а покрасневшие глаза выдавали, что он не спит вторую ночь, предаваясь горю.
-Ну, я пойду, –сказал он на следуюший день.
-Куда же ты пойдешь? Станешь бродягой?
-Отправлюсь в столицу.
-В столице бродяг ловит стража и вешает, если те не могут откупиться взяткой. Я дал твоему отцу слово позаботится о тебе. Значит будешь жить здесь.
К вечеру я подошел к нему.
-Если ты будешь жить здесь, то тебе необходимио раскрыть одну тайну. Я здесь живу не один… Если враги узнают, что ты скрываешься здесь, то тебя неприменно убьют, но моего друга тоже ждет смерть, если его разоблачат. Ты слышал про оборотня, которого видели около этой деревни?
-Слышал.
-Он живет у меня. Ты только не пугайся. Он на нашей стороне.
По деревне ходили вооруженные люди, врываясь в каждый дом и забирая припасы.
Год выдался неурожайным и крестьяне не могли выплатить налог. Поэтому приспешники нового барона Роланда забирали все и бесполезны были крики селян, что им самим ничего не осталоь на пропитание.
Покойный барон порой тоже был жесток и брал много, но по сравнению с тем, что происходило сейчас, его времена уже вспоминались как благодатьные.
Дружина нового барона, которая была больше,чем прежняя ни чем не отличалась своими нравами от банды. Отличие было в том, что стражники Роланда были лучше вооружены.
-Зачем ты пообещал, что мы захватим замок?
-Но мы должны попытаться.
-Если нам удалось недавно перебить шайку из нескольких бандитов, то это не значит, что мы сможем захватить укрепленный замок, который охраняют тридцать головорезов, каждый из который будет поопаснее, чем то деревенское ворье. Я всего лишь оборотень, а не самоубийца.
-Число не всегда имеет значение. Главное метод, –сказал я.
-Если ты так спокойно говоришь, то значит уже придумал способ, –заключил вервольф.
-Да, придумал, –согласился я.
-Опять сложный и коварный план?
-Нет не сложный. На самом деле нет ничего проще. Погубить их можно используя налоги.
-Это как?
-Новый хозяин собирает со всех налоги, забирает все продукты. Ты уже догадываешься, что я задумал? Кажется догадываешься. Стражники придут, чтобы забрать все запасы пищи и увезти в замок. Пусть они подавяться этими запасами. А чтобы они точно подавились, мы насыпем в них побольше моего порошка… Этой едой будут питаться только те, кто живут в замке, а это только новый барон Роланд и его банда. Невиновные не пострадают, поскольку семья прежнего барона уже убита. Когда все в замке умрут, мы просто придем и займем его.
-У тебя есть среди крестьян друзья, которым ты мог бы абсолютно доверять? –спросил я сына барона.
-Есть двое. Вечером я пойду и позову их.
-Нет, тебе нельзя показываться никому на глаза. Я сам схожу за ними. Только скажи в каких домах они живут и их имена.
Когда я зашел во двор одного дома, чтобы позвать друга сына барона, мне пришлось узнать, что тот не может пойти со мной. Новые дружинники Роланда избили его до полусмерти, за неосторожное высказывание про несправедливое убийство баронской семьи. А вот второй друг баронского сына оказался рядом с ним, пришедший проведать побитого.
Я считался необщительным. Поэтому он очень удивился, когда я позвал его за собой. Но еще больше он удивился, когда я привел его к сыну барона, которого он наверное считал погибшим.
Мы покинули мой дом и укрылись в лесной землянке. Теперь осталось только ждать. Припасы были отравлены не на всех телегах, но рано или поздно дело дойдет до тех мешков. Опаснось плану заключалась в том, что бандиты начнут умирать не одноврременно.
-Когда мы узнаем, что в замке кто-то умер, надо пустить слух, что в деревне тоже кто-то зхаболел и это эпидемия, –предложил я. – Они не могут точно определить от чего начали умирать. Ведь действие медленного яда похоже на действие болезни. Это отведет их подозрения от пищи.
Мы ждали две недели, пока до нас не стали доходить слухи, что крестьяне видели как около замка роют несколько могил.
Еще через неделю стало ясно, что ворота замка не открываются уже несколько дней. Поговаривали, что в замке ночью не видно никаих огней, будто все вымерли… Мы догадывались, что это предположение очень близко к истине.
Ночью, задолго до восхода солнца, мы с оборотнем подошли к стенам замка. Вервольф забросил веревку с крюком и полез наверх.
-Здесь только трупы, –сказал он со стены через некоторое время. –Сейчас открою ворота…
Теперь замок принадлежал нам.
О дальнейшем нет смысла рассказывать подробно. Сын барона получил прежние владения, его признали крестьяне и старосты деревень, а я был назначен опекуном до достижения им совершеннолетия.
У Роланда, который предательски захватил замок Огторпа, имелось собственное поместье. Замком это даже по местным меркам назвать было трудно. Оно было обнесено частоколом и отличалось тем, что имело два этажа и глубокий подвал.
Теперь, когда Роланд был мертв, мы с сыном барона Огторпа, взяв с собой несколько дружинников, которые набрали из друзей Ларри и крестьян, отправились в село, принадлежавшее раньше Роланду, чтобы завладеть опустевшим поместьем. Там еще отирался кто-то из роландовских приспешников, но увидев нас они сбежали.
Мы неспеша осмотрели дом, сопровождаемые дружинниками и никого не нашли. Имущества там тоже почти не имелось. Вещи, которые считал ценными, Роланд тоже перевез в замок Огторпа, который считал надежнее, чем свое старое поместье.
Сюрприз нас ожидал когда мы спустились в подвал.
Факел осветил длинную комату с бревенчатым потолком, загремела цепь и что-то отшатнулось от нас, вжавшись в угол. Мы тоже невольно отступили, а дружинники схватились за пики, когда в полутьме блеснули клыки.
Люди были готовы пустить копья в ход, когда до нас дошло, что существо сидит на цепи. Я едва успел остановить дружинников.
-Значит это правда… –пробурчал один из крестьян.
-Что правда? –спросил я вытягивая руку с факелом, чтобы получше рассмотреть существо, которое несомненно было вервольфом, как и мой друг.
-Говорили, что Роланд держал в подвале зверюгу, вроде оборотня, чтобы натравливать как пса на своих врагов.
-И что, ему удалось? –вервольф отличался от моего и я догадался, что это была женщина. Полуволчица.
-Не знаю, господин. Вроде нет. Как ручного медведя на цепи держал. Для забавы, вроде.
У пленницы была почти волчья голова, хотя волосы напоминающие гриву были длинными и черными, сторойная фигура как у человеческой девушки была покрыта ровным серым мехом. Взгляд напуганный, умоляющий.
Увидев ворвавшихся в подвал вооруженных людей, она не без оснований думала, что сейчас ее проткнут копьями.
-Э… не бойся, тебя не убьют, сказал я покосившись на дружинников и сделав к ней шаг.
Оборотица была прикована длинной цепью к стене. Она сидела здесь голодная уже довольно долго, а длины цепи немного не хватало, чтобы дотянуться до стола, где лежала половинка хлеба, которая черствела в недосягаемости.
Я шагнул еще ближе к ней, не доставая оружия. Полуволчица испуганно жалась к стене. Она до смерти боялась людей, даже невооруженных.
Я достал из сумки кусок сушеного мяся и протянул пленнице.
-Господин, –предупредил один из дружинников, –На наконечник копья оденьте, не подавайте рукой. Цапнет еще, вместе с пальцами.
Не обращая внимания на его слова я подошел ближе, подавая ей еду. Она не взяла, отодвинувшись. Поскольку стена не давала ей двигаться назад, она отошла вдоль стены, смотря на меня недоверчиво.
-Никто тебя больше не тронет, –пообещал я.
Дружинники смотрели на меня как на умалишенного, готовые оттащить назад за плащ, прежде чем оборотица попытаеться напасть. Но для меня, после того как я год жил в одном доме с оборотнем, была просто пленница похищеная негодяем.
К еще большему удивлению полуволчицы и дружинников, да и к своему соственному тоже, я обнял ее гладя и успокаивая.
-Ну, чего ждете? –упрекнул я крестьян. –Принесите наконец инструменты, чтобы оторвать эту цепь!
-Но…
-Не видите, что ли? Она сама вас до смерти боится, –сказал я раздраженно.
Я и сын барона тайно доставили оборотицу, в наш замок, укрыв ее плащом. Впоследствии мы скажем, что она сбежала, чтобы не давать повода для лишних слухов, которые и так теперь будут, и не привлекать внимание церковников. На самом деле я собирался полуволчицу кое с кем познакомить…
Оборотицу звали Гелена. Из ее рассказа мы поняли, что несколько лет назад ее похитил какой-то весьма жестокий вервольф и насильно сделал подобной себе. Именно несколько лет назад произошли события связанные с эпидемией и пожаром в Вальдбурге, про который было много слухов… Потом того оборотня убили крестьяне, а она осталась совсем одна. С тех пор девушка пряталась в лесу боясь каждого человека. Но самые страшное для нее случилось, когда ее захватил главарь разбойников Роланд и пытался выдрессировать, чтобы затем натравливать на врагов.
Еще одна деталь привлекла мое внимание. У меня был серебряный перстень странной формы, изображающий два перепончатых крыла. Я нашел его на пальце мертвого Роланда. Гелена утверждала, что видела этот перстень раньше. И принадлежал он тому вервольфу, который похитил и превратил ее несколько лет назад.
Оказалось, что разбойники Роланда отобрали перстень у одного из крестьян, толпа которых убила оборотня и закопав, завалила его могилу камнями. Вполне возможно, что крестьянин снял перстень с трупа вервольфа, прежде, чем его засыпали.
Я еще не знал тогда, что пройдет немало лет и мы узнаем, к чему приведут события недавнего прошлого и раскроются загадки.
Но это время наступило только лишь через полтора десятилетия, после событий, именуемых в истории как «Война Оборотня»…
Сайт управляется системой
uCoz