Во сне ей опять снились зубы. Пасть, приближающаяся из темноты, раскрывалась, обнажая внушительные клыки. От жертвы надвигающееся из мрака чудовище отделяло только несколько дюймов ночной темноты, которая не могла быть препятствием.

      Она была в полной его власти, ни отступить, ни бежать, ни сопротивляться было невозможно. В темноте горели жадные глаза хищника.

      Ощущение жертвы, полностью зависящей от сильного зверя, которому принадлежала эта ночь. Предательскоже желание повиноваться чудовищу, рожденное страхом, словно покорность на несколько мгновений отдалит расправу.

      Графиня чувствовала как острые клыки смыкаются и рвут ее тело. Во сне она не чувствовала боли, лишь ее отдаленную тень, словно зубы не прокусывали плоть, а лишь касались кожи.

      Сон как всегда отступил, снова оставляя о себе смутное чувство, напоминающее о себе весь последующий день. Но днем графиня вспоминала сон без страха, находя в нем странную противоестественную привлекательность. Зная, что это всего лишь сон, она даже с некоторой мечтательностью восстанавливала в памяти пугающие подробности.

      Оборотней нечасто удавалось захватить живыми. Понимая, как бывает опасен любой их укус, настоящих вервольфов старались растрелять из арбалетов на расстоянии. Ведь даже стрелы с серебрянными наконечниками действовали на них не сразу.

      Но этого оборотня доставили в замок графини Эржебеты Виго живым. Несколько слуг держали факелы, пока остальные прикрепляли цепями волколака за руки и за ноги к наклонной плите. Полупревратившийся оборотень скалил дюймовые клыки и рычал. Голова его сейчас мало отличалась от волчьей, но тело сохраняло сходство с человеческим, хотя и обросло мехом.

      Вервольф не знал, что с ним собираються делать. Но с оборотнями обычно расправлялись жестоко. Полураспяв на, похожей на алтарь, плите, его словно готовили к жертвоприношению.

      Рядом оказалась графиня. Стоя в опасной близости от рвущегося с цепей вервольфа, она жестом приказала слугам выйти. Те покинули комнату, унеся почти все факелы. Но колеблющегося света, блестящего на влажных клыках пленника и выхватывающего из сумрака фигуры их обоих, было достаточно.

      Эржебета провела рукой по шерсти на груди оборотня, который, хотя был близко, но не мог ее схватить.

      -Тебя не убьют, –произнесла она, встретив его заинтересованный взгляд.

      -Ты мой пленник, но не можешь догадываться, зачем нужен мне живым.

      -Зачем?.. –прохрипел оборотень.

      Стоя перед ним она сбросила одежду.

      -Я не могу поверить, что знатная госпожа приказывает живым поймать опасное чудовище, для таких целей, –пораженно проговорил вервольф.

      -Именно для этого ты мне нужен.

      -Но почему?.. –оборотень знал, что большинство девушек упали бы в обморок от одного его вида. Желания графини он не понимал.

      -Я хочу навсегда остаться молодой и ради этого готова заняться с тобой любовью. После этого я тоже стану оборотнем. Заражение происходит не только при укусе.

      -Я мог бы тебя укусить, –предложил оборотень.

      -Не хочу, чтобы меня рвали твои зубы. Боюсь вида своей крови. –Ответила Эржебета.

      -И ты предпочитаешь отдать себя чудовищу?

      -Я могла бы поступить проще. Уколоть тебя кинжалом, а потом им, испачканным твоей кровью, кольнуть себя. Но так романтичнее. Я так давно мечтала стать оборотицей, что обьятия оборотня не вызывают во мне отвращения. Даже напротив.

      -А если я откажусь? –спросил оборотень.

      -Ты не сможешь сопротивляться своим звериным инстинктам. Сейчас полнолуние и они особо обострены. Ты можешь бороться с собой, но они возьмут верх.

      -Твои желания противоестественны. Мы разные. Ты человек, я –нет.

      -В том, что произойдет, нет ничего плохого. Через месяц я стану такой же как ты. Навсегда избавленной от медленной смерти, называемой старостью. Для женщины особо невыносимо становиться безобразной и дряхлой, а потом подохнуть в немощи и маразме. Нет. Я стану вечномолодой человековолчицей, красивой и сильной в обоих своих обликах. –Ее глаза блеснули в лунном свете, когда, когда графиня отдернула штору, пропуская бледные лучи.

      -Твоя воля к жизни нравиться мне, –произнес оборотень, –я согласен любить тебя. Но прошу: освободи. Заниматься этим в цепях мне не нравиться. Чувствуешь себя жертвой…

      -А иначе Я почувствую себя жертвой.

      Она прижалась к нему, ощущая всем обнаженным телом прикосновение его меха и соединилась в поцелуе с его раскрытой пастью.

      Оборотень вздохнул. –Ты на самом деле получаешь молодость и силу. Но вспомни, что мы вне закона. В случае разоблачения теперь тебя ожидает встреча с инквизицией, каленое железо и костер.

      -Всетаки я имею графский титул и некоторую власть. Церковному суду не так просто до меня добраться. Думаю, удасться держать свое превращение в тайне.

      Уже несколько дней оборотень тайно жил в замке графини. Их отношения постепенно улучшались, несмотря на оставшееся недоверие.

      -Нам дана очень долгая жизнь, но мы вынуждены проводить ее в постоянном страхе, убегая и скрываясь. Некоторые живут в глубоком лесу, где реже появляются люди. Иногда оборотню удается довориться с кем-то из людей. Обычно это те люди, которые сами пострадали от государства или церкви. Преследуемый вольнодумец, несчастный и одинокий с большей вероятностью проявит сочувствие к затравленому полузверю. Тогда, с помошью добровольно помогающего человека оборотню легче скрываться. Возможны даже годы спокойной жизни… Но рано или поздно все заканчивается.

      -Я расскажу тебе одну историю, –произнесла графиня. –Это случилось примерно двадцать лет назад. Я конечно не могла принимать участие в тех событиях, но перечитав множество сохранившихся воспоминаний и выслушав истории из уст некоторых до сих пор живых свидетелей, я могу примерно догадываться о подробностях.

      -Двадцать лет назад… Тот самый знаменитый бунт вервольфов в Вальдбурге.

      -Случилось так, что оборотень успел заразить одного из инквизиторов. Что случилось с самим оборотнем неизвестно, но церковный дознаватель претерпел превращение. Он бежал и смог устроить в городе настоящую бойню. Его не смогли сразу поймать, поскольку хитрый и беспощадный инквизитор оказался более жестоким, чем обычные вервольфы и прекрасно знал изнутри всю систему работы своих сослуживцев, устроивших на него беспощадную охоту. Он начал заражать всех подряд, увеличивая число оборотней, чтобы инквизиция расправлялась с этими несчастными вместо него. Все усложнилось после начала эпидемии, которая помешала церковникам и правительству ввести в город войска, чтобы начать поголовную резьню. Зараженный город так и остался заперт. Из него не выпускали никого. Там, среди обгоревших в ужасном пожаре руин, остались только трупы умерших от болезни и оборотни.

      Через двадцать лет история почти забылась, но город заново не отстроили. Там до сих пор только развалины. Самое странное, что некоторым оборотням удалось куда-то скрыться. Поймали весьма немногих.

      С тех пор подобного не происходило. Изредка в лесу появлялись отдельные вервольфы-одночки вроде тебя. Но в основном все было спокойно и в наше время инквизиция не так яростно охотиться за оборотнями как в те времена. Стало спокойнее и легче скрываться…

      Графиня прервала рассказ. Пламя свечей, своим неярким светом придавало комнате домашний уют. Но за узким стрельчатым окном царила непроглядная ночь.

      -Пожалуй я оставлю тебя в своем замке, –графиня взьерошила мех на груди вервольфа, –там на воле тебя могут убить, и вообще опасно.

      Эржебета положила голову ему на плечо.

      -Мне снился сон, –призналась графиня, –в которм я одна в лесу за мной гониться оборотень от которого я не могу убежать. Это был очень страшный сон, хотя мне нравился, –она обнял голову вервольфа. –Я хочу, чтобы это повторилось на самом деле, но с тобой.

      -Пусть будет ночь, полнолуние, –мечтательно сказала она, –я буду в очень темном лесу одна. Пусть все будет как в том сне. Мрачные тени деревьев и еще более черные провалы мрака между ними… Ты будешь подкрадываться так, чтобы я чувствовала это, но не знала с какой стороны ты приближаешься. Буду чувствовать себя абсолютно беззащитной перед угрозой из тьмы.

      Потом ты начнешь преследование. Хочу почувствовать страх, когда меня настигают. Охоться за мной как за своей жертвой, изводи страхом. А потом, в самом конце, захвати как добычу…

      -А что дальше, когда ты окажешься в моих лапах? –медленно улыбнулся оборотень.

      -Потом, когда ты бросишь меня на опавшие листья, и я окажусь в твоей власти, пусть произойдет то, что было между нами, когда тебя поймали и доставили ко мне, но теперь роли поменяются и ты не будешь пленником. Я надеюсь, что ты простишь мне за то, что тогда был в цепях… –графиня улыбнулась, –ты сможешь отыграться и жертвой почувствую себя я. Можешь кусать меня, то только не очень сильно.

      -Хочешь пощекотать себе нервы? Я могу гарантировать, что тебе будет страшно… –оскалился вервольф пытаясь выглядеть слегка зловещим.

      -Для меня еще многое неясно в оборотнях, –сказала графиня. –Например, волки взрослеют гораздо раньше людей. Если оборотнем станет ребенок… В человеческом образе он еще мальчишка, а в форме волка уже взрослый самец? Это значит, что превращаясь в полнолуние, он уще может желать встречаться с волчицами и даже… о, ужас, произвести потомство, хотя как человеческому ребенку ему еще несколько лет?

      -Я не знаю. И не могу ответить на твои вопросы. Сам стал оборотнем уже взрослым. Честно говоря я как-то не задумывался о такой парадоксальной ситуации и не встречал оборотней с рождения, но знаю, что у оборотней рождаються дети.

      -Кстати, насчет волчиц, –графиня видимо хотела его смутить. –Становясь полностью волком, ты испытываешь к ним влечение?

      -Чувствую я к ним влечение или нет, я не скажу, –графиня добилась своего и вервольф кажеться смутился, –но скажу точно, что никакого соития у меня с ними не было. Я не извращенец.

      -Но никакого извращения в этом нет, –заметила графиня, –когда волк любит волчицу или мужчина женщину, это естественно. Когда ты имеешь форму волка то нет ничего особо предосудительного, если полюбишь самку своего вида, а когда в человеческом то женщину. Ты ведь и человек и волк.

      -Нет, –нахмурился оборотень. –Некоторые во время превращения не могут контроировать себя и животные инстинкты берут верх. Став на время зверем, они убегают в лес и бывает, что ведут себя как звери, почти потеряв разум. В том числе бегают за волчицами. Но я не такой!

      -Ты ведь и волк и человек одновременно…

      -Но волчицы неразумны, они просто животные, а я всетаки не бессловесное создание. А на счет того, что я еще и волк и человек, я скажу, что я ни то и не другое. Я вервольф, значит и не человек и не волк. Поэтому выбиру себе любимую только из оборотней.

      -Теперь у меня возник еще один вопрос. Оборотень заражает человека и человек становиться вервольфом. А что будет, если оборотень заразит волка? Станет ли волк превращаться в человека?

      -Не знаю, –признался оборотень.

      -Надо провести испытание. Поймаем волка и я его заражу. Потом посмотрим превратиться ли он. А вдруг после превращения станет вервольфом?

      -Как ты его заразиш? –с подозрением поинтересовался оборотень.

      -Не так, как ты подумал. Я, может быть, его укушу.

      -От тебя всякого можно ожидать, –упрекнул вервольф графиню.

      -Ты, что думаешь, что я настолько извращенная, что затащу к себе в постель дикого лесного волка?

      -А домашнего не дикого, что можно? –ехидно заметил вервольф.

      -Между прочим ты ведь не животное, и за близость с тобой меня нельзя упрекнуть, –отметила графиня.

      -Ну, с тем, чтоя не животное, я согласен.

      -Расскажи мне, как ты стал оборотнем. –попросила графиня.

      -Я превратился совсем недавно. Всего несколько лет назад. –Вервольф вспоминал…

      …Причудливыс тени скользят по выщербленным стенам в такт покачиванию масляной лампы. Ступени винтовой лестницы уходят вниз, и по ним спускается человек, несущий лампу.

      И вот перед ним дверь, окованая железом, за которой ночь. Он не стал открывать ее, а приоткрыл зарешеченное окошечко, придвинув к нему лампу, чтобы видеть.

      -Помогите, –произнес человек за дверью, –скорее!

      В окно было видно его испуганное окровавленное лицо. Кажется это был обычный человек.

      -Он гонится за мной! Быстрее..!

      Едва открылась дверь, беглец заскочил в нее так быстро, что упал.

      Торопливо засов был задвинут.

      Удар в дверь с той стороны и скребущий звук. Оскаленная морда в окошечке, клыки в бессилии вцепляются в толстую железную решетку. Блеск бешеных глаз в свете лампы.

      Беглец, едва спасшийся за дверью, поднялся. Хозяин посмотрел на него. Было странно, что может делать на улице ночью человек. В этой стране ночь – не время для людей. Но было ясно, что это человек. Вампиры не бывают так испуганными.

      -Кажется зверь достал меня,– произнес он, убирая лохмотья оставшиеся от его рукава.

      Джек не собирался рассказывать хозяину дома кто он такой. И про то как он бежал из плена в темнице барона Торпа. Второпях он сочинил историю, как он как буто бы заблудился в лесу и потом на него напал этот зверь.

      -Что это за зверь? Вроде бы волк, но что-то в нем не так… –сказал хозяин.

      -Может быть волк… Но я тоже сомневаюсь, –поежившись сказал Джек.

      Ночью в здешних лесах могло появиться такое, что весьма удивило бы охотников. Только ночью никто не охотился. Ночью охотились на людей. То, что крестьяне называли нечистой силой. Те твари, которые здесь изредка попадались, могли бы даже не удивить охотников, а напугать. Сильно.

      В трехэтажном доме, хозян, которого звали Огден, жил один. Все окна в нем были зарешечены, а на первом этажек окон вообще не было.

      Джек сам перевязал рану на руке, а на остальные, царапины по его мнению, он вообще не обратил внимания. Но уснуть ему не удалось. Тоскливый вой, доносящийся с улицы навеял воспоминание, что сейчас на небе проплывает луна. Что-то словно заставляло бурлить его кровь. Леденящий ужас, смешанный со странным возбуждением.

      Джек посмотрел на свои ногти. Они стали толще посередине и удлиннились. На руке появилось больше волос.

      -Не хочу! –взвыл он.

      На него навалился ужас понимания, что ним сейчас происходит.

      Инстинктивно он протянул руки ко рту. Но он и так чувствовал, что некоторые зубы стали длиннее других.

      Он САМ становился тем, чего боялся.

      Джек решил сам признаться хозяину дома о том, что с ним произошло. Пока он не превратился полностью. Тогда слова уже будут излишни. Но он не знал как сказать.

      -Кажется я… кажется я… после укуса я наверное превращаюсь в оборотня. Но я не хочу! Поверьте мне, не хочу.

      К его удивлению, Огден не испугался.

      -Не может быть! Так быстро после укуса не происходит превращение.

      Джек протянул к нему руки с удлиннившимися когтями.

      Огден теперь разглядел, что и лицо Джека изменилось. Прередняя чяасть лица удлиннилась. Глаза были с расширенными зрачками. Заострились уши.

      -Значит это с тобой произошло не сейчас. Ты уже давно был заражен. Стал оборотнем.

      -Не бойтесь меня, –умоляюще сказал Джек, я не хочу сделать вам ничего плохого. Свяжите меня на всякмй случай, если я стану кровожадным и обезумею. Только не выдававйте инквизиции.! Я не сдеал ничего плохого, не хочу чтобы меня сожгли на костре!

      -Не беспокойся, –проинес Огден с усмешкой,– Я тоже не люблю инквизицию. Я живу один в этом доме потому, что я – колдун.

      В другое время Джек испугался бы узнав, что его собеседник колдун. Но не сейчас.

      -Что нибудь можно сделать, чтобы исправить то. что со мной произошло?

      -Я этого не умею,– сказал Огден.

      …Вервольф прервал рассказ.

      -Огден? –перебила его графиня.

      -Так он сказал. Колдун приютил меня в своем доме пока я еще не привык к тому, что превращаюсь в зверя и был беспомощным.

      -Я давно знакома с Огденом. Он иногда присылал мне письма и свитки, зная, что я интересуюсь темной магией. Большинство сведений об оборотнях я получила тоже от него. Но он мне не рассказывал, что у него был в доме вервольф.

      -Я просил его не рассказывать никому.

      -Чтож, он сдержал свое слово. Я рада, что узнала еще одно подтверждение его надежности… Но вот на какую подробность твоего рассказа я обратила внимание. Ты превратился в ту же ночь когда за тобой гнался вервольф, от которого ты спрятался в доме Огдена. Он правильно заметил, что за один день перерождение в оборотня не происходит и ты заразился немного раньше.

      -Да, он меня видимо зацепил двумя неделями раньше, но я тогда не обратил на царапину внимания…

      -У меня есть предположение, откуда взялся вервольф, который тебя укусил… –сказала графиня. –Именно в те годы в этих местах на дороге было кое-что обнаружено…

      В середине весны, когда начал таять снег, на лесной дороге нашли пару брошеных телег в которых лежало несколько трупов. Тела были уже сильно изгрызены волками, поэтому опознать мертвых было сложно. Но судя по одежде и металлическим предметам, среди них были служители инквизиции.

      На телеге стояла почерневшая металлическая клетка из толстых железных прутьев. Дверца клетки была открыта…

      Бывший инквизитор, волею судьбы ставший оборотнем, скорчившись сидел внутри закопченной клетки в которой его везли на место сожжения.

      Телеги двигались медленно с длительными остановками. Вокруг был лес, где очень редко встречались небольшие деревни или хутора.

      Когда умер один из извозчиков никто не заподозрил истинного размера опасности. Но следом за ним симптомы болезни начали появляться и у других. Люди начали умирать, некоторых оставляли прямо на лесной дороге.

      Оборотень следил из клетки как везущих его становиться все меньше и меньше. Они не знали истинную причину болезни, но Торквину она была известна. Там в зачумленном городе оборотень собирал золото и монеты обыскивая трупы умерших от эпидемии. Он одел плащ который ранее принадлежал мертвецу. Но оборотень не болел тем, что погубило людей, хотя вся его шкура мародера была пропитана заразой.

      Захватив его в плен, эти люди себя погубили. Чтобы стать оборотнем, нужно заразиться через кровь или через любовный контакт, но смертоносная эпидемия распространялась гораздо проще. Через дыхание или любое прикосновение.

      Некоторые из сопровождавших телегу просто убежали, поняв, что находяться среди заболевших. Не мзвестно выжили они или бежать было уже поздно. В конце концов рядом с оборотнем остался всего один человек, который собирался забрать лошадей и тоже уйти.

      -Глупец, –сказал из клетки Торквин, –ты не сможешь убежать от своей смерти.

      Человек обернулся.

      -Нельзя убежать от своей смерти, если она уже внутри тебя, –произнес насмешливо оборотень.– Ты ел вместе с умершими. Ты уже заразился и далеко не уйдешь. Ты уже мертвец, человек.

      -Что тебе надо, тварь!? –человек в ярости схватился за меч.

      -Подойди сюда.

      -Ты зря радуешься, прежде чем я уйду, я тебя прикончу прямо в клетке.

      -Тогда подойди поближе.

      -На что ты расчитываешь?

      -Я рассчитываю на то, что ты откроешь клетку и дашь себя укусить, –поделился соображениями оборотень.

      -Ты считаешь меня безумцем?

      -Нет, я считаю тебя рассудительным. Тебе нечего терять. Единственная надежда на спасение для тебя, это встретиться с моими зубами.

      -Зачем?

      -Если я тебя укушу, ты превратишься и болезнь тебя уже не убьет. Выбирай. Или болезнь и смерть или жизнь в теле оборотня, которую я могу тебе дать. Но за это ты должен меня выпустить из клетки. Простая сделка… Укус за свободу.

      Человек подошел к клетке.

      -Как я могу быть уверен, что ты меня не разорвешь, оказавшись на свободе?

      -Ты мне еще можешь понадобиться…

      Оказавшись на свободе, Торквин прежде всего вспомнил о золоте, которое он собрал с трупов, мародерствуя в городе вымершем от эпидемии. Мешочек с кольцами и монетами спрятан был под корнями приметного дерева неподалеку от деревни, где он совершал последние убийства.

      Кольца, снятые с пальцев мертвецов даже не были вымыты а не то, что пропущены через огонь, но инквизитор не делал этого намеренно. На самого Торквина зараза не действовала, а вот если кто-то протянет руки к его собственности… Вор об этом пожалеет…

      Но обнаружив тайник, бывший инквизитор убедился, что его золото в сохранности.

      Пока еще Торквин не знал как воспользоваться этими ценностями ддля своих планов. На это золото он все равно не мог ничего купить, поскольку первый же встречный постарается пустить стрелу ему в морду, а не торговать. Впрочем и сам Торквин предпочтет скорее ограбить купца, а не платить ему.

      Однако инквизитор не мог поверить, что золото может быть бесполезным. Просто нужно распорядиться им разумнее.

      На западных границах королевства, которые были весьма неопределенными, земли, где государственная власть была крепка, постепенно переходили во владения мелких баронов, прилегающие в низким заросшим лесом горам.

      В замках, стоящих на лесистых холмах любой местный барон или граф сам себе был государем, не признавая почти никого и не завися от далекой столицы. Впрочем власть не очень была заинтереована в наведении порядка в этих областях, поскольку хороших налогов оттуда всеравно получить было невозможно. Распаханных земель там почти не было а население невелико.

      В своих владениях местные феодалы жили по принципу: кого хочу казню, кого хочу помилую, кого хочу насилую.

      Торквин, перебравшийся в те края, серьезно мог рассчитывать, что здесь ему скрываться будет легче.

      Первоначально он поселился в развалинах сгоревшего замка, оставшегося пустым после какой-то местной междоусобицы. Замком это строение считалось лишь по сравнению с укреплениями других баронов. Как печная труба после пожарища на краю обрыва стояла почерневшая башня снабженная пристройкой, окруженной крепостной стеной. Вот и все, что можно было назвать замком.

      Иногда Торквин перебирал золото из зачумленного города. Это были в основном простые кольца и монеты, но одна вещица показалась вервольфу необычной.

      Торквин еща раз внимательно осмотрел перстень. Верняя его часть изображала странный знак, от которого отходили два перепончатых крыла какие бывают у летучей мыши. Весьма странное украшение. Простой обыватель или купец не стали бы носить такое. В свою бытность инквизитором Торквину такой перстень мог бы показаться подозрительным.

      В свете полной луны металл, похожий на серебро, отливал каким-то странным бледным сиянием. Вервольф осмотрел перстень на вытянутой руке, полюбовался его блеском.

      Замок барона Сиборга, укрытый в лесной глуши, за прошедшие двадцать лет изменился только тем, что стал более защищенным. Укреплены были и заставы на дорогах, ведущих к нему. Впечатление было таким, словно барон неторопясь готовился к возможной обороне, но не желал чтобы эти приготовления бросались в глаза.

      Все знали, что старый барон Сиборг скончался, достигнув возраста семидесяти двух лет. Но сразу после похорон появился наследник указанный в завещании. Человек, ставший новым хозяином замка был чрезвычайно похож на прежнего барона за исключением того, что волосы его не были седыми, и считался его неизвестным сыном.

      Немногим было известно, что наследник на самом деле и есть прежний барон Сиборг, который в действительности вовсе не лежал в склепе. Просто он перестал отбеливать волосы алхимическим составом, имитируя седину.

      Умереть от старости Сиборг не мог, но ему приходилось скрывать свое бессмертие. Теперь он изображал из себя своего наследника. Иначе многим показалось бы подозрительным, почему владелец замка имеет такое хорошее здоровье, столь нехарактерное для его более чем почтенного возраста.

      Еще много лет назад, после событий в сожженном Вальдбурге, барон Сиборг, Гаурдол и Берт размышляя о будушем, говорили, что может оказаться так, что война с инквизицией неизбежна.

      Десятилетия, под покровительством Сиборга, в его владениях жили оборотни, но рано или поздно тайна окажеться раскрыта и церковники пришлют войска, чтобы всех перебить. Куда бежать? Снова скрываться, прячась, пока каратели Инквизиции отлавливают беглецов по-одиночке?

      Многие из обортней, познав гонения и страдание скитаний, нашли здесь приют и спокойную жизнь. Здесь у них были друзья, тут у них родились дети. Они трудились для себя, обустраивая места, где их не окружали на каждом шагу враги. Что значило для них бросить все и вернуться к прежнему образу жизни, прятаться в одиночестве от озлобленных людей? Снова испытать гонения и опять быть брошенным в пучину страха и ненавистти для них было невыносимо.

      Сиборг знал это. И поэтому, пока все было спокойно, все время готовился к обороне. Подготовка велась неспешно и так, чтобы это не бросалось в глаза. Обычные бароны в провинциях также имели укрепленные замки, но Сиборг готовился к войне, а не обычным стычкам между мелкими феодалами.

      У Гаурдола было три сына. Точнее, старший Джереми был младшим братом его возлюбленой, которого он укусил во время событий в Валдбурге, и с тех пор воспитывал как своего сына. Двое других, младшие, были детьми его и Элис.

      -Ты мошешь быть уверен. Мы лучше умрем, но не отступим. Лучше погибнуть в бою, чем попасть в руки инквизиции. Я не могу больше убегать и бояться. Бежать некуда, –сказал Гаурдол барону, –везде враги. Значит будем защищать эту землю как свою родину.

      -На этот раз противником инквизиторов будет не затравленый одиночка-волколак, который от них убегает, а сплоченный отряд вервольфов, способный на открытый бой. Но и врагов будет очень много… Силы церковников несомненно во много раз будут превосходить нас количеством.

      Гаурдол внимательно слушал барона, хотя они уже не раз говорили на эту тему.

      -Предстоит очень тяжелая война. –продолжал меж тем Сиборг –У нас есть только сотня оборотней. Они конечно во всем превосходят любого из солдат королевства, но у врага многократное преимущество в численности. Есть еще ополчение из подвластных мне мирных жителей-людей, но против регулярной армии оно слабовато. Возможно нам удасться набрать еще некоторорое количество оборотней из добровольцев, согласившихся стать вервольфами.

      -Армия врага будет атаковать, но у нас есть заранее подготовленные укрепления.

      -Война будет идти до победного конца. Или мы или они. В случае поражения всех нас ждет поголовное истребление, причем лучше погибнуть, чем попасть в плен, закончив жизнь на костре. Значит нам придеться применять то, чего инквизиция больше всего боится. Всех захваченных в плен солдат врага будем делать вервольфами. Через пару недель каждый укушеный превратиться и вынужден будет пополнить нашу армию. Превращенным некуда деваться; среди своих их ждет мучительная смерть, поэтому каждый пленный враг станет нашим солдатом.

      -Это мне понятно, –подтвердил Гаурдол, –к такой войне мы и готовились. Хотя лучше бы она наступила позже.

      -Лучше бы она совсем не наступила. Потому, что мы просто вынуждены будем захватывать мирные поселения, превращая всех поголовно в оборотней, которые просто вынуждены будут переходить после этого на нашу сторону. Единственная возможность победы это устроить что-то вроде повсеместной эпидемии превращений, которая как лесной пожар пройдет по королевству.

      -Тогда мы победим, но само понятие «человек» исчезнет в обозримых землях. Но никто при этом не умрет, напротив, став оборотнями выжившие обретут жизнь намного дольше обычной, избавившись от скорой старости.

      -Все не так просто. Я уже говорил и повторю, что инквизицию опасно считать глупой. Это опасный хитрый и фанатичный враг. У них есть свои секреты. Они не могли не опасаться вот таких массовых восстаний оборотней. И наверное разработали свои методы борьбы с ними. Вполне возможно, что инквизиция тоже подготовить нам неприятные сюрпризы… –Сиборг был скептически настроен.

      -Но что они могут применить? Стрелы с серебряными наконечниками?

      -В нас полетит так много серебра, что боюсь, что мы разбогатеем, –мрачно пошутил барон. –Но мы тоже можем применить стрелы. Надо смазать наконечники слюной оборотней. Тогда любое ранение этими стрелами будет равносильно укусу.

      -Прекрасно, –усмехнулся Гаурдол, –никогда еще не кусал на таком расстоянии.

      -Чтобы осадить замок, отрядам врага придеться перейти реку. Как там со льдом? –поинтересовался барон.

      -Лед прочный. Конница, а тем более пехота, пройдет, –сообщил Гаурдол, который время от времени следил за состоянием реки.

      -Лед надо разбить, –распорядился Сиборг. –К тому времени как подойдут войска появиться новый лед, но очень тонкий. Главное, чтобы враг не знал, что в самый разгар зимы переправа почему-то оказалась ненадежной и атаковал через реку.

      -А мы расположим на нашем берегу арбалетчиков, –вставил Гаурдол. –Но после неудачной попытки враги найдут другое место для переправы.

      -Несомненно. –отметил барон. –И там их должны встретить. Но конница слишком медленно будет двигаться сквозь лес.

      -И мы проведем их войско через все наши засады и укрепления, которые готовили столько лет.

      -Не бойтесь умереть в борьбе с врагами рода человеческого. Знайте, что с вами благословение Бога и нашей церкви. Каждый погибший обретет жизнь вечную на небесах как праведник. Ибо вы сражаетесь против порождений дьявола!

      Не бойтесь умереть, но опасайтесь зубов зверя! Каждого укушеного еще живого будем считать погибшим. Пусть всякий, кто получил рану от зубов оборотня скажет об этом. Укушеных придеться убить. Если вы видете, что вашего товарища задели зубы зверя, то облегчите ему уход на небеса.

      Те, кого укусят, не скрывайте этого. Вы получите исповедь и отпущение грехов и умрете человеком.

      Церковь запрещает самоубийства. Но знайте, что сейчас этот грех будет прощен, если вы заражены оборотнем. В крайнем случае это допускаеться, хотя лучше сообщить об укусе инквизиторам. Вы должны понимать, что лучше лишить себя жизни человеком, чем стать оборотнем и лишиться души! Ибо звери дьявола, называемые вервольфами, души не имеют.

      Ничего не бойтесь, ибо с вами благословение! Мы должны огнем и мечом уничтожить мерзкое гнездо детей дьявола. -продолжал напутствовать солдат проповедник, на каждодневном построении.

      Через реку шел добротный деревянный мост. Он не мог быть полностью подьемным, не позволяла длина. Поднималась только часть, начиная с чужого берега и до середины реки. Вторая половина примыкавшая к владениям барона, была неподвижной, установленой на врытые в дно столбы опор.

      Чтобы не облегчать врагам переправу, барон приказал мост разобрать, несмотря на то, что река была скована льдом.

      Между берегом и замком барона расстилалось небольшое заснеженное поле, которое плавно переходило в невысокий плоский холм на котором стояли замковые стены и башни. Здесь должно было произойти первое вооруженное столкновение.

      Сиборгу было известно, что инквизиция вела свыше двух тысяч солдат и это был только авангард армии, которая несомненно будет получать подкрепление.

      Королевские войска, выстроившиеся клином тяжеловооруженных конных рыцарей, слишком торопились перейти на другой берег, чтобы атаковать выстроившихся под стенами замка немногочисленных латников барона, и закрепиться на поле около замка, чтобы начать осаду. Конница начала разбег еще не перейдя реку, поэтому первые ряды вылетели на лед, не успев остановиться, когда замаскированный свежим снежком тонкий слой под ними моментально проломился.

      Атака королевских войск не удалась в то время как с баронского берега по сгрудившимся около реки рыцарям ударили арбалетчики Сиборга, укрытые за деревянными щитами, замаскированными среди снега.

      Наступающие, удрученные неудачей перейти реку, стали искать обходные пути. На обоизх берегах реки был лес. Только перед замком берега были свободны от деревьев и здесь было удобнее перевезти осадную технику, когда обоз с ней прибудет. Но лед был изломан и значить река надолго непрогодна для переправ. Можно было строить плоты, но лед был разбит только до половины ширины, значит и плоты не пройдут, если не ломать передними лед до самого берега и отгонять плавающие куски. Но это придется делать под обстрелом арбалетчиков барона.

      Армия готовилась перейти реку немного ниже по течению, там где лед был крепок. Но лес по берегам не даст эффективно действовать коннице. Она там будет передвигаться не быстрее пешего человека. Поэтому на этот раз впереди послали пехоту.

      Под деревьями наступающих уже ждали. Река была не очень широка но пока солдаты переходили ее, они были удобной мишенью. Их встретили залпы баронских арбалетчиков из числа крестьянского ополчения. Они были людьми, но прекрасно понимали, что королевские войска по приказу инквизициии истребят здесь всех, не разбираясь кто оборотень, а кто нет. Каждый имел несколько заранее заряженных арбалетов из запасов оружия которые Сиборг готовил много лет. Делая выстрел арбалетчик брал новый заряженный самострел. Нужно было торопиться пока ряды врагов не пересекли реку и не началась рукопашная схватка.

      Тогда в бой вступят оборотни.

      Несмотря на обстрел, более многочисленные чем отряды барона, королевские солдаты продолжали выходить из леса на противоположном берегу в то время как первые ряды пехоты уже входили под деревья на берегу обороняемом оборотнями.

      Арбалетчики барона спешно отступали не желая драться с солдатами. Немного дальше в лесу пехоту ожидали оборотни-латники, выстроившиеся всаго двумя рядами. Они стояли пока не двигаясь, закрывшись широкими и высокими щитами.

      -Пора! Начинаем! –приказал центурион.

      По его знаку люди барона потянули за длинные веревки натянутые через лес. Этих веревок было много. Заранее подпиленные деревья начали падать.

      Высокие и весьма толстые стволы падали в сторону реки на ее лед и на толпу солдат, которая переходила ее. Несмотря на то, что здесь лед был прочным, падающие деревья кололи его. Люди падали, цепляясь за переворачивающиеся льдины, барахтались в холодной воде. Доспехи и намокшая одежда тянули на дно.

      Деревья падали и на пехотинцев успевших перейти реку. Войска оказавшиеся на одном берегу с оборотнями остались отрезанными от основных королевских сил. И в этот момент вервольфы-латники двинулись в атаку.

      Тонущие хватались за стволы упавших в реку деревьев и цепляясь за них вылезали на берег, тот кто был ближе всего к берегам, выбрались быстрее. Но одна половина солдат выползла на сторону королевских войск, а другая на занятый оборотнями берег.

      Перешедшие в атаку оборотни несомненно справились бы с той частью войска которая застряла прижатая к реке. Отступить солдаты не могли, поскольку река и здесь стала непригодна для перехода. Центурия не теряла времени, торопясь разбить отряд, несмотря, что даже эта часть войска людей была многочисленнее.

      Те, кто командовали королевскими войсками, поняли, что наступление опять пошло не так как планировалось. Атаки требовалось продолжить и прийти на помощь окруженным солдатам. Пехота снова пошла через реку, но не там, где была полынья и ледяное крошево а еще ниже по течению, где лед сохранился.

      Солдаты снова шагали через реку. Но арбалетчики, которые отступили не вступая в рукопашниую схватку с первой волной нападавших, отошли как раз на этот участок берега и уже давно ждали наступающих, успев перезарядить арбалеты. Пехота снова была встречена ливнем стрел, когда арбалетчики разряжали оружие и снова стреляли поднимая второй арбалет.

      Командующие рассчитывали, что дальше по берегу нет подпиленных деревьев или подобных сюрпризов. Но они зря на это надеялись. Времени на подготовку у барона было много.

      После того как история с падающими деревьями повторилась, стало ясно, что отряды арбалетчиков перешли на участок еще ниже по течению, готовясь снова обстрелять наступающих, если они пойдут через лед.

      Однако короткий зимний день заканчивался и королевские войска вовсе не мечтали наступать под вечер, без всякой надежды укрепиться на том берегу до наступления ночи.

      Итоги сражения были таковы. Оборотни и ополченцы барона выдержали наступление почти без потер, в то время как их враги недосчитались двух или четырех сотен, не считая полторы сотни захваченных в плен, которым предстояло стать оборотнями.

      Битва солдат против оборотней представлялась командующим королевскими войсками войной вооруженных и закованых в доспехи рыцарей против безоружной толпы опасных полузверей, которых желательно расстреливать на расстоянии, не подпуская ближе.

      Но барон Сиборг готовя армию, не рассчитывал только на природную живучесть и физическую силу вервольфов, считая разумным дополнить ее сталью брони и оружия, которое будет не хуже чем у человеческих рыцарей. Оборотни, идущие в бой в самом удобном для них полупревращенном виде, что достигалось с помощью уже известных Амулетов Луны, будут одеты в доспехи, которые уменьшат их уязвимость перед стрелами с серебряными наконечниками.

      Центурионом, командующим этой хорошо подготовленой сотней рыцарей-вервольфов, был назначен Гаурдол.

      Благодаря своей повышенной физической силе, оборотни могли носить более тяжелые и прочные доспехи.

      Как оказалось, стрелы с серебрянными наконечниками, которыми постарались запастись стороннники инквизиции для войны с оборотнями, не в состоянии оказались пробивать стальные доспехи. Видимо командование думало, что вервольфы не будут защищены ни чем кроме собственной шкуры, поскольку серебряныые наконечники были бесполезны против даже не очень хороших лат.

      Такими же неэффективными являлись и серебряные мечи, которые заказали себе многие из знатных дворян, прибывших воевать вместе с войском. Даже если меч имел железную сердцевину, режущая кромка намного уступала стали и все время тупилась в бою.

      Барон Сиборг знал, что опасность серебра для вервольфов несколько преувеличена. Оборотня можно убить серебром если нанести серебряным оружием такуа рану, которая была бы смертельной для обычного человека. А мелкие ранения серебром не заканчивались гибелью.

      Оборотень, одетый в доспехи и вооруженный не хуже чем рыцарь, становиться очень опасным противником, поскольку живучесть и сила его больше чем у человеческого рыцаря, а мелкие раны вервольфа заживают очень быстро. У барона было немало времени, чтобы подготовить отряд который мог действовать слаженно как лучшие роты регулярной королевской армии.

      Оказавшись в шкуре оборотня, Торквин довольно быстро озлобился на людей, вымещая злобу на своих жертвах.

      Но теперь на западной окраине он стал немного спокойнее, поскольку не приходилос ь каждую минуту опасаться нападения. Однако Торквин уже привык к удовлетворению своих потребностей любыми путями.

      Он много раз был насильником, но на этот раз ему хотелось похитить девушку, чтобы она все время была с ним. Конечно она потом тоже превратиться в женщину-волколака, но Торквину было интересно испытать новые ощущения от любви с полуволчицей. Ведь до этого его жертвами были только человекодевушки.

      Связанную и полураздетую он притащил свою пленницу в развалины замка. Он похитил ее так ловко, что Гелена даже не знала, кто ее схватил в темноте. Глаза завязал, чтобы не напугать ее сразу. Он решил, что лучше пусть она узнает, что оказалась в руках у оборотня постепенно.

      Если Торквин оставит ее у себя то незачем чрезмерно мучить пленницу. Он даже в какой-то мере надеялся, что со временем она станет его подругой или сообщницей, хотя и невольной.

      Вервольф положил девушку на кучу опавших листьев и сел рядом. Напуганная не могла кричать, поскольку рот тоже был завязан.

      -Тебе нечего бояться, –голос оборотня был необычным, но все же вполне человеческим, но тебе придеться понять, что я тебя захватил. Ты похищена и значит моя пленница. Нет, я тебя не сожру, но отпускать не собираюсь.

      Оборотень не торопился. Он постепенно раскроет ей, в чьих лапах она оказалась.

      -Я развяжу тебе рот, но ты не должна кричать. Это все равно бесполезно. Здесь на милю вокруг точно нет ни одного человека. Только лес. Так что веди себя тихо и не зли меня.

      Гелена кивнула головой, соглашаясь.

      -Кто ты? Лесной разбойник? –спросила пленница, глотая слезы.

      -Можно назвать меня и разбойником. Хотя, надеюсь, я гораздо опаснее любого из местных бандитов.

      Похищеная отлично понимала, для чего ее мог украсть разбойник. Надежд, что похититель не состворит над ней насилие, у Гелены не было.

      -Я оставлю тебя с собой. Ты не умрешь. Напротив. Ты проживешь долго. Гораздо дольше, чем обычные женщины и не будешь стареть.

      -Кто ты? Дьявол, посланный, чтобы меня искушать? –прошептала лежащая с завязанными глазами.

      -Нет, я не Дьявол, а всего лишь его млачший брат, –улыбнулся Торквин.

      -Простой разбойник не может предлагать вечную жизнь. Ты насмехаешься надо мной или на самом деле демон?

      -Хотел бы я быть демоном… Но я на самом деле не человек. Неужели ты не догадываешься? Разве не слышала, кто завелся в ваших лесах? –Торквин провел рукой по ее ноге.

      -Оборотень!? –она сжалась еще сильнее. –Не надо, не убивай меня!

      Пленница билась в паническом ужасе. Оказаться унесенной в лес с завязанными глазами и там оказаться в полной власти неизвестного, который вполне может быть тем, кто наводит страх на всю округу. Вооруженный мужчины боялись ночью выйти из дома, а она тут одна, полураздетая в самой глубине леса.

      -Разве ты не слышала, что я обещал тебе жизнь?

      -Ты никого не оставляешь в живых! –рассказы о разорваных телах, найденных на лесной дороге вспомнились совсем невовремя.

      -Нет, –вервольф положил ей руку на плечо, –тебя я сохраню невредимой. Ты мне нужна.

      -Для чего?

      -Для себя, –оскалился Торквин. –Ты меня слишком боишься. До потери сознания. Это надо исправить.

      Превращенный обнял Гелену и прижался всем телом, так, что она чувствовала касание его мягкого меха. Она не смогла вырваться, хотя уперлась расцарапанным во время похищения коленом ему в живот.

      -Есть такая притча, –проговорил вервольф, не отпуская ее. –Один мудрец провел такое испытание. Он привязал овцу а рядом посадил на цепи волка. Зверь не мог дотянуться до добычи, но она видела его и боялась. Через некоторое время овца сдохла от страха. Другую овцу для сравнения он привязал прямо к волку, но конечно тоже так, чтобы зверь ее не загрыз. Прошло время, но эта овца не умерла от страха как первая. Знаешь почему? Она лежала вплотную к волку, чувствовала его тело, тепло, как он дышит. Для нее он был не страхом а просто живым существом. И вместо того, чтобы все время бояться и сдохнуть, она к нему привыкла. Ты поняла меня? –спросил оборотень.

      -Д-да, –ответила похищеная.

      На ней было мало одежды и поскольку лето еще только начиналось, ночь была весьма прохладной. А оборотень, держащий Гелену, был хоть и страшным, но теплым. Он пока ничего не делал, только не отпускал от себя.

      Торквин довольно улыбался.

      -Но зачем я тебе? –осмелилась она спросить.

      -Я оставлю тебя как свою жену.

      -Это мерзко! –рванулась она в ужасе.

      -Скоро ты убедшься, что это не настолько мерзко, как ты думаешь. Скажешь, что несправедливо делать своей женой насильно? Да? Но ведь родители всеравно выдадут тебя замуж, не интересуясь твоим согласием. Правильно ведь? Да, ты это знаешь. Твоего мнения никто не спросит. Тебе просто выберут жениха побогаче. Так чем же я хуже твоих родителей? Хочешь сказать? Нет, я еще не закончил. Тебе придеться всю жизнь быть с толстопузым мужем у которого будут гнилые зубы и пахнет изо рта. Придется рожать для него детей и выполнять работу по дому. А теперь сравни со мной. Потрогай какие у меня мускулы, почувствуй какой я сильный, –прижал он ее ладонь к себе. –Ты увидишь, какие у меня белые блестящие зубы и изо рта не пахнет. Ну, почти не пахнет… Я гораздо красивей и во всем лучше. И я не заставлю тебя выполнять ни какую работу. Теперь ты видишь, что другие тоже поступили бы с тобой несправедливо? Понимаешь, никого в целом мире не интересует твое мнение. Ни родителей, ни соседей.

      -Я только поняла, что все вы сволочи! –выкрикнула она, всхлипнув.

      -Правильно, весь мир несправедлив, –произнес Торквин. –Все бессовестно пользуються друг другом. Я мер-рзавец редкостный. Лучше тебе даже не знать, что я творил. А то не сможешь жить рядом со мной. Я еще не закончил описывать, что с тобой было бы. Потом ты станешь старухой. Станешь морщинистой и толстой. Твой муж-человек тоже состариться и тебе придеться за ним ухаживать, выполняя всю грязную работу. Да и твоя смерть от дряхлость станет приближаться неотвратимо. Еще очень повезет, если если умрешь сразу. Старух перед кончиной часто поражает паралич и ты еще можешь проваляться год или два как полутруп в грязи и нищете. Скажешь, что я рассказываю жестоко? Все это на самом деле еще более ужасно, как ты прекрасно знаешь, но жизнь такова! Все ведь знают об этом . Но привыкли. Люди привыкают ко всему.

      -Но я сделаю тебя оборотицей, –продолжил Торквин. –Ты останешься молодая и красивая. С острыми белыми зубками.

      -Я стану…

      -Да, женщиной-оборотнем. Ты превратишься, но для этого тебе придеться стать моей женой.

      -Но это страшный грех! –отвернулась она. –Нельзя прелюбодействовать с чудовищем! Полузверем!

      -Грех? –рассмеялся Торквин, я сам был инквизитором до того как превратился. И уж большетвоего знаю о грехах.! Мне безразлично, что об этом говорят церковники. Они лживы и такие же сволочи как я.

      -Но ты зверь!

      -Я настолько же человек. О, я во многом человек. И многие жертвы смогли в этом убедиться. Человек самое страшное животное. Ты думаешь, что все оборотни такие же беспощадные и жестокие как и я? Нет, они часто попадались инквизиции еще никого не убив или просто защищаясь. Большинство из них по сравнению со многими людьми просто щенки. И среди оборотней и среди людей бывают те, кто не способен проявить настоящую жестокость даже, чтобы защитить себя.

      Торквин пренебрежительно относился к другим оборотням. Он не без оснований полагал, что своей жестокостью обязан бы не тому, что стал оборотнем, а тому, что был инквизитором.

      -Я тебя развяжу и не буду держать. Ты, после того, что я сделаю, уже не сможешь вернуться домой.

      -Почему?

      -Потому, что начав превращаться, уже не сможешь жить с людьми. Тебе некуда идти. Только ко мне…

      Девушка сидела на вершине обгоревшей башни. Челка длинных волос падала ей на лоб, но это не мешало видеть блестящих в лунном свете глаз. Они блестели от слез, но она неотрываясь смотрела на Луну.

      Ее лицо уже не было человеческим. Но и волчьим оно еще не было, соединив в себе черты, присущие обоим видам. Как ни странно это слышать обычным людям, даже в такой полупревращенной форме, она выглядела симпатично. Возможно потому, что была напуганной и растерянной.

      Из-под длинных волос торчали вполне волчьи ушки. Зубы стали белее и заостреннее на удлиннившейся челюсти.

      -Опять воешь на Луну? –иронично поинтересовался Торквин, подкравшись сзади и положив руку на ее плечо.

      Вервольф сел около нее. –Опять будет нытье, что я превратил тебя в зверя? В чудовище? Не переживай. Ты мне такая все больше нравишься.

      Она сидела, обхватив руками колени, облаченная только в висевшую клочьями ночную рубашку, порванную в лесу. Торквин отодвинул край ее одеяния и провел рукой по бедру, –посмотри какой у тебя красивый гладкий мех. Не бойся превращения, которое с тобой происходить.

      Однако он был не совсем прав. Страх перед Торквином заглушал у Гелены ужас преображения в зверя.

      -Почему ты отшатываешься от меня? –хмыкнул вервольф, не убирая пальцев с ее ноги. –После того, что я с тобой делал, тебе уже нет смысла меня смущаться.

      -Я боюсь не превращения, –сказала она, отводя взгляд. –Боюсь, что теперь все люди станут врагами и все захотят меня убить. Инквизиция, говорят, сжигает оборотней живьем…

      -Ну, про инквизицию я знаю больше других, –заметил Торквин. –Не бойся, со мной ты научишься выживать. Я мечтаю сделать из тебя опытную и опасную злодейку. Чтобы ты была достойна меня. –Он ухмыльнулся.

      В те места, где обитал Торквин, редко заходили люди, особенно ночью. Поэтому появление незнакомца, закутанного в темный плащ и бредущего по узкой тропинке показалось ему очень странным.

      Уверенный, что жертва от него не уйдет, оборотень не спешил нападать и спокойно вышел ему навстречу.

      -Куда бредет путник столь поздней ночью через эти очень опасные леса? –поинтересовался Торквин, усмехаясь под надвинутым до самых зубов капюшоном.

      -Я разыскиваю одного… человека, –ответил незнакомец, несколько искривив тонкие губы при слове «человека». –Хотя теперь его можно назвать только бывшим человеком.

      -А ты не боишься быть разорванным при встрече с этим бывшим человеком?

      -Вы про оборотня? Именно его я и разыскиваю.

      -Для чего же столь мирному путнику понадобился вервольф?

      -Я пришел предложить ему сделку.

      -Это интересно, –улыбнулся Торквин.

      -Поскольку я догадываюсь, кто передо мной, то расскажу. Меня интересует некая вещь, которая случайно попала в лапы оборотня, но которая ему не принадлежит и не имеет для него ценности. В то время как я за нее смог бы заплатить.

      -И что же это за вещь? Разве у оборотня могут быть вещи?

      -Речь идет о серебрянносм перстне странной формы.

      -Откуда ты знаешь, что тот серебрянный перстень у меня? –поинтересовался Торквин, –и как ты меня вообще нашел.

      -Я выслеживал тебя долго. Этот перстень я разыскивал много лет и узнал, что он находиться в доме одного человека в Вальдбурге. Но тогда мне не удалось вовремя его раздобыть. Читая протоколы инквизиции и городской стражи того разоренного города, я узнал, что во время тех событий ты ворвался в дом прежнего владельца перстня и загрыз всех, кто там жил. Значит ты мог снять перстень с руки убитого и забрать себе. На всякий случай я обыскивал тот дом и даже нашел в нем незахороненые трупы, но перстня не обнаружил. Значит предположения, что ты его забрал, становилось более веским.

      -Ты не побоялся заходить в заброшенный зачумленный город?

      -Я не боюсь заразы. Она мне не опасна.

      -Но в том городе потом появилось много оборотней. Почему ты думаешь, что я именно тот оборотень?

      -Тебя выдает манера преступлений. Я очень внимательно читал инквизиторские протоколы. А через несколько месяцев я узнал, что подобные преступления начали повторяться в деревнях у западной окраины.

      -Но ты не мог быть до конца уверен, что то, что ты ищешь у меня…

      -Да не мог. Но это было единственное доступное направление для поисков.

      -Ты оказался прав. Серебрянный перстень у меня.

      -Я пришел для того, чтобы получить перстень, –произнес человек. –Я принес деньги и заплачу, если ты отдашь мне его.

      Выглядел он странновато. Высокая лысина, но при этом длинные волосы сзади, бледность, заметная даже при свете луны.

      -И ты не побоялся прийти ночью в лес? –усмехнулся Торквин, выходя из тени дерева. Лицо вервольфа было скрыто капюшоном. –Это опрометчиво с твоей стороны.

      -У меня есть причины скрываться и держать свои дела в тайне, –произнес человек. При этом Торквин заметил, что зубы у незнакомца кажеться длинноваты.

      -А ты не боишься, что я оборотень? –и Торквин сбросил капюшон, оскаливаясь при свете Луны.

      -Мне все равно, –бросил человек, –я пришел купить перстень и принес деньги.

      -Очень глупо. А если я не отдам тебе перстень, убью тебя и отберу деньги? –предположил бывший инквизитор.

      -Я надеюсь, что ты не совершишь подобную глупость, –сказал незнакомец приближающемуся оборотню. Вместо того, чтобы отступить, он протянул руку. –Для тебя он бесполезен. Давай перстень.

      Этот человек казался Торквину все подозрительнее. Чуть заостренные уши, удлинненные и острые зубы. Уж не превратившийся ли в человеческую форму оборотнень перед ним?

      Вервольф сделал резкое движение, чтобы схватить человека, но тот неожиданно вывернулся и тот же миг по ребрам Торквина полоснула холодная боль кинжального удара. Волколак повернулся, но человека рядом не увидел. Незнакомец оказался нечеловечески быстр. Он уходил от взгляда вервольфа, прячась за его спиной так, что хоть Торквин вертелся на месте, не мог определить с какой стороны ожидать удара. И удары последовали. Спину полоснули кинжалом сначала в одном месте, а потом в другом. Оборотень был поражен, что противник оказался неожиданно опасен. Дело было не в том, что незнакомец был таким быстрым, превосходя в ловкости вервольфа. Нет. Самое страшное заключалось в том, что Торквин НЕ ВИДЕЛ врага, смотря прямо на него! Это не была полная невидимость. Зрение фиксировало фигуру странного человека, но при этом вервольф не мог его заметить. Ощущение было таким, словно он пьяница, который целый час крутиться вокруг столба, тычется в него лбом и думает, что перед ним бесконечеая бревенчатая стена.

      Ему «отводили взгляд». Это была разновидность магии о которой он слышал, служа в инквизиции, но сам лично до этого не встречался с подобным явлением. Торквин растерялся.

      И почувствовал, что падает, споткнувшись о корни. Оказавшись на спине вервольф тут же вскочил, но тут же незнакомец нанес ему удар, от которого оборотня бросило обратно на землю. Он только успел удариться спиной, чувствуя извилистые корни под опавшими листьями лестной подстилки, как противник уже держал длинный кинжал у его горла.

      -Только попробуй шевельнуться. Этот кинжал серебряный, а смертельная рана, нанесенная серебряным оружием, тебя убьет так же просто как человека.

      -Кто ты? –вервольф сейчас отчетливо понимал, что простой человек не мог бы так просто уложить в одиночку оборотня. Вертикальные зрачки в глазах незнакомца, которые увидел Торквин, когда тот приблизил лицо, убедили бывшего инквизитора в этом.

      -Где перстень? –настойчиво спросил нечеловек.

      -Зачем тебе он?

      -Знал бы ты, как хочеться мне вцепиться в твое горло, –сказал незнакомец оборотню. –Мне всегда хотелось узнать, каков на вкус вервольф… Если ты не отдашь то, что по праву мне должно принадлежать, я перережу твое горло и мне представиться шанс тебя попробовать. Где перстень, волчий сын? Я чувствую, что перстень где-то рядом… Только не говори, что ты его спрятал в тайнике за несколько миль отсюда. Я не поверю и это для тебя плохо кончиться.

      -Я его проглотил, –соврал Торквин. Он не собирался сдаваться и собирал силы для рывка. Перстень же он на самом деле выронил в высокую траву. Но бывший инквизитор понимал, что его враг так же жесток как он сам, поэтому не оставит в живых, даже если Торквин добровольно отдаст странный перстень.

      -Зря ты его глотал. Напрасно. Придеться тебе распороть живот, –произнес нечеловек.

      В этот момент вервольф рванулся вверх и вбок одновременно. Несмотря на нечеловеческую силу врага, оборотень всетаки был крупнее. Кинжал скользнул по горлу, но порез был не слишком глубоким. Торквин перекатился и схватил кривую но длинную и толстую палку валявшуюся в траве. Враг в тот же миг снова кинулся на вервольфа но уклониться от сучка не смог и согнулся получив удар поперек живота. Гнилая палка переломилась, задев концом об дерево и Торквин ударил оставшимся в руках обломком незнакомцу по голове.

      Странный противник Торквина предпочел отступить, бросившись в темноту леса. Догонять его у волколака не было ни сил ни желания. Враг скрылся, хотя у человека после такого удара как минимум было бы сотрясение мозга.

      Вервольф нашарил в траве перстень и побрел в направлении своего убежища. Крови из горла текло больше чем он ожидал, а раны надобно залечить в спокойной обстановке. Оборотень уходил, путая следы, надеясь, что незнакомец его не выследит.

      Когда он был на полпути к своей сгоревшей башнне, силы его покинули. Вервольф привык, что легко переносил и худшие ранения, но на этот раз его несколько раз ткнули серебрянным кинжалом. А раны нанесенные серебром для вервольфа так же опасны как обычные порезы для человека.

      Было уже светло, когда он брел и вдруг услышал крики. К нему бежали крестьяне из ближайшего села. Обротня заметили и быстро собирающаяся толпа успела похватать палки и вилы, стараясь окружить вервольфа.

      Если бы не раны, он бы смог убежать, но теперь он попался и разьяренные жители отомстят ему за убийства и насилие. Крестьян было очень много и Торквин не справиться с толпой.

      У людей были длинные палки и вилы они могли бить оборотня не подпуская к себе. Одну дубину, которой на него замахнулись, вервольф перехватил, но тут же на него со всех сторон обрушились другие удары. Кто-то колол Торквина вилами.

      Оборотень понял, что это конец. Когда он упал, удары участились. Все перед глазами расплылось, погружаясь в кроваво-черную мглу.

      То, что происходило дальше Торквин не знал, потому, что потерял сознание.

      Он не видел как рядом вырыли неглубокую могилу. Как его тело поволокли, зацепив баграми и свалили в эту яму. Не почувствовал как заточеный осиновый кол вбили в его грудь. Потом яму начали засыпать.

      На несколько мгновений Торквин пришел в себя, почувствовав, что идет дождь, а он лежит в грязи на дне могилы, а сверху на него падают камни, которыми заваливали его люди. Но это был последний проблеск его сознания. К вечеру под дождем высился холмик камней, скрывших могилу бывшего инквизитора.

      Инквизитора Торквина больше не существовало.

      Зазвенел разряженный арбалет, всаживая стрелу в тело вервольфа, и рыцарь, отбросив самострел и резко вынув из ножен меч, рванулся в рукопашную схватку с оборотнем.

      Вервольф был гораздо сильней человека, но доспехи и меч уравнивали шансы, поскольку превращенный был безоружен. Оборотень наскакивал на рыцаря стараясь не попасть под удар меча, ему это удалось, но когти скрежетнули по стальному наплечнику. Однако вервольф сбил человека с ног и бросился на него сверху. Падая Гюнтер ткнул мечом оборотню в грудь, и тот повалился вместе с ним, наваливаясь всей массой на меч, который глубже ушел в рану вервольфа.

      Ударившись об камень, человек оказался под телом пронзенного оборотня, залитый его кровью. Рыцарь не мог подняться.

      Прямо перед глазами Гюнтера оказалась оскаленная пасть вервольфа, который был или мертв или без сознания. Кровь капала из пасти на лицо человека и рыцарь почувствовал ее вкус на своих губах.

      Человек попытался вылезти из под оборотня, отталкивая его тело с брезгливостью. Собрав силы и не обращая внимание на боль, Гюнтер повалил тяжелого вервольфа на бок и поднялся.

      Руки человека тоже были мокрыми от чужой крови. Непроизвольно он потрогал болевшее плечо, заметив там глубокую царапину.

      Рыцарь наклонился над вервольфом и опершись ногой, вытащил из тела длинный меч, острие которого торчало из спины волоколака.

      Человек спустился к реке, чтобы смыть с себя чужую кровь, снял окровавленную кольчугу, влажно поблесскивающую красным, кожаная куртка под ней и рубашка тоже были залиты кровью.

      Гюнтер залез в воду, отмывая себя и снятую одежду, пока кровь не высохла.

      Теперь надо было вернуться, чтобы отрубить голову мертвого вервольфа и положить ее в мешок. Такое доказательство рыцарь отвезет в город.

      Незнакомых людей рыцарь заметил неожиданно для себя, когда уже вылез из реки. Вооруженные люди в черном были весьма похожи на специальный отряд инквизиции. Встреча с ними показалась Гюнтеру Виго неприятной, хотя он считал себя ни в чем не виновным.

      -Как я вижу, –обратился рыцарь к предводителю, поприветствовав его перед этим. –Вы кого-то преследуете?

      -Истинно так. Идет облава на оборотня, который завелся в этой местности, –снизошел до ответа церковник. –Я надеюсь вы, несомненно принадлежащий к рыцарскому сословию, посодействуете нашим поискам.

      -Я могу вам сообщить, что оборотень уже убит. Мной.

      Инквизитор не скрыл своего разочарования. –Нам было предписано захватить его живым. Где труп?

      -В заброшенной хижине. Я его заколол мечом.

      -В таком случае мы заберем тело, –решил инквизитор.

      -Но мне, положена награда, назначенная бургомистром, которую я могу получить, только предоставив в доказательство голову вервольфа, –воспротивился рыцарь.

      Несколько дней Гюнтер Виго, сын графа Фердинанда Виго выслеживал в одиночку оборотня в окрестностях Дитрихберга. Рыцарь не хотел ни с кем делить славу от победы.

      -Но мы обязаны доставить тело оборотня живым или мертвым в монастырь. Однако, я кажеться могу помочь вам получить награду. –Добавил церковник, заметив недовольство рыцаря. –Я подпишу грамоту, которая засвидетельствует, что вы убили вервольфа. Ее вы передадите бургомистру, поскольку наше свидетельство имеет законную силу.

      Возразить ему было нечего и Гюнтер кивнул.

      -Кстати, –заметил инквизитор. –Вы не ранены в бою с оборотнем? К вашим услугам будут наши медикусы. –Церковник проявляя показную заботливость, на самом деле был обеспокоен возможностью, что рыцарь мог получить заражение. Поэтому старался выведать были ли ранения, не возбуждая подозрений.

      -Нет, –отмахнулся Гюнтер, –ничего серьезного.

      -Он вас всетаки достал? –насторожился церковник.

      -Не оборотень. Просто я ударился когда упал.

      -По пути в столицу мы несомненно на краткое время остановимся в городе, поэтому я не только напишу письмо бургомистру, но даже смогу зайти к нему вместе с вами, –подумав, добавил инквизитор.

      -Благодарю, –ответил рыцарь. –Я ведь тоже потом отправлюсь в столицу.

      -Это хорошо, –отметил церковник, –мы оказались попутчиками. Не откажетесь сопровождать наш отряд?

      Инквизитор хотел, держать Гюнтера поближе к себе, на тот случай, если человек на самом деле заражен, как подозревал церковник. Тогда, начнись превращение, опытный охотник за нелюдьми заметит симпотомы и вовремя обезвредит новопреобразившегося оборотня. Инквизиции, точнее кому-то из высшего руководства, почему-то срочно понадобились живые оборотни, поэтому лишний волколак не помешает.

      Церковник не знал зачем Совету Кардиналов живые вервольфы, но в планы вышестоящих не вдавался, просто выполняя приказ.

      Вооруженные люди вошли в пустую хижину, указанную рыцарем и нашли там неподвижное тело вервольфа. На лежащего была накинута сеть, в бока уперлись острия копий и только после этого церковник вошел.

      -Оборотень пронзен мечом, но видимо не серебрянным. Такая рана несомненно смертельна для человека, но вервольф может выжить. –доложил один из инквизиторских бойцов, осматривая лежащего с такими предосторожностями, словно опасаясь, что оборотень может вскочить.

      -Рыцарь не успел отрубить ему голову, –сказал инквизитор, –хорошо. Нам следует доставить его живым. Рану следует перевязать. Но опасайтесь прикасаться к его крови, не притрагивайтесь к ней если у вас на ладони есть хоть царапина и вообще лучше действуйте в перчатках.

      Рыцарь не испытывал приятных эмоций по отношению к инквизитору и вобще к инквизиции, но всетаки поехал вместе с его отрядом.

      Скованного, завязанного и совершенно обездвиженого оборотня везли на открытой телеге. Большую часть пути вервольф не приходил в себя. Вначале Гюнтер возмущался, что оборотня не убили и везут живым. По его мнению тварей следовало уничтожать на месте, не давая ни малейшего шанса выжить. Но инквизитор провел с ним длительную беседу о том, что руководство церкви лучше знает как бороться с нелюдьми и иногда врага следует захватить живым, чтобы узнать уязвимые места зла получше.

      Движимый любопытством в один из дней пути Гюнтер подошел к телеге, с неприязнью рассматривая едва не убитого его рукой вервольфа. Оборотень приоткрыл глаза, лежа на соломе, постеленной на дно деревянной повозки.

      Вервольф дышал хрипло, морда вокруг пасти была измазана засохшей кровью. Но это была собственная кровь оборотня. Они никого не успел укусить. Рыцарь заметил, что зверь кажеться узнал его. Взгляд был злым.

      Вечером, когда все остановились на привал, до ушей Гюнтера донесся шепот.

      -Подойди сюда…

      -Чего ты хочешь?

      -Испортить тебе впечатление от победы, –прохрипел оборотень, –тебе веть тоже не долго ходить на свободе.

      Рыцарь хмыкнул. –ты уже ничего не сможешь мне сделать. Оставь свои угрозы для инквизиции, когда будешь подыхать.

      -Возможно уже сделал. У меня не осталось зла на тебя, поэтому я даже смогу тебя предупредить. Знаешь зачем инквизиторы стараются держать тебя близко к себе и пригласили отправиться с ними?

      -Говори, спокойно рядом нет никого.

      -Они опасаються, что в драке со мной ты мог заразиться и тоже скоро станешь оборотнем.

      -Ерунда, –отмахнулся Гюнтер, –ты меня не успел укусить.

      -Укус не всегда нужен. Достаточно, чтобы кровь или слюна попали в любую рану или царапину.

      Рыцарь почувствоал, что ему стало нехорошо, когда память подсказала где была царапина. –Ты все врешь! Все придумываешь как спастись.

      -Зачем не теперь врать? Меня все равно никто не освободит. А вот ты… у тебя еще все впереди. И погоня и дыба и костер…

      Гюнтер зашипел, отгоняя от себя неприятные мысли. Настроение на ночь оборотень ему точно испортил. Теперь он будет терзаться страхами, что заражен. Узнать заражен он или нет пока не возможно. Лишь через две недели все танет ясно.

      Может быть подробнее распросить инквизиторов о всех способах заражения? Но если инквизиторы подозревают, как говорил оборотень, что Гюнтер заражен, распросы лишь утвердят их в подозрении. Неспроста, значит рыцарь заинтересовался, сам догадываеться, что мог заразиться. Если вервольф прав, то инквизиторы могут его спросить и на время, пока не станет ясно, станет он оборотнем или нет, запрут в подвал. Если все обойдеться и ничего страшного не произойдет, церковники извиняться и выпустят из темницы. Но если начнется превращение, то вырваться из подвала уже не будет возможности. А это тот конец, которого и кошмарном сне не видел дворянский наследник.

      Но что же делать? Гюнтер никогда не представлял себя оборотнем. Самому стать… Что лучше? Выбрать смерть или непонятную жизнь, став безбожным оборотнем? Вдруг он на самом деле начнет превращаться?

      Рыцарь подумал, что скорее заколет себя мечом, чем превратится. Но решимость постепенно пропадала. Умирать ему не хотелось.

      Может быть все обойдеться… Гюнтер снова осматривал свою царапину и с тревогой возвращался к мысли, что кровь оборотня не могла туда не попасть. Значит все потеряно.

      Обхватив лицо ладонями рыцарь почувствовал что оно мокрое от слез.

      Связанный оборотень увидел как в каземат вошел инквизитор. Он был высок, совершенно не имел волос на голове, одет во все черное и мантию с красной подкладкой, как носят высшие чины церковного суда. Оборотню приходилось на него смотреть снизу вверх.

      Инквизитор его внимательно оглядел и даже потрогал носком сапога.

      -Будем знакомы. Называй меня отец Лоренцо. –представился церковник.

      -Зачем мне знать имя палача, если я все равно не смогу отомстить? –глухо ответил оборотень, не поднимая голову.

      -Думаешь, что тебя ждут пытки, а потом костер? Нет, наши методы не таковы, хотя в провинции младшие чины обычно поступают так. Всякое варварство вроде горящего факела тебе под хвост или пожаривания на раскаленной решетке для меня лишь бессмысленная дикость, хотя церков прощает рвение наших подчиненных в борьбе с нелюдью… –важно произнес инквизитор.

      -Тогда зачем же я тебе…

      -Мы несомненно сможем использовать тебя, чтобы выяснить, наиболее эффективные методы борьбы с угрозой массового восстания оборотней. Да, да.. Не просто пытать, а потом сжечь. На этот раз оборотень нам требуется живым, для проведения разнообразных экспериментов. –пояснил Лоренцо.

      -Экспе…

      -Проше говоря, эти эксперименты помогут нам выяснить как с вами бороться. Например мы будем испытывать, на оборотнях разнообразные яды, чтобы придумать состав для смазывания отравленых стрел, которые будут быстро убивать вас. Я искренне уверен, что должено быть найдено вещество, которое окажется против вервольфов гораздо опаснее традиционного серебра.

      -Если вы будете испытывать на мне яд, то надолго меня не хватит. Как только я умру вы не сможете продолжать…

      -Несомненно сможем. –цинично заметил Лоренцо. –В королевских тюрьмах очень много ненужных людей. По мере надобности мы с помощью твоей крови будем превращать их в оборотней и использовать как материал для исследований.

      -Что? –подскочил обротень, –вы сами будете делать из людей вервольфов? Инквизиторы?

      -Ну и что в этом особенного? –пожал плечами Лоренцо, –мы же все равно их потом уничтожем. Эксперимент будет проходить под полным контролем. Из подземелий им всеравно не бежать, поэтому эти оборотни будут не опасны. Они только средство для опытов… Зло в клетке, исследуя которое мы сможем предотвратить еще большее зло, которое может причинить неподконторольное стихийное восстание оборотней.

      Вервольф покачал головой, поражаясь цинизму врага.

      Над полем боя опускался вечер. Красноватое солнце касалось краем заснеженных холмов. Повсюду, на изрытом и истоптаном снегу были разбросаны тела и рядом со многими снег был окрашен кровью.

      Солдат открыл глаза, лежа на спине, полуутонув в снегу. Один из многих раненых, оставшихся после сражения, которые не смогли отступить после очередной атаки.

      По полю бродили несколько оборотней, осматривая тела. Ииногда они нагибались, осматривая, если подозревали, что человек жив. Но они не занимались мародерством и не добивали раненых.

      Раненый видел как к нему подходит один из вервольфов, он глядел на одетого в латный доспех полуволка снизу. Человек запоздало подумал, что следовало бы притвориться мертвым, надеясь, что оборотень не заметит, что он жив, когда вервольф наклонился, оскаливая пасть.

      Морда волколака становилась все ближе к его лицу, раненый видел блеск жеттых глаз и мокрые клыки. Оборотень сторожно взял его за шею, но не разорвал горло, я просто сделал неглубокий укус.

      -Добро пожаловать в нашу армию, солдат, –произнес он, почти не улыбаясь.

      Потом вервольф поднялся и позвал людей с носилками, чтобы те унесли раненого в тепло.

      Оборотень не просто сильнее человека. Они быстрее увеличивают силу при тренировках. Их тело скорее приспосабливаеться к нагрузкам и испытаниям. Сиборг считал, что это связано с регенерацией.

      Вервольфы в отборном отряде, готовившемся к войне годами, значительно превосходили простых оборотней. И в силе и тем более в воинском умении.

      Поэтому новопревращенные оборотни, в первое время будут только незначительным дополнением для армии Сиборга. До тех пор пока их не станет очень много…

      По наступающим ударили катапульты. Они были установлены на замке, который в свою очередь находился на холме, поэтому стреляли гораздо дальше, чем рассчитывали враги. Поэтому могли уничтожать осадную технику королевской армии в то время пока снаряды их катапульт, еще не могли достигать замка.

      У инквизиции были большие затруднения с осадными машинами. Их придеться подвозить, прорубая просеку в лесу. Пеньки деревьев почти невозможно было выкорчевать из мерзлой земли. Все попытки везти кактапульты, хотя они были в разобраном состоянии, превращались в кошмар.

      Точность стрельбы из катапульт всегда невелика. С первого раза почти никогда не попадают даже в крупную неподвижную цель. Но баллистики барона заранее тренировались стрелять по этой местности и условно поделили ее на участки, приспособившись бить по знакомым целям.

      Катапульты из замка начали уничтожать вражеские механизмы еще до того как их полностью собирали, поджигая корчагами с горящим маслом.

      Чтобы не везти технику в обход, инквизиторы решили переправлять ее на плотах через реку напротив замка, где был разобраный мост.

      Плоты, отталкивали шестами, отгоняя плавающие куски льда и взламывая новую тонкую и прозрачную корочку, появившуюся на воде. Как и предполагалось, плыть пришлось под ливнем стрел, поставив на плоты сколоченные из досок щиты. Стрелы собрали немалый урожай убитыми и еще больше ранеными, но главная угроза для королевских солдат оказалась не в этом.

      Этот участок реки был в пределе досягаемости замковых катапульт и обстреливать его было очень удобно.

      Что-то тенью мелькнуло в воздухе и плот вместе с разобраной катапультой на нем превратился в один большой костер. Люди попадали в ледяную воду.

      Следующая корчага угодила в воду, подняв фонтан брызг и хотя разбилась о плавающине куски льда, но огонь потух. По воде расплылось масло. Следующий раз пламя разлилось по берегу, стекая огненнымми струйками в реку. Там огонь соприкоснулся с масляным пятном и оно запылало.

      Один за другим плоты превращались в плавучие костры. Состав горел и на воде, причем легко загораясь. Это доказывало, что Сиборг добавлял что-то в горючее масло.

      В алхимической мастерской барона уже давно перегоняли уксусную соль, получая очень быстро вспыхивающую и ярко горящую жидкость, подмешивая ее в обезвоженое прокипяченное масло.

      В этот день инквизиции опять не удалось форсировать реку.

      Война находилась в такой стадии, когда победа склонялась то в сторону одного из противников, то в пользу второго. Все понимали, что тому, кто добьется перевеса в это решающее время, дальше будет легче развивать успех.

      -Все мы знаем, что заражение, после которого становяться оборотнями, происходит только через кровь или во время любовного соития. Поэтому мы сможем заражать вражеских солдат толко ранив из зараженными стрелами или покусав попавших в плен. –начал обьяснять Сиборг.

      -Можно еще заразить мечи, копья или прочее оружие… –добавил Гаурдол.

      -Правильно, –барон сделал паузу. –Но недавно я придумал новый способ. Это опасное открытие, но возможно нам придеться его применить. Это рецепт состава, который сделает человека оборотнем даже если попадет не в рану а просто на кожу. Или если человек доторонется до предмета на который попала смесь…

      -Но ведь необходимо попадание в кровь…

      -Я изготовил смесь в которой есть та зараза, которая превращает в оборотня и порошок, заражающеий другой болезьнью. Это кожная болезнь. Она не способна убить, но от нее появляеться зуд как от чесотки и волдыри, которые от расчесывания повреждаются до крови… И тогда в кровь попадает второй компонет состава то есть действующее начало оборотничества, –раскрыл тайну барон. –Возможно, что эта смесь из двух болезней начнет распространяться как чума во время обычной эпидемии то есть без ран и укусов. Люди начнут заражаться друг от друга при простом прикосновении или дотронувшись до до вещи, которая принадлежала больному. Например взялся человек за ручку двери при входе в таверну а через некоторое время начал чесаться, но к тому времени как зуд начнет проходить превращение будет уже в самом разгаре.

      -Похоже инквизиторы и стороннники королевских войск будут в ужасе, если узнают, что теперь обротнем можно стать всего лишь дотронувшись до двери в таверне, или поздороававшись за руку с любым своим знакомым… –потрясенно покачал головой Гаурдол.

      -На самом деле не все так просто. Мы будем обстреливать осаждающих этой смесью из катапульт или лить на них раствор со стен. Состав попадет на их кожу, на одежду, на доспехи. Дотрагивась до своей одежды солдаты неминуемо заразятся и заразят друг друга. Главное чтобы смесь была на их коже до того как они начнут сильно чесаться. Если быстро смыть, то человек заразиться только зудом а не оборотничеством. Но как видно они не часто моются, особенно сейчас, зимой. У их войска сейчас просто почти нет возможности купаться и стирать одежду. Это их и погубит.

      Оборотень широко усмехнулся, оскалив блестящие зубы. Он и зимой не боялся нырять в ледяную воду, несмотря на снег вокруг. Впрочем в самом замке было тепло и недостатка в воде не ощущалось благодаря колодцам во дворе и под башнями. А вот врагам приходилось ставить палатки на снег.

      К генералу подошел прибывший из столицы кардинал Стрезо.

      -Необходимо убить всех раненых. –произнес он.

      -Вы в своем уме? –подскочил генерал, –о чем вы говорите… ваше преосвященство!

      -Каждый раненый может быть заражен.

      -Но они же не укушеные! –воскликнул генерал. –Эти раны от стрел и мечей! Мы обьявили солдатам, что придеться убивать каждого, кто укушен, но не всех раненых. Это безумие.

      -Все гораздо хуже, чем вы представляете, –произнес Стрезо, мы узнали, что стрелы, которые они в нас пускали, заражены. Поэтому все, кто ранен стрелой пущеной обротнями должен превратиться…

      Генерал остолбенел. –Но это же… Вы уверены?

      Взгляд церковника не оставлял надежд. Кардинал был далек от шуток или простого паникерства.

      -Мои люди обследовалимногих раненых и выздоравливающих и отметили признаки начала превращения… Среди нас, прямо в войске могут появиться десятки или сотни оборотней.

      -Но не могу же я отдать приказ перебить всех раненых! Это немыслимо. Меня неправильно поймут солдаты, может начатся бунт.

      -Им придеться все обьяснить.

      -Теперь каждый солдат будет понимать, что любая стрела или мельчайшая стрела вражеским оружием может обречь его на превращение. Как они пойдут воевать зная такое. Боевой дух и так низок, а известие, что все стрелы у врага зараженные может вызвать панику и дезертирства…

      -Солдаты должны давать себе отчет, что врага мы должны уничтожить любой ценой.Если он побегут, то спасения не будет ни в каком уголке страны. Полчища тварей распространяться, уничтожая каждого человека.

      Кардинал оставил генерала и вернулся в свою палатку, чтобы высчлушать отчет инквизиторов с самого начала сопровождавших войско.

      -Вижу, что вы чрезвычайно обеспокоены… –Стрезо дал знак начать доклад.

      -В лагере наших войск началась эпидемия какой-то болезни, от которой зуд как от чесотки. Мы заметили что враги обстреливают нас глиняными корчагами с какой-то подозрительной жидкостью. апрашивается вывод, что новая болезнь это каверза врага.

      -Они хотят устроить у нас эпидемию? Надеюсь это не оспа? –Кардинал пошевелился.

      -Не похоже. По ощущениям похоже на чесотку, но от волдырей много крови.

      -Насколько тяжело люди перенносят болезнь?

      -Смертельных случаев не было.

      -Я задержусь здесь на несколько дней, –решил кардинал. –Пока нет смысла возвращаться в столицу. Но жить буду в бижайшем поселке, в пяти милях отсюда и оттуда следить за происходящим вы же должны присылать гонцов с каждоднневным докладом.

      -Как же поступить с ранеными?

      -Они должны быть убиты. –Стрезо был непреклонен.

      -Но если солдаты узнают, что всех раненых положено убивать, то они будут скрывать свои ранения.

      Инквизитор, сопровождавший полк прибыл с докладом кардиналу сам. Видимо сообщение было важным или таким, что можно было говорить только с глазу на глаз.

      -Кажнется начали заражаться не только раненые. Признаки ликантропии были обнаружены у солдат, которые не получали ни малейших царапин. Теперь подозревать можно каждого.

      -Этого мы и боялись, –произнес кардинал вслух, но ни к кому не обращааясь. –Что вы предполагаете?

      -Мы опасаемся самого худшего. Что теперь оборотничество может передаваться не через укус, а любыми путями… Как простые болезни.

      -Мне не дает покоя та болезнь, которая началась после обстрела подозрительной жидкостью. Та самая от которой чешуться, –вздохнул кардинал Стрезо. –Вы говорите, что кожа расчесывается до крови?

      -Именно так.

      -Оборотничество всегда в какой-то мере связано с кровью, вот, что наталкивает меня на какую-то мысль… –в слух размышлял кардинал.

      -Ваше преосвященство. Теперь мы не сможем узнать заранее, кто из наших солдат заражен, а кто здоров, ведь в первые дни принаков не видно.

      -Какое количество войск стоит около замка барона? –Стрезо задумался.

      -Около трех тысяч.

      -Эту часть войска нам придеться уничтожить, –произнес кардинал. –среди них слишком много зараженных.

      -Уничтожить собственную армию!?

      -Да, иначе те оборотни, в которых превратяться зараженные солдаты, достануться врагу. Пусть эти роты не достануться никому. Будем считать из погибшими…

      -Но три тысячи солдат…

      -К нам должно скоро подойти подкрепление. Но мы не будем пока наступать на замок этих проклятых тварей.

      Поклонившись докладчик вышел, непроизвольно почесывая левую руку.

      Вечером кардинал позвал во свою временную резиденцию шестерых инквизиторов из тех, кому мог особенно доверять.

      -Вы должны уничтожить нашу армию занявшую позиции около замка врага. Лично вы должны ликвидируете основную часть солдат, затем к вам на помощь прибудут особые карательные отряды инквизиции, чтобы добить оставшихся. Доложите о выполнении задания.

      Шестеро ушли, чтобы перебить армию своего же государства. Задание не вызывало у них сомнения. Они знали, что его выполнят.

      Инквизитор, который ездил с докладом к кардиналу, возвращался в лагерь. Война за которой он, наблюдал все сильнее лишала сил. У него начало складываться мнение, что лично ему надо держаться от всего этого подальше. Возможно следовало поступить благоразумно и бежать, понадеявшись, что инквизиция сможет победть и без одного из своих служителей. У него не укладывалась в голове мысль, что инквизиция вообще способна проиграть. Столетия она доказывала свою силу и неуничтожимость. Эато вот он сам, в отличие от тысячелетней организации, бессмертиеим и неуичтожимосттью не отличался. Может быть действительно стоит вовремя дезертировать?

      Он все время непроизвольно теребил левый рукав. Зуд постепенно давал о себе знать. Только не это… Инквизитор закатал рукав и ахнул увидев сыпь, котрую уще не раз замечал у солдат. Но ему то известно, что это значит…

      -О, Господи… –простонал он.

      Инквизитор долго стоял на дороге, размышляя, чтио же делать дальше. Наконец взор его обратился к лесу, за котоым должна была быть река и замок оборотней. Жизнь, хоть в шкуре, но жизнь.

      Ни к кардиналу ни в лагерь докладчик больше не вернулся.

      Разведчики возвращавшиеся к Гаурдолу, сообщали, что королевские войска болше ничего не предпринимают. Лагерь людей словно вымер.

      Все выглядело очень странно. Над позициями королевских войск не поднимался даже дым костров на когторых готовят пищу. Кто-то из особо отчаянных разведчиков убедившись, что вражеских солдат не видно, попытался пробраться к лагерю, который начали считать покинутым.

      Через некоторое время потрясенный вервольф-разведчик прибежал к своему центуриону. Лагерь не был покинут. Солдаты остались там. но все они были мертвыми. Трупы были раскиданы по всему лагерю и уже замерзли. И при этом на телах ни одной раны.

      Любой военноначальник поразиться, вдруг услышав, что все войско врагов, в один прекрасный момент внезапно умерло, причем без известных причин.

      -Помнишь я кричал в бою «Чтоб они все сдохли!»? –сказал один из вервольфов товарищу, –удивленно почесав у себя в загривке, –вот уж не знал, что сбудеться…

      На следующий день отряд вервольфов входил в вымерший военный лагерь. Впереди ехал Гаурдол.

      -Инквизиторы уничтожили собственное войско, –пришел к решению он.

      -Для чего? –усомнился ехавший рядом волколак.

      -Среди них было много зараженных, готовых стать оборотнями.

      -Но как они убили сразу три тысячи человек?

      -Очень просто. Войско снабжается едой, которую привозят в обозах. А пищу солдатам варят в общих котлах.

      -Этой ночью к замку прокрался инквизитор, который сам явился, чтобы перейти на нашу сторону. Он уже зараженный был и знал это. Перебежчик рассказал, что кардинал дал задание инквизиторам отравить всю еду и выдал мешки с ядом. Уничтожить собственное войско гораздо легче чем чужое, ведь инквизиторы там распоряжались и им очень просто добраться до складов. Оставшихся содлат и раненых добили небольшие отряды подчиняющиеся только инквизиции. Есть у них такие каратели, кторые занимаются охотой на не людей.

      По улице очень неспешно брел очень худой мальчишка лет девяти, с длинными нечесаными влосами ниже плеч, висящими драными прядями. Одет он был в ободраные рубашку и штаны неопределенного грязно-серого цвета.

      После того как умерли родители, Рика выселили из дома, а жилище конфисковали в счет долгов.

      Оставшись один он стал бродягой на городских улицах. Нищим Рик быть не мог, поскольку все попрошайки служили городским бандам и новенького бы просто утопили в сточной канаве. Ему оставалось только воровство. Но воровать Рик не умел, а друзей в воровских шайках у него не было. Для них он был изгоем и его бы не приняли. Наоборот, бродяга их боялся не меньше чем стражников. Его могли без причины избить или даже зарезать ради развлечения.

      Чтобы не умереть с голоду, Рик попробовал украсть самостоятельно, надеясь на удачу. Попался он глупо, со второго раза.

      По закону, вору попавшемуся первый раз отрубали руку. Во второй раз неудачного воришку ждало колесование. Человека ложили на колесо и отбивали ломом руки и ноги, оставляя умирать.

      Рика затащили на помост на краю какой-то грязной площаденки. Там обычно и казнили неважных преступников. Один стражник держал кричащего и вырывающегося мальчишку, тощую руку которого положили на занозистый деревянный чурбак, заляпанный кровью. не обращая внимание на его визг и вопли, местный палач примерился, готовясь взмахнуть топором. Мольбы и надежды, что его отпустят оказались напрасными.

      Выполняя надоевшую будничную работу, палач одним ударом отрубил ему руку по локоть. Потом потерявшего сознание мальчишку подняли зашиворот из-под колоды, чтобы прижечь рану.

      Так он стал одноруким. Воровать теперь Рик боялся, его начинало трясти при одном взгляде на стражников и теперь он тихо умирал от голода.

      Днем Рик бесцельно бродил по улицам. Спать приходилось в щели вместе с бездомными собаками. Так было теплее, потому, что давно наступила осень. Скорее всего с началом холодов он просто замерзнет.

      Посреди большого города он одичал почти так же как те дети, про которых говорили, что их воспитали в лесу звери. Людей он сторонился, а единственым окружением, которое он выносил были бродячие собаки.

      Ненависть ко всем окружающим у него становилась сильнее. Но это была ненависть бессильного.

      Чтобы немного согреться, он зашел в ближайшую церковь. Стоя в углу, он слышал слова проповедника.

      -Рабы под игом находящиеся, должны почитать господ своих достойными всякой чести, дабы не было хулы на имя Божие и учение. –произнес священнник. –Так сказано в Священном писании.

      …

      -Рабы, повинуйтесь господам своим во плоти со страхом и трепетом, в простоте седца вашего, как Спасителю.

      …

      -Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены. –продолжил церковник.

      -Посему противящийся власти противиться Божию установлению; а противящиеся сами навекут на себя осуждение, –наставительно говорил священнослужитель. –Ибо господин есть Божий слуга, тебе на добро…

      Ему становилось плохо. Церковников он не любил, но всетаки как и все в какой-то мере был верующим. И от мыслей, что несправкедливости за которые он ненавидел окружающих, оправданы Богом, и он еще должен покорно принмать все что с ним делают, все показалось совсем безысходным.

      В гневе сжимая зубы он вышел из церкви и упрямо побрел под начинающимся дождем, во власти своих мыслей.

      Рассказы о неотвратной господней каре и вечных муках ада непокорным, которые не переносят земные страдания со смирением, лежали в его душе тяжким грузом.

      Даже у грамотных вольнодумцев или признанных еретиков не всегда хватало силы духа, чтобы полностью отринуть религию. Ведь большинство сожженных еретиков, не отвергало учение церкви целиком, а только изменяло отдельные идеи. Поэтому и бродяга не мог отбросить догму, избавившись от того, чему его воспитывали с рождения, но ощущение какой-то всеобщей несправедливости рвало его разум на части.

      Обычно лошади панически боялись оборотней, но этот конь настолько привык к своему всаднику, что позволял садиться на себя только ему, хотя хозяин был вервольфом.

      Именно поэтому Берт предпочитал этого коня, поскольку другие, не приученные с рождения не бояться вервольфов, не подходили для поездок.

      Конь был так привязан к оборотню, что друзья задавали хозяину шутливый вопрос: а не воет ли он вместе с ним на луну?

      Вервольф в хорошо подогнанных доспехах сидел на коне, держа поводья рукой в стальной перчатке. Серьезный взгляд очень редких для оборотня светло-синих глаз Берта был обращен на небогатую деревню перед которой стоял отряд. Стальной шлем в виде волчьей головы висел около седла. В поселении рядом с ними не было войск противника. Только мирные жители.

      -Идея заражать укусами мирное население очень не нравиться мне, –вздохнул оборотень. –Крестьяне не могут воевать. Это неорганизованная и необученная толпа. Заподозрив что население деревни заражено, инквизиция прикажет перебить всех, пока люди еще не преобразились и не способны защищаться. Будет страшная резьня. Раззор и хаос по всей стране, пока волна воостания оборотней катится через государство. Мы не сможем контролировать пожар бунта, который выйдет из под нашей власти, заливая все кровью. Многие новопревращенные оборотни не смогут сохранять разум обратившись в зверя. –плечи обортня опустились, –Я очень рад был бы чтобы эта война никогда не начиналась.

      -Теперь мы не можем остановить ее.

      -Но победить, залив кровью всю страну? Конечно я все понимаю. Если мы не начнем экспансию и не будем наступать, наращивая наше количество, то не сможем задавить врага и инквизицию. Тогда головы наших детей будут торчать на кольях над руинами.

      -Я тоже с тоской вспоминаю те времена, когда мы мирно жили в лесной глуши и о войне напоминали только возводимые укрепления. Жестокость мира проходила стороной. Наше поселение было слишком маленьким, чтобы терзаться кровавыми раздорами изнутри и мы были сплоченными из-за внешней угрозы. Но окружающий мир жесток. Разуму смертного существа не по силам порой измерить масштабы всеобщего горя. И люди и мы –всего лишь животные, которые умеют говорить и помнить и все подвержены злу. Каждый бореться за жизнь как умеет…

      -Люди безумны, –с жаром произнес молодой вервольф, который несмотря на возраст имел немало шрамов и видимо пережил очень многое. –Люди только и могут, что издеваться, унижать и жестоко расправляться над теми, кто на них не похож! Они делают мучеником и изгоем каждого, кто отличается от них, даже самих людей, если те думают не так как все их стадо!

      Берт знал, что говоривший это вервольф имел все основания ненавидеть людей. Тот еще в молодости попадался людям. Его долго били и здевались на потеху толпе. Люди кидали в него камнями, гнилыми овощами, комками грязи, плевали в него. Те, кто поймал, били его факелами, опаляя шерсть, совали горящий факел в пасть и даже под хвост. Его должны были сжечь в железной клетке на площади, если бы не барон Сиборг.

      -Это принцип любого стада или стаи, которая стремиться избавляться от слабых. –Берт был философски печален. –Толпа всегда находит среди себя не таких как все и стремиться изгнать или сжить со всета. Это есть и в человеческом обществе, причем в очень искаженной или извращенной форме. Мы малочисленны и ненавидимы. Поэтому можем считать, что справедливость на нашей стороне. Но представь, что война завершиться нашей победой и все люди в известном нам пространстве станут вервольфами. Мы станем большинством. Оборотнями станут те самые люди из толпы. Кто может поручиться, что наше общество станет более справедливым, чем человеческое? Вполне возможно, что и в нем будет процветать стадный инстинкт издевательства над одиночками. Могут вернуться все бесмысленныне жестокости и безумства государства людей. Поверь, больше всего в жизни я ненавижу когда толпа издевается над одиноким.

      В стае у одиночки, который не такой как все, есть только два пути. Или быть унижаемым изгоем или стать вожаком, если хватит сил. Есть и третий путь. Уйти ото всех, стать одиноким волком, который живет сам по себе. Это лучше, если нет сил превзойти всех, став лидером и нет сил терпеть унижение. Но одинокие волки не выживают во время нашей зимы…

      Ты, мой друг, привыкший считать, нас, вервольфов своими, защитниками справедливости, вдруг увидишь, что больше нет деления на плохих людей и справедливых оборотней, потому, что оборотнями станут все. И тебя ждет разочарование.

      Вспомни церковных мучеников. Остальные люди терзали и преследовали их, только за то, что у них была другая вера. И даже у тебя было сочувствие к ним, потому, что они тоже были изгоями, как и ты, несмотря, что их вера была заражена безумием. Но вот их вера стала религией большинства. И что же произошло? Теперь казнят и мучают тех, кто не согласен с их церковью. Все вернулось на круги своя. Опять преследуют тех, кто мыслит не так как все.

      Берт посмотрел на **** и продолжил:

      -Многие оборотни озлоблены на людей настолько, что убивают при любой возможности.

      Много лет назад, еще до событий в Вальдбурге, в лесах восточной окраины жил один оборотень-убийца. Ему пришлось видимо очень многое вытерпеть, поэтому он возненавидел людей.

      Он не сразу убивал тех, кого захватывал живым, вымещал злобу, изводя страхом человека перед смертью, заставляя продлять каждое мгновение жизни унижаясь. Но затем всетаки убивал.

      Это был очень сильный и даже красивый вервольф светло-серого цвета с зелеными глазами.

      На этот раз егожертвой оказался молодой человек, застигнутый врасплох в ночном лесу. Оборотень заставил его встать перед собой на колени. Пленник был почти полностью раздет, чтобы человек еще больше чувствовал свое ничтожество и несовершенство на холодном осеннем ветру. Вервольф стремился унизить не только этого человека, а в его лице весь род людей, чтобы и жертва поняла это.

      Могло бы случиться так, что и этого пленника вервольф бы разорвал. Но этот захваченный нашел неожиданное решение. Обнимая колени и пушистый хвост вервольфа, пленник в слезах взмолился сделать его оборотнем. Он клялся в верности и дружбе врагу, чтобы остаться в живых хотя бы волколаком. Смерть была близко и жертву не волновало, что подом он станет преследуемым, на которого все охотяться и хотят замучить. Ему было важно выжить сейчас, а о будущем не задумывался. Он еще не знал, что его ждет.

      Вервольф выполнил его просьбу. Пленник почувствовал на своем плече пасть вервольфа, вскрикнул от боли. Когда он очнулся, оборотня рядом уже не было.

      -Чтож, человек, –прорычал волколак, –попытайся выжить. Надейся, что эта жизнь не заставит тебя пожалеть о просьбе. Возможно умереть было бы проще, но живи… –так он сказал пере тем как уйти.

      Еще некоторое время укушенный был неотличим от человека, поэтому мог заходить в селения. Там он узнал, что оборотень-убийца, который его укусил, был очень скоро пойман и казнен. Стоя среди толпы, молодой человек видел как его убивали. Это зрелище показалось ему очень страшным, ведь он знал, что в его крови уже начались изменения… Перед смертью укусивший его случайно встретился с человеком взглядом и узнал…

      -Нет, эта история произошла не со мной, –закончил Берт, –Я стал оборотнем не так. Мне рассказал это один из вервольфов, попавших в замок Сиборга еще олчень давно.

      Армия оборотней непрерывно увеличивалась, а территория ими захваченная расширялась, поглощая деревни и прочие селения.

      Во многих местах горели церкви. Ненависть наковшаяся за многие годы преследований, оказалась у многих оборотней стойкой. Это было не так просто забыть.

      Наступающие старались захватить за краткое время как можно большую территорию, поэтому у них не было возможности вести длительную осаду замков. Укрепленные цитадели местных феодалов приходилось пропускать и оставлять в тылу. Эти вражеские замки на собственной территории раздражали как занозы.

      В то время как запершиеся в них люди, зная, что вокруг все земли захвачены оборотнями, боялись выйти, отрезанные от всего окружающего мира. Многие видимо думали, что настал конец света и людей кроме них уже не осталось. Другие тщетно ожидали что со дня на день увидят королевскую армию, спешащую на помощь. Но недели шли, а люди не появлялись.

      Столь же сложно было захватить монастыри, которые часто были укреплены не хуже чем самые надежные замки. Старые монастыри были настоящими крепостями, в которых имелись запасы на годы осады. Сорта сыра и хлеба, способные храниться до десяти лет. Вино, которое только улучшает свое качество за десятилетия в подвалах.

      Но деревни были совсем не защищены. Правда случалось, что напуганный народ запирался в церквях, а фанатики, находившиеся среди священников призывали, что лучше сгореть, закрывшись в церкви, чем достаться оборотням.

      Тихо журчала темная вода неширокой речки, скрытой под тенью раскидистых деревьев. На бревне лежащим через реку сидел подростток лет четырнадцати, свесив босые ноги в воду. Шум воды был умиротворяющим, но он кого-то напряженно ждал.

      Качнулись ветви кустов, ожидающий вздрогнул, но появившийся рядом оказался его другом. Молодой человек примерно того же возраста, растрепанный и в таком же рванье.

      -Как там в деревне? –обеспокоенно спросил сидящий, понимая, что товарищ напуган.

      -Враги вошли в село. Оборотни. Хорошо, что твои родители успели вовремя уехать. Но ведь это недалеко. Скоро их армия и там будет, –пришедший сел на бревно рядом.

      -Что они делают в деревне? –подросток смотрел на друга как на вернувшегося из самой преисподней.

      -Заставили всех собраться вместе и превращают в оборотней. Кусают всех, кроме самых маленьких.

      -Они не заметили тебя?

      -Заметили.

      -Но как ты убежал?

      -Они меня поймали, но потом отпустили. После того как укусили. –Он показал руку со следами крови.

      -И что же теперь?!

      -Теперь я должен тоже превратиться в оборотня…

      Друг от него отшатнулся, едва не свалившись с бревна в воду.

      -Не бойся, я еще не стал оборотнем. Превращусь только через две недели или чуть позже.

      -Но всетаки превратишься!

      -Ты не бойся. Когда стану вервольфом, я тебя не трону, очень постараюсь, хоть про оборотней говорят, что они звереют. Хочу остаться твоим другом и после этого.

      -Хорошо, я не убегу, когда ты начнешь превращаться.

      -Я тебя не буду кусать.

      -Обещаю, я тебя не буду бояться. Ты расскажешь мне потом каково быть оборотнем? Все что чувствуешь?

      -Расскажу. Кому еще я могу доверять кроме тебя?

      -Знаешь, может быть я сам тоже стану вервольфом, если тебе понравится…

      Дитрихберг был первым крупным городом на пути армии оборотней.

      Военная сила Сиборга увеличивалась, а орда пополнялась за счет захваченных селений, нарастая как снежный ком, увлекающий за собой лавину.

      До этого захватывать приходилось незащищенные деревни или посеолки, огороженные частоколом. Крепостные стены Дитрихберга были невысоки, но этот город имел немалое население. Именно оно привлекало коммандование армии вервольфов. Взять его нужно было без длительной осады.

      Предварительно были захвачены села в окрестностях. Крестьянам, жившим в них, было приказано сделать множеств о деревянных лестниц для будущего штурма. Массовость атаки приведет к тому, что лучникам на стенах не хватит времени, чтобы пустить стрелу в каждого, потому, что лезущих наверх будет очень много.

      В бой были посланы и отборные отряды, имеющие доспехи. Они штурмовали стену около ворот. Практически без потерь, прикрываемые шквальным обстрелом арбалетчиков с земли, не дающим оборонявшимся норсмально защищать стену и даже высунуться, вервольфы преодолели преграду и открыли запертые ворота, расшвыряв подпирающие их изнутри бревна.

      С этой минуты судьба города и всех его жителей была решена. Они не будут больше людьми.

      Ни оборотни ни простые солдаты и офицеры в армиии людей не знали, что планирует инквизиция. Собраная армия не приближалась к отвоеванным вервольфами владениям барона Сиборга, и не пыталась защитить от нападения оборотней другие провинции. Нет, армия просто стояла в бездействии. Все шесть тысяч к которым было готово присоединиться еще столько же, собираемов в столице и центральных городах.

      Понятно было, что для королевства стала горьким уроком потеря первой армии. Но офицеры и рыцарство роптало, замечая, что бездействием не выигать этой войны, когда оборотни захватывают один задругим поселки и деревни, превращая в вервольфов все взрослое население. С каждым днем количество и военнная сила оборотней увеличивалась, но инквизиция приказывала армии бездействовать…

      Кардинал и несколько сопровождавших его инквизиторов с охраной, остановились на лесной поляне.

      -Мы зря не взяли побольше охраны, –заметил один из церковников, –в этих местах, хотя до владений проклятого еретика Сиборга далеко, уже начали появляться отдельные оборотни.

      -Не волнуйтесь, мы скоро уже вернемся в основной лагерь.

      Сверху за поляной наблюдал вервольф-разведчик. Он сидел притаившись на дереве, обхватив толстую ветку ногами и пригнувшись. Волколак был без доспехов, чтобы быть проворнее и тяжесть железа не мешала бегать. Для него, отправляющегося наблюдать в тыл врага скорость и ловкость были важнее. Но оружие у него было.

      Оборотень заметил группу разговаривающих церковников. Среди них был инквизитор немного отличающейся своей одеждой от других. У его черного плаща была подкладка крашеная дорогим сидонским пурпуром. Хотя вервольф не понимал, что это кардинал, ему и так было понятно, что перед ним церковник весьма высокого ранга, поскольку выделялся среди других.

      Вервольф-разведчик понимал, что несмотря на риск, стоит попытаться убить этого врага. Хотя покушения не входили в обязанности разведчика, но представился редкий случай подстрелить кого-то из высоких чинов инквизиции.

      Оборотень, удерживаясь ногами, натянул тетиву тугого лука, целясь в грудь важного церковника. Далековато, но шансов попасть много. У него будет возможность послать только одну стрелу. Потом враги его заметят и придется бежать.

      Вервольф отпустил стрелу, увидев как она мелькнула и заметил как церковник там на поляне пошатнулся, вскрикнув от неожиданности. Понимая, что попал, оборотень быстро спустился с дерева, спрыгнув на половине пути и побежал, не дожидаясь преследования.

      Инквизиторы повернулись на звук к кардиналу и увидели, что тот пригнулся с исказившимся лицом и замерев держа руку перед собой.

      -Ваше преосвященство…

      В тот момент, когда вервольф стрелял, кардинал разговаривая повернулся, показывая куда-то рукой. Стрела пробила насквозь руку кардинала и вошла наконечником в грудь, немного не достав сердца.

      Несколько инквизиторов смотрели на своего начальника, прекрасно помня, что он приказывал убивать всех раненых оружием оборотней. Они не знали как поступить, когда стрела поразила самого кардинала.

      -Лекаря! –приказал кардинал, –что вы стоите?

      После приказа уничтожать раненых, лекари в армии остались без большей части обычной работы, хотя забот им и без этого хватало. Теперь они лечили солдат получивших травмы не в бою а в повседневной жизни. Ну еще заваривали травы, если у кого-то болел живот.

      Стрелу вынули, аккуратно разделив на части.

      Помошники молча стояли, чего-то ожидая от кардинала. Наконец один решился спросить.

      -Вашим приказом… предписываеться лишать жизни раненых оружием, которое может быть заражено оборотнями, чтобы не произошло превращение, не отказывая в исповеди…

      Кардинал понимал к чему клонит инквизитор. Но страха на его лице не было заметно. Лишь досада.

      -Бог защитит меня и не допустит превращения в чудовище своего преданного служителя. – с непреклонной уверенностью произнес кардинал. –И вы не должны сомневаться в этом.

      Всем было приказано сохранить в тайне ранение кардинала до тех пор, пока не станет предельно ясно, произошло заражение или нет. А для этого требовалось подождать больше десяти или пятнадцати дней. Тогда можно будет сказать с уверенностью, станет кардинал оборотнем или нет. Но его преосвященство, отказался от лечения и настоял, что до тех пор будет продолжать выполнять свои обязанности и сохранять власть.

      Когда кардинал вернулся в основной лагерь войск и уединился в своей роскошной палатке, пришло время решить, что ему предпринять. Очень жаль что столько свидетелей видели его ранение… Это неприятно, но особых опасений кардинала не вызывало. Он нисколько не опасался раны, будучи абсолютно уверен, что превращение ему не грозит. Другие, солдаты, крестьяне и прочие могут быть заражены, но только не он.

      Но вот свидетели… Простые стражники и лекарь могут быть легко запуганы или введены в заблуждение, но вот некоторые из инквизиторов… Да, кардинал знал, что среди них могут быть заинтересованые навредить ему, политические сторонники других высоких чинов инквизиции. Эти могут распространить слух среди армии и офицеров, что кардинал ранен и ему больше нельзя доверять, потому, что церковник медленно превращается в оборотня… Подобные слухи и доносы могут навредить делу… Впрочем проблема не из неразрешимых, если вовремя принять меры.

      Двоих или троих из инквизиторов ставших свидетелями ранения, придеться ликвидировать. Для кардинала подобные методы решения были привычными.

      Ложась спать или по крайней мере делая вид, что собираеться отдохнуть ночью, его преосвященство отдал приказ позаботится о прекращении бренной земной жизни, троих не совсем багонадежных по отношению верности к нему, инквизиторов. Пусть никто не смеет говорить, что один из глав совета кардиналов станет оборотнем. Какая чушь…

      На лесной поляне продолжалась драка между оборотнем и встретившим его патрулем. Солдат осталось двое. Один отбивался от обротня мечом в то время как второй, стоя с другой стороны, в упор пустил в оборотня стрелу с серебряным наконечником из арбалета.

      Она прошила тело оборотня, который не имел доспехов, насквозь и вылетев вонзилась в плечо солдату. Человек вскрикнул, а пробитый вервольф рухнул.

      Солдат посмотрел на стрелу, а потом на сослуживца с арбалетом и побелел от ужаса.

      -Что ты сделал!? –возопил он.

      -Прости, так получилось, –ответил стрелявший, –я целил в оборотня… Это вышло случайно!

      -Ты меня убил! Теперь мненя прикончат из-за тебя!

      -Но ты ведь ранен моим оружием.

      -Ты, что не понимаешь? Стрела прошла сквозь тело оборотня, прежде чем воткнулась в меня. Значит я заражен! А таких положено убивать! Это все из-за тебя!

      -Так получилось. Прости я не хотел…

      -Теперь я начну превращаться и мне нельзя больше к своим. Нет! Я не вернусь в лагерь, чтобы меня убили! –солдат со стрелой в плече замахнулся на другого.

      Сослуживец попятился.

      -Ты во всем виноват! –закричал раненый, двигаясь к стрелку, в бешенстве, готовый его убить. –Ты погубил мне всю жизнь. Я не вернусь в войско. Лучше я уйду к оборотням!

      -Ах, ты предатель человеческого рода! –другой солдат выхватил меч.

      -Все из-за тебя. Мне больше некуда деваться по твоей милости!

      На поляне раздался звон мечей. Солдаты начали драться, оба упали и покатились по поляне. У раненого сломалась стрела на конечник которой повернулся в ране. Он завопил, в то врремя как сослуживец,занес над его головой меч.

      В это время пронзенный стрелой оборотнень начал подниматься. Увидев встающего, солдаты забыли о ссоре и оба бросились бежать. Один уже вскочил и скрылся за деревьями, но раненый споткнулся и поднимаясь снова, ощутил на своем плече руку вервольфа.

      Оружие валялось где-то под ногами, а за руку крепко держал окровавленый оборотень.

      -Ты кажеться хотел уйти к оборотням? –спросил напуганного вервольф.

      -Д-да, –кивнул солдат.

      -Ну так пошли…

      Рик брел по улице, когда его тощее плечо сжала чья-то рука. Он посмотрел вверх и рванулся, но его держали до боли крепко. Стражник. Второй стоял рядом.

      Рик почувствовал панику до такой степени, что застучало сердце и сжало живот.

      -Отпустите, я ничего не сделал..! –голос сорвался, колени дрожали. За что его схватили? Но он же ничего не крал… Но было невыносимо страшно. Рик помнил как его судили в прошлый раз, когда отрубили руку. Стражники даже не разбирались, просто притащили его к судье, который не удостоив его взглядом, поставил каку-то закорючку в списке и махнул рукой в сторону эшафота. Рик лучше других знал, что кого-угодно могут казнить не подумав. Судьба простого бродяги никого не волновала. Если его колесуют всем будет безразлично, ну разве что кроме мух, которые будут вится вокруг головы. Он часто видел головы преступников, выставленые на высоких кольях. На них обычно сидели вороны, выклевывая что-то из глазниц.

      -А чего же ты боишься, если ничего не сделал? –ухмыльнулся стражник, –честному человеку бояться нечего.

      -Честному, –хмыкнул другой, –у него рука оттяпана. Скажешь не за воровство?

      -Это было давно… –проскулил он.

      -Не ври, что не воруешь.

      -Нет, не ворую!

      -Тогда как живешь? Кстати, где ночуешь? Молчишь? Значит бродяга.

      -Но я не причиняю никому вреда!

      -Если ты бродяга, то значит воруешь, потому, что тебе нечем питаться. –рассудил стражник, –а раз воруешь, то значит тебя надо казнить.

      Рик так растерялся, что у него не хватило смекалки назвать любой дом, где он якобы живет. Он всегда терялся попадая в сложную ситуацию. И это опять его погубило.

      -По новому королевскому указу все бродяги должны быть собраны и повешены.

      -Но ведь люди не виноваты, что у них нет дома или нет денег, чтобы платить налоги за дом!

      -Кто ты такой, чтобы рассуждать о законах, ворье! –он получил подзатыльник и его повели по улице.

      Эта улица сворачивала на окраину. Но там не было никаких тюрем только большой старый монастырь. Было странно, что его туда ведут, но в этот момент он не мог рассуждать здраво.

      Лишь подходя к большому четырехэтажному зданию с очень толстыми стенами, окруженному стеной в два человеческих роста высотой с небольшими башенками с зубчатым верхом, Рик начал припоминать, что в подвале этого бывшего монастыря теперь находиться тюрьма инквизиции. Но зачем инквизиция? Его же схватили за бродяжничество…

      Городские стражники завели его в здание, но дальше их не пустили. В инквизиторской тюрьме была своя охрана. Поверх лат или кольчуг на них были черные рясы.

      -Вот еще бродяга…

      Стражи в черных рясах не ответили, а повели его дальше. Он поразился количеству поднимающихся решеток и лязгающих дверей, пока его вели. Постепенно его уводили ниже. Но уже не те стражники, а другие, но впрочем мало отличающиеся.

      -Куда его? –спросили из нижнего коридора.

      -В подвалы отца Лоренцо.

      Коридор с тюремными камерами, закрытыми решетчатыми дверьми. Там за этими решетками кто-то был, но света факелов хватало только на стены коридора и дорогу под ногами.

      -К оборотням его.

      Он услышал фразу, но она не уложилась в его сознании. Его толкнули к решетчатой двери. И тогда зрение различил по ту сторону решетки очертания нечеловеческой фигуры покрытой мехом, его звериную голову и пасть. Но оскалился вервольф не на него, а на стражей в черных рясах.

      Рик понял, что его хотят затолкать в ту камеру-клетку к оборотню. Стало страшно, несмотря на то, что в глубине души бродяга сочувствовал полузверям. Дверь между тем лязгнула и он почувствовал, что влетает в камеру, получив пинок, а сзади гремит закрываясь решетка.

      Его взгляд встретился со взглядом вервольфа. Как обьяснить оборотню, что он не враждебен, что во многом на его стороне? Хоть Рик хорошо думал о вервольфах, оставалось серьезное опасение, что это один из тех оборотней, которые ненавидят всех людей подряд и разрывают любого, до кого могут дотянуться.

      Он так и стоял, перед вервольфом не зная, что сказать.

      -Смотри-ка, –сказал стражник, –этот маленький ублюдок держиться. Другой уже давно бы вопил и промочил штаны.

      Рик хмуро посмотрел через решетку на стражников. А потом сделал над собой усилие и подойдя поближе встал рядом с оборотнем.

      -А ты храбрый, –шепнул вервольф и он услышал. Ему почему-то приятно было услышать это, особенно от того, кого считали монстром.

      -Нет, я не храбрый, просто лучше оборотни, чем такие люди…

      -Эй, –крикнул через решетку надзиратель. –Кусай его и побыстрей.

      Вервольф не подчинился. Он не хотел никого кусать в угоду врагам и особенно ему не хотелось причинить вред этому ребенку, который только что признался, что не любит людей и сочувствует оборотням.

      -Чего ждешь? Кусай его! –стражник навел на вервольфа арбалет Другие охранники последовали его примеру.

      -Я не буду его кусать, –сказал волколак твердо.

      -Если не пустишь в ход зубы, сейчас же утыкаем тебя стрелами с посеребряными наконечниками.

      -Пусть, –ответил оборотень, –я не боюсь такой смерти, она лучше чем от пыток. Вы меня не напугаете. Мне уже нечего терять.

      -Как знаешь, –произнес стражник, нащупывая пальцем спусковую скобу, –ты не очень ценен, чтобы тебя уговаривать. Я лучше уж подстрелю, чем стоять в этом подвале и спорить с тварью.

      -Укуси меня, –посоветовал мальчишка, –мне тоже нечего терять. Я понимаю, что нас живыми отсюда не выпустят.

      -Кусай, –поддержал стражник, –а то вам же обоим хуже будет.

      -Не держи на меня обиды, –прошептал оборотень. Мальчишка вскрикнул.

      -Я не в обидена тебя, –сказал он зажимая место укуса. Боль всетаки была сильной.

      -А ну покажи место укуса, –приказал стражник, –а то додумаетесь притворяться. Мне проверить положено.

      Поднеся факел надзиратель убедился, что Рик действительно укушен и охранники ушли дальше по коридору. Мальчишка оказался один с оборотнем.

      -Садись, –предложил волколак.

      Мальчишка сел недалеко на солому.

      -Что здесь происходит? Зачем они привели меня сюда? Зачем приказывали тебе кусать?

      -Я не знаю как тебе сказать. Не хочу пугать или расстраивать.

      -Зачем скрывать, если это правда то мы от нее и так никуда не денемся.

      -Ты прав был, когда сказал, что живыми нас отсюда не выпустят. Ты ведь бродяга или вор?

      -Сказали, что поймали за бродяжничество. Увидел мою руку? –тут он понял, что оборотень только сейчас заметил, что у него не хватает руки. Вервольф скрипнул зубами.

      -Бродяг, воров и прочих преступников инквизиторы теперь свозят сюда и делают оборотнями в этих подвалах.

      -Но зачем им это? Они же ненавидят оборотней!

      -Им нужно много вервольфов. Они испытывают на нас разные средства, чтобы узнать как легче убивать. Сожалею, но мы все предназначены здесь для этого. Нас колят иглами, смазанными разными ядами, чтобы выяснить от каких мы умираем, а какие не действуют.

      -Это правда, что у оборотня быстро зарастают любые раны?

      -Правда. Кроме тех, которые нанесены серебряным оружием. Те заживают так же медленно как у обычных людей, –ответил вервольф.

      -За что тебе отрубили руку? –поинтересовался полуволк.

      -Сам знаешь, что за воровство. Я оказался на улице и есть было нечего. Если бы меня поймали второй раз то колесовали.

      -Заживают даже очень большие раны, но после превращения. Возможно у тебя даже вырастет новая рука, но после очень многих превращений. Это случится еще неского.

      Мальчишка задумался. Ему бы очень хотелось, чтобы рука появилась снова и ради этого даже можно стать оборотнем. Без руки жить было очень неудобно. Но затем он вздохнул.

      -Капая разница? Я все равно не доживу. Нас ведь здесь убьют до этого… –произнес Рик с почти философским пониманием.

      -Как бы я хотел разорвать этим мерзавцам горло… –из горла оборотня вырвался стон, похожий на рычание.

      -Как тебя зовут? –догадался спросить мальчишка.

      Оборотень опустил голову. –Я даже не знаю.

      -Как же так может быть? Ведь ты же наверное знаешь как тебя звали, когда ты еще был человеком.

      -В том то и дело, что я не помню, как я был человеком. Я даже не помню, был ли я человеком или родился оборотнем. Я потерял память и очнулся уже оборотнем. Просто очнулся в лесу, раненый. И не знаю что было до этого. Но наверное до превражения я был человеком. Что-то мне об этом напоминает. Я мог говорить, но больше ничего не вспомнил. Годами я скитался в лесу, совсем одичал. Из-за потери памяти я был совсем наивный и глупый. Поэтому быстро попался. Представляешь, я даже не знал за что меня пытают. Я не имел представления, что от меня хотят люди и зачем они так жестоки. Почти ничего не знал об окружающем мире и о людях. Впервые я близко познакомился с человеком в камере палача. С тех пор слово «люди» означает для меня боль. Долгое время я даже смотреть на человека спокойно не мог. Начинало трясти. Пытали меня страшно. Раскрывали мне пасть и начинали заливать внутрь кипящую смолу, но не доводили это занятие до конца, чтобы я не сдох.

      Хотя это происходило девятнадцать лет назад, оборотень не выдержал собственных воспоминаний.

      Мальчишка, повинуясь порыву, обнял оборотня за плечи и прижался к его боку. Он уже не помнил, когда последний раз кого-то обнимал или его обнимали… Но с волколаком, которому пришлось вытерпеть от людей почти то же самое, что и ему, он ощущал духовное родство.

      Тюрьма под монастырем была наиболее подходящим местом, чтобы содержать таких опасных узников как оборотни. Все в ней было приспособлено, чтобы сбежать не мог даже вервольф.

      Даже если узник, по какому-то удачному счечению обстоятельств, мог выбраться из камеры, то он бы скоро понял, что в этой тюрьме еще очень много непреодолимых препятствий, отделяющих от свободы.

      Все коридоры были перекрыты двойными решетчатыми дверями, около которых находилась охрана. Каждый, кто хотел пройти был прекрасно виден стражникам. Охрана была вооружена арбалетами стреляющими серебряными болтами и могла расстрелять любого сквозь решетки. Выйти из коридора было не просто. Сначала открывалась одна дверь, которая сразу же должна была закрыться и только после этого поднималась вторая решетка.

      Тюрьму охраняли отборные отряды, подчиняющиеся только инквизиции и никому более.

      На выходе из тюрьмы путь к воротам преграждали уже четыре решетки, которые также поднимались по очереди. Вервольфу из этих подземелий вырваться было нереально. Отсюда не выносили даже трупы.

      Мальчишка сел рядом с оборотнем, касаясь его плечом.

      -Мы здесь можем в любой момент умереть… Скажи мне, я хочу знать… Священники говорят, что у оборотней нет души… Я не могу подумать, что будет, когда умру. Как это, когда нет души… как это чувствовать, когда тебя нет?

      -Не верь им. –оборотень положил тяжелую сильную руку на его плечо. –Душа есть у всех. Они придумали, что у нас нет души, чтобы оправдывать убийства таких как мы.

      Какая-то мысль мучила оборотня. Что-то о душе. Некий вопрос, который он должен задать Лоренцо, когда тот придет…

      Когда инквизитор, который распоряжался здесь, шел на следующий день по коридору, оборотень застучал в дверь и стал звать инквизитора.

      -Честно не припомню, чтобы заключенные, особенно оборотни сами звали меня… –произнес Лоренцо.

      -Мне нужно задать тебе вопрос! –рявкнул оборотень.

      -Неужели ты забыл? –усмехнулся инквизитор. –Здесь принято, чтобы вопросы задавали таким как ты.

      -Но ты должен ответить!

      -Я ДОЛЖЕН ответить? Поразительно! Ну ладно, мне уже интересно, какой вопрос ты хотел задать. Потом решу, должен я с тобой вообще говорить.

      -Это вопрос о душе. Вы утверждаете, что у оборотней нет души. Но священный долг каждого священника и служителя Бога заключается в том, чтобы спасать души. Но вы в этой тюрьме сами превращаете людей в оборотней. Значит совершаете невероятное, непростительное преступление и идете против Бога. Я знаю, что убийство и пытки для вас привычный метод, борьбы, чтобы спасать души, по вашему мнению. Но вот губить души… Вы идете против своих собственных принципов.

      -А ты умен. Нашел зацепку, противоречие в нашей идеологии. –покачал головой Лоренцо. –Но не пытайся меня перехитрить воспользовавшись словами, которые церковь говорит неграмотным людям. Ты же сам не веришь. То, что у оборотней нет души, это мы говорим простому люду, но смешно подумать, что один из высоких чинов, вроде меня может поверить в такую чушь.

      -Значит ты не веришь, что вервольфы это порождения дьявола? –вопросил взволнованно оборотень.

      -Мне это безразлично. –Лоренцо повернулся уходить, потеряв интерес к пленнику.

      -Подожди! –крикнул вервольф ему в спину, скрытую черным плащом.

      -Что еще? –инквизитор смотрел на него как на муху.

      -Разве ты не хочешь вечной жизни? Зачем быть человеком, ведь потом тебя настигнет старость и болезни. Стань оборотнем как мы, и получишь вечную молодость. Перейди на нашу сторону, ведь ты не запутался в догмах как другие.

      -Я не нуждаюсь в твоих предложениях.

      -Но ведь оборотни бессмертны, и почти лишены болезней…

      -Оборотни не бессмертны. –Лоренцо был скептичным. –Они почти не стареют, но не вечны. Возможно века, если повезет, но не вечность.

      -Но века это тоже немало. Перейди на нашу сторону, позволь себя укусить и проживешь столько, сколько не может выдержать обычный человек.

      -Ты думаешь, что я стану оборотнем, чтобы прожить лишние столетия? Для этого мне не требуеться становиться оборотнем.

      -Но почему?

      Лоренцо не соизволил ответить.

      Все знали, что власть в государстве принадлежит совету кардиналов. Король был больным человеком, который уже несколько лет не покидал свой загородный замок Шато-де-Ройаль, и не принимал самостоятельно важных государственных решений. Он вообще нечасто вставал с постели.

      Почти любой из придворных мог его свергнуть и занять трон, но этого не позволяла церковь. Инквизиция не хотела терять привычную марионетку.

      В эти дни Совет Кардиналов собрался в полном составе.

      Свет падал сквозь арчатые окна в стенах, бросая кружевные тени на мозаичный мраморный пол. В зале древнего дворца было намного темнее, чем на улице.

      -Итак, мы снова доложны обсудить, как противодействовать угрозе, которая за последние недели многократно увеличилась.

      -Войско стоит в бездействии. В то время как число оборотней увеличивается. –произнес один из собравшихся не вставая.

      -Если мы пошлем армию, то не потеряем ли ее как в прошлый раз? Бессмысленно отправлять тысячи солдат, которые только пополнят ряды вервольфов!

      -В данный момент у нас собрано в одном месте около двадцати тысяч. Но учтите такой факт. Оборотни берут в свои ряды крестьян и прочих мирных жителей. Всех взрослых из деревень, попадающихся на пути. Конечно крестьянин не стоит солдата. Десяток рыцарей разгонят сотню крестьян. Но крестьянин, превращенный в оборотня уже намного превосходит любого солдата! Даже если этот оборотень не тренирован и не обучен владеть оружием, как вервольфы-латники Сиборга. Раньше мы давили оборотней числом, но теперь оборотни станут более многочисленными.

      -Вы можете сказать подробнее?

      -Они в скором времени захватят весь юго-западный кусок страны. Это примерно треть нашей территории, хотя и не самая густонаселенная в отличии от центра и севера. Учитывая количество жителей которые там проживают и не успеют убежать… –слова звучали в гулкой тишине большого зала, –можно подсчитать, что в скором временя наша армия, встретиься с ордой оборотней примерно в двести тысяч…

      Тишина зазвенела в ушах. Долго все сидели молча, стараясь представить зримо количество врагов.

      Первым поднялся кардинал Стрезо широкие рукава которого скрывали перебинтованую руку, пробитую стрелой. Он решил воспользоваться удобным моментом, чтобы произнести речь.

      -Я считаю, –произнес он под аккомпанимент эха, которое шепотом повторяло его слова в каждом углу зала, –что лучше потерять половину населения страны или даже большую часть живых людей, но покончить с угрозой. Пусть выживет хотя бы десятая часть людей. Иначем само понятие человек исчезнет из нашего мира. Я предлагаю тактику выжженой земли. Оборотням не должно достаться ничего. Все города и деревни на их пути должны быть сожжены. Никаких припасов и ресурсов.

      Кардинал обозрел зал и продолжил. –Восстание оборотней распространяется как пожар, но мы можем пустить встречный пал, чтобы этот пожар встретил землю на которой нечему гореть. Мы должны запустить массовую эпидемию, которая уничтожит на землях, куда направляются оборотни всех людей и оборотням не из кого будет набирать свою огромную орду.

      -Но ведь их уже достаточно большое количество! А те, кто уже заражен оборотничеством, не умрут от болезни.

      -Значит мы должны найти такую болезнь, которая одинаково хорошо убивает и людей и оборотней.

      -Пока еще такая нам не известна…

      -Лоренцо в нашей подземной тюрьме здесь в столице занимается экспериментами над оборотнями, пытаясь найти такую болезнь. Там уже уничтожены в различных испытаниях около сотни оборотней, которых пришлось сделать из преступников и бродяг, как вы знаете, поскольку сами давали разрешение на эксперименты.

      -А если он не успеет закончить исследования?

      -Кое-какая польза от его исследований уже есть. Лоренцо испытывая на оборотнях различные яды, нашел такую отраву, которая способна убить оборотня так же быстро как и человека причем при малейшем ранении. Этот яд несравненно эффективнее серебра. теперь вы понимаете почему я берег армию, скапливая ее в одном месте? Все это время шло изготовления этого зелья и отравленых стрел. Теперь их хватит, чтобы вооружить всех наших солдат. Мы получим преимущество, которого не было в начале войны.

      -Мы получилиэто преимущество слишком поздно. Оборотней в любом случае будет больше чем наших солдат.

      -У нас есть еще одно крайнее средство, о котором даже здесь лучше не говорить…

      -Мы не можем пойти на такое… –вскочил один из самых старых кардиналов.

      -Если речь пойдет о нашем существовании, мы пойдем на все!

      -Если мы применим то, что ты предлагаешь, это будет гораздо хуже нашествия оборотней!

      После заседания кардинал Стрезо встретился в том же дворце с Лоренцо.

      -Я слышал, вас ранили оборотни? –поинтересовался Лоренцо.

      -Стрела пробиа руку. Ничего серьезного, но самых ретивых свидетелей пришлось успокоить навсегда. Хорошо, что стрела не достала мне до сердца. Как бы я потом обьснял людям, что остался жив? Пришлось бы убирать не троих, сующих нос не в свои дела, а всех, кто меня видел простреленым. То есть всю свиту и охрану. А это утимительно и хлопотно, –проворчал кардинал.

      -Во время войны это не столь сложно… –заметил Лоренцо. –Все можно списать на действия врага.

      -Как проходят испытания? –перешел кардинал к делу.

      -По прежнему.

      -Если тебе удастся найти болезнь, которая поможет устроить среди оборотней эпидемию, ты, давно бывший кандидатом в совет кардиналов, не просто войдешь в состав совета, но и возможно станешь его председателем. Помни об этом.

      -Мои мысли сейчас заняты поисками эффективного оружия. Отравленые стрелы это хорошо, но они не решат всей проблемы. Слишком большие территории захвачены. Никогда еще не было такой катастрофы. Ведь раньше появление даже небольшой группы оборотней считалось чрезвычайным событием. Масштабы несравнимы даже с происходившим в Вальдбурге, когда пришлось сжечь весь город, чтобы не допустить распространения заразы.

      -Инквизиция бессмертна. Мы просуществовали тысячу лет и за наше правление присходило много бедствий, –произнес кардинал.

      -Но не такие. Вы присутствовали при событиях в Вальдбурге и можете сравнить…

      -Я присутствовал и при более ранних событиях, –заметил кардинал Стрезо, –например восемьсот лет назад… и глубоко убежден, что даже полное поражение нашей армии еще не будет полным поражением инквизиции. Подумайте над этим, Лоренцо… Даже проиграя все битвы мы не проиграем войну.

      Заслышав как по коридору идет в одиночестве стражник, вервольф подошел к решетчатой двери.

      -Эй облезлый! –крикнул он надзирателю.

      -Заткнись, мохнатая тварь, кого это ты назвал облезлым? –поразился стражник наглости заключенного.

      -Ты облезлый, потому, что у тебя нет меха.

      -Вот сниму с тебя шкуру тогда будет у меня мех. Точнее меховая шуба.

      -Ваш Бог пожалел для вас даже шерсти. Вот и воруете ее у других! Не очень то он вас любил.

      Вервольф специально старался разозлить стражника. Люди бывают очень взбешены, когда наглеет тот, кого они считают ниже себя достоинством.

      Стражник снял со спины арбалет и направил на оборотня сквозь решетку. –Заткни пасть пока в ней не торчит стрела.

      -Стреляй, плешивый уродец, –рыкнул оборотень.

      -Нет, не надо, он же тебя подстрелит! –пытался его остановить мальчишка.

      -На колени, волчий ублюдок! –приказал надзиратель. –А не то продырявлю твою шкуру.

      Вервольф однако только зло оскалился, ожидая стрелу, от которой невозможно было укрыться в узкой комнате.

      И он ее дождался. Стрела впилась в мохнатое плечо, толкнув вервольфа к стене.

      -Ну, что еще хочешь? –Стражник натянул тетиву, вкладывая еще одну стрелу.

      -Не надо хватит! –пытался вмешаться в конфликт мальчишка. Вервольф скривился и вырвал из себя стрелу и тут же по плечу проложила себе дорожку струйка крови.

      -Я тебя не сразу пристрелю, –пообещал стражник, вы еще нужны отцу Лоренцо. –Но еще пару стрел ты получишь, наглая скотина. –Неторопясь он прицелился и следующая стрела пробила бедро вервольфа.

      Оборотень присел, что-то сжимая в руке и чтобы удержаться ухватился за решетку двери. Мальчишка увидел, что в пальцах оборотня окровавленая стрела, которую он вырвал из своего тела. В полутьме, поскольку факелы были в коридоре, где стоял надзиратель, а не в камере, стражник не заметил, что оборотень что-то прячет.

      Вервольф кинул стрелу как дротик сквозь решетку. Стражник стоял близко, всего на расстоянии вытянутой руки, но по ту сторону решетки и наверное чувствовал себя в безопасности. Поэтому удивлено вскрикнул, когда, что-то задело его, ободрав щеку.

      Надзиратель схватился за лицо, почувствовав кровь и грязно выругался.

      -На ней была моя кровь. Поздравляю, теперь ты тоже будешь иметь шкуру, –произнес оборотень из полутьмы.

      До стражника дошел весь ужас с ним произошедшего и он выронил арбалет, ощупывая царапину.

      -Стой, –громко сказал вервольф, –скоро сюда придет Лоренцо или кто-то из других инквизиторов. И я скажу им, что ты заражен. Понимаещь, что тогда тебя тоже засунут в эту клетку?

      Стражник попятился.

      -Я никому не скажу, что ты ранени и заражен, если ты отдашь свой меч и ключи. Если хочешь спастись, уйди из тюрьмы, не приходи на службу завтра и уезжай из города. А я буду молчать про тебя.

      -Они догадаються, если я не вернусть в охрану на следующий день!

      -Нет, они подумают, что ты просто напился где-нибудь в корчме. К тому времени когда догадаються и начнут искать, ты уже будешь далеко.

      -А кто помешает мне сначала убить вас, чтобы вы не никому не рассказали? –со злом спросил тюремщик.

      -Одной или двумя стрелами ты меня сразу не убьешь и пока ты перезаряжаешь арбалет, я успею очень громко прокричать, что ты заражен, чтобы услышали узники в соседних камерах. И они расскажут другим стражникам, чтобы отомстить тебе. Всех ты не сможешь перебить, чтобы заткнуть глотку.

      Надзиратель бросил через решетку связку ключей и свой меч и побрел по коридору.

      -Не смейнас выдать, потому, что так ты погубишь самого себя! –сказал ему вдогонку вервольф.

      Узники спрятали ключи и оружие под соломой, на которой спали и стали дожидаться более удобного времени. Это были те часы, коогда в подземельях было меньше всего людей.

      Открыв дверь вервольф предложил разделиться.

      -Я лучше пойду с тобой.

      -Хорошо. Но если вдруг нас заметит стража, ты побежишь в одну сторону, а я в другую. –Вервольф рассчтывал отвлечь стражу в случае погони и дать мальчишке возможность вырваться. Был и рассчет, что группа стражи, даже если разделиться, бросившись в погоню сразу за двумя беглецами, то драться с разрознеными врагами будет легче.

      Однако навстречу по коридору кто-то двигался. Оборотень приказал мальчишке бежать, а сам вцепившись когтями в щели стены из крупных кирпичей, забрался под свод коридора, где он был уже, упершись ногами в стены. Там было темно. Стражник с факелом шел не смотря наверх. И когда проходил под вервольфом, оборотень на него спрыгнул. Стражник был в шлеме, но это не помешало вервольфу свернуть ему шею вместе с этим шлемом.

      Вервольф снял с убитого панцирь доспехов, набросил на плечи плащ и пошел по коридору, надеясь, что в темноте его перепутают с человеком.

      Но впереди коридор был перегорожен решеткой за которой ждали стражники.

      -Стой! Выйди на свет, покажи лицо.

      Вервольф увидел, что здесь он не пройдет. Двойные решетчатые ворота были ловушкой. Его пропустят в пространство между решетками а потом расстреляют.

      Вервольф повернулся, но через решетку в него полетел рой стрел. Некоторые попали или задели. Хорошо, что на нем был панцирь. Оборотень убегал, но стрелы летели далеко по коридору, настигая вервольфа и он бросился на пол.

      Побег не удался. Если там на каждом этаже такие ворота, то конец. Отсюда не вырваться. Сейчас в коридор войдут стражники, чтобы его добить. Хорошо, что мальчишка побежал по другому пути.

      Примерно в то же самое время мальчишка крался по полутемному проходу. Впереди Рик заметил междленно двигающуюся фигуру в монашеском одеянии. Дорога была только одна, поэтому пришлось идти прямо за монахом.

      Человек остановился, осветил факелом замок и решетчатую дверь и ключами открыл ее. Маленький оборотень, прячась в тени за спиной самого монаха, проскользнул за ним следом. Человек закрыл эту дверь, громко скрипнувшую в темноте и начал открывать вторую в то время как мальчишка укрылся в нише стены.

      Когда вторая двверь была открыта пришлось так же осторожно пролезть вслед за монахом. Маленький оборотень подождал, пока человек отойдет подальше, прежде чем выйти. Этот коридор был освещен гораздо лучше и был шире. Кроме того в другом конце ходили люди. Что самое удивительное, в коридоре стояла телега наполненая вязанками с хворостом. Однако беглец был уверен, что он все еще под землей. Зачем сюда завозят хворост?

      Крадучись в тени, мальчишка добрался до телеги, к счастью закрывающей его от взглядов людей и спрятался в ней, закрывшись вязанками хвороста. Он долго лежал под ними, стараясь не шевелиться.

      Подошли люди в монашеских одеждах и начали толкать эту телегу двигая по коридору. Пару раз из-под хвороста мальчишка слышал грохот двойных решеток, когда он проезжал мимо постов стражи. Но везли его не вверх.

      Наконец телегу повернули и она остановилась. Люди куда-то ушли. Выглянув из-под веток Рик увидел небольшую комнату с арчатым входом в которой уже лежала небольшая куча хвороста. Оборотень догадался, что телегу будут разгружать и складывать вязанки туда. Поэтому, пользуясь минутной отлучкой рабочих, он вылез из телеги и зайдя в комнатушку спрятался под сухими ветками там.

      Грузчики вернулись после завтрака и покидали остальные вязанки в комнату. Потом на тележке туда привезли трупы, явно принадлежавшие оборотням и тоже бросили в странную комнату, но мальчишка, укрывшийся под дровами этого не видел.

      Спрятавшись среди вязанок он услышал лязг. Проход закрылся решетками.

      Рик с ужасом понял где оказался. Небольшая каморка, куда сложили хворост и тела мертвых оборотней была печью, в которой сжигали трупы. Да, никто не мог покинуть эту тюрьму даже мертвым, потому, что трупы вервольфов предавали огню прямо здесь. Вся печь, такого размера, что можно было войти в нее не согибаясь, закрывалась железными решетчатыми дверями. Даже если кто-то на самом деле не совсем мертв, выбраться из печи уже не сможет.

      Вполне возможно, что в этой печи сжигали не только трупы, но и живых.

      Вслед за решетками закрылись и двери из железных листов, в которых однако было решетчатое отверстие чтобвы проходил воздух.

      Рик выбрался из хвороста и его взгляд отчаянно заметался по кирпичной камере набитой дровами, пол которой покрывал толстый слой золы. Угораздило же его спрятаться в печи для сжигания трупов. Дрова могут скоро зажечь, а выбраться отсюда невозможно. Отчаяние охватило Рика так, что захотелось полезть на стену.

      Копоти и сажи на стенах не было. Здесь она прогорала полностью. Он посмотрел наверх, где чернело отверстие дымохода. У такой большой печи оно не может быть узким.

      Мальчишка начал подтаскивать хворост, складывая в кучу, чтобы встать на нее и дотянуться до дыры в трубу. Отсутствие одной руки не давало ему возможности подтянуться.

      Только упираясь и рукой и ногамии в стенки трубы он мог карабкаться вверх, помогая и локтем, оставшимся от второй руки. Когти, выросшие на руке и на ногах, помогали ему цепляться за широкие шели между грубыми кирпичами.

      Маленький оборотень смог ползти вверх по трубе потому, что был очень худым и легким.

      Выше трубу покрывали густые хлопья сажи. Она была опасна, поскольку из-за нее можно было поскользнуться.

      Свет наверху был слишком тусклым. Возможно там были сумерки. Ему оставалось ползти несколько футов, когда снизу пошел дым. Дышать стало тяжелее, но торопиться было нельзя.

      Черный от покрывавшей его сажи, маленький вервольф выбрался из высокой трубы на крыше.

      Он был потрсяен мыслью, что смог сбежать из самой страшной тюрьмы инквизиции. Всего лишь бродяга и неудачный воришка вырвался из казематов, откуда наверное за столетия никто не убегал.

      Однако, хотя над ним было небо, Рик до сих пор был на крыше тюрьмы. И отсюда тоже надо как-то выбираться.

      Вервольф, лежащий в это время на полу коридора в подземелье, поднялся, сжимая в руке связку ключей. Он решил освободить всех узников в этом коридоре. Тогда пожалуй инквизиции не так просто будет сюда войти.

      Бредя по темному коридору он открывал решетчатые двери камер одну за другой и выпускал обитателей. Всего их набралось десятка четыре.

      Но сколько бы их не было, вырваться с нижнего этажа им было невозможно. Оборотней и полупревратившихся он предупредил, чтобы те не ходили в конец коридора, где их расстреляют сквозь решетку арбалетчики.

      -Наверх пути нет, –произнес он, беря инициативу в свои руки. –Там на каждом этаже такая преграда а то и две. Но мы можем не пустить их сюда. Построим баррикады и будем обороняться в этом коридоре до последнего!

      Лоренцо шагал по длинному залу уставленному грубыми деревянными столами. Это был морг. На кадом из столов лежал обнаженный труп вервольфа. Это были умершие во время экспериментов по подбору ядов. Многие тела были вскрыты. Здесь монахи и помошники Лоренцо из числа инквизиции осматривали внутренности мертвых проверяя как подействовал яд на органы вервольфов перед смертью.

      Лоренцо проводил такие же испытания и на людях для сравнения. Поэтому не всех бродяг и каторжников превражали перед смертью в оборотней. Впрочем Лорнцо требовалось не очень много человек, поскольку инквизиция проводила испытания на людях и до этого. Записи столетней давности были в полном распоряжении инквизитора. Все что делала Инквизиция, отличалось основательностью и дисциплиной и значит протоколы и записи были точными.

      В данный момент помошник докладывал Лоренцо, что скорость регенерации печени у оборотня во много раз превосходит скорость восстановления этого органа у человека. Но в этот момент его прервал начальник тюремной охраны, желающий срочно видеть главного инквизитора.

      -Значит бунт оборотней на нижних подвалах? –переспросил Лоренцо.

      -Они вырвались из камер и захватили нижний этаж, –сообщил офицер-инквизитор.

      -Эта мелкая неприятность может оказаться досадной, –раздраженно заметил Лоренцо. –Но вырваться из подвалов оборотни не смогут. Они там надежно заперты.

      -Так что вы прикажете?

      -Я могу уничтожить всех взбунтовавшихся. Это просто. Открыть заслонки на трубах, ведущих со стороны реки на всю высоту и тогда через несколько часов весь подвал будет затоплен. Вам придеться только собрать трупы утонувших. Но такой вариант мне не нравиться.

      -Так почему же вы не хотите утопить волколаков как щенков?

      -Мои эксперименты еще не закончены и мне нужны живые оборотни. На верхних этажах их недостаточно. Я конечно могу сделать из преступников и бродяг еще много оборотней, но испытания затянуться, поскольку человек становиться вервольфом не сразу. Я потеряю недели. И это в самый разгар войны, когда враг наступает.

      -Но, святой отец… Если оборотни будут долго сопротивляться, не пуская нас на нижние этажи, мы потеряем еще больше времени.

      -Ладно, –глубоко задумался Лоренцо, –открывайте шлюз. Похоже вервольфам придеться побыть тонущими щенками…

      Вервольф, отпустивший узников и ставший из-за этого неофициальным лидером бунта, понимал, что на роль вождя не годиться. Ни у него ни у других заключенных не было идей, как поступить дальше. Они просто ждали, не зная, что предпримет инквизиция. Готовились к тому, что в подвал вступят войска, но многим было ясно, что скорее всего люди не сунуться в темный коридор.

      Вервольф бродил по коридору в той части, где не горели факелы. Он не очень удивился когда босая ного оборотня ступила в лужу. Возможно вода просачиваеться откуда-то сверху, как обычно бывает в подземельях… Чуткий слух волколака различил далекий металлический лязг, как будто подвинули очень тяжелый металлический предмет.

      Раздался плеск и ноги оборотня опять вступили в воду. Луж в этом конце коридора становилость все больше. Но беспокойство появилось когда вервольф наступил в воду там, где совсем недавно воды не было. Тогда он понял, что вода прибывает.

      Пока еще это не выглядело страшно. Но если только что воды совсем не было а потом она появилась,то значит не обошлось без вмешательства инквизиторов. Он обессиленно сел на еще сухой участок, с бешенством понимая, что инквизиторы похоже предусмотрели все. Даже способ одновременно уничтожить всех узников, если им это будет угодно.

      -Похоже нас хотят утопить… –догадался еще кто-то.

      Вода прибывала и это была угроза с которой невозможно бороться. Сначала она поднялась по колено, через час-два в ней уже приходилось стоять по пояс. Бежать от прибывающей воды было невозможно. Оба конца коридора закрыты решетками за которыми стояли арбалетчики, готовые стрелять во всех приближающихся. Уровень воды поднимался неотвратимо, ставя всех перед нелегким выбором. Или стоять, оказываясь все глубжее или бросаться в самоубийственную атаку на решетку под ливнем стрел.

      Плеск непривычно раздавался под сводами коридора. Вода поднялась уже по шею. Скоро придеться плыть, барахтаясь, чтобы не захлебнуться, потому, что стоять уже было невозможно. Или попытаться зацепиться, удерживаясь за неровности стены. Вскоре так и пришлось сделать.

      Вдали погас факел. Потом еще один, дымясь и шипя. Повышающаяся вода заливала их. Стало темно, а потом коридор погрузился в абсолютную темноту.

      Сводчатый потолок был все ближе. Вервольф, как и другие, держался под самым сводом. Прослойка воздуха между водой и почерневшим кирпичным потолком становилась все уже, наводя ужас. У оборотня никогда не было боязни замкнутых помещений, но теперь, когда приходилось дышать прижимаясь к потолку, его охватило отчаяние. А вода продолжала подниматься и не было надежды, она перестанет прибывать.

      Бесполезно было метаться под потолком. Вода заполнила коридор до самого верха. Больше воздуха не было. Вервольф тонул в полной темноте, захлебываясь холодной водой. Он чувствовал себя словно в могиле, задыхающимся от недостатка воздуха.

      Разум тонул в темноте. Вервольф не понимал уже, что с ним происходит. Видения всплывали в памяти, словно на самом деле умирающему перед смертью вспоминаеться вся жизнь…

      Ночью продолжался косой холодный дождь, но луна просвечивала сквозь облака, а иногда появлялась в разрывах. Ее сумрачный свет открывал взгляду холмик из камней, скрывающий могилу.

      Груду камней насыпали на место упокоения того, кого явно боялись очень сильно. Боялись даже похороненного.

      Человек в черном мокром плаще подошел к могиле оборотня. Ему было известно как крестьяне убили Торквина и знал, что тело оборотня в этой могиле.

      Незнакомец начал отбрасывать камни, разбирая завал. Он трудился не останавливаясь. Оборотень сказал ему, что проглотил перстень. Значит, чтобвы добраться до него, придеться разрыть могилу и распороть вервольфу брюхо. Он занимался поисками перстня несколько лет и не мог остановиться и прекратить розыски так близко от цели.

      -Проткнули его осиновым колом, –пробормотал отталкивающий камни, –но он же оборотень, а не вампир…

      Могила, несмотря на внушительную кучу камней оказалась неглубокой. Человек залез в нее, вытаскивая мешаюшие камни под которыми в грязи заметил окровавленое тело вервольфа. Судя по всему, закопанный был еще некоторое время жив, после того как его завалили.

      Раскопавший могилу наклонился, вытащив кинжал, примериваясь удобнее распороть живот вервольфу. Он не мог ожидать, что в следующее мгновение лежащий рванеться вверх, со всей силой ударив человека.

      Незнакомец с кинжалом вылетел из могилы, отброшеный со стращной силой. Из ямы донесся жуткий рев.

      Облепленная грязью жуткая фигура поднялась над краем могилы и в свете луны была видна окровавленая пасть оборотня.

      Оказавшись на поверхности вервольф бросил ничего не понимающий взгляд на незнакомца, который выронил кинжал, и бросился в сторону леса. Оборотень бежал не разбирая дороги и похоже сам не знал, в какую сторону направляеться.

      В то время, когда он лежал заживо погребенный, вервольф от недостатка воздуха впал в летаргию. Сквозь щели между камнями проникало его недостаточно. По какой-то причине, то ли от жутких мучений закопаного заживо, не имеющего возможность выбраться и задыхающегося, то ли от ударов забивших его почти до смерти крестьян, Торквин потерял память.

      Вырвавшись на поверхность, случайно освобожденный незнакомцем ищущим перстень, вервольф скрылся в лесу и несколько лет вел жизнь дикого зверя, забывшего кто он такой. Способность говорить к нему вернулась, но ничего больше он вспомнить не мог в том числе и своего имени.

      Жизнь вервольфа оказалась очень тяжелой. На него охотились, он пережил плен и пытки.

      Представьте, что у вас есть враги, которых вы ненавидите всем сердцем. Те, кто былпричиной ваших страхов и страданий на протяжении всей жизни, пока себя помните. Те, кто охотился на вас, пытал и зверски издевался, поставив своей целью уничтожение всего подобного вам, не за преступления, а просто из-за вашего внешнего вида.

      Недруги, которых вы нетерпите настолько сильно, что любое воспоминание о них отзываеться болью. Такие враги, что даже все, что на них похоже, вызывает инстинктивную неприязнь.

      А теперь представьте, что творилось в душе оборотня, когда он вспомнил, кем был до перерождения и первый год жизни после него. Боль его души была непредставима, едва он узнал, что был одним из тех, кого ненавидел сильнее смерти. Сам был тем, кого справедливо считал мерзавцем и убийцей, творил все дела за которые проклинал палачей.

      Самое ужасное было в том, что он не просто знал, кем был. Память хранила воспоминания как будучи инквизитором учасвствовал в пытках, считая это правильным со своей точки зрения делом. Эти воспоминания жгли его сильнее каленого железа ненавистью к себе.

      Память раскололась на две части. Он ненавидел себя прежнего и чувствовал, что его душа словно умирает. Ненависть к своей прежней личности усиливалась страхом перед самим собой. Ведь прежняя личность инквизитора Торквина была жива внутри него. Вервольф боялся, что вспомнив все о прежней жизни, снова станет как ненавидимые враги и предаст новые идеалы.

      Он смертельно этого боялся. Этого прежнего инквизитора и мерзавца в себе, для которого все, что он сейчас считает справедливостью, просто смешно.

      Лучше бы прежняя память никогда не вернулась к нему. Ужасно для палача ощутить то, что чувствует жертва. Но не менее ужасно и отвратительно жертве узнать то, что чувствует палач и представить себя в роли того, кого ненавидит.

      Такая неприязнь к самому себе неприменно должна была кончится раздвоением личности.

      Вервольф старался зангнать все воспоминания, которые были у него до потери памяти, обратно в небытие. Забыть, чтобы не стать прежним, вернее остаться таким, каким был до возращения памяти.

      Но от факта уйти было нельзя. Его звали Торквин.

      -Где я? –вервольф очнулся связанным.

      -Ваш побег не удался, –ответил Лоренцо, стоя над ним.

      -Но я тонул…

      -Вы захлебнулись, но оборотень не сразу умирает без воздуха. Только теряет сознание. Стража спустилась вниз и взяла вас живьем. Естественно после того как воду слили через нижний шлюз. Вы мне пока нужны живыми.

      -Лоренцо… –вервольф вспомнил. Он был знаком с этим человеком, еще будучи Торквином, когда служил в Инквизиции. Они встречались в столице еще задолго до событий в Вальдбурге. За последние двадцать с лишним лет Лоренцо ничуть не изменился…

      -Ты что-то еще хочешь сказать? –посмотрел на него инквизитор.

      -Нет, пока ничего…

      Вервольф ощущал беспокойство и смутную надежду, думая о бежавшим вместе с ним мальчишке. Его не было среди оборотней, которых загнали обратно в клетки. Возможно ему все же удалось бежать. Хотя было и другое, более печальное обьяснение. Маленького оборотня могли просто убить при попытке к бегству.

      В то самое время Рик сидел на крыше тюрьмы около трубы и тоскливо смотрел на Луну. Его пока не заметили снизу, но слезть он не мог.

      Он придумывал различные способы бегства и все они были бесполезны. Не было даже веревки, чтобы спуститься. Конечно слышал он историю про одного вора, который разорвал одежду на полосы, связал из них веревку и спустился из окна тюрьмы. Но его лохмотья даже для этого не годились. Кончиться все падением на брусчатку двора.

      После такого падения оборотень выживет, но снова попадеться страже.

      Когда Лоренцо ушел, узников опять побросали в прежние камеры.

      Вервольф лежал на мокрой после затопления подвалов соломе и терзался тяжелыми мыслями.

      Его мучила не только неудача побега. Помимо воли оборотень все отчетливее помнил, что он Торквин. Деваться от этого было некуда. Прежние дела казались ему омерзительными и вервольф даже подумал, что подохнуть в этой тюрьме было бы закономерным и справедливым окончанием карьеры бывшего инквизитора. Но думать так о самом себе было тяжело. Тем более, что другая, поздняя сторона его личности не заслуживала такой участи.

      Мученик, верящий в идеалы справедливости, внезапно узнавший, что он бывший палач.

      Покончить самоубийством? Но это было бы поражением в борьбе терзающих его противоречий. Да и не мог он этого сделать. Оборотень слишком живуч, а в камере не было никакого оружия.

      Теперь он будет измученным оборотнем с раздвоением личности.

      Но личность Торквина, несмотря на то, что оборотень старался все что с ней связано, забыть, уже оказала свое влияние. Изворотливость и хитрость инквизитора вполне могли ему помочь.

      Вервольф твердо для себя решил, что вырвется. Да, побег не удася, но он постараеться снова.

      Когда оборотни были блокированы в нижнем коридоре, вервольф, опасаясь не без оснований, что побег не удасться, спрятал связку ключей, отобранную у стражника.

      Он разделил связку и попрятал ключи по одному в каждой камере, подобрав их так, чтобы к каждой двери подходил именно тот ключ.

      Конечно они обыскивали пленников но не камеры.

      Вервольф не мог знать в какую именно камеру попадет в случае неудачи бунта, поэтому-то положил по ключу в каждую.

      Да, побег не удался, но Торквин теперь мог выйти в любой момент, открыв дверь.

      Но оставалась прежняя проблема. Если он выйдет, вся история повториться. Из нижненго коридора не выбраться наверх. Во время бунта погибли несколько оборотней. На этот раз вервольф решил выйти на разведку в одиночестве.

      Он просунул руку сквозь решетку двери и открыл замок с той стороны. Тихо пошел по коридору, страясь не шлепать по оставшимся после затопления лужам.

      Наверх, как уже выяснилось, из этого подвала не выйти. Но может быть есть какие-то другие лазейки? Ведь куда-то ушла вода.

      В камерах были отверстия, ведущие в каннализацию, но такое количество воды через них утечь не могло за один-два часа.

      Журчание воды выдало оборотню широкий деревянный люк, который они не заметили во время бунта. Вода стекала в его щели.

      Готовясь к возможному поражению, вервольф спрятал заранее алебарду убитого им стражника, прямо в коридоре. Он воткнул ее в щель под потолком. Если специально не ходить с факелом, разглядывая потолки, то ее не заметили. Кроме того он предусмотрительно измазал ее грязью, чтобы не выделялась на фоне закопченного потолка.

      Глупо было надеяться, что инквизиторы оставили лезейку для таких опасных узников. Скорее всего этот люк ведет в еще один запертый подвал из которого нет выхода.

      На люке был висячий замок. Стараясь не слишком шуметь, вервольф подддел скобу алебардой и стал ее выкорчевывать, действуя оружием как рычагом. Она не поддавалась.

      Вервольф вздрогнул, когда раздался хруст и древко алебарды переломилось.

      Деревянный люк был окован железными полосами. И оборотень начал их методично отдирать, используя то, что осталось от алебарды. Когда полосы были отогнуты, он принялся за доски, поглядывая время от времени на кориддор, по которому могли пройти стражники.

      Наконец люк был доведен до такого состояния, что оборотень мог в него пролезть.

      Под ним в абсолютной темноте ноги нащупали каменные ступени. Вервольф стащил один из редких факелов, освещавших нижний коридор и начал спускаться в дыру.

      Капала вода, ее струйкки стекали по ступеням лестницы, которая привела оборотня в длинный и узкий коридор без дверей, кроме дальнего конца, где были три дубовые, окованые железом. В них были окошечки, чтобы подавать пищу узнику не открывая замков.

      Обнаружил он и то отверстие, через которое ушла вода. Оно выглядело как широкий колодец. Но бежать через него было невозможно, потому, что он был перекрыт решеткой из железных стержней толщиной в руку. Бесполезно даже пытаться их сломать.

      Тем более, что времени у вервольфа было мало. В любой момент могли появиться стражники.

      Следовательно выхода из нижнего подвала не существовало. И вторая попытка побега обречена на провал.

      Вервольф подошел к трем дверям. Две камеры были пусты, если не считать каких-то частей скелетов. А вот третья дверь оказалась запертой основательно. Стальные засовы и висячий ржавый замок, который наверно годами не открывали.

      Оборотень заглянул через окошко внутрь. Там был живой человек. Наверное очень важный узник, если его держат с такими предосторожностями и секретностью. На двери строгая надпись на латыни: «Не открывать!». Наверное опасный еретик или кто-то знатного происхождения… Но почему он не захлебнулся, когда все затапливало?

      Вервольф сломал обломком алебарды ржавый замок, отодвинул железные засовы и со страшным скрежетом открыл дверь. Факел осветил камеру с кроватью, столом и обитателем.

      Лысоватый человек с не меньшим удивлением увидел оборотня.

      -Долго же я ждал, что меня освободят… Но то, что дверь откроет оборотень..? Уже несколько лет я не знаю, что происходит в мире.

      -Кто ты? –спросил вервольф ставя факел в крепление на стене.Человек подозрительно-осторожно приближался к оборотню, посматривая отнюдь не испуганно, как было бы характерно для обычного человека.

      Та часть подсознания, которая принадлежала Торквину, ощутила смутную тревогу.

      И тут Торквин вспомнил, кого ему напоминает узник. Это был тот самый незнакомец, который два десятка лет назад требовал у него перстень! Тот с которым они дрались. Может быть пришло время разрешить эту загадку. Ведь перстня у вервольфа уже не было…

      -Послушай , я уже встречался с тобой! –произнес оборотень, –ты разыскивал серебряный перстень!

      -Так это ты!? –вскричал человек. –Тот самый волколак из-за которого я так и не нашел артефакт! Где перстень?

      -Его нет у меня.

      Оборотень оказался отброшен к стене, а незнакомец впился в него взглядом от которого волколак почувствовал странное оцепенение.

      Странный человек, неторопясь, подняв за нижнюю челюсть, задрал оборотню голову, погладил его пушистую шею со странным вожделением и впился зубами, которые оказались нечеловечески длинными и заостренными, в горло вервольфа.

      Пока напавший жадно и наслаждением упивался его кровью, оборотень чувствовал себя неожиданно безвольным.

      Напившись, незнакомец отшвырнул волколака как тряпичную куклу. Упавший на спину вервольф с окровавленым горлом, смотрел на него потрясенно и даже как-то обиженно. Немыслимиое дело: человек покусал оборотня!

      -Как давно я не пил крови, –довольно произнес незнакомец. –Никогда до этого не пробовал оборотней. Необычный вкус.

      -Так ты вампир!? –прошептал оборотень.

      Оборотень ощупал шею.Крови много но рана не слишком опасная для волколака.

      -Скажи, кто ты? –взмолился оборотень.

      -Если ты расскажешь где перстень, буду откровенен в ответ, –склонился вампир над ним.

      -Хорошо, я расскажу все, что помню. Но известно мне немногое. После той нашей встречи я одел перстень. Когда меня забила толпа крестьян, перстень был на пальце. Но я был без сознания до того как меня кинули в могилу. Наверное перстень снял кто-то из крестьян.

      -Чувствую, что ты не лжешь. Тебе я уже ответил про себя. Я вампир. У меня были разногласия с коллегами и я был изгнан из совета кардиналов. Долго разыскивал перстень, но через некоторое время после той нашей встречи меня арестовали и посадили сюда. Вампиры без крови очень мучаются и впадают в летаргию. Пищу ко мне приносили не чаще чем раз в месяц, когда я просыпался.

      Но теперь с помощью тебя я вырвался на свободу. В благодарность я позволю тебе спастись и не буду догрызвать. Выживи, если сможешь.

      -Ты еще не на свободе, как и я. Наверх нас не выпустят, –заметил вервольф, зажимая ранку на горле.

      -О, мой молоденький пушистый друг, поскольку твоя кровушка оказалась вкусной, я, так и быть, открою небольшой секрет. Лет четыреста назад, здесь был монастырь. А я являлся его настоятелем. И мне известны его секреты. Кто-то похоже это забыл… Я уйду отсюда через подземный ход о котором уже не помнят. Если хочешь, можешь воспользоваться тем же путем для бегства. Мне лично очень любопытно, что с тобой будет.

      -А что со мной может быть?

      -Ты вервольф-оборотень. Но я тебя не убил после укуса как обычно поступают мои коллеги вроде Лоренцо. Значит ты заразился и будешь теперь не только оборотнем но и вампиром… –говоривший зловеще расхохотался.

      …

      -И куда ведет этот ход?

      -Ты не можешь себе представить! В винный погреб одной очень старой таверны, –рассмеялся вампир. –Причем хозяева даже не догадываються, что этот ход существует.

      -Почему?

      -Потому, что ход был замурован до того, как она стала им принадлежать. До пожара здание принадлежало другим… Подвалы не пострадали и над ними, лет двести назад, заново построили это питейное заведение.

      -Если ход замурован, то как мы выберемся?

      -Для этого я позвал тебя… Не самому же мне тягать тяжелые пыльные камни, –обьяснил Феррони. –Кладка не скреплена раствором. Ее несложно разобрать.

      Торквин, вытянув руки, вытащил первый камень. На него посыпался песок. Оборотень осторожно выдвигал блоки и складывал в кучу. Весьма быстро вся шерсть его была в пыли и висевшей клочьями паутине, накопившейся за века.

      -Можешь работать, не боясь загреметь, –подбодрил его кардинал, –сейчас глубокая ночь, а из этого подввала наверх не проникают никакие звуки.

      Когда в кладке была проделана достаточная дыра, вампир шагнул в нее, держа факел. Затрещала вспыхнув и погаснув паутина, висевшая на стене и случайно попавшая в ламя.

      Они оказались в подвале со сводчатым потолком из тяжелых блоков. Вервольф втянул воздух, принюхиваясь. Запах прохладной сырости и плесени погреба перебивал тонкий аромат старых вин. Факел высветил штабеля больших пыльных дубовых бочек.

      Торквин еще раз мечтательно вдохнул разлитый в воздухе запах и облизнул губы.

      -Подземный ход лучше снова заложить, чтобы никто не знал секрет, –проговорил Феррони. –Еще моет пригодиться.

      Вервольф начал укладывать камни так, как было. Вампир стоял рядом.

      -Не хочешь помочь? –глянул на него волколак.

      -Я лучше факел подержу, –лениво уклонился кардинал.

      Когда дыра была замурована, вампир придирчиво осмотрел, набрал пыли и паутины и набросал все это на коладку.

      -Вот теперь незаметно, –сказал кардинал, гордясь своей работой по разбрасыванию паутины и пылерастряхиванию.

      Дверь подвала конечно была заперта, причем снаружи, и ей пришлось заняться. Немного возни, физической силы оборотня и с помощью обломка алебарды она неспеша была снята с петель. Изнутри это оказалось сделать легче, поскольку хозяева не рассчитывали, что их погреб будут взламывать изнутри.

      Вервольф тихо привалил дверь к стене и вдруг кардинал сзади схватил его за шею. Торквин был повален на пол, а Феррони оказался сверху. Волколак опять был застигнут врасплох.

      -Что это значит?! –прохрипел Торквин. –Ты все же решил меня убить?

      -О, нет. Просто я еще раз хотел напиться, прежде, чем мы расстанемся. Извини, я очень, очень долго не пил крови. Мне нужно пополнить силы. –Ощерился кардинал.

      После того как вампир напился, Торквин уже не мог сразу подняться, чувствуя себя обессилевшим. Он не знал, что кардинал, будучи очень старым и опытным вамиром, несмотря на терзавший его голод, жестко и рассчетливо себя контролировал. Другой бы мог загрызть Торквина еще внизу в камере, а этот сдержался, зная, что оборотень ему понадобиться для физической работы. Обычно, чем старее вампиры, тем лучше они управляют собой.

      -Один совет, мой друг, –склонился Феррони, прошаясь, –выпей этого замечательного вина. Оно помогает при кровопотерях.

      -Прощай кровопийца.

      Кардинал скрылся бесшумно. Торквин еще некоторое время лежал. Потом дополз до бочки и выдернув пробку, подставил раскрытую пасть, глотая вино. Оно струйкаи проливалось ему на грудь. Шею начало щипать, но он не обратил внимания. Напившись, он блаженно лежал под бочкой, мечтая отдохнуть.

      Время от времени он снова оттыкал пробку и напивался.

      Ему хотелось спать, но вервольф понимал, что скоро наступит утро и если его найдут здесь спящим то это конец.

      Оборотень поднялся и, преодолевая себя, вышел из подвала, не забыв прихватить пару глиняных запечатанных бутылок. Пошатываясь, с трудом поднялся по длинной лестнице наверх.

      Так он оказался в пустой и темной закрытой таверне.Хозяева обычно жили на втором этаже.Здесь уже прошел вампир и задвижка двери, ведущей на улицу, оказалась открытой.

      Оборотень вышел на ночную улицу, но вовремя спохватился. Ему нельзя появляться даже ночью здесь в таком виде. Быстро вернулся и начал искать что-нибудь вроде плаща с капюшоном, чтобы быть скрытым с головой.

      Где-то должна быть вешалка. Здесь было светлее, чем в подвале и вервольф обошелся без факела. Эх, надо было содрать плащ с вампира. Кровопийца бы без него обошелся.

      Торквин обрадовался, найдя что-то драное и скорее накинул на себя. Так он побрел по улице.

      Завтра хозяева обнаружат, что какие-то воры взломали дверь и погреб, но почти ничего не унесли, к их удивлению. Про подземный ход они конечно не должны догадаться.

      Вервольфа шатало, когда он ступал по мостовой. Все приятно плыло. Пробираясь по узкой улице, он покачнулся и навалился на случайного прохожего, обдав его запахом выпитого и обхватив руками. Человек оттолкнул Торквина и пошел дальше. В темном переулке он не заметил, что перед ним оборотень.

      У вервольфа было благодушное настроение, а соображал он сейчас не очень хорошо. Где он находился, Торквин не понимал. Явно не центр города. Но оборотень куда-то шел и шел неспеша, еле переставляя ноги.

      Но немного насторожиться его заставили тихие голоса впереди. Человек, особенно в таком состоянии, их не заметил бы, но чуткие уши оборотня ловили чужой шепот.

      -Кто?..

      -Какой-то пьяница. Возьмем голыми руками.

      -А чё с него взять? Он же нищий и плащ драный.

      -Ну хоть зарежем… Все равно делать нечего.

      Уличная банда. Грабит прохожих. Торквин подумал, что ему слишком везет попадать в безобразные истории. Всякие неприятности к гнему так и липнут. Но оборотень злорадно оскалился. Шайка хочет поразвлечься над одиноким прохожим… Сейчас он устроет развлечение… Себе…

      Двое заступили дорогу. В руках блеснули кинжалы. Просто прекрасная удача. Торквину как раз нужен кинжал или другое оружие.

      Бандиты не требовали отдать деньги или вещи. Нет. Они хотели убить прохожего. Деньги они и так заберут с трупа, если те имеються.

      Жестокие законы, карающие отрублением частей тела и смертью за воровство, привели к тому, что преступникам было все равно убить жертву или всего лишь отобрать у нее несколько мелких монет. Ведь почти одинаково суровое наказание ждало за это.

      Торквин переватил руку бандита с кинжалом, в то время как второй пытался ткнуть вервольфа в бок. Не выпуская запястье первого, оборотень второй ладонью схватил руку другого, резко и силно дернув так, что выворотил ее из сустава. Руку первого с хрустом переломил об свое колено и завладев кинжалом, вонзил его в грудь согнувшегося бандита, ударив так сильно, что ребра не помешали ее вскрыть.

      Второй, прижимая вывихнутую руку, дернулся назад, но оборотень довершил дело, свернув ему и шею. В последние минуты бандит, вытаращив глаза. увидел перед собой лицо вервольфа.

      Мстительная и жестокая личность инквизитора Торквина взяла в эти минуты верх. Прежний, до возвращения памяти, вервольф не убивал так хладнокровно.

      Однако волколак не заметил, что выскочивший из темного угла третий член шайки размахнулся и ударил его поперек спины дубиной. Оборотень согнулся, а бандит уже размахивался снова, желая поавсть по голове. Четвертый участник нападения тоже был рядом с ножом.

      -Держитесь сударь! –в драку вмешался еще один человек.

      Увдев, что шайка нападает на безоружного прохожего, этот мимо идущий, тоже выпивший немало, судя по голосу, решил, что его благородный долг помочь. Всвязи с чем выхватил рапиру.

      Торквин прекрасно знал, понимая, что благородный прохожий не догадывался, кого хочет защитить. Иначе сомнительно было бы, что он вот так бросился бы на подмогу.

      Вервольф не нуждался в помощи. Он сам добил бы шайку. Наоборот, бежавших бандитов пришлось отпустить. Не стоило их так эффектно убивать на глазах прохожего. Хорошо, что тот не видел как он прикончил первых двух.

      Пришедший на помощь, кажеться был или мелким дворянином или студиозусом столичногоуниверситета. Он был гораздо пьянее, чем казалось. Возможно этим обьяснялось, что он так храбро и благородно бросился на выручку незнакомому прохожему.

      Удирая, бандит оттолкнул человека с рапирой и тот упал,ударившись головой о стену.

      Торквин склонился, привел его в чувство и, откупорив одну из бутылок, влил ему в рот. Тот с благодарностью продолжил пить.

      Вервольф помог ему подняться и они, пройдя немного, поддержива друг друга, сели на бревно около другой стены.

      После этой бутылки человек был уже не в состоянии сообразить, что перед ним оборотень. Он правда отшатнулся, когда увидел, что у Торквина под капюшоном с лицом что-то не в порядке, но потом помотал головой, подумав, что ему показалось спьяну.

      Действительно, даже в сильном подпитии он не мог вообразить, что оборотень просто будет сидеть с ним ка собутыльник в обнимку где-то в подворотне. Значит ему мерещиться.

      …

      Спать хотелось невыносимо и волколак, боясь до смерти, что заснет прямо валяясь на улице, начал искать укрытие.

      Пока еще было темно, Торквин вскарабкался по водосточной трубе на чердак дома и найдя уголок поуютнее, свернулся, поджав колени и хвост, заснув под давлениемусталости быстро и глубоко.

      В бутылке оказалось не вино, а гораздо более сильный напиток, который делают из него, концентрируя перегонкой, но оставляя винный вкус. Причем многолетней выдержки.

      Весь день Торквин проспал на чердаке, а выбираться из города решил конечно же ночью.

      Спустился с крыши, спрыгнул на мостовую. Споткнулся об неровный булыжник, торчащий из кладки и выругался. Посмотрел себе под ноги. Да, маскировка была плохой. Из-под края плаща торчали когтистые ступни. Хорошо, что пока никто не заметил.

      Торквин продолжал брести по улице, пока не расслышал шаги нескольких человек, сопровождаемые характерным позваниванием металла. Патруль городской стражи.

      Торквин не знал, что по новому указу, стража могла задержать любого человека и отправить в караульное помещение. Там его должны были раздеть и осмотреть. , выясним, не заметны ли признаки превращения. Хотя обычно все ограничивалось проверкой зубов. Но Торквина даже осматривать не надо, чтобы выяснить, что он вервольф. Это и так видно, если сбросить капюшон. Причем Торквин выглядит достаточно подозрительно, чтобы стражники его остановили и заставили открыть лицо.

      Встречатся с ними он не хотел. Поэтому проскользнул в приоткрытую дверь большого и внушительного дома, затаившись ав полутьме между наружными и внутренними дверями прихожей. Стража прошла мимо. Оборотень уже хотел уйти., но чья-то сильная рука схватила его за плечо.

      -Кто таков? –прорычал охранник, разворачивая к себе вервольфа. –Зачем лезешь в дом, бродяга?!

      Охранник этого дома, принадлежащего какому-то знатному человеку, видимо принял Торквина за нищего или вора. Вервольф конечно вырвался, но завязки сторого драного плаща, не выдержали, порвавшись и рваная хламида оказалась в руках потрясенного человека, уставившегося на оборотня с открытым ртом.

      Торквин не мог выскочить на улицу, потому, что патруль еще не ушел далеко, а крикиохранника поднимут тревогу. Верволф сразу схватил человека, сжав его горло и не давая кричать. Он держал его до тех пор, пока охранник не потерял сознание. Убивать Торквин не хотел, с отвращением вспоминая свое прошлое в Вальдбурге.

      Он заглянул в прихожую. По лестнице в нее спустились какие-то люди. В то время как Торквин положил на пол полу придушеного охранника, в коридорчик между большими дверями вошли девушка шестнадцати лет и мужчина знатного вида с небольшой бородкой. Их сопровождали вооруженные люди.

      Вервольф оказался обнаруженным. Охрана имела при себе заряженные арбалеты.

      Торквин действовал быстро. Он, прежде чем его начнут расстреливать, подскочил к девушке и схватил его за шею, закрылся ее телом.

      -Не стреляйтие! –прорычал он.

      Граф Вернер отшатнулся и стиснув со страшной силой рукоятку меча, увидев, что его дочь оказалась в лапах вервольфа.

      -Стой! –торопился вервольф, –мне нужно бежать отсюда. Не стреляйте, а то она умрет! Не подходите! Если вы не нападете, то она останется жива.

      Несколько секунд прошли напряженно. Это были самые опасные мгновения. Охранники графа могли действовать необдуманно. Шерсть вервольфа понялась дыбом, а пленница вообще боялась дышать.

      -Я не сделаю ей ничего плохого. Она будет жива, если вы выполните мои требования! –произнес вервольф.

      -Мы тебе не верим, –прошипел граф.

      -Я даю клятву, что не причиню ей вреда, если вы не нападете.

      -Я не могу верить словам твари!

      -Ты должен помочь мне бежать из города и я ее отпущу невредимой.

      -Пусть лучше моя дочь погибнет, чем я позволю, чтобы ты ее сделал оборотнем! –жестко сказал Вернер.

      -Я не буду ее кусать. Мне всего лишь надо вырваться из города.

      Прикрываясь заложницей, Торквин отступил в комнату. Они договорились, что там оборотень будет ждать крытую повозку, на которой его должны будут увезти из города, в обмен на то, что он отпустит дочь графа.

      -Я не хочу оставлять свою дочь в одной комнате с тобой!

      -Если ты выполнишь мои условия, то с ней ничего плохого не случится, –повторил Торквин.

      Захлопнув дверь, вервольф развернул девушку и прижав к себе, поцеловал в губы, –Спасибо девочка, ты меня спасла.

      Аделина отстранилась с негодущим криком.

      -Ничего страшного, –утешил он, –от поцелуя ещке никто не становился оборотнем. Если у тебя губы конечно не поцарапаны.

      Оборотню пришло в голову, что он снова действуеть как бывший инквизитор Торквин. Эта мысль была неприятной и он почувствовал стыд.

      -Прости, это я в благодарность. Если бы не ты, меня бы утыкали стрелами, –извиняющимся тоном сказал он.

      -Да зачем мне тебя убивать? –возмутился Торквин, –пока ты жива, твой отец меня не тронет. Ты мой шанс спастись.

      Он держал ее не очень крепко и Аделина имела возможность двигаться. Рука девушки нащупала на столе вилку. Это была серебряная вилка с тремя зубцами. Такие были в домах очень знатных дворян, так как обычные вилки имели только два зубца. Пленница прижала вилку к горлу вервольфа.

      -Отпусти меня! –приказала она отчаянно. –А не то я ткну тебя вилкой!

      -Какое страшное оружие, –насмешливо поразился оборотень, –с каждым ударом по три дырки!

      -Ты, то не заметил!? Она серебряная!

      -Ну и что?

      -Но ведь серебро…

      -Если бы я продал серебряные наконечники всех стрел, которые в меня попали, я бы наверное разбогател, –горько усмехнулся вервольф. –И как ты видишь, еще жив… Хочешь шрамы покажу? А, ладно, их под шерстью все равно не видно. Положь вилку.

      Укол серебром конечно был не смертелен, но неприятно долго не заживал.

      -А ты храбрая, –чуть ли не истерически рассмеялся Торквин. –Представляешь, девочка пытаеться затыкать насмерть серебряной вилкой оборотня…

      Расстроенная Аделина бросила вилку на стол.

      -Я тебя и когтем не трону…

      -Это ты только говоришь. А сам наверное хочешь меня сожрать.

      -Я? Сожрать тебя? Ну это уж наглость! –фыркнул фервольф. –Из нас двоих только ты пыталась меня сьесть.

      -Я пыталась тебя сожрать? –опешила девушка, уставившись в морду Торквина.

      -А кто же? Ты уже вилку применяла! А потом бы дошло дело до столового ножа и ложки. Хотя понять не могу, что из меня можно есть ложкой. Вот и блюдо на столе серебряное. Повалишь меня на это блюдо… Не сьедай пожалуйста бедного оборотня, девочка.

      -Насмехаешься?

      -Да уж куда там, –вздохнул вервольф, –загоняли меня все, замучили…

      -Хочешь казаться добрым и пушистым?

      -То, что я пушистый, ты сама видишь. Это неоспоримый факт. Не веришь, пошупай. Даже разрешаю трогать везде. А вот о том, что я добрый… Вот это неправда. Я самый жестокий из всех оборотней, которые известны. Не веришь? Мне конечно приятно, что не веришь, но это так. Я истинный мер-рзавец. Я единственный из всех волколаков, который заслуживает того, что с ними обычно творят. Вот видишь, я предельно откровенен.

      Вервольф оглядывал комнату. –Здесь не найдеться какого-нибудь плаща? А то мне как-то неуютно с аристократической девушкой в таком виде рядом сидеть.

      То, что на нем было еще из тюрьмы, больше походило даже не на лохмотья, а на драные полосы, висевшие в хаотическом порядке.

      -Я в этом рванье не оборотень, оборватень или ободратень какой-то, –недовольно заметил Торквин.

      -А тебе не все равно? Ты и так останешься безобразным.

      -Я безобразный? Да, находились девушки, которым я нравился, –соврал Торквин. Он заговаривал пленнице зубы, отвлекая ее от панических сттрахов своей болтовней.

      -Чтобы ты кому-то нравился? –скептически заметила она.

      -А тебе мой поцелуй не понравился?

      -Все равно, что с псом целоваться. Тьфу!

      -Я не пес, и даже не волк, а оборотень. Не забывай об этом.

      -Мерзкий грех!

      Торквин специально давал Аделине возможность быть дерзкой в словах.

      -Как жаль, что у нас так мало времени. А то я так много мог бы рассказать тебе. Особенно о грехах и интимной стороне жизни… –вздохнул вервольф.

      -Эй, –заметила она, – у тебя на шее кровь.

      -Да вот, покусали, –пожаловался Торквин.

      -Кто тебя мог покусать?

      -Нашелся один, любитель кровушки. Тоже как ты. Только обошелся без вилки. Мучения мои тяжкие… Кусай уж и ты… Загрызи девочка бедного оборотня, чтоб не мучился. –В голове Торквина болезненно шумело после вчерашней попойки. Похмелье наступило невовремя и хотелось пить.

      -Девочка, прикажи слугам, чтоб принесли вина…

      Вервольф приоткрыл дверь и она прокричала просьбу слугам. Ответа не было довольно долго. Кувшин принесла не служанка, которая, конечно тоже до смерти боялась даже подойти к двери за которой ждал оборотень, а графский охранник, поставивший кувшин около входа и снова отошедший к другим. Торквин забрал кувшин и задвинул засов, снова заперевшись.

      -Девочка моя, как ты там? –донесся из-за двери голос графа.

      -Я жива. Со мной все хорошо!

      -А могло бы быть еще лучше… –вкрадчиво добавил Торквин, шепнув ей в ухо и подумав о чем-то своем.

      -Знай, оборотень, что если с моей дочерью что-нибудь сделаешь, я с тебя живого шкуру сдеру!

      -Слышишь, –шутливо обратился Торквин к девушке, –папа сделает из меня половичок, пушистый коврик. Или одеялку теплую для тебя.

      -Еще чего! Не буду я твоей шкурой укрываться.

      -Укрывайся, укрывайся. Под моей шкуркой тебе будут сниться эротические сны. Потому, что грешник я, распутник…

      Оборотень выглянул в окно. К дверям подьехала повозка. Она была крытая, как и требовал Торквин.

      Вервольф вышел, прикрываясь девушкой, под прицелом арбалетов графской охраны.

      -Скажи им, чтобы они были осторожнее, и не стреляли, –шепнул Торквин, –а то половичок попортят. Одеялка уже не получиться. Как же ты будешь спать под дырявой одеялкой?

      -Как и договаривались, мы вывезем тебя за пределы города. И там ты отпустишь дочь графа.

      Сам Вернер собирался сопровождать повозку верхом.

      -Граф, я надеюсь вы сдержите свое слово? –серьезно спросил Торквин.

      Вервольф и Аделина перебрались в дальний конец повозки. В нее сели также извозчик, два арбалетчика, отодвинувшись подальше, но не сводящие с него прицел арбалетов.

      Повозка тронулась. Они двигались самым кратким путем к окраине города.

      На полдороге Торквин начал чувствовать, что его клонит ко сну. Девушка, которую он обнял, положила голову ему на плечо.

      Это удивило вервольфа. Раньше Аделина старалась отстраниться и отталкивала его руками, а теперь прижалась, уткнувшись лицом в мех.

      Ответ был прост. Она уснула.

      Это было странным. Казалось бы волнение помешало наступлению сна. Но ведь и он чувствует сильнейшую сонливость.

      Они подмешали что-то в вино! Никогда нельзя доверять этим аристократам. Здесь в столице сплошные интриганы и отравители. Граф Вернер его обманул. На всякий случай он решил усыпить оборотня. Если заснет его дочь, пившая вместе с вервольфом вино, то ей это ничем ужасным не грозит. Но если уснет волколак, то оказавшись в руках врагов на самом деле может лишиться шкуры. Граф жестоко расправится за захват дочери.

      Торквин понял, что надо немедленно действовать, пока не уснул.

      Он незаметно для арбалетчиков графа, прикрываясь телом спяшей девушки, делал кинжалом в парусиновой стенке повозки разрез. Когда настал удобный момент, вервольф одним движением распорол ткань, и через получившуюся дыру выпрыгнул с повозки. Когда он пролазил, охранники не решились стрелять, опасаясь попасть в дочь Вернера.

      Граф и еще один человек, сопровождающие повозку на лошадях, заметили, что вервольф спрыгнул. Арбалетчики в этот момент срочно остановили повозку, чтобы тоже спрыгнуть, обойти крытую часть, которая мешала им стрелять в убегащего оборотня. Но Торквин не стал убегать по улице от Вернера и стреляющих охранников. Вместо этого он бросился под колеса стоящей повозки, перекатился и оказался по другую ее сторону, а всадники и стрелки в это время оказались сзади нее. Вервольф снова запрыгнул в повозку, но спереди, выбросил извозчика и хлестнув лошадей, занял его место. Всадники не успели ему помешать, оставшись позади. Повозка двинулась вперед, а арбалетчики бежали следом, не имея возможности стрелять, потому, что им опять мешала крытая часть фургона и Торквина они через нее не видели.

      Всадники помчались вслед за фургоном по улице. Вервольф зарычал и кони помчались так быстро как только смогли, напуганные присутствием оборотня. Преследумая повозка неслась по улице, едва не задевая бортами за стены домов.

      Граф и его помошник на конях легко могли бы обогнать фургон, но не имели такой возможности из-за узости улицы. Они вынуждены были ехать вслед за повозкой, потому что конь не смог бы проскакать между несущейся повозкой и стенами домов. Всадникам оставалось толко следовать за фургоном; ничего другого они сейчас предпринять не могли.

      Торквин понмал, что двигаясь так быстро повозка может в любой момент застрять. Но это не пугало оборотня. Когда улица раздвоилась, вервольф повернул не на ту дорогу, где улица была шире, а на ту, где она сужалась проходя через низкую арку.

      Фургон влетел в этот проулок и с ужасным треском застрял под аркой затыкая проход как пробка и перекрывая всю улицу. Навес с повозки сорвало, борта фургона так плотно вошли между стенами, что повозку заклинило и чтобы ее вытащить, теперь придеться наверное распиливать на части.

      Граф Вернер и его помошник еле успели остановится перед преградой. Но замешкавшись на некоторое время, граф, спрыгнул с лошади прямо на повозку, не имевшую теперь крыши попытался перелезть через преграду. Там его встретил Торквин.

      Один человек не может быть серьезным противником для оборотня. Граф Вернер или в пылу погони упустил из виду, что теперь, растеряв половину людей они уже сами могут превраться в добычу, или так обеспокоен был судьбой дочере, что залез на повозку. Но в этом неудобном для расзмахивания длинным мечом месте, оказался прижат к стене, а собственный меч, вырваный из рук, теперь касался горла и держал его вервольф.

      -Я хочу дать вам совет, граф, –произнес Торквин. –Может наступить время, когда вам самим придется стать оборотнем. Чтобы спастись. Потому, что война продолжается и побеждают в ней не люди. И вам с дочерью лучше перейти на сторону победителей. Я не желаю вам зла.

      Оборотень убрал меч.

      -Прощай, –сказал вервольф дочери графа, проснувшейся еще во время погони. –Еще раз благодарю тебя, что с твоей невольной помощью мне удалось спастись.

      Торквин повернулся и побежал по улице, скрывшись в темноте. Всадники графа не моглиего преследовать из-за преграды, которой стала повозка. Граф Вернер сел на край повозки вместе с дочерью, потеряв интерес к погоне и не приказывая своим людям бежать за вервольфом пешком.

      Вервольф добрался до ближайшего чердака, пригодного, чтобы спрятаться и заснул почти мертвым сном. Спал он так долго, что пооснулся только к вечеру.

      Но проснувшись не спешил вставать. Ему было о чем подумать.

      Ненависть к своей прошлой жизни у него не убавилась. И порой его даже посещали дикие мысли, что не стоит скрываться, прилагать изворотливость и хитрость, чтобы бороться за существование. Что он на самом деле достои быть казненным и для этого стоит лишь выйти на площадь днем и сдаться инквизиции… Торквин еще в своей прошлой, человеческой жизни не верил в мерзавцев, которые раскаявшись становились хорошими. В этом не верил он даже себе.

      С тех пор как вернулась память, вместе с ней возвратились и многие привычки прежнего Торквина, особенности поведения и манера речи. С этим вервольф ничего не мог поделать. Но постепенно вервольфу становилось понятно, что его главные опасения относительно себя не оправдались. Он не становился прежним инквизитором, которого ненавидел, хотя не был уже тем замученным но верящим в справедливость оборотнем, который не помнил своего прошлого. Он стал кем-то третьим.

      И еще одно для себя он решил точно. Теперь до последнего дыхания, до самой последней капли крови, Торквин будет бороться против инквизиции. И не пожалеет для этого жизни.

      Теперь у него есть тайна подземного хода, ведущего в тюрьму. Вервольф продолжит попытки освободить узников, несмотря на предыдущие провалы. На этот раз массовый побег должен удасться.

      Ночью оборотень взломал дверь таверны, но закрыл потом ее и подпер изнутри. Одного за другим схватил и связал всех хозяев этого дома, которые так и не знали, какой секрет хранит их подвал. Это Торквин умел хорошо, учитывая сколько домов он захватил в несчастном Вальдбурге. Разобрал стену в винном погребе и пошел по подземному ходу в тюрьму.

      Торквин задумывался о том, куда он выведет из тюрьмы освобожденных оборотней. Сначала они окажуться в таверне. А потом? Как прорываться из города?

      Хотя конечно сорок оборотней это уже сила. Патруль стражи на улице их не задержит и ворота городской стены изнутри, со стороны города, открыть могут, справившись со стражей.

      Но потом, вслед убегающим, пошлют конницу. Следовало разработать план…

      Несмотря на то, что те и другие принадлежали к одной церкви, многие монахи не любили инквизицию.

      Монахи были самой грамотной частью населения и именно среди них чаще возникало вольнодумство, свои, идущие наперекор обществу идеи, увлечение магией и ересь. Они имели больше свободного времени для размышления и философии.

      Трудно ожидать еретических идей от неграмотного крестьянина, который от рассвета до заката работает без передышки, поглощенный тяжелым трудом и мелкой бесконечной суетой. У него еле хватает времени, чтобы обнять жену после долгого рабочего дня, прежде чем заснет как убитый, а не то, что предаваться длительным рассуждениям о смысле жизни во вселенной.

      Конечно монахи тоже работают, но свободноговремени у них намного больше.

      Инквизиция была надзирающей организацией, следящей за дисциплиной и некоторые монахи ее ненавидели, поскольку она давила любую свободную мысль.

      Несколько монахов давно состоявших в переписке с Сиборгом, впоследствии стали его агентами. Здесь, в столичной тюрьме инквизиции, на мятежного барона работал Иларий. Он был среди тех монахов, которые помогали иквизиторам в экспериментах на оборотнях.

      Иногда ему удавалось отправлять донесения Сиборгу о том, как продвигаются исследования. Иларий тщательно записывал результаты всех испытаний и прятал записи в известно ему одному тайнике. Он знал, что все это понадобиться Сиборгу. Агент считал, что если он не в силах предотвратить то, что здесь происходит, то его долг извлечь из событий наиболее полные сведения. Главной зачачей монаха было выслать главе мятежников образцы ядов, которые Инквизиция хочет применить против армии вервольфов.

      Род Виго был одним из самых известных дворянский фамилий королевства, хотя некоторые его представители уже не имели прежнего влияния и богатства. Кроме того представители этого рода оказались сильно разрознены и даже не встречались друг с другом. Фердинанд Виго проживал в столице, а его очень дальняя родственница, несмотря на одну и ту же фамилию, Эржебета Виго, имела замок на северо-востойной окраине.

      В двери небольшого особняка графа Виго постучал тот самый монах, который часто бывал в инквизиторской тюрьме на окраине столицы. Слуги его впустили, но сначало потребовали ответить, зачем он хочет встретиться с графом. На это монах сказал, что речь пойдет о пропавшем сыне Фердинанда Виго, но поговорить с хозяином дома он должен лично.

      Илария сразу проводили в кабинет графа.

      -Как вы относитесь к людям, которые волею судьбы стали оборотнями? –монах начал издалека, не сообщаа новость сразу, а задав сначала этот вопрос.

      -Мой сын погиб в бою с оборотнем, –резко проговорил граф. –Мне есть за что их ненавидеть.

      -Ваш сын не погиб, –уверенно сказал Иларий.

      -Мне сообщили о его смерти, –Фердинанд переменился в лице.

      Однако лицо монаха было не таким, с которым сообщают радостную весть.

      -Он не погиб, но…

      -Что с ним случилось!?

      -Он остался жив. Даже не покалечен и не ранен. Но стал оборотнем.

      Граф надвинулся на Илария.

      -Вашего сына держат в подземной тюрьме инквизиции и пытают.

      -Неправда, они не стали бы издеваться над моим сыном! –рявкнул Фердинанд Виго.

      -Инквизиции все равно, кем был оборотень до превращения. Его арестовали уже здесь, в столице и бросили в казематы бывшего монастыря.

      -Лучше бы он погиб. Теперь это чудовище я не могу считать своим сыном! Для меня он все равно, что умер. –Граф сел.

      -Я встречался сним в тюрьме инквизиции. Он помнит вас. И страдает.

      Фердинанд склонился над столом, закрыв голову руками.

      -Что я могу для него сделать? –горько произнес он. –Только попытаться освободить от страданий. Я заплачу вам. Вы принесете в тюрьму яд. Пусть мой сын умрет без мучений. Это будет как ибавление от жизни безнадежного больного.

      Фердинанд Виго дал Иларию кошелек золотых монет, рассчитывая, что тот сможет прекратить мучения Гюнтера в тюрьме. Но у монаха были свои планы.

      Крыша тюрьмы была как и большинство в этом городе из крупной черепицы.

      Маленький оборотень вынул черепичную плитку. Ему пришло в голову разобрать часть покрытия и через дыру пролезть на чердак.

      Протиснувшись между досками на которых лежала черепица, оборотень попал в полутемное пыльное помещение.

      Внутри чердак оказался длинным залом в котором как квадратные колонны стояли печные трубы. Выше всего крыша была в центре, где сходились балки, удерживающие ее.

      По углам скопились штабеля каких-то ящиков и кучи всякого хлама. Там ему удалось отыскать моток длинной веревки.

      Осталось только дождаться вечера и попытаться спуститься вниз. Но как он будет спускаться только с одной рукой?

      С чердака вниз вели две лестницы, но выходы на них были закрыты и заперты. Но как же быть с высокой стеной, окружающей тюрьму? Даже если Рик спуститься с крыши во дворе, его заметят даже ночью. И через ворота не пропустят. Там около ворот и ночью все время горели факелы.

      Правда иногда во двор заезжают телеги. Иногда на них привозят новых заключенных, а иногда в каретах прибывают церковники. Надо дождаться когда около тюрьмы остановится повозка, залезть под ее дно, вцепится в нее снизу и держась, выехать под ней с тюремного двора.

      А поверевке ему всетаки впридеться спуститься. Придеться соскользнуть по ней, придерживаясь ногами и одной рукой. Руку он обмотает мешковиной, чтобы не ободрать об веревку пальцы, когда будет сьезжать.

      Поздним вечером, когда было достаточно темно, мальчишка мог спуститься по веревке и, бросившись на землю, подполз под стоявшую повозку. Пока он лежал на мостовой. Неизвестно, когда тронется повозка, а висеть все время с одной рукой под дном у него не хватит сил. После спуска по веревки у него и так стучало сердце и дрожали колени. Ноги об веревку он всетаки ободрал до крови.

      Маленький оборотень видел как мимо прошел человек в монашеской ряс. Потом почувствовал скрип телеги у себя над головой и она двинулась. Рик вцепился в днище, но держаться одной рукой было неудобно. Сорвался и его поволокло по мостовой.

      Открытые ворота были всего в нескольких шагах, когда маленький оборотень вывалился из под телеги, прямо на глазах у стражи. Он вскочил и, спотыкаясь, рванулся к воротам, надеясь, что их не успеют закрыть.

      Они действительно не успели их закрыть. Мальчишка выбежал и помчался по улице, преследуемый несколькими стражниками.

      Впереди неспеша брел монах, вышедший из ворот тюрьмы за минуту до этого. Ни оборотень, ни бегущие за ним стражники вначале не обратили на этого человека в рясе внимания.

      Дюжий стражник ударил маленького оборотня так, что того отбросило на несколько шагов. Став вервольфом, он конечно стал сильнее и живучее, но но по прежнему был худым и легким. Упав, Рик перевернулся и хотел бежать, но дорогу заступили еще два стражника.

      И тут вмешался монах, стоявший в стороне с недлинным посохом в руках. Агент Сиборга выполнил задание, послав главе мятежа образцы ядов и теперь мог не бояться раскрытия, поскольку и так собирался уходить из города.

      Иларий подошел вплотную к стражникам, занятым ловлей оборотня и бросил в лицо горсть порошка. Оба закрыли руками глаза, которые нестерпимо жгло. Ударами посоха монах отправил их на землю.

      По узкой улице бежала еще стража. Иларий вышел им навстречу, преграждая путь.

      Он направил навершие посоха на врагов и нажал кнопку. Внутри была встроена пружина, которая срабатывая от нажатия, выбрасывала острый шип, наподобие арбалетного болта. Разумеется отравленый.

      Тот, кому он попал в горло, свалился на мостовую. Монах перевернул посох и нажал на кнопку на другой половине. С другого конца выдвинулось острие, похожее на длинное шило, которое он вонзил в бок подбегавшего стражника. Это стальное жало свободно прошло через кольчугу.

      Иларий, оторвавшись от стражников, вбежал вслед за Риком в узкое ответвление улицы. Монах имел привычку внимательно изучать все выходы, в том районе, где ему приходилось часто бывать, поскольку понимал, что это ему может пригодиться в критической ситуации. Поэтому агент Сиборга знал, что в высоком заборе две доски не прибиты снизу и легко отодвигаються. Вероятно это была привычная лазейка для какой-нибудь воровской шайки, но Но Иларий не забывал про такие мелочи, поскольку мимо этого проулка он всегда ходил на работу в тюрьму.

      Хотя Рик, не понимал, почему монах напал на стражников и помогает ему, но пролез в щель, открытую в заборе Иларием. Но монах, протиснувшись в дыру, не продолжил бегство, а снял верхний балахон и быстро вывернул его наизнанку. У него оказалась белая подкладка. Только потом Иларий, изменив этим нехитрым образом внешность, продолжил бегство.

      Несильный но уверенно-постоянный ветер слегка раздувал рваные грязно-серые паруса. Корабль шел к негостеприимным берегам Рокланда и главной опасностью около них были не только рифы, и отвесные утесы к которым почти нигде нельзы было пришвартоваться, но и военные галеры.

      На некоторых высоких скалах, торчащих из бушующих волн как зубы дьявола, в назидание другим пиратам были установлены виселицы. Полуистлевшие трупы, специально просмоленные, чтобы сохранялись дольше, раскачивались над серыми волнами вися на цепях.

      Но тот, кто вел сейчас корабль, уже не раз избегал встречи военными судами. Наверное потому, что предпочитал торговые.

      Капитан Силуан стоял на носу корабля, слегка приоткрыв пасть. Ветер шевелил шерсть на его груди и руках. Доспехов он не носил, только широкие перекрещеные ремни перевязи, на которой крепились две изогнутые широкие сабли.

      -Капитан! –оборотень спустился с мачты, скользнув по веревке, спрыгнув с высоты своего роста, не достигнув досок.

      -Не прыгай так. Палубу проломишь.

      -Капитан, впереди две военные галеры. Кажеться мы влипли.

      -Якорь им в пасть! –рявкнул вервольф.

      -И весло в задницу! –добавил помошник. –Мы от них не уйдем. Идти против ветра даже не стоит стараться. А они на парусах и на веслах. Может проскочим мимо?

      -Не получится. Перехватят и сожгут. Пролив узок. –произнес Силуан, оставааясь впрочем спокоен.

      -Ну и что же ты решишь?

      -Позовите купца из трюма. И его пленную команду.

      Из открытого люка в палубе поднялся захваченный торговец. Удивительно, что смог, учитывая что ступени были крутыми, покачивание корабля и то, что руки человека были связаны за спиной. Впрочем ему помогал вервольф, который почти тащил его, поддерживая сзади.

      -Начерт вы его связали? –осведомился капитан оборотней, –боитесь, что почтенный купец наброситься и загрызет всех нас?

      Помошник хмыкнул, едва не расхохотавшись.

      -Что вам теперь надо? –торговец поглядывал на море, опасаясь, что его туда сбросят.

      -Не трясись. Пока у тебя не было повода жаловаться, что я с тобой плохо обращаюсь. –заметил капитан. –У меня предложение. Может быть даже получишь обратно свой корабль.

      Надо сказать, что небольшой парусник до этого принадлежал торговцу, захваченному вместе с командой.

      -С севера приближаются две военные галеры. Вы с командой должны выйти на палубу, чтобы там увидели, что ваш корабль мирный. Они не должны нас увидеть раньше времени. Мы будем ждать спрятавшись.

      -Вы вступите в бой? С двумя военными кораблями? Но это безумие!

      -Да. Я на них нападу. И вы мне поможете. И не смей испортить мой план. Мы будеи рядом и всегда успеем вас изрубить. Пусть твоя команда это уяснит. Если на галерах увидят, что на корабле оборотни, они подожгут нас и даже близко не подпустят. Вы тоже будете гореть вместе с нами.

      Крючья с веревками и другие принадлежности для абордажа были приготовлены и сложены на палубе. Пираты укрылись в трюме, под тюками и парусиной.

      Корабль двигался в самоубийственную атаку прямо да две двухсотвесельные галеры. На каждом из этих военных кораблей были установлены по две катапульты, стреляющие бочками с горящим маслом. Одно такое удачное попадание и корабль уже невозможно потушить.

      Замысел капитана был прост. Надо сделать так, чтобы их судно приняли за обычное торговое и не пустили в ход зажигательные средства. Купеческий корабль попытаються обыскать, не побоясь подпустить ближе. И тогда будет возможность пойти на абордаж.

      Когда корабль оказался на расстоянии нескольких десятков шагов от борта галеры, команда вервольфов покинула укрытия и трюм. На галере заметили это, но было уже поздно.

      Вторая галера не могла стрелять, боясь сжечь вместе с пиратским и свой корабль, а та, которую хотели захватить, была слишком близко, чтобы с такого расстояния нацелить катапульты.

      Пираты бросали веревки и цепи с крюками сцепляя оба судна в то время как другие из абордажной команды перепрыгивали на борт вражеской галеры, котороые прямо с рей, держась за веревки.

      Перед тем как начать бой с обоих кораблей ударили залпы из арбалетов. Один из вервольфов развернул большой арбалет на подставке, стоящий около борта и пустил стальной болт-гарпун в гущу вражеских солдат. Железная стрена пробила навылет двоих, несмотря на доспехи и напоследок пригвоздила к мачте третьего. Ответный ливень стрел с галеры был гуще. Но ожидая его все находившиеся на палубе, пригнулись, попрятавшись под защиту бортов.

      -Твоя задача стоять у руля, –отдал приказание капитан помошнику, прежде чем тоже отправится в атаку, –мы не убрали паруса и значит пусть нас несет ветром на вторую галеру. Потому, что после того как мы захватим первую, они могут поджечь оба сцепленных корабля. Значит мы должны приблизиться к ним раньше, чем закончится бой на первой галере!

      Вервольфы прыгая на палубу военного судна не обращали внимания, что солдат на ней больше чем их. Каждый оборотень превосходил человека и к тому же у волколаков не было другого выхода. В этом бою они могли победить только захватив вражеских корабль.

      Гребцы на корабле были прикованными. Это были рабы или каторжники, которые не могли бежать и тонули или горели вместе с кораблем. На этот раз они видели как на палубу галеры ворвались монстры, но спрятаться или убежать от них не было никакой возможности. Обычно пираты, захватывая корабли могли или отпустить рабов или продать их где-нибудь. А было и так, что набирали в свою команду тех кто посильнее. Видя волкоголовых нелюдей рабы могли опасаться, что их просто сожрут.

      Два сцепленных вместе корабля на которых продолжалась битва медленно двигались ко второй галере. Паруса были только на пиратском корабле, поэтому скорость была так невелика, а на галере, которая до этого шла против ветра они были убраны.

      Капитан, отвлекшись на некоторе время о тбоя, пока его загородил один из пиратов, обратил внимание, что на галере к которой они приближались, заряжают катапульту. Всетаки они наверное решились в послнедние минуты сжечь оба корабля только ради того, чтобы не подпустить к себе оборотней.

      Галера была уже близко, но была опсность, что они опоздают. Капитан взглянул вверх, где с реи все еще свисала веревка которую использовали во время абордажа и очень торопясь почти взлетел вверх, цепляясь за такелаж. Схватившись за веревку, вервольф оттолкнулся от мачты и на ней качнулся в сторону вражеского корабля, где зацепился за рею. Это выглядело очень ловко, но он понимал, что мог бы стукнуться об эту самую рею или сорваться вниз, если бы отпустил веревку невовремя. Но многолетний опыт лазанья по такелажу в любую погоду и на этот раз не подвел. Превражение в оборотня добавиллло силы, но ловкость нисколько не уменьшилась.

      Теперь вервольф был на мачте вражеской галеры и сейчас в него должны полететь стрелы. Между мачтами галеры была натянула веревка и на нее он обратил внимание. На каждой руке оборотня были широкие металлические браслеты как и многих воинов. Но у него они имели небольшой секрет. На них были крючья и еще они могли сцепляться вместе цепочкой. Обхватив веревку капитан сцепил крючья и начал скользя сьезжать по наклонному канату. Вместо того, чтобы прорубать дорогу по палубе через толпу врагов, Силуан проехал над их головами по веревке между мачтами.

      Вцепившись в мачту до которой добрался, начал слезать вниз как можно быстрее, чтобы не успели подстрелить. Большую часть пути он скользил вниз по вероевке, а потом спрыгнул, причем на двоих солдат сбив их на палубу и приземляясь в толпу, сразу сшиб еще одного ударом кулака.

      Спрыгнул вервольф рядом с катапультой, на которую уже была установлена бочка с горящим маслом. Катапульта на поворачивающейся станине была нацелена разумеется на его корабль. Отшвырнув двоих солдат стоявших на пути, оборотень вскочил на катапульту и вытаскивая и ножен два кривых меча, столкнул бочку ногой. Бочка с горящими фитилями покатилась по палубе, а на вервольфа накинулось сразу несколько солдат. Некоторые наводили на него арбалеты и оборотень пригнулся, поняв, что стоя наверху он является мишенью, но при этом нога скользнула по пролитому маслу и он упал. Падая ухватился за рычаг катапульты, успев отмахнуться мечом от солдата. В это время один из солдат рубанул мечом канат удерживающий рычаг. Толстая балка, служащая рычагом пошла вверх, с чудовищной силой рванув вервольфа вверх. Он только успел заметить что палуба и враги резко пропали внизу. Но взлетел он не один. Распрямляющийся рычаг концом зацепил одного из солдат за ремень доспехов и человек тоже оказался в воздухе.

      Полет оказался совсем недолгим. Вервольфа, который почти ничего не успел понять и только увидел корабли сверху, ударило об что-то натянувшееся и смягчившее удар, который несмотря на это чуть не вышиб из него дух.

      Так как катапульта была нацелена на пиратский корабль, это препятствие, остановившее полет, оказалось его парусами. Вервольф ударившись об натянувшийся парус, был оброшен и свалился в воду.

      Вервольф едва не потерял сознание, но рухнув в холодную воду, моментално промочившую мех и проникшую под одежду, Силуан просто не мог не прийти в себя.

      Когда капитан всплыл, то увидел, что находиться между сближающихся кораблей. Вокруг плавали обломки весел. Галера не смогла уйти из-за узости пролива. Она и так опасно подошла к скалистому берегу. На ней конечно была еще одна катапульта, но тот конец галеры был еще ближе к пиратскому кораблю и как бы они не целились, обязательно произошел бы перелет.

      Находясь в воде оборотень выбыл из боя и на него не обращали внимания. Меж тем корабли оказались на достаточном расстоянии, чтобы начался штурм второй галеры.

      Вервольф пока держался на воде, цепляясь за борт корабля. Он не спешил вылезать, понимая, что не придя хорошенько в себя, не сможет участвовать в драке. К тому же у него не было оружия. Оно выпало около катапульты.

      Но долго находиться в бездействии во время сражения Силуан всетаки не мог. Подобрав обломок весла и держа его в пасти, он начал карабкаться держа весло зубами. –Весло им в пасть! –проворчал он вылезая и переваливаясь через фальшборт. –И якорь… в соотвествующее место…

      Весло тут же пришлось пустить в дело, поскольку над головой солдат уже занес меч. После чего вервольф поменялся с врагом оружием, забрав у оглушенного меч и сунув руки упавшего весло. Впрочем оно ему не понадобилось, поскольку приходить в сознание солдат после удара по шлему еще долго не собирался.

      На исходе боя, когда стычки проходили уже только в трюмах, стало ясно, что корабли достались вервольфам.

      -Что делать с пленными и с рабами-гребцами? –спросил помошник, отыскав капитана на палубе захваченого судна.

      -Пленных покусать. Рабов освободить и предложить стать вервольфами и поступить в нашу команду. Кто не хочет –отпустить. Только не здесь, а когда доплывем до безопасных берегов.

      -Куда нам столько людей, то есть я хотел сказать оборотней в команде?

      -Ты не забыл, что у нас теперь не один корабль? Значит и команда нужна не одна. –усмехнулся капитан.

      -Понятно.

      -И еще, я скоро буду не капитаном…

      -А кто будет капитаном, ты что морской водой натощак напился? Или солнце голову напекло? Уж не собираешься ли уходить?

      -Нет, уходить я не собираюсь. А капитаном будешь ты, –вервольф похлопал помошника по плечу.

      -А ты кем станешь?

      -Адмиралом, –усмехнулся вервольф. –Теперь ведь мне командовать не одним кораблем. Кстати, надо отпустить, когда доберемся до безопасных вод купца с его командой ивернуть им корабль, как я обещал.

      -Не слишком ли благородный поступок для пирата?

      -Мы скоро станем не простыми пиратами, а пиратами на государственной службе.

      -Государства иногда заключают союзы с пиратами во время войны, но не найдеться ни одной страны, которая согласна была бы нас приютить. –Возразил помошник. –Мы же ведь не простые пираты. Нас уничтожат в любом королевстве и на любой земле мы вне закона. Поэтому навсегда обречены скитаться в этих водах. Постоянно плавать и сражаться.

      -И все же нашлось одно государство…

      -И кто же это?

      -Барон Сиборг возглавил мятеж оборотней. Сейчас в той стране война в полном разгаре. Это не просто бунт, а настоящая война. Посланник барона предложил заключить союз.

      -И что же нам мешает?

      -Единственной помехой до сих пор является то, что владения барона пока не имеют выходов к морю. Но позже, когда его армия добереться до портов, он сможет воспользоваться нашими услугами.

      Примерно два года назад Силуан стал оборотнем, когда вся команда небольшого корабля оказалась искусанной попавшим на борт вервольфом. С тех пор они вынуждены были быть только пиратами. Но в отличие от простых пиратов в случае поимки им грозило бы не повешение. Посреди море сожжение на костре устроить было сложно, поэтому вервольфов старались просто утопить. Привязывали к ногам камень и бросали в море. Конечно захлебнувшись оборотень еще долго не умирал, но это не имело значения, если глубина здесь была миля или две.

      Силуан отошел к носу корабля, держа в руке широкополую шляпу.

      -О чем задумался, капитан? –поинтересовался помошник.

      -Да вот… –произнес вервольф, вертя в руке шляпу, –думаю, где в ней дырки для ушей поделать…

      Сиборг показал Гаурдолу маленькую скляночку с белым комочком внутри.

      -Есть вещества, которые опаснее оборотню, чем серебро. Вот это. Ляпис инферналис – адский камень, соль, которая получена из серебра и одной сильной кислоты. При попадании на любую царапину этот камешек даже у человека вызывает нестерпимое жжение.Зато обеззараживает рану. Но я подозреваю, что для оборотня он во много раз опаснее чистого серебра. Или например ртуть.

      -Из ртути не сделаешь наконечник стрелы, –возразил Гаурдол.

      -Алхимики умели делать твердую ртуть. Точнее ее сплав. Магам для ритуалов требовались кольца из разных металлов. Каждое магическое кольцо из металла соответствует определенному астрологическому влиянию небесного светила. Например кольцо или амулет из золота –Солнцу, кольцо из серебра –Луне, железное –Марсу, оловянное –Юпитеру, свинцовое –Сатурну. Но Меркурию соотвествует ртуть, а из чистой ртути нельзя сделать кольцо или амулет. Алхимики могут делать сплав, в котором много ртути, но он твердый. –Обьяснил Сиборг. –Я выяснил, что испарения ртути опасны для оборотня.

      -Какой же яд выбрали для борьбы с нами инквизиторы?

      -Агент прислал мне образцы этого яда.Это не особая соль или ртуть, а что-то другое.Экстракт из растений или закваска специального ядовитого грибка. Я приступлю к созданию противоядия. Главное успеть изготовить его до начала новых сражений. Поэтому наступление придеться приостановить.

      -Теперь поговорим о том, каким образом удобнее всего убить бывшего барона Сиборга, который превратился в угрозу всему нашему государству.

      -В настоящее время нет никакой возможности до него добраться. Как к нему подослать наемных убийц? Даже если самым лучшим наемникам удасться проникнуть вглубь завоеванных оборотнями территорий, они все равно не смогут дадже подойти к замку, не говоря уж о том, чтобы оказаться внутри. Там же одни оборотни. Человека туда не пропустят. –не согласился кардинал.

      -А если сделать наемных убийц оборотнями? Дать им побольше золота?

      -Тогда они станут нашими врагами и не вернутся. Зачем им тогда выполнять приказ?

      -Но мне всетаки кажеться, что способ найдеться, –задумался вслух Лоренцо. –Если применить подчинение разума тем способом которое называется старинным словом гипнос. Вы, господин кардинал, как мне известно, владеете им не хуже меня.

      -Внушение в полусне и затуманиваение разума. Да, все в совете кардиналов в той или мере владеют этим методом. Люди, за исключением некоторых, хорошо подчиняються. Но никто не пробовал внушать вервольфам.

      -Я не сомневаюсь, что их как и людей и многих животных возможно ввести в подобное состояние полусна, когда разум подчиняеться приказам того, кто ввел его в гипнос, –сообщил Лоренцо, –Мне удавалось проделывать с оборотнями подобные опыты.

      -Но насколько сильно мы сможем их подчинить?

      -Все люди в разной степени подчиняються внушению. Примерно каждый из пяти очень восприиимчив и его удаеться ввести в очень глубокую степень подчинения. Еще одна пятая часть вообще не поддается внушению. Между этими двумя крайностями находиться остальное большинство, которое с разной степенью силы реагирует на внушение… Но есть специальные зелья и настои из грибов, которые весьма помогают подчинить разум жертвы. Я выяснил, что на оборотней эти вещества действуют так же как на людей.

      -Это еще не все. –продолжил Лоренцо –Даже впав с самую глубокую степень подчиненеия многие не способны совершить поступок, который сильно противоречит их личности. Например многие не способны совершить убийство, несмотря на то, что в подобном состоянии могут не чувствовать прикосновение раскаленного железа. Многие ни за что не согласяться на развратные действия, если это не соответствует их душе.

      -Однако мы оба хорошо знаем, что можно дествовать обходным путем… –добавил Стрезо, –или послать тех, кто уже не раз в жизни отнимал жизнь и у кого нет никакого морального запрета перед убийством. Таких можно и внушением заставить убивать…

      -Грядет самая великая битва за всю историю. Сражение, в котором решиться судьба всех людей, –произнес кардинал Стрезо. –Такого еще не было за все века известные нам из хроник. Пятьдесят тысяч самого лучшего войска, которое мы собрали по стране, встретят на подступах к столице, орду из более чем двухсот-трехсот тысяч оборотней. Точная цифра врагов нам не известна. У нас есть еще полторы сотни тысяч ополченцев, набранных из крестьян и кого попало, но от них будет мало пользы. Наоборот, они станут легкой добычей и материалом для пополнения орды оборотней, но я держу их неподалеку. Вдруг пригодяться. Хотя постараемся обойтись без них.

      -Но с врагами было трудно справляться, когда мы имеличисленное превосходство. А теперь наоборот! –возразил генерал.

      -Понятно, что в прямом столкновении с такой ордой, наша армия не уцелеет. Но инквизиция разработала план. Мы устроим самую огромную ловушку за всю историю. И в нее должно попасться сразу двести тысяч оборотней.

      -Вы уверены, что ваш план сработает?

      -Сражение должно произойти в нескольких десятках миль к югу от столицы. Там тянутся леса. Как бы не двигалась орда, но ей придеться идти через лес, чтобы достичь столицы. С запада река ограничивает леса. Вот место, где развернуться действия. Но мы не будем сразу вступать в бой, а будем ожидать на краю леса. Удар нанесем, когда они пройдут большую его половину. Лес будет подожжен со всех концов. И в какую бы сторону не дул ветер, орда окажеться внутри огромного лесного пожара. Вы видели, как ужасен пожар в лесу, когда огонь бушует на сотнях квадратных миль, а пламя поднимаеться выше многих замковых башен? Это будет самое большое сожжение зверомордых еретиков! Не по одному на костре, а стразу сотнями тысяч! Они будут метаться в дыму среди высоких пылающих деревьев с опаленной шерстью и выть, отправляясь в Ад!

      -А если некоторым группам всетаки удасться прорваься?

      -Для их добивания предназначена пятидесятитысячная армия, вооруженная отравлеными стрелами и прочим подобным оружием.

      -Грандиозный план, –согласился генерал, –но если все же он не удасться? Значит тогда конец? Полный провал?

      -Инквизицию невозможно победить, –убежденно сказал кардинал Стрезо. –Инквизиция бессмерта! Все предусмотрено. В случае поражения мы отступим в княжество Бергенланд. Там уже ведутся работы по строительству оборонительных сооружений.

      Однако, захватив большую половину страны, Сиборг прекратил наступление. Неизвестно было надолго ли… Но он медлил.

      Ожидание продолжения войны было томительным. Командование инквизиторской армии нервничало.

      Вывод они могли сделать только один. Войска Сиборга готовились к наступлению основательно. Однако генералы королевской армии и кардиналы совета были не совсем правы. Сиборг привык действовать небольшими но очень хорошо обученными отрядами, нанося решительные удары.

      Армия ждала орду на краю леса.

      Ночью охраной небольшой крепости около устья реки *** были замечены пиратские галеры, поднимающиея вверх по реке. В следующий раз их видели с берега в пригороде столицы. Галеры шли под парусами против течения. Но ночь была безлунная, а туман под утро достаточно густ, чтобы можно было правильно оценить число и размер кораблей.

      Через несколько дней еще паре галер удалось проскользнуть по реке.

      А еще через неделю командующий армией королевства получил шокирующую весть.

      -Ваша светлость, столица атакована. Войска оборотней штурмуют окраины города.

      Пираты-вервольфы под командованием Силуана, заключившие союз с Сиборгом, поднялись выше по течению и привели полупустые галеры. На восемь двухсотвесельных галер было пересажено несколько тысяч вервольфов самой боеспособной части армии Сиборга. Они состояли из оборотней бывших в человеческом прошлом солдатами и уже обученных ведению сражений и военной дисциплине. Поэтому после недолгого дополнительного обучения из них можно было набирать очень сильные военные части.

      Галеры, везушие войска смогли очень быстро двигаться вниз по течению. Для увеличения скорости они шли на веслах, не останавливаясь. Гребцы постоянно сменяли друг друга, а на корабле было достаточно рук, чтобы заменить уставших.

      Высадка армии оборотней на берегу реки около города была неожиданностью. Атака глубоко в тылу врага, к которой были не готовы, началась сразу во время высадки. Быстро сметя сопротивление, пара легионов оборотней вошла на окраины города, стремясь захватить самые важные укрепления.

      У нападения были еще две главные цели. Тюрьма инквиизиции и склады около казарм. На складах хранился основной запас яда, предназначенного против оборотней. И они были подожжены. Расположение складов указывалось в отчете монаха, отправленом Сиборгу. Он так же содержал и план тюрьмы.

      Сиборг как то сказал Гаурдолу, что неприязнь к иным расам и существам принадлежащим к другоиму виду, сыграет опасную шутку с инквизицией. У Сиборга были шпионы-люди, а у церковников, относящихся с ненавистью ко всем оборотням подряд не было агентов среди вервольфов…

      Терпимость и отсутствие ксенофобии бывает полезно в разведке, часто повторял бывший барон. Сиборг не терпел национальных и межвидовых предрассудков особенно тогда, когда они мешали ему самому.

      Тюрьма была взята штурмом. Отступающие инквизиторы ушли в подвалы и забаррикадировались там. Они были вооружены отравлеными сттрелами и достать церковников оттуда без потерь было непросто. Вот тогда и пригодился секрет шлюза. В подземелье снова была пущена вода. Инквизиторы, тюремная охрана и прочие, проводившие эксперименты на живых оборотнях, тонули в полной темноте.

      Крики не могли вырваться из глубины подвалов, бессильно разбиваясь о закопченные своды.

      Правда потом выяснилось, что вместе с ними оказались под водой и несколько оборотней, еще находящиеся в клетках, но для них утопление не было смертельным, как уже знал Торквин.

      После того, как вода была слита, среди трупов не было обнаружено Лоренцо. Или инквизитора не было в тюрьме или он сумел ускользнуть.

      Торквин находился в ставке Сиборга вместе с Гаурдолом, который не мог его узнать, хотя и был в Вальдбурге, но не встречался лично после того как инквизитор превратился и во время той бойни.

      Торквин добрался туда почти одновременно с Иларием и маленьким оборотнем. Бывший инквизитор, пока упустив некоторые подробности, связанные с его личной судьбой и прошлым, рассказал Сиборгу все, что знал о Инквизиции и вампире, который искал перстень.

      -Теперь, когда война подошла к концу и в наших руках оказались многое из архивов инквизиции, а также некоторые из высокопоставленых инквизиторов, я могу сделать выводы, –произнес Сиборг.

      Бывший барон прошелся по комнате.

      -За столетия они сумели внедриться в инквизицию и создать организацию внутри самой церкви, проникнув в высшие круги и захватив власть. Им это сделать быдло просто, ведь в отличие от оборотней они внешне не отличаются от обычного человека. Им легче прятаться среди людей. А жизнь, длящаяся столетиями дает каждому опыт недоступный простому человеку.

      Но у них есть свой недостаток. Оборотень превратившись, часто не может сдерживать агрессию и инстинкты, если не обладает очень твердой волей, амулетом, вроде тех, что изготовил я или магическими познаниями. Но оборотень не нуждаеться в постоянных убийствах. Только для пропитания как простому хищнику, причем без ущерба для себя может обходиться обычной человеческой пищей. Вампиру же нужна свежая кровь. Причем регулярно. Без крови они обходиться не могут. Многих из них тянуло в такую деятельность, где требуется жестокость и кровопролитие. Понятно, что проникнув в инквизицию, которая может распоряжаться чужими жизнями, они хорошо устроились. Имея подобную власть они могли легко скрывать необходимые для их жизни преступления. Кто же может их обвинить, если они сами расследуют преступления, особенно те, которые связаны с колдовством и нелюдьми.

      Весь Совет Кардиналов в полном составе состоял из очень старых и опытных вампиров. Впрочем вампиров всегда было немного. Они не увеличивали количество, поскольку укушеных обычно убивали, чтобы не раскрывать тайну.

      Обычные инквизиторы и их мелкое начальство это простые фанатичные люди. Но от этого они конечно не лучше вампиров.

      Их устраивало положение дел, когда они тайно управляли людьми, не подозревавшими о истинном облике глав церкви. Но вот когда началось восстание оборотней, они почувствовали угрозу и попытались ее устранить ценой любых жертв со стороны людей.

      Когда восстание стало неконтролируемым, Лоренцо, который тоже являлся вампиром возглавил исследования, чтобы найти против оборотней эффективное оружие, раз их не получается остановить обычными методами.

      -А что такое перстень, который разыскивал вампир Феррони? –спросил Торквин.

      -Это нечто подобное нашим Амулетам Луны, которые помогают нам контролтровать свое состояние оборотней. Но этот артефакт рассчинан на вампиров и усиливает их специфические особенности, например гипнотическое воздествие на разум. Такие серебряные перстни есть не у всех вампиров из Совета Кардиналов.

      -Мы могли бы послать навстречу надвигающейся волне превращенных оборотней свою волну из вампиров. Но сам понимаешь, что сделать это не можем, –сказал Лоренцо.

      -Понимаю, –ответил кардинал. –Нам всем это известно. Если победят вампиры и все станут упырями, то такая победа будет хужее поражения. Нам будет не у кого пить кровь. Оборотни хотя бы пригодны для этого.

      -Мы можем в самом крайнемслучае уйти в подполье, –сказал Лоренцо. –Станем оборотнями, как все, затаимся и станем пить кровь обычных волколаков, живя среди них. Другой выход, это занять оборонительную позицию в Бергенланде.

      -Бергенланд удобен тем, напомнил Стрезо, что перекрыв два узких перевала, его можно защищать от самой многочисленной армии десятилетиями. На перевалах по моему приказу возводятся новые ряды стен и укрепляются старые.Это наша последняя цитадель и взять ее врагу будет непросто. Там будут жить остатки людей под нашим управлением. Инквизицию не так то легко уничтожить. Возможно пройдут столетия, прежде чем мы что-то ппридумаем и нанесем ответный удар. Мы, Совет Кардиналов, умеем ждать. Если надо, то века.

      -А я попытаюсь жить среди оборотней, –раскрыл свой план Лоренцо. –Золотой запас инквизиции будет вывезен в Бергенланд, но часть оставим здесь. Я создам тайную организацию вампиров, живущих среди оборотней. Мы будем оборотнями-вурдалаками. Используя свои способности и золотые запасы Церкви, мы постепенно внедримся во власть, проникнем туда, где можем влиять. И постепенно все вернеться на круги своя. Оборотни думают, что победили, но будут нашей пищей, как до этого были люди. Они не будут об этом подозревать.

      -Инквизиция не проигрывает, –согласился Стрезо, –Даже полный разгром это еще не конец. Мы не будем побеждены, а растворимся среди победителей. Имея опыт, деньги и связи…

      Война оборотня закончилась. Это была странная война. Борьба между двумя видами живых существ, которая должна была закончиться полным изчезновением одного из них. Но раса оборотней, уничтожая расу людей, не убивала, а поглощала побежденных, делая их своими сородичами.

      Людей почти не осталось во всех известных землях. Через несколько лет после окончания войны последние из прячущихся перестали быть человеком.

      На всей территории бывшего королевства и сопредельных княжеств и герцогств теперь жили оборотни.

      Тяжело шло возвращение к мирной жизни.Волколаки помнили прежний образ жизни и постепенно возвращались к привычным занятиям.

      В деревнях появились вервольфы-землепашцы, вернувшиеся к крестьянскому труду. превращенные привыкали к своему новому внешнему виду и понимали, что жизнь продолжаеться и надо работать.

      Крестьянам стало легче трудиться на земле, поскольку став волколаками, они оказались сильнее и выносливее.

      Многие семьи распались во время войны. Бывало муж отвергал жену, а жена мужа, поскольку они не воспринимали друг друга супругами в превращенном виде. Но все возвращалось в привычную колею. Семьи постепенно восстанавливались, родители признавали детей, брошенных из-за превращения.

      Внешний вид вервольфа больше не вызывал отвращения, поскольку все стали такими. Понятия о красоте изменились.

      Церковь и прежняя релгия пала, не перенся всеобщего превращения людей. Редко кто будет поклоняться вере, которая теперь враждебна всем бывшим верующим и отвергает их как отродье зла…

      К тому же произошедшие события опровергли почти все ее догмы. Да и выжившие священники, теперь тоже стали вервольфами и разочаровались в идее, которой служили…

      Конечно находились фанатики, которые цеплялись за старые принципы, намертво вбитые в них с детства. Но такие в основно кончали с собой, не желая превращаться и их не осталось.

      Сиборг, став всеобщим правителем, коронованный как император, занимался восстановлением страны и восстановлением порядка.

      В стране появилось новое дворянство из вервольфов. В основном это были офицеры армиии Сиборга и феодалы, которые понимая, что человеческому образу пришел конец, в последний момент перешли на сторону командования оборотней. Среди них была и графиня Эржебета Виго, которую звали теперь не иначе как Ликотея Виго.

      Гаурдол, бывший теперь весьма знатной персоной, с тревогой и печалью наблюдал за жизнью.Порой ему хотелось выть на луну.

      -Опять тоскуешь? –поинтересовался Сиборг.

      -Все получилось как мы и предполагали, –опустил голову вервольф, –люди сменили шкуру, но общество не изменилось.

      -Они помнят, кем были. И живут по привычке, даже изменив тело, потому, что не знают как жть по-другому. –Император говорил задумчиво. –Есть содаты, рыцари, крестьяне, а на помойке мы теперь можем заметить нищего оборотня, похожего на облезлого пса… У вервольфов тоже появилось общество, потому, что оборотни теперь стали большнством…

      -Я знаю, чего ты боишься, –сказал Ситборг, –что оборони став большинством, стануть такой же бесчувственной к отверженныи и одиноким толпой, какими были люди. Что среди нас появятся человеческие недостатки.

      Вспомни как мы жили до начала войны. Там, в моих владениях, мы были сплоченными и чувствовали друг к другу братскую привязанность единомышленников. Потому, что были все время под угрозой со стороны людей.

      Теперь же вервольфами стали все подряд. Даже те, кто недостоен. Мы победили, но потеряли свои иллюзии. Иллюзии, что оборотни хорошие, а люди, которые нас убивают, плохие.

      -Но я уверен, что не все недостатки людей будут унаследованы обществом вервольфов. Превращаясь невозможно не измениться и духовно. По догмам, суевериям и застарелым заскорузлым обычаям нанесен сокрушающий удар.

      У оборотня другие инстинкты. Каждое общество имеет свои недостатки. Человеческое общество свои, а общество вервольфов, другие…

      -Я готов терпеть эти недостатки, лишь бы они были не такими, как человеческие, –произнес Гаурдол.

      -Нам еще предстоит длительная борьба, –произнес Сиборг, без опасения смотря на Луну.

      -Религия пала. Но бесповортно ли ее падение?

      -Возрождение ее в прежнем виде невозможно, как ты понимаешь, –произнес Сиборг. –Но совсем без веры общество не может, ведь многие привыкли иметь иллюзии которые лелеет смертное существо для самообмана. Конечно мы не стареем, но не не бессмертны. Живучи, но не неуничтожимы. И значит тоже уязвимы перед смертью. Значит должна сохраниться надежда о душе, существующей и после гибели… Я считаю, что у многих видов разумных существ может быть такая вера и в этом нет нет ничего плохого. Но сама собой прежняя нетерпимая религиозность не должна возникнуть. Опасна не вера в потустороннее существование, а когда эту веру начинает эксплуатировать религия в своих корыстных целях… Многие маги знали о существовании души, но не были верующими и не приналежали ни к какой религии.

      Но появилась новая угроза. До меня достигли сведения, что возникла новая подпольная церковь с опасной идеологией. Она утверждает, что превращение это данное Богом испытание, и те, кто сохранит верность догмам, после Страшного Суда, вновь станет человеком и обретет жизнь в Царствии Небесном… Догадываешься, кто стоит за этой организацией?..

      -Инквизициия ушла в подполье. Теперь они будут действовать изнутри. И попытаються возродить религию в измененном виде… –ответил Гаурдол.

      -Эта новая религия, наспех придуманная кардиналами вместо павшей, конечно тоже просуществует недолго. Ее забудет уже следующее поколение. Но инквизиторы, могут изобрести другую… Лишь бы она была им выгодна… Нам еще предстоит длительная борьба, –произнес Сиборг, без опасения смотря на Луну. –Пока среди нас живут неузнанные вампиры, имеющие деньги и привыкшие закабалять чужие души. Я не считаю вампиров злом самим по себе. Не более чем комара, пьющего кровь. Но те, кто использует веру, чтобы гноить души и разум, опутывая его догмами, хуже, чем любые кровопийцы. Они считают себя пастухами, а остальных овцами, которых можно держать в грязном сарае и приучать покорности, заставляя рождаться, жить и дохнуть в загоне, блеянием славить господ и не вмешиваться, когда хозяева режут очередную жертву… Пастыри душ человеческих…

      Враг еще не не побежден. Они затаились среди нас и пьют нашу кровь.

      -Но мы теперь не овцы… –ответил Гаурдол и на великолепных клыках раскрытой пасти волколака блеснул лунный свет.

      Мир изменился, как всегда подтверждая, что под Луной ничто не может противостоять Вечности.

      

      14 февраля-14 апреля 2004 (с)Таурон.

ГЛАВНАЯ СТРАНИЦА РАЗДЕЛА

Сайт управляется системой uCoz