Дальх никогда не любил охоту. Хотя как один из сыновей эрцгерцога вынужден был присутствовать на подобных мероприятиях. Однако выезд в лес позволял ему на некоторое время оказаться вне замка и на несколько часов избавится от гнетущей опеки наставников.

       Вместо того чтобы гоняться за несчастной косулей, ненаследный герцог предпочитал отстать, насладившись одиночеством, которого ему всегда недоставало.

       Он не отличался общительностью, предпочитая тишину и недоступную сейчас свободу. Среди менторов-наставников о нем утвердилось мнение как о послушном но скрытном мальчишке.

       Младших детей, не наследующих напрямую земли, отправляли на обучение в замки двух самых могущественных рыцарских орденов. Там они должны становиться паладинами, опорой трона и защитниками рода человеческого. Впоследствии, если приложить немало усилий в продвижении по карьерной лестнице, то учитывая происхождение, Дальх фон Зельт мог бы дослужиться до командорской должности. А к старости, если изберет совет, то и стать самим Гроссмейстером.

       Но Дальха не вдохновляла идея стать рыцарем-священником.

       О нем заботились как о принце, хотя не давали никаких поблажек во время изнурительных тренировок. Дальх чувствовал, что за каждым его шагом следят. Хоть он не первый и не второй сын, но эрцгерцог –самая могущественная фигура возле императора.

       Несмышлёный ученик может стать удобной пешкой в играх командоров и магистров ордена, которую приберегут до нужных времен. А пока из Дальха пытаются сделать легко управляемое орудие, примерного во всем и набожного будущего рыцаря.

       В свои двенадцать лет Дальх старался соответствовать желаемому наставниками. Но притворяясь, не замечал как постепенно на самом деле, сковывающее по рукам и ногам, послушание впитывается в душу.

       Будущих паладинов обучали не только воинскому искусству. Уроки богословия и длительные каждодневные молитвы, считались не менее важными. Рыцари ордена ни в чем не уступали монахам и священникам.

       Дальх готов был лезть на стену от таких занятий. Окружающая атмосфера угнетала и душила.

       В Цуглуфтшлоссе проживало еще несколько учеников знатного происхождения. Друзей среди них герцогский ненаследник найти не смог. Крепло только отторжение, обещавшее перейти во вражду.

       Большая старая крепость серая как осенние сумерки и столь же сырая и холодная –не самое уютное место для проживания. Толстые, закругленные с внешних углов башни темнели арчатыми зарешеченными окнами. Длинные коридоры, тесные кельи и полузаброшенные парадные залы на которые не хватает дров, чтобы топить. Несколько внутренних двориков и даже площадь.

       В одном из углов выложенного брусчаткой самого большого замкового двора находилась закрытая решеткой неглубокая яма. Туда время от времени бросали пойманных диких животных, которых потом иногда выпускали, чтобы устроить травлю собаками.

       Дальх заглядывая в нее, видел там, то медведя, то обезумевшую лису или волка.

       Сегодня около ямы собралось немало народа.

       Поздний осенний снег оседал на решетку, таял и с толстых прутьев внутрь капало. На дне к стенке прижалось стоящее в грязной луже испуганное существо.

       Он увидел полурасправленные перепончатые крылья. От одного из них остался почти только один каркас с лохмотьями. Как будто драла целая свора собак. Впрочем, так оно и произошло. Снизу на Дальха смотрели широко распахнутые глаза драконьего детеныша. Бедняге было страшно.

       Завтра охотники довершат начатое. Только растравленные своими хозяевами бойцовые псы будут растаскивать по поляне рядом с замком окровавленные клочья с обрывками шкурки и костями, волочить тонкие кишки. Как это было уже с теми подраненными лисами, на прошлой охоте. Уверив себя в мысли, что ничем несчастному уже не поможешь, ученик паладинов может как всегда остаться бездеятельным, только злиться тайком.

       Дальх не находил себе места, ожидая пока все разойдутся. Но взамен ушедшим приходили то один то два новых человека. Только после обеда над ямой не осталось ни одного.

       Снег по прежнему периодически сменялся дождем, вода капала с длинных волос Дальха.

       Мальчишка присел на корточки и заглянул.

       -Эй, ты меня понимаешь?

       Существо ничего не ответило, измученное вниманием любопытствующих.

       -Ответь, мне надо знать, если я хочу тебе помочь.

       Дракончик приподнял голову.

       -Значит человеческую речь…

       Детеныш кивнул.

       Он знает, слышал, что его собираются затравить собаками. Дальху стало жутко. Представить себя на его месте.

       Непутевый паладин наклонился ниже, еще ниже так что свешивающиеся волосы коснулись железных прутьев. –Я приду… –прошептал он.

       К вечеру непрерывно тающий снегопад не прекратился, впрочем это даже могло помочь. Ночь постепенно заполнила окружающий мир.

       Дальх нащупал грязный и холодный край решетки.

       -Ты меня слышишь? –прошептал громко, чтобы чешуйчатое существо на дне ямы услышало. –Я тебя вытащу, только не шуми, не отходи от меня.

       С мерзким скрежетом тяжелую решетку удалось приподнять. –Вылезай, я держу. –Удерживать железную крышку одной рукой тяжело, ведь вторую Дальх протянул в яму. Он с некоторым опасением ожидал прикосновения.

       Дракончик привстал на задние лапки, подтянулся и осторожно взялся за человеческую кисть. Дальх вздрогнул, ощутив шероховатые но теплые пальцы и потянул.

       -Не уходи, попадешься. –ненаследник осторожно стал опускать решетку боясь, что она загремит. Ниже, ниже… с негромким грюканьем крышка встала на свое место.

       -Мне нужно как-то вывести тебя из замка… –проблема заключалась в том, что герцогскому сыну самому не часто удавалось выйти за пределы крепостных стен. Значит существо надо где-то временно укрыть.

       Дальху хотелось погладить дракончика, он подивился непривычному теплому чувству. Но надо торопиться.

       Драконий детеныш, размером не превышающий крупную собаку, настороженно шел рядом с мальчишкой.

       В своей келье не спрячешь. Не было времени заранее подготовить убежище. Возможно удастся увести детеныша на чердак, но туда попасть сложновато.

       Сам непутевый воспитанник рыцарей был растерян и напуган не меньше дракончика.

       Они поспешили в другой конец двора, ориентируясь по тусклым отсветам факелов просматривающихся вдалеке сквозь падающий снег.

       Неподалеку послышались подозрительно громкие голоса. Кто-то из учеников. А так же один из старших рыцарей. Шаги нескольких человек торопливы.

       Повеяло неприятностями, нет даже бедой.

       Дальх лихорадочно искал место куда можно было спрятать дракончика.

       Одну из сторон двора занимал большой навес на квадратных каменных столбах. Под ним хранились штабеля дров. Пройдя между ними можно увидеть дверь, ведущую в замковую кухню.

       Они поспешили туда. Детеныш забился в темный промежуток между поленницами и стеной. Здесь же Дальха остановили.

       Епископ и старый рыцарь, входившие в число наставников.

       -Значит это ты пытался украсть драконьего детеныша? –впился взгляд наставника. –Ты ведь знаешь, что бывает с ворами?

       Конечно с одним из сыновей герцога не могли поступить как с простым воришкой, но епископ был хитер, пользуясь растерянностью.

       -Я не…

       -Не отпирайся. Тебя видели.

       -Неужели один из будущих паладинов, да еще такого высокого положения, может пасть до уровня презренного вора? –давил наставник. –Украсть как…

       -Украсть? –озлился Дальх. –Освободить!

       С негодованием отвергая мысль, что его могут причислить к ворам, ученик поддался выдавая истинное намерение. Епископу это и было нужно.

       -И это оправдание? Прекрасно. Ты признался сам. –довольно усмехнулся ментор. –Ты, что не понимаешь, что такая симпатия к врагам рода человеческого недопустима? Особенно и сугубо недопустима для будущего паладина. Это граничит с предательством. Это и являлось бы предательством, если ты был уже посвящен в паладины. Но пока тебя ожидает наказание.

       Ментор-наставник настойчиво буравил взглядом опущенную голову Дальха. Волосы свешивались на лицо, частично скрывая слезы. Проклятье, эти слезы появляются вопреки его воли и смотреть в глаза этим… Дальх проглотил ругательство. Когда они смотрят в упор, мысль не скроешь.

       Молчание было невыносимым. Неподалеку похихикивали двое учеников.

       Дальх понимал, что может нечаянно выдать место, где спрятался детеныш. Он как на ладони перед орденским магистром.

       Дракончик тоже слушал разговор, съежившись за штабелем дров.

       -Тебе будет сделан выговор перед другими учениками, ты должен попросить прощения и проведешь месяц в карцере. А так же наложена епитимья в виде обязательного чтения молитв вслух. Но это не главное… Тебя придеться отучить от симпатий к тварям. Куда ты его спрятал?

       -Я не знаю где он!

       -Хм, чего ты добиваешься? –вопросил старый рыцарь, –Здесь негде укрыться. Мы найдет змееныша за несколько минут. Я еще учеников позову.

       -Ты должен сам поймать и прикончить тварь, чтобы заслужить прощение. –Подал голос епископ.

       Как бы не стращал его наказаниями наставник, Дальх вдруг понял, что дракончику сейчас еще хуже и его участь не сравнится в своей горести с его собственной. Мысль о перепончатокрылом детеныше внезапно придала робкому и нерешительному Дальху уверенности.

       -Я не буду его искать.

       -Его все равно убьют. Отказавшись ты только усложнишь свою участь.

       -Не буду… –Дальх еще никогда так в открытую не проявлял неповиновения. Его упрямство оказалось непонятным ни наставникам ни другим ученикам.

       -Чего ты добьешься, если не поймаешь и прикончишь тварь своими руками? Только неприятностей. Твоя будущая карьера будет поставлена под вопрос. Ты не сможешь стать паладином.

       -Дальх, –произнес старый рыцарь, –мне бы не хотелось чтобы среди моих учеников были изгнанные с позором… Не гневи. Если ты не прикончишь драконыша, я прикажу живьем сварить его в кипящем масле. Или ошпаренного подвесить за крюк в твоей келье! Поверь, я так и сделаю, если стражники найдут тварь раньше тебя!

       Подошли еще несколько слуг с факелами. Вместе со стражей они начали отодвигать корзины, заглядывать за бочки.

       Дальх пребывал в ступоре. Если они найдут дракончика раньше него, то убьют еще более мучительно, а неудавшегося паладина ждет наказание и возможно изгнание. Для детеныша уже ничего не сделать. Но первым вытащить его и убить? Прикончить того, кого только что пытался спасти. И вот чем эта попытка обернулась.

       -Да вот же он! –стражник ткнул в щель алебардой. Мальчишка вздрогнул будто это в него целило острие.

       Дракончик выскочил с другой стороны поленницы. Дважды прозвучал щелчок арбалета.

       Дальх рванулся туда. Детеныш полз, пронзенный стрелой.

       -Бери его! –крикнул один солдат другому, –живым!

       Непутевый паладин заступил им дорогу, сам направляя арбалет на дракончика. Несчастный съежился, повалившись на бок. Из животика торчал наконечник, прошедший насквозь. Но он был еще жив, еще хотел бежать.

       Дальх спустил арбалет почти в упор. Но был так взволнован, что пробил несчастному чешуйчатому существу заднюю лапу ногу у самого основания.

       -У тебя не должны трястись руки когда целишься. –Зло буркнул старый паладин, оказавшийся за спиной.

       Детеныш смотрел на Дальха с невероятным отчаянием и обидой, когда ученик рыцарского ордена подходил к нему с ножом.

       -Я хочу жить,– тихий шепот дракончика достиг только его слуха, он слетел с его губ словно шелест упавшего осеннего листа, которому больше никогда не быть частью дерева.

       Нож в руках Дальха дрожал, из-за неуверенности он не надавил со всей силой, лезвие только скользнуло по чешуе. Мальчишке еще не приходилось перерезать горло живому существу. Пальцы сами разжимались, когда он чувствовал под ними живое и теплое, дышащее, пульс бьющегося сердца. Дурно становилось при мысли о режущей боли и ожидающей за ней черной бездне без возврата куда канет испуганное сознание дракончика.

       В отчаянии будущий паладин вонзил острие, проткнувшее чешуйчатую шкурку и провел ножом расширяя разрез. Струйки крови побежали по пальцам Дальха, по блестящей стали.

       Все было кончено.

       Сон не мог придти к нему. Дальх лежал в постели но терзающие мысли, не давали успокоиться.

       -Прости меня, –прошептал он, понимая, что прощать его за такое нельзя, потому, что уже сделанное не исправить. Дальх внезапно подумал, что в тот момент, когда он хотел защитить дракончика, у него не было существа ближе. Впервые кто-то доверился ему, надеясь на спасение, а ненаследник убил его. Своими руками перерезал драконьему ребенку, который никогда не делал ему ничего плохо, горло.

       Смог бы дракончик понять Дальха, зная, что если бы ученик паладинов не убил его сам, то детеныша умертвили бы гораздо более мучительным способом?

       Подушка под лицом будущего рыцаря была вся мокрая от слез.

       Как бы он хотел, чтобы дракончик сам сказал ему что-нибудь, избавив его от мучительных сомнений. Что бы он надеялся от него услышать? «Я знаю, что ничего не мог сделать. Не терзай себя, я все понимаю.»?

       Какая ужасная нелепость. Убийца ищет утешения у убитого. Какое право Дальх имеет надеется на прощение и даже сочувствие у жертвы, если этого дракончика лишили жизни, а не его? И к жизни его уже не вернуть. А ведь он мог быть его другом.

       Но воспитанника паладинов лишили этого друга, еще до того, как дракончик стал им. Ненаследник был ужасно одинок во дворце. Придворные и слуги, шпионящие за ним, не желали оставить без присмотра. Церковники, из учителей давили любую свободную мысль. Если бы у них была возможность, они вывернули бы из него всю душу и сделали богобоязненной марионеткой.

       С горечью Дальх фон Зельт вынужден был признать, что им очень успешно удается делать из него деревянного болванчика. Они же смогли заставить перерезать горло существу, которое вызывало симпатию.

       Хотелось всех убить.

       Несколько раз за ночь он просыпался от кошмаров. В них ученик ордена паладинов снова и снова перерезал дракончику горло и просыпался от невыносимого чувства, что ничего уже нельзя исправить.

       Наконец не выдержав, он поднялся и взял в руки свечу.

       Дальх спускался в темный каменный колодец, цепляясь за железные скобы.

       На дне он зажег свечу несложным заклинанием, которое учил полгода и пошел по сводчатому низкому коридору. Старшие паладины не старались учить его чему-то серьезному. Лишь только самым началам разрешенного колдовства.

       Света совсем мало. Под ногами хрустели старые кости, непрочные, изъеденные крысами. Дальше запах падали усиливался, становясь совсем тошнотворным. Но именно туда шел ненаследник. Крысы стаями разбегались из-под ног.

       Дальх никогда не боялся крыс. Подумаешь, серый пушистый зверек с голым хвостом, который размером в несколько раз побольше мыши. Но здесь их так много, что становилось совсем неуютно.

       К тому же все здесь может оказаться заразным.

       У непутевого паладина с собой был кинжал, но это неудобное оружие против огромной толпы мелких тварей. Впрочем на него никто не собирался нападать.

       Проснулись старые страхи, навеянные рассказами о мертвецах. Раньше он и представить себе нем мог, что полезет ночью в одиночку в это подземелье и будет ходить в темноте там, куда сбрасывают останки покойников. Но отчаяние Дальха было столь велико, что он забыл на время о страхах.

       Там, среди гниющих трупов лежит несчастный маленьких дракончик. Он никуда уже отсюда не может деться, ему еще хуже. Ученик рыцарей представил себя на месте детеныша и у него мороз прошел по спине. Как страшно должно быть ему мертвому лежать среди мертвецов в полной темноте, не в силах бежать, в этом холодном черном подвале.

       Ведь он уже не может отсюда уйти.

       Какие нелепые мысли. Если он мертвый, ему уже все равно, где лежать.

       Но Дальх не бросит его здесь, пока есть хотя бы призрачная надежда. Хотя сын герцога отлично понимал, что детеныш мертв, а надежду, что есть хоть небольшая вероятность, что драконенок хотя бы чуточку жив, он придумал сам, чтобы не терзаться чувством вины.

       Всю дорогу сюда он представлял, что находит израненного дракончика, а тот еще дышит, что не заметили сбросившие его вниз.

       Но это были всего лишь фантазии.

       Кости стали попадаться чаще, причем не разрозненные, а явно части скелетов.

       Тело дракончика воспитанник паладинов нашел, чуть об него не споткнувшись. Даже при слабом свете видно, что грудь его в темных потеках засохшей крови от перерезанного горла. Но ясно, что драконий ребенок мертв. Сердце не билось. Нет даже намека на дыхание.

       Дальх вздохнул. Другого нельзя было ожидать. Знал ведь, что надеяться зря.

       Тут бессилен даже лучший целитель. Целители лечат только живых. А способностей ученика рыцарей в лекарском деле хватало только на то, чтобы мелкие царапины заживали в два раза быстрее обычного.

       Будущий паладин тащил дракончика, волоча его хвост по полу. Он не знал, зачем это делает, но не желал бросать его здесь. Мертвый детеныш был еще так похож на живого, а ученик рыцарей не хотел оставлять его крысам.

       Но его нужно где-то похоронить. Дальх не мог вытащить дракончика наверх и вырыть ему могилу. Это бы заметили. Непутевого воспитанника ордена не выпустят из замка.

       Сын герцога вспомнил про катакомбы, где когда-то хоронили монахов. Там много пустых могил, разграбленных в древности ворами. Туда он положит тело дракончика.

       Правда до склепа далеко его тащить, но поближе нет более подходящего места.

       Могилы в катакомбах были просто нишами в стене. С трудом Дальх приподнял дракончика и свернув хвост, затолкал ее в нишу.

       Здесь оказалось очень холодно. Подземелье слишком близко к поверхности, где уже начиналась зима. В отверстие потолка медленно падал снег.

       Камни, которыми Дальх замуровывал нишу, леденили пальцы. Будущий рыцарь согрел руки, сжав их в кулаки, а потом задвинул самый тяжелый камень.

       Он похоронил того, кто никогда не был ему другом, но мог бы им быть, но Дальх сожалел о нем, как будто они были знакомы много лет.

       Промозглый воздух в подвалах под замком был пропитан запахом плесени. В полутемной камере со стенами из отсыревшего кирпича, сидел человек в старом плаще с меховым воротником. Длинные нечесаные волосы с проседью, спускались до воротника, затеняя бледное хищное лицо с крючковатым носом.

       Синяки под глазами и изможденность лица придавали магистру Таубу такой вид, будто он не спал дней восемь.

       -Итак, вы признаете незаконность вашей магической деятельности и применение черной магии?

       -Да. –Последовал неожиданно прямой ответ.

       -Очень хорошо. Потому, что доказательства собранные против вас многочисленны и неопровержимы. Чем вы попытаетесь оправдать применение вами черной магии?

       -Я не собираюсь оправдываться. Раскаиваться я не буду тоже.

       -Вы до сих пор отказываетесь сообщить, где находиться книга в которой собраны запрещенные заклинания?

       -Вам ее не найти.

       -Мы умеем уговаривать преступников раскрывать свои секреты…

       -Со мной это не пройдет. Я не чувствую боли.

       Существуют люди, которые с рождения не ощущают боль или потеряли эту способность из-за болезни. Жизнь этих калек опасна, так как они могут не заметить, например, что притронулись к раскаленной сковородке и их кожа начала обугливаться… Или нечаянно сломать себе кость и не сразу догадаться об этом.

       Когда его захватили, магистр Тауб заклинанием успел обеспечить себе такую болезнь. Теперь он ничего не почувствует, даже если ему заживо начнут перемалывать кости.

       -Может быть ты надеешься торговаться с нами, чтобы сохранить себе жизнь? –осведомился инквизитор. –Наверное ты хочешь, чтобы мы отменили твою казнь за то, что ты скажешь, где спрятан гримуар?

       Колдун рванодушно на него смотрел.

       -Тогда ты зря на него рассчитываешь. Казнить тебя для нас важнее, чем получить эту книгу. Ее все равно никто не найдет, потому, что ты будешь мертв. А если ты ее спрятал в своем замке, то сообщу тебе, что он сгорел. А вместе с замком и книга.

       -Я не сказал бы вам в любом случае, потому, что вы все равно не имеете права сдержать слово. А жизнь мне давно безразлична.

       Ненаследник, как всегда в сопровождении наставников, присутствовал на казни колдуна.

       Того должны были сжечь на площади перед замком.

       Дальх видел как мимо него провели человека в грязном плаще с меховым воротником. Сын герцога понимал, что этот чародей, перешедший границы любой морали, совершал такое, за что его по справедливости должны были сжечь не один раз. В любом случае его казнили справедливо. Это один из тех немногих случаев, когда инквизиция поймала действительно виноватого, хотя они обычно хватали всех по малейшему подозрению в использовании черной магии.

       Но Дальха все рано не радовала победа инквизиции над этим колдуном. Одно зло торжествовало над другим. Было неприятно видеть, как легко церковники справляются с таким сильным противником. На ученика производили удручающее впечатление все доказательства могущества его менторов, которых он тихо ненавидел.

       Колдун был врагом его мучителей.

       Черный маг окинул взглядом людей, мимо которых шел.

       Ненависть он мог чувствовать гораздо лучше других. Поэтому в толпе Тауб сразу отметил человека, который с неприязнью относился к окружающим его. Взгляд колдуна задержался на сыне герцога.

       Глаза их встретились и в этот миг ненаследник под этим взглядом почувствовал, как в его мозг вторгается мысль.

       Неожиданный чужой образ, который был брошен в его разум. Стена. Отверстие в стене, которое задвигается камнем, а в тайнике виден край какой-то книги. Дальху сразу стало ясно, где находиться это место, хотя он никогда там не присутствовал.

       Магистр надеялся измыслить хоть какой-то способ даже косвенно навредить церковникам. Книга укрыта хорошо и скорее всего ее там никогда не найдут. Поэтому колдун наудачу выбрав недовольного человека, бросил ему мысль о том, где она спрятана.

       -Магистр Тауб фон Пэст приговаривается решением святейшего церковного суда к очистительному сожжению на огне.

       Лицо чародея напоминало восковую маску, на которой отпечаталась неживая ухмылка. Его выражение нисколько не изменилось когда языки пламени начали подбираться к полам его старой, некогда бывшей очень дорогой, бархатной мантии. Чародей парализовал в себе все человеческие чувства. Остался только разум. Магистр мог оборвать свою жизнь усилием воли, но не делал этого. Он все равно не почувствует боли, когда начнет гореть.

       Воспитанник паладинов с ужасом видел как улыбается человек, по одежде которого ползут огоньки а волосы и меховой воротник начали обгорать. Он понимал, что эта ухмылка горящего колдуна может присниться ему во сне, но не отводил взгляда как загипнотизированный. Даже страже и церковникам стало не по себе.

       Магистр уходил в небытие, но разум его оставался трезвым и незамутненным болью несмотря на вздувающуюся пузырями, чернеющую и обугливающуюся кожу. Даже чувствовал какое-то отстраненное любопытство, сгорая заживо. Он только надеялся, что ненависть сможет пережить смерть.

       Недели две Дальх выбирал момент, чтобы незаметно отлучится из замка и осмотреть тайник, мысль о котором бросил сожженный еретик.

       На охоте, намеренно отстав, ученик ордена паладинов якобы заблудился и отправился к разрушенному монастырю в полудне пути от Цуглуфтшлосса. Недалеко от слегка припорошенных сверху поросших жухлой травой стен, Дальх обнаружил мертвую лошадь. В крупе засели две стрелы, но труп лишь незначительно погрызен волками. Вообщето за две недели серые должны были оставить от коня только скелет. Не по вкусу он им пришелся?

       Может быть это скакун магистра Тауба, убитый когда его пытались задержать? Но книгу колдун перед этим успел спрятать.

       Дальх брел между руинами словно уже ходил здесь. Но сунуть руки вглубь тайника оказалось непросто. Пальцы тряслись, словно темная ниша могла быть наполнена копошащейся гадостью. Прикосновение к незнакомой обложке вызывало инстинктивную брезгливость. После того как будущий рыцарь положил фолиант в сумку, захотелось вытереть руки об заснеженную траву.

       В обложку книги была как бы вдавлена кисть человеческой руки, состоящая из почерневших обугленных костей. Каждый раз, раскрывая этот гримуар, Дальх опасался коснуться мертвых пальцев. Не схватит же она, но все же…

       Страницы, не все являлись одинаковыми по размеру, некоторые явно вклеены позже. Исписаны различными чернилами, местами точно кровью. И ей же заляпаны по углам.

       Названия глав и разделов выдавали ненормальность содержания рукописи. «Стадии гниения», «Отличия ауры живого от ауры обычного мертвого и некротического», «Искажения инстинктов в состоянии мертвожизни».

       Листая желтый пергамент (Дальх надеялся, что он не из человеческой кожи) юный паладин ощущал жгущее любопытство. Как бы оно его не погубило.

       В своей комнате хранить гримуар опасно. Но каждый раз ходить в к тайнику, устроенному где-то далеко? Дальх спрятал книгу по плиткой пола в углу комнаты, где стояла кровать. И лазил под нее.

       У него были опасения, что наставники почувствуют гримуар в своей обители. Ведь у проклятой книги может быть своя магическая аура. Но с другой стороны, он ведь не смогли ее отыскать в прошлый раз?

       Дальх тянулся к черным знаниям не только из чувства противоречия, желая овладеть запретной тайной вопреки наставникам. В некромантии он жаждал найти извечный вопрос о природе смерти и том, что ожидает за гранью бытия. Он, подобно странному мотыльку, летел на темный свет, влекущий недоступным.

       Возымела значение и горькая память о детеныше дракона, чье умирание еще стояло перед глазами. Его жизнь утекла в небытие как призрачная вода, которую нельзя удержать пальцами. Некромантия страшна и отвратительна, но именно она косвенно давала какой-то намек на истину. Замогильный кошмар давал Дальху неясную зыбкую надежду.

       Когда нибудь и он вынужден будет навсегда кануть в темноту. Несправедливость окружающего мира, где все якобы происходит по божьей воле, подрывала в Дальхе веру в райские кущи. Все это было слишком похоже на приторно-сладкую утешающую сказку для совсем маленьких детей или простаков вечно становящихся жертвами балаганных мошенников. Ни к тем ни к другим ненаследник себя уже не относил. Поэтому-то темные знания и влекли, предлагая отличающийся от общепринятого ответ на страшный вопрос.

       Почему оживленные чернокнижниками мертвецы всегда нападают на живых? Потому, что в трупы вселяются хищные потусторонние сущности? Или потому, что душа побывавшая во тьме, возвращается оттуда отягощенная исказившим ее злом? Или просто потому, что управляющие псевдоживыми телами некроманты чаще всего поднимают нежить только для нападения на врагов?

       Если есть возможность воззвать к мертвому и попытаться вернуть в мир живых, не делая всеуничтожающей тварью, то можно подумать и о погибшем от его собственной руки, дракончике.

       С той минуты, как появилась воистину безумная идея попробовать оживить детеныша с помощью некромантии, Дальх потерял покой.

       Не придать видимость жизни полуразложившемуся бездушному зомби, натравливая его на врагов, а вернуть ее. Настоящую жизнь.

       Пока длиться зима, замерзшее тело дракончика не подвержено гниению. У Дальха есть в запасе эти холодные месяцы, которые он посвятит знанию. Дерзновенный замысел объединить заклинания целительства и запретного оживления мертвецов.

       Лечащая магия традиционно относиться к силам добра в отличие от некромантии. Но Дальх предпочел отбросить старые догмы.

       В силу своей неопытности Дальх брался за план, который посчитали бы невыполнимым более опытные наставники.

       У него не так много времени. Зима только еще начинается, но предстоит научиться многому. Дальх боялся, что у него не хватит знаний и способностей.

       Теперь все свободное время юный ненаследник посвятил изучению медицины. Не спал ночами, напряженно обдумывая какие надо предпринять действия, что превратить труп обратно в живое тело.

       Наставники обучали будущих паладинов простым исцеляющим заклинаниям, но этого недостаточно. Дальх углубился дальше, переписывая длинными вечерами, заинтересовавшие его страницы истрепанных книг. Задавал, благосклонно относящемуся к такому старательному ученику, наставнику-медикусу продуманные вопросы.

       Он перестал обращать внимание на насмешки сверстников, издевательски относившихся к ненормальному чудиле, пытавшемуся выпустить дракончика, посвятив себя новой цели, непонятной больше никому.

       Дальх быстро понял, что ему придется воспользоваться каскадами заклинаний, следующих строго одно за другим. Это невероятно усложняло задачу.

       Маг-медикус должен уметь заставить сердце забиться вновь. Таким образом можно вернуть человека к жизни, если оно остановилось минуту-две назад. Прижимая руку к груди умирающего, целитель посылает импульс, который заставит сердце дернуться и, возможно, заработать снова. С первой попытки не всегда удается.

       А вот со здоровым человеком такого лучше не проделывать. Дернувшись невпопад, оно может остановиться и тогда придется пытаться запустить его снова.

       Дальх тренировался на тушках мертвых животных. Он чувствовал как под его рукой сердечко делало несколько биений и вновь останавливалось. На большее никто и не рассчитывал, если они мертвы уже несколько часов.

       Ученик понимал, что кровь в теле погибшего дракончика свернулась. Поэтому перед запуском сердца надо сделать ее снова жидкой специальным заклинанием, которое тоже нашлось в наборе магов-медикусов.

       Увлеченного несбыточной идеей несло вперед какое-то вдохновение. Черный гримуар словно имел свою душу, заклинания записанные в нем, уже не раз использовались, черные строчки несли в себе астральный след магии, что значительно облегчало постижение. Без этого потребовался бы учитель показывающий на практике действие связанных с чародейством сил.

       Книгу магистра-отступника Дальх мог читать только тайком. Не было и речи, чтобы потренироваться, проверив как действует запретная магия. Здесь, в одном из главных замков ордена паладинов, такие заклинания даже мысленно повторять нельзя.

       В плане присутствовал большой изъян. Дальх мог изучать некромантию только теоретически. А как дойдет дело до практики он может сотворить что-то не то.

       Поэтому придеться умозрительно рассчитать каждую мелочь.

       Приближалась весна. С ужасом встречал Дальх каждую оттепель, боясь как бы это е навредило его дракончику.

       Время заканчивалось. Начинающий чародей чувствовал себя не готовым. Но если он не попытается в самое ближайшее время, то тело начнет портиться и все станет бесполезным.

       Долго Дальх обдумывал, где провести реинкарнацию. И раз за разом приходил к выводу, что ничего лучше, чем подвал разрушенного монастыря в полудне пути отсюда, он не найдет.

       Его начала бить дрожь, когда он собирался. Приготовил сумки с эликсирами. Надо не только незаметно улизнуть из замка, но и вывезти из подвалов мешок с дракончиком. А если его остановят?

       В подвальном склепе по-прежнему холодно. Весеннее солнце сюда еще не добралось.

       Переоделся в грубый драный плащ с капюшоном, почти скрывающим лицо, надеясь, что примут за кого-то из детей прислуги. Привязал к лошади тюк с мерзлой тушкой.

       К вечеру, бредя однобоко подтаявшими тропинками, Дальх, увидел останки монастырских стен. От здания остался только фундамент с этими кирпичными огрызками. Ни одной комнаты, только подвал, вход в который провалом чернел среди прячущихся в тени руин осевших сугробов.

       Вокруг не было ни души. Только заснеженные овраги и черные рощи. Дальх надеялся, что никто и не появится. Этой ночью ему нельзя мешать.

       Есть у него хоть малейший шанс, что задуманное получиться?

       Но больше не будет возможности попробовать.

       В подземном зале Дальх развел огонь. Трупик надо нагреть до температуры тела. Дракончика чародей положил на каменное возвышение, что-то вроде стола под черными кирпичными сводами.

       А может быть лучше оставить трупик в покое? Шансов на удачу мало. Разочарование будет подобно катастрофе. Нет, он попробует.

       Оттаяв, тело дракончика обрело гибкость и Дальху удалось уложить его кверху мордочкой. Оно должно нагреться равномерно, недопустимо, чтобы где-то внутри остался хоть кусочек льда.

       Дальх взял тонкую чешуйчатую лапку. Положил руку на грудь дракончика и попробовал для пробы запустить сердце. Трупик под рукой дернулся, даже пасть немного приоткрылась. Получается. А то ведь на ощипанных курицах тренировался…

       Сколько раз он мысленно репетировал, подбирая очередность заклинаний, сплетенных в один каскад. Даже магистры так не делают.

       Существовала серьезная проблема. В теле дракончика крови было очень мало. Ведь она почти вся вытекла. Значит надо влить что-то временно заменяющее ее. Для этого предназначались собранные Дальхом эликсиры.

       Начинающий чернокнижник внимательно изучал ауру мертвого крылатого ящеренка, прощупывая угасшие энергетические центры.

       Дальх приступил к заклинанию, усиливая связь останков с потусторонним миром.

       Наступал решающий момент, когда следует призвать силу, которая должна влиться в частично восстановленное поле трупа, и достигнув высокой интенсивности, дать возможность ему двигаться.

       Очень опасный момент для самого чародея.

       Однако происходило нечто странное.

       Он ощутил растерянность, граничащую с леденящим ужасом. Действие заклинания начало развиваться совсем не так как предполагалось.

       Как незримое может быть черным? Но Дальх, несмотря на свет разожженного огня, чувствовал как все вокруг заполняет призрачная чернота. Ей не мог помешать даже яркий дневной свет, потому, что ее для него не существовало. Доступная лишь духовному зрению, она представляла собой нечто гнетущее.

       Дальх ощущал присутствие. Кто-то был рядом. Со всех сторон сразу и даже внутри.

       Юный чародей чувствовал, что поднимается ветер. Не колыхнулась даже паутинка на стене, но странный ветер, продувающий все материальные предметы насквозь, усиливался. Он шел снизу. Что-то незримое сочилось, пробиваясь, сквозь сырую землю. И навстречу ему сверху устремился поток, не встречая сопротивления. Они не мешали друг другу. Для них не существовал камень, но соприкасаясь с живым, или тем, что было живым, они менялись.

       В земле зашуршало. Заскреблось за стенами.

       Страшный замогильный хрип заставил Дальха попятиться. Дракончик изогнулся, оскалив пасть. Перед началом, юный чародей догадался привязать его веревочками за лапки. Теперь трупик дергался, изворачивался.

       С ним что-то происходило.

       Неизвестно как два шнурка оказались порваны. Мертвый дракончик приподнялся. Все шипы на спинке торчали дыбом, из пасти текло как и из ноздрей.. Сиплое шипение, вырвалось у внезапно ожившего существа. Из прищуренных глаз исходило бледное свечение.

       Чешуя начала расползаться, повисая лохмотьями. Потекла жидкость. Особенно много из брюшка.

       Дальх, ошарашенный кошмаром, стоял, не в силах сдвинуться. Он протянул руку, не понимая как все это остановить, хотя вмешиваться было уже поздно.

       Над мертвым дракончиком поднимался парок. Разложение шло настолько быстро, что плоть разогрелась, переходя в жидкость, готовую закипеть.

       Рвущийся с привязи скелет дракона на глазах обнажался, теряя дымящуюся черную плоть, отваливающуюся как полужидкая грязь.

       Накатила странная волна, пробирающая до костей. Дальх почувствовал, что область, в которой происходило неведомое явление, расширяется, заполняя подземный зал.

       Бежать наверх по засыпанной битым кирпичом лестнице, падать и снова бежать…

       Усталая лошадь брела по обледенелой дороге. В глубоких колеях поблескивал утренний лед. Над рощей кружилось воронье. Всадник в драном плаще зябко отгонял дремоту.

       Эта дорога ему не знакома. Дальх ехал всю ночь и теперь не имел ни малейшего представления, где находиться. Только бы подальше от того подвала.

       Он подозревал, что будущая жизнь навеки омрачена кошмарами. Они не отпустят, пока сам не сойдет в царство небытия.

       Почему так произошло?

       Возможно, начинающего чародея покарали высшие силы за то, что он посмел пытаться вернуть жизнь в мертвое тело? Хотя он даже мысленно не произносил такого громкого слова, но ведь он замахнулся осуществить воскрешение… А это не дано смертным.

       Оживление некромантом мертвого тела –это невообразимый грех, покушение на божественное таинство. Это изуродованное злом воскрешение, даже в какой-то мере антивоскрешение. Так всегда утверждали наставники. И несмотря на недоверие церковникам ученик ордена паладинов понимал, что их слова имеют какую-то реальную основу.

       Но у Дальха было и другое предположение. В книге Тауба фон Пэста могло остаться какое-то нереализованное заклинание. Оно сработало само, исказив смысл чародейства.

       На поток силы мог повлиять глубинный разлом, проходящий где-то под монастырем. В таких местах заклинания часто выходят из под контроля. Энергия, которая незримыми столбами восходит из недр, непостоянна. Во время чародейства следовало это учитывать.

       Хотя не известно можно ли до конца верить такому еретику, но Тауб фон Пэст писал в своей книге, что церкви ВСЕГДА строятся над теми местами, где из земли выходит сила разломов и прочих аномалий. Чернокнижник предполагал, что вредоносная энергия помогает подавлять волю верующих. Может этот монастырь тоже не случайно был построен именно там.

       Правда существовала и другая версия, что храмы, стоящие над плохими местами, как затычки не дают вредоносной энергии выходить из недр и даже преобразовывают ее.

       Куда же теперь Дальх отправится?

       Неудавшийся паладин подозревал, что назад в Цуглуфтшлосс дороги ему нет. Наставники несомненно почувствовали случившееся в подвале заброшенного монастыря. Да и следов осталось немало. У рыцарей-монахов хватит ума сопоставить все произошедшее с пропажей одного из воспитанников. Все подозрения падают на него.

       У ненаследного эрцгерцога имелось с собой некоторое количество денег. Догадался взять на всякий случай. Было предчувствие, что не вернется больше в ученическую каморку.

       Дальх не оглядывался.

       Опасаясь, что его разыскивают, беглый ученик не решался в первые дни ночевать в тавернах. Решил остановиться в заброшенном, полностью прогнившем доме далеко от дороги. Между трухлявыми бревнами зияли щели, от крыши остался столь же гнилой просевший каркас на котором висела солома, не полностью закрывавшая убежище. Края проломов обросли сосульками. Но если все это не рухнуло зимой под тяжестью снега, то можно предполагать, что хоть еще одну ночь здесь провести безопасно.

       Дальх даже развел маленький костерок в проломленном подполе, чтобы никто не увидел издалека. После всего случившегося совсем невыносимо сидеть в темноте. Да и согреться тоже надо. Но мальчишке еще ни разу не приходилось спать в развалинах чужого дома, где не было ни окон не дверей, посреди незнакомой местности погрузившейся во тьму.

       Как засыпать, если на собственном опыте знаешь, что мертвое на самом деле может оживать? Если сам прошлой ночью бежал от подобного ужаса?

       Бедный, несчастный драконий ребенок, из котрого самонадеянный начинающий чернокнижник по неопытности сделал некротическое чудовище. Дальх хотел как лучше. Он не желал сотворить с ним такое! Что же будет?

       Подложив под себя доски, завернувшись в плащ и спрятав пальцы в рукава, Дальх задремал сидя, забившись в угол. Время от времени он просыпался, приоткрывал глаза. Но в окружающей темноте ничего не увидеть. Остается только надеяться, что повезет проснуться раньше чем что-нибудь доберется до спящего.

       Наверное разбудило беспокойство лошади. Костерок давно потух, если не считать тусклых угольков, скрытых под пеплом. Они не могли соперничать с льдистым светом луны. Но и он не проникал в темные углы.

       Дальх поднял голову. Он находился в углублении бывшего подпола, а сверху по проломленным доскам что-то шуршало. Неестественная, зияющая прорехами, тень упала на лицо. Скелет дракончика выходил из темноты на свет, обрисовывающий ребро за ребром.

       Начинающий чернокнижник не помнил как выскочил из убежища, чуть ли не навстречу, дохлой тварюшке. Умирая от ужаса, что его просто могут коснуться ожившие кости.

       Трясущимися руками отвязал лошадь и понесся на ней в сторону дороги.

       Как мертвый дракончик нашел его? Некротическое создание преследует того, кто сделал его таким?

       Дальх где-то читал, что чернокнижников иногда губили сущности, которых они вызвали, но не смогли подчинить. Ожившие мертвецы могли убить некроманта неправильно проведшего ритуал.

       Некротическое создание может преследовать его вечно. Оно не чувствует усталости, не в состоянии умереть и каким-то образом находит след. Или просто непонятным образом чует издалека душу преследуемого.

       Маленький дракончик ни в чем не виноват. Сначала его жестоко убили, потом сделали из него зомби. Но теперь он будет постоянной угрозой.

       Начались скитания.

       Через неделю побледневший беглец снова видел скелет дракончика, скребущийся в зарешеченное окно трактира, убедившись, что мертвый детеныш на самом деле следует за ним. Когда-нибудь порождение неудачного опыта по некромантии застанет врасплох или доберется до спящего…

       Начинающий чернокнижник понял, что у него появился свой рок, беспощадный выразитель воли его неупокоенной совести. Личная темная тайна, скрытая от остальных людей.

       Убегая, еще в ту ночь Дальх спрятал проклятую книгу недалеко от монастыря, где проводил неудачное оживление. Теперь он нуждался в знании. Преследующему неудачливого чернокнижника дракончику необходимо вернуть покой. Он не заслуживает быть вечномстящей нежитью.

       Прошло некоторое время со дня бегства, поэтому ненаследник решился направиться к заброшенному монастырю.

       Книгу нашел там же куда сунул второпях. Хорошо, что она спрятана наверху. В монастырский подвал до сих пор невозможно войти. Там колыхалось что-то вроде странноживой черно-призрачной мглы. Не хочется даже проверять, что произойдет с тем, кто попытается проникнуть в это навеки отмеченное печатью зла место.

       Возможно наставники из ордена побывали здесь, почувствовав свершившееся черномагическое действо, но ничего поделать с подвалом не смогли.

       У развалин лучше долго не задерживаться.

       В этот день весна мало отличалась от поздней осени. Местами с земли сползло снежное одеяло. Почва, покрытая прошлогодней пожухшей травой медленно раскисала под серым небом, сливающимся вдали с горизонтом в бесформенную мглу. Сквозь сырой туманный воздух просматривались черные корявые силуэты лишенных листвы деревьев.

       Дальх увидел медленно бредущую к нему лошадь. Черный конь был оседлан, но не имел всадника. Над ним вилось воронье, не опасаясь даже садиться на спину.

       В нем то-то не так. Только когда осталось несколько шагов, Дальх наконец сообразил. Жеребец равнодушно посмотрел пустыми провалами глазниц из которых что-то текло и наклонился над былинкой.

       На молодого человека повеяло жутью. То, что когда-то было лошадью не обращало внимание на ворон, которые расклевывали гнилое мясо, садились на перекосившееся на один бок седло.

       Переставляя копыта, бывший конь двинулся к Дальху. Того охватило неудержимое желание бежать, позабыв все от паники, но не сразу удалось преодолеть оцепенение.

       Еще долго молодой человек оглядывался, опасаясь, что увидит за спиной самодвижущиеся останки жеребца.

       Перечитывая рукопись, Дальх постепенно укреплялся в мысли, что он не найдет в книге нужного ему способа.

       Книга Тауба фон Пэста изначально предназначалась только для вреда. В ней не было описано способов исправить содеянное. Возможно злонамеренный чернокнижник специально вырвал страницы о защите и упокоении некротических сущностей.

       Опасаясь, что его ищут, Дальх тайком приготовил отвар из трав и перекрасил волосы. Сменил одежду на более простую. Всегда бледное лицо герцогского сына за время бродяжничества загорело под весенним солнцем. Длинные волосы стали еще более растрепанными. Но несмотря на диковатый внешний вид, бродяга регулярно мылся в лесных речках, превозмогая холод воды, ставшей терпимой только к середине лета. Он уходил подальше от селения или дороги, боясь, что безоружного, пока он в воде, легко обворовать или ограбить. Поэтому всегда ложил на берег заряженный арбалет, чтобы не вылезая, отогнать злоумышленника, если таковой появится. Впрочем места попадались малонаселенные, случайного прохожего далеко от деревни редко встретишь.

       Несмотря на риск, Дальх вынужденный экономить деньги, пока стоит теплая погода ночевал в лесу, мучаясь от страха, что мертвое существо его снова настигнет. Ведь когда пойдут дожди и надвинутся холода, уже не будет выбора и придется останавливаться на постоялых дворах.

       …В тесноватом зале трактира на этот раз было многолюдно. Крестьяне, возвращающиеся с городского рынка, мелкие торговцы и прочий люд. Дальх здесь не первый раз. Горят масляные светильники, пылает огонь на котором готовят прямо в общем зале. В большом котле варится похлебка, которую помощница разливает по мискам.

       Бродяга смотрел в тарелку. Дальх подцепил ложкой и потянул пальцами косточку. Но что-то лапка слишком велика даже для гусиной. И на ней совсем нет мяса. Он поперхнулся, держа костлявую кисть, похожую на детскую руку, только с когтями. Почувствовал дурноту, все еще пытался сообразить как это туда попало.

       Котел с супом стоял ближе всего к столу Дальха. Булькающая поверхность всколыхнулась. Всплыл удлиненный череп, в глазницах которого набилась разваренная капуста, оскалился. И вырвался, очутившись одним прыжком на досках стола пред ошеломленным мальчишкой. Скелет был облеплен тем, то плавало в супе, по костям текло. Люди в трактире почему-то не обращали никакого внимания на некротическое порождение. Как будто его видел только Дальх и он же был единственной целью мстящего создания.

       Хотелось кричать, но беглый ученик паладинов этого не мог. Отшатнулся, стремясь вырваться из сошедшей с ума реальности. И оказался в темноте.

       Дальх лежал на кровати в трактире, приходя в себя.

       Снова кошмары начали сниться. Так недолго и совсем стать безумным.

       А может быть он уже..? И преследующий его скелет дракончика –это порождение разгоряченного разума?

       Но Дальху стоило бояться не только жертвы своей черной магии. Одинокий мальчишка, бродящий от трактира к трактиру мог оказаться легкой добычей любого сброда.

       Однажды его подкараулили вечером на окраине бедного села. Один из грабителей крепко держал, а второй душил. Жизненный путь неудачного чародея должен был закончится на дне оврага с крапивой, куда бросят труп на радость падальным мухам. Но нельзя так прижиматься к даже к неудачнику, если он колдун. Какая насмешка судьбы… Дальх учил это заклинание, чтобы запустить сердце мертвого дракончика, но пришлось остановить им сердце неизвестного душителя. Почему-то применять магию для смерти и разрушения получается гораздо удачнее…

       Снова спрятав книгу, уже в другом тайнике, Дальх отправился в путь. Ему было уже все равно куда ехать. Только подальше от воспоминаний, не дававших спать ночами. Серые колеи дорог с пожухшей крапивой на обочине, так похожие одна на другую, трактиры. Все, что постепенно увеличивало расстояние, внушало небольшую надежду.

       Он бродил все лето, возможно некторые тропы пройдены уже не раз, ведь приходилось сбиваться с пути. Неблагополучные места, бедные деревни, неубранные поля потемневшей конопли, мокнущие под дождем. Добраться бы до трактира.

       Но сон не сразу приходил к утомившемуся путнику, запиравшемуся в оплаченной комнате очередного постоялого двора.

       Ворочался в темноте на жестковатой лежанке, прогоняя тяжелые мысли. Просыпался и снова дремал.

       Но и не выпускали из затянувшегося кошмара. Он то плакал, не просыпаясь, то убегал и все никак не мог спастись. Пошевелившись, поправил сползшую на край подушку. Мало того, что сквозь тонкую подстилку проступают неровные как горбыли доски из которых собрана кровать, но и в ногах какие-то ветки. Кто мог накласть ему под одеяло тонкого хвороста?

       Перевернулся на другой бок. Дверь должна быть закрыта. Даже приподнялся, хотя в темноте ничего не видно. Двинул ногой и что-то ссыпалось на пол с костяным стуком.

       Надо встать и проверить как закрыта дверь. Дальх вздохнул.

       Босиком прошелся по грубому досчатому полу, едва не споткнувшись обо что-то. Скребущий шорох где-то рядом. Наверное вездесущие крысы.

       Задвижка на месте. Залез под одеяло. Опять какие-то ветки нащупываются пальцами ног. Откуда на лежанке набралось столько мусора? Надо зажечь свечу, но высекать огонь долго. Поэтому снова пнул ногой непонятно что и положил голову на подушку.

       Стук упавшего. Потом кто-то прыгнул на край кровати. Мягкие шаги, как будто сверху по одеялу идет кошка или собака. По весу то же самое.

       Ничего странного. Не заметил, когда ложился спать, что в комнате котяра. Теперь она хочет залезть под одеяло и погреться. Не мурлычет, но это ее дело. Сейчас потопчется мягкими лапами и разляжется поверх одеяла на ногах, если уж под него не пускают. Точно легло. Но Дальху неудобно и он поворачивается на бок, потревожив предполагаемого кота. Тот, начал искать другое место, пройдя по одеялу немного поближе.

       Рука двинулась, ожидая коснуться пушистого меха. Но опять под пальцами те же непонятно как оказавшиеся здесь ветки. Гладкие чуть изогнутые веточки без коры, успевшие немного нагреться от тепла человеческого тела. Пальцы озадаченного Дальха, у которого холодок пробежал по спине, прошлись по ним.

       В следующий момент Дальх вскочил с беззвучным воплем, сбрасывая это с себя вместе с одеялом. Ветки оказались ребрышками какого-то небольшого скелета. И тут же режущее ужасом понимание какого именно скелета.

       Юный герцог шарахнулся в сторону, прижавшись спиной к стене. Но во мраке запертой комнаты ничего не видно. Страх начал парализовывать.

       Скорее открыть дверь! Коленом задел за табуретку и вцепился в неё обеими руками, приподняв. Рядом шорох и постукивание маленьких коготков по полу.

       Бросил грубый табурет в ту сторону. Непонятный звук,

       Попятившись к стене, начал тихонько повторяя про себя слова, готовить заклинание, зажигающее маленький огонёк. Как же это долго. От волнения заклинание срывалось. получалось гораздо труднее чем вручную, высекая искры кремнем и железом. Наследник уже не боялся, что его могут обнаружить.

       Наконец появилось свечение. Получилось даже ярче чем ожидал. Сразу нашелся меч, прислоненный в ножнах к кроватной спинке. Оглядываясь, Дальх вытащил его из ножен и с колотящимся сердцем сделал шаг вперед.

       Одна доска-половица сдвинута в сторону. Теперь понятно как некротическое существо проникло в комнату. Под трактиром подпол сразу под несколькими комнатами, чтобы припасы хранить, а доски не везде прибиты.

       Скелетик скорчился в углу. От него донесся слабый звук, похожий на всхлипывание. Пара ребрышек и лапка сломаны – последствия попадания тяжелым табуретом.

       Неудачливый некромант смотрел на него, смотря как бывший дракончик вздрагивает, вжимаясь в угол. А на Дальха глаза против воли наворачивались слёзы.

       Смотри, что ты сделал со мной. Не взгляд, не крик. Он ничего не говорил. Но наверное так хотел сказать скелетик. Душу стегнуло ужасом.

       -Как же мне быть с тобой?.. –прошептал Дальх, опускаясь на край кровати и не сводя взора с останков дракончика. –Зачем ты преследуешь меня?

       Меч все еще в руке. Рубить хрустящие косточки, бить до тех пор пока не останутся самые мелкие осколки. Топтать. Но и тогда скелетик может оказаться еще жив… Он не способен расстаться с этим противоестественным подобием жизни. Что тогда с ним будет?

       Нет, Дальх не может так.

       Целый час неудачный ученик некроманта сидел, смотря в угол. Ему казалось, что он чувствует это маленькое неживое существо, которое сам сначала убил а потом сделал неупокоенным. Такую тоску не передать словами. И уже не понятно в чьей душе поселилась она. То ли мучает погибшего дракончика, то ли юного чернокнижника, жестоко вырвавшего свою жертву из смертного покоя.

       Скелетик робко пошевелился, осторожно поставив лапку и посматривая на меч.

       Дальх понимал, что некоторое время спал, не зная, что под одеялкой пригрелся мертвый дракончик, который просто прижимался к нему, не пытаясь сделать что-то плохое.

       Ну не сожрет же он меня?

       Юный некромант отложил меч. А скелетик сделал еще несколько маленьких шагов. Дальх протянул к нему дрожащую руку.

       Он вдруг все понял.

       Скелет дракончика ни разу не пытался убить его. И преследовал лишь потому, что не мог быть вдали от того, кто вернул подобие жизни. Он полностью зависел от ауры оживившего чародея, которая спасала от замогильной тьмы. Дракончик тянулся к Дальху инстинктивно, отдаление приносило страдание. Но юный чернокнижник прогонял, не подпускал к себе…

       -Что же я с тобой сделал? Каково тебе быть таким? –спросил он то, что осталось от драконьего детеныша.

       Лишенные плоти челюсти не могли ему ответить.

       -Ты слышишь меня? Понимаешь, что я говорю?

       Скелетик дважды склонил голову.

       Дальх окончательно укрепился в своем выводе. Веками некроманты оживляли мертвецов только для того, чтобы натравить на врагов. Только для убийства и войны. Столь многократно выполненый чародейский ритуал устойчиво отпечатался в астрале. Гораздо проще и успешнее протекает магическое действо, если все движется как по глубокой наезженой колее. Отклониться от него –это все равно что лезть по бездорожью, неизведанным путем, преодолевая сопротивление астрала, если в заклинание внесены изменения. Надо обладать мощью и опытом. Но начинающему некроманту это удалось. По той же причине, которая внесла нестабильность, разрушившая до костей тело оживляемого. Из-за глубинного разлома. Драконий детеныш не стал изначально агрессивной всеубивающей мертвой тварью.

       Начинающий некромант осознавал, что у него недостаточно знаний, чтобы придумать как помочь дракончику, ставшему таким по его вине. Даже не представлял можно ли вообще улучшить его положение. Но Дальх не бросит детеныша. Возьмет с собой.

       Когда-нибудь в будущем, когда углубившись в познание тайн, чернокнижник достигнет достаточной мудрости, он постарается найти способ…

       Но до тех времен надо еще дожить.

       -Куда же я тебя дену?

       Собирающийся в дорогу, додумался затолкать дракончика в мешок. Обычно у не очень крупных существ скелет весит только пятую часть от массы живого тела. Теперь детеныш, чей каркас выпирал через мешковину, стал совсем легким.

       Придется его именно так с собой возить.

       Положив мешок, Дальх вышел в коридор и заглянул в сарайчик, служивший конюшней. Туда можно было пройти прямо из таверны. Магический огонек тлел все слабее и неожиданно погас, а факел зажечь начинающий некромант не догадался, поэтому снова очутился в темноте.

       Повеяло старым, почти выветрившимся запахом мертвечины.

       В тесном сарайчике в тот момент должна была находиться только лошадь Дальха. Послышался звук переступающих копыт. Вытянутая рука наткнулась на что-то гладкое, пальцы двинулись по непонятной жесткой поверхности и попали в дырку, другая рука нашла еще одну такую же, на том же предмете. Неизвестный обьект мягко ткнул Дальха в грудь и была нащупана конская грива. Запах падали, витавший в сарае стал еще сильнее.

       Вздрогнув, Дальх засветил магический светлячок и увидел прямо перед своим лицом лошадиный череп, уставившийся пустыми глазницами. Мгновенно охрипнув, некромант захрипел вместо того, чтобы заорать. Оттолкнул черепушку ладонями и попятился.

       Хлопнув дверью, заскочил обратно в коридор таверны и прижал собой дверь. Так и умереть не долго от разрыва сердца. А где его собственная лошадь? Неужели в конюшне то, что от нее осталось? Или сбежала, когда туда вошло вот это?

       Надо выйти из таверны с другой стороны, найти свою кобылу и уезжать как можно быстрее. Там на улице уже светлело.

       Схватил сумку, мешок с со встрепенувшимися останками дракончика и выскочил навстречу светлеющему небосклону. Сумерки понемногу прояснялись. Только где искать сбежавшую лошадь?

       Обошел таверну. Не лаяли собаки, забившиеся подальше и боящиеся даже скулить. Двери конюшни оказались приоткрыты, а навстречу неспеша ковылял скелет коня. Опять он.

       Кости его полностью оголились, очистившись от сгнившей плоти. Остались только грива и хвост. Дальх отметил, что они черные, значит его серая кобыла скорее всего жива. Несомненно это тот гниющий лошадиный труп, который встретился весной около монастыря. Предположительно принадлежавший магистру фон Пэсту.

       Неудавшийся паладин отступал, но конь брел к нему. Подошел, ткнулся мордой. Дальх отталкивал его руками, но бывший скакун не отставал. –Уходи! Отвяжись от меня!

       Как же его прогнать? Около стены сарая обнаружилась тонкая палка. Дальх замахнулся, понимая как нелепы его действия. Ученик чернокнижника стал лупить по костям упрямый скелет этим прутом.

       Он прекрасно понимал, что бродячий остов мертвого коня ничего не чувствует. Но его действия возымели результат. Видимо по привычке, оставшейся после жизни, бывший жеребец опасался палки. Отошел, хотя и не далеко.

       -Что так и будешь за мной ходить?

       Почему этот лошадиный труп тоже ходит за Дальхом? Он же его не оживлял! Но туша убитого коня находилась рядом с монастырем, когда начинающий некромант пытался реинкарнировать дракончика. Может быть поднялось все мертвое в округе? И что? Вся падаль, которая валялась в радиусе мили от того места, вплоть до последней дохлой кошки, будет теперь всегда ходить за Дальхом как привязанная?

       Подобную перспектива почему то не очень радовала.

       Возникло и другое предположение. Когда церковники настигли Тауба фон Пэста и убили под ним коня, чернокнижник попытался второпях оживить скакуна, чтобы скрыться на нем, неуязвимым для стрел преследователей. Но не успел завершить заклинание, которое активировалось некромагическим опытом Дальха.

       -Зачем ты за мной ходишь? Я не твой хозяин! Твоего хозяина сожгли.

       Конь подошел и пришлось снова взяться за палку, отогнав неупокоенное четырехкопытное к краю поля. Скелет обиженно отошел и начал спокойно пастись, бессмысленно перемалывая зубами высохшие былинки на меже. Измельчаемая трава была столь же мертва как и бесполезно жующие ее челюсти.

       То, что осталось от коня, противоестественно движимое потусторонней силой, по прежнему подчинялось привычкам. Пытается кормиться травой, хотя она никогда не попадет в отсутствующий желудок. Но уж пусть лучше сухую траву крошат эти зубы, а не окружающих. Повезло, что не хищник. Жизни давно нет, но инстинкты остались. Может быть бывший жеребец попытается даже лезть на кобыл, как бы дико не звучало такое предположение.

       Дальх не заглядывал в конюшню. Поэтому не знал, что скелет забредя туда, перемолотил в труху челюстями целый навильник сена, которое так и осталось в кормушке.

       Но на чем ехать дальше, если не найдется его кобыла? Оседлать эту дохлятину? Ага. Еще надеть черный развевающийся плащ с капюшоном и ехать на скелете как Всадник Смерти из церковных пророчеств. Ржавую косу из сарая взять. А на плечи дракончика с расправленными крыльями посадить. Если люди увидят, не избежать паники и воплей о конце света. Орден паладинов сразу все войска поднимет.

       Свою серую скотинку Дальх отыскал далеко за рощей. Взгромоздился в седло, привязав рядом мешок с дракончиком, который завозился под мешковиной, устраиваясь поудобнее. Чернокнижник его не бросит. Мы в ответе за тех кого оживили. Или эта фраза звучала несколько иначе?

       Он тронулся, посматривая не плетется ли сзади конь сожженного некроманта, который своей навязчивостью может навести подозрения.

        Месяцы бессмысленного бродяжничества измотали Дальха. Но теперь он отправлялся в другой путь. Искать свое место в жизни.

 

 

Таурон© 2002- 10 декабря 2006

---

---