.1.

     Он медленно открывал глаза в полутемной комнате.

     Лежал накрытый одеялом и вначале ему не хотелось шевелиться.

     Какая-то рассеянность сознания не давала соориентироваться, мешая найти границу между дремотой и реальностью. Непривычное ощущение во всем теле сбивало с толку, мешало думать.

     Когда просыпался, всегда долго размышлял прежде чем встать.

     Самое странное, что не способен сообразить, где находится и как здесь оказался. Хотя покоился без движения некоторое время, нужные мысли не появлялись.

     Вроде бы его имя Джелар, хотя насчет этого не мог до конца быть уверен.

     Сейчас он как-то необычно ощущал свою кожу, в этом не было ничего неприятного или неудобного, но казалось странным. Так же непривычно чувствовал лицо, словно в нем что-то не так.

     Джелар поднял руки, желая его ощупать и чуть не вскрикнул, глядя на собственные ладони.

     Пальцы оканчивались немного заостренными когтями, длиной не больше полдюйма, но это не тонкие плоские ногти человека. Кисть руки плотно покрывала серо-зеленая некрупная чешуя.

     Джелар вскочил с кровати, отбросив одеяло. И увидел свои ноги, тоже сплошь покрытые чешуей, с когтистыми ступнями, когти на которых немного затуплены.

     Он растерянно огляделся, окинув взглядом незнакомую комнату.

     Ему едва удалось удержать равновесие, сделав два шага. Виновата в этом его растерянность или то, что с ним произошло, Джелар не знал.

     Паника приходила постепенно. Он не сразу начал осознавать, что это происходит наяву. Что-то случилось с ним на самом деле. То, чего никак нельзя ожидать. Нечто противоестественное.

     Комната пуста, кроме Джелара в ней никого. И хорошо. Пребывая в шоке, Джелар бы очень не хотел, чтобы его кто-то в этот момент видел.

     Он заметил большое зеркало, но мысль подойти к нему вдруг показалась отталкивающей. Боролся с собой недолго, всегда считая, что предпочел бы знать о себе правду, хотя на самом деле редко кто ее ищет. Собравшись, Джелар словно толкнул себя в ту сторону.

     Во встроенном в стену зеркале отразился весь с головы до ног.

     Открывшееся заставило непроизвольно оскалиться. Он зашипел, увидев свое лицо, точнее то, что предстало вместо него. Это была морда разъяренного ящера, с сузившимися от злости зрачками желтых глаз, открытой пастью с дюймовыми конусовидными клыками. Джелар оказался так поражен своим отражением, что напугал сам себя, придя в ярость.

     Не может быть! Это не я! Джелар чуть не закричал.

     Тот оскалившийся ящер в отражении – это он сам. Мысль постепенно доходила, но преобразившийся не мог ее правильно воспринять. Заставил себя успокоиться, глядя как человекоящер в отражении тяжело дышит. Это он сам…

     Что со мной произошло? Как я стал таким?

     Каким то образом он… я… превратился в разумного двуногого ящера. Ему неведомо по какой причине. Память возвращалась толчками, неровно, не по порядку. Джелар кажется помнил, что немного занимался колдовством, какими-то исследованиями, но не знал, сам ли виноват в том, что с ним стало. Честно говоря, неважный из него колдун, если припомнить. Сомнительно, что лично такое над собой сотворил. Не смог бы просто. Что же это? Превращение как у оборотня или переселение душ?

     Джелар не настолько опытный маг, чтобы разбираться в таких вещах как перенос душ, он вообще не уверен, что такое возможно.

     В этом зеркале мог обозреть себя целиком. Внешне похож на смесь человека и рептилии, ходящей на двух ногах. Размером, если память его не обманывала, остался таким же. Джелар и тогда был немного повыше среднего роста.

     Всего меня… его плотно покрывала чешуя, под которой чувствовались мускулы. Под челюстью, на шее, груди, рельефном животе и промежности шкура светлее.

     Ему видны мускулистые ноги, обтянутые чешуей и хвост сзади, провисающий до земли. Сейчас стоял перед зеркалом без одежды. Поэтому Джелар видел, что низ его живота отличается от такого у человеческого мужчины. Между ног почти ничего не было на поверхности, только небольшая выпуклость под гладкой чешуйчатой шкурой. Но он всетаки думал, что принадлежит к мужскому полу. Джелар знал, что у ящеров все половые органы находятся внутри тела, спрятанные под чешуей. И у него вовсе нет ощущения, что чего-то не хватает.

     Если бы не понимал таких особенностях тела рептилий, то могли бы возникнуть подозрения, что при изменении тела у него сменился и пол. Но Джелар так не думал, по крайней мере предпочитал не думать.

     На затылке, несколько шипов, которые присутствуют обычно у человекоящеров. Плечи даже стали ощутимо сильнее. Женственности в моей… его фигуре не было. Это подтверждало мысль.

     Теперь надо понять, как оказался в этой комнате и где она находиться.

     Итак, я… он очнулся в теле ящера в одном из помещений какого то дворца. Но что это за дворец? Разумеется Джелар мог проснуться в своем собственном небольшом замке. Память, конечно, сообщала, что это не его жилище. Иначе лучше бы помнил эту комнату. Но может в ней что-то перестраивали или передвинули мебель, пока хозяин пребывал без сознания? Может Джелар сам переставил в этой комнате мебель, а потом забыл? Интересно, а как бы отнеслись его слуги к тому, что их господин превратился в ящера? Неужели они о нем заботились, когда он потерял сознание? Скорее всего не догадались бы, что этот ящер – их бывший господин и просто бы его убили. В самом лучшем случае очнулся бы в клетке, а не на кровати. А может я их предупредил заранее, подумал Джелар, может быть сам превратил себя в ящера и забыл об этом? Нет. Он не помнил, что хотел провести над собой эксперимент с преобразованием. У него, насколько Джелар знал, не имелось такого желания, чтобы превратиться в человекоящера. Наоборот, это шокировало.

     Неизвестно, где находиться тот дворец, в котором он оказался. Может быть в другом государстве. Джелару стало страшновато. А вдруг его обнаружат здесь и убьют? Во многих странах разумных ящеров старались истреблять, а некоторые государства постоянно вели с ними войны.

     Перед ним возникла проблема. Куда же деваться в таком облике?

     Встреча с людьми теперь грозила смертью. Джелар же не может им обьяснить, кто он такой. Его просто не станут слушать, а сразу постараются прикончить. Хватит себя запугивать. Может и не убьют. Но даже если выслушают то все равно не поверят.

     Почему же его до сих пор не убили? Может быть он пленник? Но тогда Джелар находился бы в подвалах тюрьмы, а не здесь.

     Всетаки хорошо, что он сейчас один.

     Джелар прошел по комнате и увидел висящую на спинке кровати одежду. Это оказался плащ, который бывший человек набросил на себя.

     Не привык он быть открытым.

     Как уже сказано, человекоящеры не очень нуждались в одежде, так как их чешуйчатая шкура хорошо защищала от мелких царапин и укусов насекомых. Климат в тех странах, где жили эти разумные рептилии в основном теплый. Кроме того у них внешне те так сильно выделяются главные половые различия, которые скрывает одежда у людей. Щелевидное отверстие в низу живота и, второе, под хвостом не очень заметны на фоне чешуи. Поэтому по причине приличий одежда им тоже не настолько сильно необходима. Однако все же ее носили, хотя бы минимум. Иногда одевали плащи с капюшоном прямо поверх чешуи.

     Куда же деться?

     Джелар не решался пока покидать помещение, где проснулся. Но поглощенный переживаниями, не заметил сразу, что в комнате уже не один. Он вздрогнул, увидев перед собой еще одну человекорептилию. Хотя в данной ситуации человека тоже не рад был бы встретить.

     Тревога оправдана, учитывая, что для населения большинства человеческих стран они исконные враги. Значит Джелар как-то оказался на их территории?

     Но он теперь сам ящер, поэтому есть надежда, что они не узнают, кто Джелар на самом деле. Но поскольку не понимал, как здесь очутился и что вообще происходит, то можно ожидать любого поворота событий.

     До этого Джелар не имел дел с разумными ящерами, кажется видел только издалека, мельком, а остальное знал о них только из книг в собственном замке.

     Существо, представшее перед ним, принадлежало к женскому полу. Я… он понял это даже несмотря на то, что человекоящеры, как и все рептилии, не выкармливают своих детей молоком, поэтому у их девушек груди отсутствуют. Но это не портило впечатление от фигуры. Даже наоборот. Именно для рептилии так естественнее.

     Она все равно выглядела гармонично и даже женственно. Хотя была в пришедшей какая-то зловещая хищность, даже в движениях.

     Слегка суховатая, жилистая, хотя тощей тоже не назовешь.

     Вооружена. Под распахнутым на одну сторону плащом ничего, кроме ременной перевязи с мечом.

     Чешуя плотно облегала ее стройное тело, изящество линий которого выдавало силу, сочетающуюся с гибкостью. Во взгляде желтых с вертикальным зрачком глаз, проскальзывало что-то змеиное.

     Надо быть как можно спокойнее и естественнее. Словно она не чуждая человеку представительница вражеского народа, а его соотечественница. Причем, несомненно привлекательная. Джелар не знал как себя вести и забыл ее поприветствовать.

     -Мы пока в безопасности, –произнесла ящерообразная. –Удалось получить небольшую передышку. Но здесь слишком мало моих воинов после недавнего разгрома, ближайший город, населенный людьми, нельзя контролировать. Отряды тонкокожих пошли на прорыв. Придется отступать в сторону моего королевства.

     Он понял, кто она. Не ожидал, что придется в жизни с ней лично встретится. Известная завоевательница, держащая в напряжении армии южных стран. Королева Стигн. Она умудрялась вести неравную борьбу с их войсками и много раз выживать, быстро восстанавливая силы своей армии после самых сокрушительных поражений. С ней надо вести себя втройне осторожнее, поскольку эта змея умна и коварна.

     Королева выглядела слегка потрепано. Плащ порван, на бедре не заживший шрам, край пасти еще кровоточит.

     -Мы столько были в ссоре, муж мой, и так давно не виделись. Но сейчас для нас наступили нелегкие времена.

     Ее муж!? Неожиданный поворот, довершал ненормальность ситуации в которую угораздило попасть. Но как же так может быть? Значит больше верна версия не с превращением, а с переселением душ? Каким же образом он стал супругом этой человекоящерицы, которая мечтала стать повелительницей всего континента? Впрочем, мечтала безрезультатно, хотя и давно.

     Значит еще больше опастность саморазоблачения. Хоть бы кто помог, подсказал, что делать! Джелар… я не знал, как себя с ней вести, как изображать ее мужа, которого она, наверное, хорошо знает.

     А может выдать себя? Раскрыться перед королевой, отдать себя на ее милость, честно признаться во всем и просить помощи. Понадеяться на рассудительность Стигн. Неужели сейчас я… он готов довериться даже недругу? Хотя не личному врагу, но противнице большинства человеческих стран.

     -Мы едва избежали гибели. Поверь, у нашей вражды уже нет причин. Я не думала, что ты так злопамятен.

     Кольца на ее когтистых пальцах наверное не лишены магии, хотя сейчас бывший человек понимал, что потерял чувствительность к энергии.

     Оказывается они с ней не в ладах. Джелар надеялся, что это упростит ситуацию. Ему хотя бы не потребуется изображать любовь к королеве ящеров. Притворство может показаться фальшивым.

     -Я в большей степени считала злопамятной себя, – продолжала она, –от тебя я такого не ожидала. Мне хочется прекратить наше отчуждение. – Королева ящеров говорила это с какой-то неуверенностью, словно сомневалась в собственных словах.

     Но что лучше? Изображать враждебность или показать этой ящерице, что я… он готов к тому, чтобы смягчить отношения? Проше изображать продолжение ссоры, но Джелар не знал, насколько безопасно упорствовать во враждебности. Все таки она еще королева.

     Он предпочел не отвечать ни да ни нет.

     -Мне придется покинуть это убежище на время. Никуда не отравляйся без охраны. Если же вдруг враги нападут и из дворца придется бежать, то мы встретимся около древних каменных нагромождений в низине под холмом к западу отсюда. Но будь осторожен. Там скрытый портал и я сама не знаю куда он ведет. Не попади случайно в него.

     Джелар проводил взглядом всколыхнувшийся плащ королевы, покидающей комнату.

     * * *

     Так неловко ощущать себя в чужом теле. Будто в ворованной одежде. Даже хуже. Ведь оно перешло со всеми интимными особенностями, с взглядом изнутри чужих глаз.

     Но уместно ли сравнивать тело просто с одеждой, рассматривать душу как нечто отдельное? Кто может знать?

     Джелар подумал, что ему потребуется покой, чтобы неспеша, в одиночестве, обдумать все, что с ним случилось. Уединившись, сел, обхватив голову руками, пытаясь привести свои мысли в спокойное и правильное русло.

     Может быть организм изменился только внешне? Джелар представил, как у него росли когти, кожа покрывалась чешуей. Но он не помнил сам процесс. Могло ли так быть? И кто способен осуществить подобное?

     Еще Джелар слышал о том, что некоторые маги во сне могут вселяться в чужое тело и управлять им. Может быть с ним произошло подобное?

     Но как он мог это сделать против своей воли?

     Он спит, проникнув в тело ящера, хотя сам не понимает как это произошло. Но это значило, что человек должен проснуться. Но близится вечер, а он не возвращается в собственное тело.

     Может быть он не может пробудится, слишком сильно связался с материальной оболочкой ящера?

     Предположим, что это так.

     Он так и будет спать, мысленно пребывая рептилией, но не чувствуя, себя настоящего? Сколько человек может быть бессознательным без воды? Два дня или три? А потом умрет?

     Попробовать боль? Не очень себя ущипнешь, сквозь чешую, хотя прикосновение чувствуется чутко. Укусить себя за конец хвоста…

     Эта часть тела, нехарактерная для человека, не ощущалась чуждой. Джелар даже мог им пошевелить. И боль чувствует.

     У него тело разумного двуногого ящера, и если это не превращение, наподобие того как преобразуется человек в мифического вервольфа или алгуля, то тогда значит, его душа каким-то образом перенеслась в эту живую оболочку.

     Правда никто до сих пор не мог убедительно доказать, что душа существует. Если неизвестно, что это такое, то как можно судить о ее переселении?

     Тогда что же произошло с прежним телом? Возможно они поменялись местами с ящером или его человеческое тело мертво. Что же делать? Каким-то образом отыскать свое прежнее тело и переселится обратно? Как снова обменяться телами Джелар не имел ни малейшего представления. Он конечно попытается найти способ, но…

     Даже не известно существует ли вообще такое понятие как обмен телами. Никогда про такое Джелар не слышал и не читал. А вот про то что душа умершего завладевала телом еще живого… Какие-то смутные слухи насчет одержимости духами. Все это как-то неприятно намекало на бесов, вселяющихся в припадочных. Только совсем уж дико и неприятно ощущать себя такой бесовской сущностью.

     Про обмен можно забыть.

     Гораздо проще представить, что он умер и его душа попала в тело разумной рептилии, которое по каким то причинам подходило для этого.

     С точки зрения магов душа всегда находится в потустороннем мире. Даже у живого. Просто со смертью тело разрушается и она теряет связь с материальным миром. Но почему дух Джелара сросся с материальной оболочкой именно этого ящера?

     Но если тело пригодным то значит между ними было что-то общее? Какое-то внутреннее сходство?

     Он не помнил как умирал. Но лучше уж быть вселившимся духом чем небытие.

     Если это так, то на всю жизнь придеться остаться в теле человекоящера. Нельзя сказать, что такая мысль о своем будущем его не пугала.

     Утешало Джелара, что у него не было таких ярых предрассудков против ящеров, как у других. В принципе можно как то попытаться существовать и в виде человекоящера, причем учитывая, что живут они в среднем подольше людей.

     Но если он –душа умершего, вселившаяся в тело живого то где же душа бывшего владельца? Куда она делась?

     Но прежде Джелар хотел выяснить, что произошло, найти свое прежнее тело, хотя он боялся результатов этих поисков.

     Если с ним произвели эксперимент, то может быть к этому причастна королева? Не зря же он очнулся в ее дворце. Стигн может знать правду? Но если ей известно, то почему она называет его своим мужем?

     * * *

     По улицам мрачного бедного города ехала всадница, приближаясь к таверне. На ней накидка с капюшоном, но заметно, что путешественница не человек. Из-под капюшона виден нос рептилии, края одежды не прикрывали чешуйчатые колени. Да и руки, сжимавшие поводья снабжены когтями.

     Разумная ящерица остановила коня около входа в таверну и ловко соскочила с него, приземлившись на ноги, щелкнувшие когтями по булыжной мостовой. Когда она спрыгивала, прохожий мог бы увидеть золотой пояс под взметнувшейся накидкой.

     В этом городе к появлению человекоящеров привыкли. Поселение находилось слишком близко к границе и часто переходило из рук в руки, доставаясь то людям то рептилиям. Их можно было часто встретить на улицах. Некоторые мирно жили среди людей. Но только когда территория оказывалась под властью чешуйчатых. Однако настороженность к нелюдям все же осталась. Некоторые жители города, были бы рады убить неосторожного человекоящера, подкараулив его в темной подворотне на узких улочках.

     Путешественница не боялась ездить в этом городе в одиночку, хотя обычные склириниане не сильнее человека.

     Стигн вошла в таверну, бросив монету хозяину. Ей надо опросить всех шпионов, которые у нее были и среди людей. Значит метаться по городу весь день. Хотя днем наступающий вечер уже не назвать.

     Встретится со всеми до темна конечно не удалось. Но так даже лучше. Многие информаторы даже в этом городе бояться, что посторонние заподозрят их в службе ящерам.

     Еще не входя в узкий переулок, затиснутый между заборами и стенами обшарпаных домов, дающих ночную тень, Стигн с презрением догадалась, что ее там уже поджидали.

     Скорее всего очередная шайка уличных грабителей, портящих жизнь людям и с большим удовольствием забившая бы одинокого человекоящера насмерть, только ради сомнительного развлечения.

     Возможно нападая на чужака другой расы, они даже с гордостью чувствуют себя благодетелями человечества, борцами с нелюдью или еще кем-нибудь в этом роде. Хотя если бы исчезли подобные отбросы общества, легче было бы и людям и ящерам.

     Но Стигн не считала нужным разбираться в мотивах, движущих шайкой грабителей. Напротив, ее чешуйчатые губы, скрытые в тени капюшона, тронула злорадная улыбка.

     Королева рада, что с засадой грабителей встретилась именно она, а не кто-то другой.

     Сколько их там? Пока Стигн заметила двух спрятавшихся, но скорее всего не меньше шести.

     Двое таились, чтобы ударить ее чем-нибудь вроде дубинки из темноты, и она решила держаться к ним поближе, чтобы их телами прикрыться, если у остальных врагов есть луки или арбалеты, хотя при таком освещении трудно попасть. То, что справится с ними в ближнем бою, Стигн не сомневалась.

     Когда второй разбойник бросился на нее, он натолкнулся на своего первого сообщника, уже рассеченного мечом и опускавшегося на землю. Пока нападавший пытался удержать равновесие, ее клинок прошелся и по его горлу. Не став ждать, пока он тоже упадет, королева ответила взмахом меча на звук шагов в темноте, при этом подставив подножку хвостом четвертому и добивая его кинжалом.

     Оставшиеся попытались удрать, они возможно разбежались бы после первого же убитого, но упустили момент. Летящий кинжал оказался быстрее бегущего человека, жадно впившись в его спину.

     Последнему грабителю удалось убежать только слегка порезанному задевшим мечом. Но Стигн не торопилась его догонять. Она знала, что найдет труп убежавшего в тридцати шагах дальше по улице. Именно столько шагов успевал пробежать человек после яда, которым разумеется, было смазано все ее оружие.

     Забирая кинжал, Стигн усмехаясь подумала, что спасла немало человеческих жизней. Сколько эта банда изничтожила бы прохожих за один только год, учитывая, что они готовы были убить за количество монет, не хвативших бы им всем на одну попойку?

     На соседней улице она наткнулась на городских стражников.

     -Распорядитесь, –сказала она сержанту, –чтобы эту падаль убрали с улиц МОЕГО ГОРОДА !

     Пока еще ее города. Но понимала, что ненадолго.

     * * *

     Ошибки. Их нетрудно разбирать потом, когда все уже совершилось. Но как уловить заранее, что поступаешь неправильно, когда еще ничего не знаешь?

     Бессмысленно себя винить, когда уже завел себя в западню.

     Находясь во дворце на территории ящеролюдей, я все время думал как проникнуть обратно в свое жилище, чтобы выяснить, что случилось с моим прежним телом.

     Если я действительно спящий, вселившийся в ящера, то нахожусь под угрозой смерти первоначального тела. Прошло три дня, но летаргический сон может длиться дольше. Кто знает, сколько я протяну?

     Значит нужно попытаться скорее вернуться в собственный замок. Однако, путь может занять не одну неделю…

     Что будет, если мое настоящее тело умрет? Провалюсь в небытие или навсегда останусь в этом чешуйчатом? А может его уже давно нет?

     Незнание не давало покоя. Я чувствовал себя потерянным или наоборот потерявшим что-то. И думал, что не успокоюсь, пока не разгадаю загадку.

     Побег совершенный из дворца к сожалению оказался удачным. Лучше бы у меня не получилось его покинуть. Я просто вышел и меня никто не стал разыскивать. Плохо, что у меня еще не было опыта.

     В обычной жизни я не склонен лезть в авантюры и прочие приключения, предпочитая жизнь состоящую из чтения книг и размышления. Только ненормальные обстоятельства принудили к решительным действиям.

     Знать, что потерял собственное тело это все равно, что из тебя вырвали кусок. Впрочем не кусок а все целиком. И неизвестно к кому это попало. Это чувствовать невыносимо. Сродни чувству, когда лишишься какой-то вещи к которой привык, но несравненно сильней. Многие резонно бояться, что прядь их волос или капля крови попадет к колдунам, которые через это могут, что-то с ними сотворить нехорошее, даже добраться до души. А если у недоброжелателей окажется все тело целиком? Это даже в кошмарах не присниться.

     В такой непривычной ситуации нельзя отмахиваться от самых бредовых страхов. Неизвестно какая надуманная угроза окажется реальной.

     Вместе с тем я осознавал, что ощущение потери себя и прочие неудобства от нервов. Физически чувствовал себя совершенно здоровым. Отбросив пугающие размышления и фантазии, нормально ощущал себя и в чешуйчатой шкуре. Она такая же своя.

     Мой замок находился на территории людей, а появляться там в облике ящера опасно.

     Безрассудно отправляться в путь не составив плана и еще не вернув себе память. Поторопившись я попал в опасное положение еще на границе.

     Пришлось срочно возвращаться. Но и здесь уже появились отряды людей, начавших вторжение.

     Еще никогда в жизни не поддавался такой сильной панике. По крайней мере в обозримый для неверной памяти период.

     Я вспомнил о холме с развалинами о котором предупреждала королева. Ноги сами вели меня к нему, будто для меня кто-то уже проложил пути на случай, если окажусь в опасности.

     Оказавшись окружен и уходя от преследователей, смутно помню, что очутился среди нагромождения камней в темном сыром лесу. Одна из гладких плит вдруг показалась странной.

     Это был портал. Незаметная дверь ведущая в другое пространство. О таких я помнил из книг. Но сам никогда не встречал. Она могла перенести в иной мир или просто в другую страну.

     Большинство из таких заброшенных порталов не работало. А теми, которые действовали, никто не пользовался. Потому, что все порталы оказывались односторонними. Они вели только в одну строну, и причем, неизвестно куда. Проверять никто не хотел, потому, что вернуться невозможно.

     В более обитаемых местах порталы заложили кирпичом, чтобы туда никто случайно не зашел и не пропал. Или даже засыпали грудами камня, спрятав ото всех и забыв за века. Эти Врата оказались просто малоизвестны.

     Войдя в портал я, возможно, порву связь с известным миром. И окажусь еще дальше от разгадки своей тайны.

     Преследователи, когда прибегут сюда, не заметят куда я пропал. Для них Врата были всего лишь непонятной каменной плитой. А если среди солдат найдется знающий человек, то тем более не сунется в эту дверь без возврата. Может быть она ведет на затонувший континент, ныне ставший дном океана?

     Я слышал, что существуют порталы, которые перемещают только живое тело, но не неживые предметы. Это значит, что оружие и одежда не перенесутся вместе с вошедшим в другой мир.

     Хорошо, что я ящер и не настолько нуждаюсь в одежде как человек. Иначе это было бы крайне неприятно. Но вот оставшись без оружия, вынужден буду рассчитывать только на свои когти и кулаки. Это внушало неуверенность. Неизвестно, что ждет меня там.

     Но с другой стороны в одиночку и с оружием ничего не смогу сделать, если против меня будет слишком много противников. Отсутствие оружия может быть подчеркнет мои мирные намерения. Но это зависит от того, кто меня встретит.

     А если меня встретят люди? Что лучше, драться или позволить себя захватить в плен? Если врагов будет слишком много то с ними не справлюсь, как бы хорошо я не умел сражаться. Все равно убьют. Но если сдамся, то могут сделать рабом или убить.

     Ничего хорошего от людей я не ожидал будучи теперь ящерочеловеком.

     Но если выбирать между смертью и неизвестностью…

     Понимая, что скорее всего навсегда теряю разгадку своей тайны, я шагнул вперед.

     На что был похож переход? На мгновение произошел почти неразличимый провал памяти, а потом меня словно бы ударили по ушам. Причем изнутри… Я потерял равновесие в падении, которое сразу же прервалось плеском воды.

     Упал на четвереньки и оказался в воде, где глубины примерно по колено. В этой луже росла трава, похожая на осоку, среди которой я и оказался. Попытавшись подняться снова повалился, сминая траву и расплескивая воду. Хорошо, что она не холодная.

     Посмотрев вокруг, обнаружил, что нахожусь в какой-то заболоченной местности, где росли деревья. Что же, я так и буду барахтаться в этой луже как лягушка? Все таки я ящер, а не земноводное, хоть и приспособленный к болотам.

     Но где же я?

     Инстинктивно слизнул раздвоенным языком кровь, капающую из носа. Зачем у меня течет кровь? Из ушных отверстий тоже кажется сочилась, я плохо слышал. У меня заложило уши, в голове шумело. Как бы снова не свалиться в лужу.

     Из одежды на мне только своя чешуя, а я и так мокрый. Новое падение в воду ни сколько не волновало. Окинув взглядом неизвестную полузатопленную поляну в лесу, я так и остался стоять, думая, что же теперь делать.

     Место куда переместился, могло находиться где угодно. Это может быть соседнее болото, отдаленная страна, другой континент или даже вообще другой мир. Интуиция заботливо подсказывала, что превратности недоброжелательной судьбы, забросили меня именно туда. А что может быть коварнее судьбы? Следовало готовиться к самому худшему и предполагать, что попал именно в один из других миров.

     Вообще-то почему к худшему? Куда мне идти? Что теперь терять? Мне и так некуда направляться, так какая разница, в какой мир меня занесло, если и в ближайших местах могло ждать не самое лучшее? Однако попав действительно в другой мир или куда-то на соседний континент, еще больше удаляюсь от разгадки тайны. Теперь уже точно никогда не смогу узнать, каким же образом я оказался в теле ящера и вернуться к своему прежнему состоянию. Так и останусь навсегда рептилией.

     Теперь мне, Джелар я или не Джелар, предстоит узнать прежде всего, куда попал, и как дальше жить.

     Я сделал несколько шагов, бредя по колено в воде и раздвигая мокрую траву.

     Снова машинально слизнул кровь с чешуи моего носа. Это наверное произошло при перемещении. Меня бросило на очень большое расстояние. Я слышал о горной болезни, когда тем, кто поднялся высоко, с непривычки трудно дышать, и у них даже может идти кровь из носа. При переходе, я сразу, без привыкания, оказался в другой стране, а эти местности могут находиться на различной высоте. Внизу воздух плотнее чем высоко в горах, а я внезапно материализовался в стране с другим воздухом, и поэтому меня так ударило по ушам. Правда здесь не видел пока гор, тут тоже болото, но ведь попал сюда мгновенно и даже небольшой перепад плотности воздуха мог доставить мне неприятности. Если учесть, что вообще переместился в другой мир, то тем более.

     Если вокруг меня иной мир, то он очень похож на наш. Только воздух здесь ощутимо теплее, слышаться звуки болотных насекомых. Может быть я просто на соседнем материке. Другой континент ведь тоже плохо изучен.

     Перемещение произошло только в одну сторону. Обратно вернуться тем же путем не смогу. Я просто вывалился из воздуха на высоте своего роста в это болото. Никакого входа обратно здесь не наблюдается. Это путь в один конец.

     Бесполезно искать что-то на этой поляне с лужей, просиди здесь хоть всю жизнь, обратного пути отсюда нет. Просто болото, деревья и мокрая трава, обычная поляна на которой ничего примечательного. Стоять здесь дальше не имело смысла и я побрел наугад, надеясь, что иду туда не зря.

     Первые признаки жилья обнаружились во второй половине дня. Я увидел стоящие вдалеке тростниковые хижины.

     .2.

     Проходили недели моего обитания здесь. Местные жители оказались мирными и приветливыми. У них раньше не появлялись чужаки, поэтому убедившись, что внешне ничем не отличаюсь, просто приняли меня за своего. Я поселился среди них, стараясь не особенно выделяться, ведя такое же существование как и они.

     Постепенно я привыкал к роли обычного человекоящера-крестьянина. Меня это даже как то забавляло.

     Обосновался в тростниковой хижине как они. И представил себя простым мирным ящером.

     Я вообще не склонен принимать быстрые решения. События тех дней обрушились слишком внезапно. Метался и действовал почти вслепую, ничего не зная ни о себе ни об обстоятельствах, в которые затянула судьба. Лучше я поживу тихо и незаметно, понемногу узнавая больше.

     У меня появились знакомые. Одного из них звали Слинк, именно он помогал мне строить себе шалаш. Молодой ящер часто приходил поговорить. Я рассказал ему о том, что происхожу не из этих мест.

     Мы сидели рядом на полузатонувшем поваленном дереве, недалеко от берега. Когти свесившихся ног касались темнеющей воды.

     -Ты с другого края? Там где начинаются горы?

     -Нет, совсем не из вашей страны.

     -Но как же ты мог сюда добраться? Ни через горы ни через топь на севере перейти нельзя.

     -Как? Они совсем непроходимы?

     -Через топь говорят можно, если повезет, хотя лучше туда не соваться. Оттуда не возвращаются. Там враги.

     * * *

     Я совершал прогулки, не отдаляясь поначалу от деревни. Бродил среди болот и позеленевших луж из которых поднимались деревья, обвисшие лианами.

     До соседних поселений сам не пытался добраться. Деревушки могут быть связаны между собой только узкими тропками среди трясин и затопленного влажного леса.

     Конечно вода здесь почти никогда не может быть холодной, ее относительная прохлада ощущалась только после жары наверху.

     Это маленькое озеро сверху смахивало на болото. До того заросло плавучими растениями, что по колышащемуся зеленому ковру местами можно пройти не провалившись. Но под ними чистая прозрачная вода в которой я плыву. Сверху, сквозь окна прорех падают столбы зеленоватого света не достигая илистого дна.

     Когда плыву, то чувствую, что в движении участвует и хвост, который будто бы сам знает, как помочь мне в передвижении под водой.

     Было очень странным непривычно долго не чувствовать признаков удушья под водой. Шла минута за минутой, а я способен не всплывать.

     Даже страшновато. Как будто могу не заметить, что не хватает воздуха. Поэтому опасливо выныривал, хотя и не так часто как бы это требовалось человеку.

     Забыв о прежней жизни, я радовался новым ощущениям, созерцая природу, не думая о будущем. Мог долго наблюдать как сползают капли росы по широким резным листьям растений, как отражаются в стоячей воде толстые корни деревьев.

     Это действительно совсем новая жизнь. Данная в ощущениях другого тела, начатая с нуля потому, что во многих смыслах заново родился.

     Я вынырнул в очередной раз.

     Молодой ящеренок, еще мальчишка, сидел на корточках, посматривая на меня сверху. Худенький и любопытный. Я заметил, что чешуя на коленях поцарапана. Скорее всего везде лазает.

     Здешние ящеры почти не носили никакой одежды. Только кусок ткани на веревочном пояске спереди, и то в основном мужчины. Дети человекорептилий, избавленные природой от резких различий между полами, вообще не имели на себе ничего кроме чешуи.

     Я знал этого ящеренка. Он тоже любил сидеть рядом, когда я вечерами рассказывал что-нибудь Слинку.

     Хвостатый мальчишка раскрыл тонкую ладонь на которой лежали небольшие жемчужинки. Он только что нырял, по локтям стекали капли.

     Двустворчатые пресноводные моллюски, обитавшие в мелких озерах этого края съедобны для ящеров. Кроме того в них попадался жемчуг. Он здесь совсем ничего не стоил. Был только игрушкой для детей. Даже бусы из него не научились делать.

     Казалось, что это затерянное в болотах общество полностью лишено корысти и зависти. Никакого разделения на бедных и богатых. Почти все вещи, которые требовались в жизни настолько просты, что каждый ящерочеловек мог изготовить их сам. Или в семье имелся кто-то, способный помочь с несложным ремеслом.

     Как уже говорилось, я больше склонен к созерцательному существованию. В идеале так бы и жил в болоте, не торопясь размышляя неделями.

     Они проходили, эти недели, позволяя не торопясь узнавать общество среди которого жил.

     * * *

     Однажды мы со Слинком отправились в соседнюю деревушку. Она была не больше той, в которой я сейчас проживал. И такая же бедная.

     Вдруг я заметил, что на крохотной площадке между хижин что-то происходит. От бревна кого-то отвязывали, мне показался услышанный стон. Упавший ящерочеловек скорчился, согнувшись и поджав ноги.

     Я шагнул вперед.

     -Что с ним произошло? –обернулся я к товарищу.

     -Не беспокойся. Все происходит как надо.

     -Что с ним сделали?

     -Его лишили способности завести потомство, –будничным тоном пояснил Слинк.

     -За что? –поразился я, попадая под впечатление варварской расправы.

     -По обычаю, –изумился в ответ приятель, –разве с тобой такого не делали?

     Я чуть не проглотил свой раздвоенный язык.

     Слинк пожал плечами. –Ты выглядишь достаточно старше меня, –будто оправдываясь произнес он, –в твоем возрасте почти все уже…

     Так я впервые узнал, что в этой бедной стране действовали очень строгие законы ограничения рождаемости. Много поколений население, благодаря им, находилось на одном уровне.

     Если кто-то собирался жениться, то ему давали один месяц, чтобы зачать потомство, а потом по закону должны стерилизовать, после чего он уже не мог иметь детей, становясь бесплодным. Хотя, немного ослабленное, по сравнению с прежним, удовольствие от физической близости получать еще мог.

     Значит, что все жители этой страны, которые женаты, уже…

     Я усомнился, что человекоящера так просто лишить способности к деторождению, ведь у нас соответствующие органы находятся, в отличие от млекопитающих мужского пола и людей, внутри тела.

     Слинк описал мне процедуру. Напоенному обезболивающим отваром, ящерочеловеку, слегка распарывают естественную щель в самом низу живота и вводят немного изогнутое острие, чтобы не задев других органов достало до семенников. Это больно, несмотря на дурманящее зелье.

     После операции все быстро заживает, и даже кажется, что мало что изменилось, но регенерация не совершенна. Теперь прошедший процедуру становится бесплодным.

     Если кто-то возьмет себе самку тайно, не сообщив об этом, то такого ждет смертная казнь, но перед этим его все равно стерилизуют.

     Больше всего меня лично шокировало как спокойно относятся к этой процедуре ящеры-аборигены. Воспринимают как должное, что им придется пройти через это, если захотят завести семью.

     Эти обычаи вызвали мое яростное неудовольствие. Мысленно я высказал, все что думал о таком методе ограничения рождаемости.

     Если я буду жить в этой стране, то мне тоже придется исполнять их законы?

     Меня охватила обида за свой вид, представителем которого теперь являлся. Хотя я еще не так долго прожил ящером, но обычаи этой страны болезненно подействовали на мою гордость. Такие методы казались мне унизительными для моей новой расы.

     Поэтому я пришел в состояние тихого бешенства, удрученный и возмущенный.

     Конечно сейчас я и сам не собирался вступать в связь с самкой ящериц. Но кто знает, что будет впоследствии? Вдруг я найду спутницу своей жизни?

     Но откуда у мирных и добродушных существ появились такие жестокие обычаи? Я же знал, что у ящеров из того мира, откуда я бежал, не было таких…

     Несомненно у таких извращенческих, по моему мнению, законов были какие-то реальные причины. Окружающие меня жители считали такие обычаи чем-то самим собой разумеющимся, привычным с рождения. Они с детства знали, что им тоже придется когда они полюбят кого-то, подчинится подобному средству ограничения. Даже не знали, что может быть иначе. Воспринимали это они как неизбежную необходимость, к которой изначально готовы и согласны были принять, хотя все-таки боялись и не хотели.

     -Но почему? –я искал разъяснений у Слинка, когда мы вернулись в мою хижину.

     -Я удивился, когда ты сказал, что попал извне. Я думал, что это невозможно. Наша страна замкнута. Горы преодолеть никому не удавалось. Единственный проход через топь ведет в сторону врагов.

     Значит обычаи основаны на том, что ресурсы невелики, а замкнутая территория может прокормить только ограниченное количество населения?

     Небольшая странность. Обычно такие изуверские законы вводятся когда необходимость уже не дает иного выхода. То есть если уже поздно и народ испытывает нужду в пище и прочие страдания от перенаселения. Однако здесь я подобного пока не заметил. Местным ящерам, в том числе и мне, для добычи пропитания не приходится прилагать чрезмерных усилий. Впрочем у нас, ящеров, потребности меньше.

     Они настолько дальновидны, что хватило мудрости позаботиться об обычаях заранее? Может этот народ уже испытал какие-то бедствия в прошлом? Обычаи –это нечто укоренившееся.

     А может быть в прошлом они находились под чьей-то властью, а здесь поселились потомки беженцев, сохранившие прежние, навязанные в прошлом обычаи?

     Может быть здешние ящеры это дальние потомки каких-то невольников?

     Немаловажно, что продолжительность жизни ящера побольше человеческой. Даже при такой невеликой рождаемости, население медленно но верно должно увеличиваться.

     В большей мере обычай держится на тех, кто уже испытал такую процедуру и в меньшей мере одобряется молодыми, которым еще предстоит.

     С другой стороны, никто не заставляет. Если не хочешь проходить через это, то можешь спокойно жить холостяком до тех пор пока не решишься на продолжение рода. Ведь жизнь у ящеров длиннее.

     Кроме того, наверняка многие тайком могут заниматься любовными ласками с осторожностью. Так, чтобы не забеременеть.

     Мысленно я поставил себя на место молодых ящеров этой страны. Возможно вожделение, которое влечет к противоположному полу, кажется еще сильнее из-за барьера, который представляют обычаи, обещающие варварскую процедуру после отмеренного для продолжения рода времени. И поэтому выбор серьезен, потому, что он на всю жизнь.

     После с самками можно уже быть сколько угодно, но это уже не совсем то.

     Впрочем эти законы и меня касаются. Придется приспосабливаться к этой мысли.

     (Примечание. Это не автор такой извращенец. В 20 веке в некоторых странах пробовали ввести похожие законы ограничения рождаемости. Например в Индии тоже предполагалось стерилизовать после рождения ребенка, но там попытка ввести этот закон окончилась провалом. Предполагается, что в будущем проблема перенаселения все же вынудит ввести подобные законы в отдельных странах. )

     А ведь я только начал привыкать к идее, что для сегодняшнего меня, нет ничего плохого в том, чтобы испытывать влечение к девушкам ящеролюдей и, что в принципе в будущем, теоретически у нас с какой-то из них, может быть что-то серьезное.

     Действительно, ящеродевушки обладали привлекательностью. Можно оценить красоту существа не твоего вида, но теперь она имела оттенок влечения.

     Правда несколько смущало, что мужчины и женщины ящеров внешне не так сильно отличаются как у людей. В основном только по мордам. Между ног и у тех и у других гладко. Хотя небольшой бугор там под чешуей у ящеров-мужчин все-же заметен.

     Черты лица, то есть морды, у девушек мягче, челюсти чуть поуже.

     Хотя молодых ящеров, еще недавно вышедших из подросткового возраста, отличить, на неопытный человеческий взгляд, сложнее. Со временем станут немного грубее, фигура более мужской.

     Я явно старше Слинка. Челюсть у меня шире, плечи сильнее.

     В общем, как ящер я, скорее всего, выгляжу неплохо.

     * * *

     Самые глубокие болота образуются из старых заросших озер. За многие века озеро накапливает в себе ил, его поверхность зарастает, и бывает так, что под зыбкой почвой, наподобие плавучего ковра из растений, подстерегают глубины, такие же, какие у этого озера до превращения в топь. Возможно многие десятки метров. Подсказать, что под поверхностью болота большая глубина могут только окна не заросшей воды, которые тоже могут быть укрыты плавучей ряской или способны издалека показаться неосторожному путнику просто лужами.

     Глубины болот иногда бывают просто огромны и при этом у них отсутствует твердое дно, и поэтому сложно судить о глубине.

     Иногда болото может быть вязкой жижей, в которой невозможно плыть, по которой нельзя идти, она засасывает в себя всякого, кто в нее наступил, а иногда его трудно отличить от просто заросшего озера, иногда болото становиться многометровыми залежами торфа, только сверху покрытого мелкими лужами.

     Словно обособленный мир, живущий своей жизнью, болота таят в себе много таинственного и пугающего. Болота манили и одновременно отталкивали, есть в них нечто, что привлекает мою душу. Эта непроходимость, недоступность, где можно пропасть, сгинуть без следа.

     Путник, в одиночестве бредущий через болото может услышать странные звуки, исходящие из болотных бездн. Болото дышит, иногда из него вырываются пузыри газа, порожденные гниением в глубине. А иногда болотные газы выстреливают шумными фонтанами, как гейзер.

     Оказаться рядом с таким выбросом опасно, потому, что болотный газ может быть ядовитым. Тогда путник рискует сгинуть в болоте без следа и никто не догадается, куда он пропал.

     Болота, в особенности огромные болота, иногда способны на целые извержения. Тогда болото начинает выбрасывать жижу словно грязевый вулкан, заливая окружающую местность.

     Болота, запертые между горами в этой небольшой стране, наверное, не могли сравниться по обширности с теми, которыми управляла когда-то королева, но местами и они впечатляли.

     Я оглянулся, посмотрев на замшелые коряги старых деревьев, поднимающиеся из зеленой воды. Вокруг меня роились болотные насекомые. Будь человеком, я уже был бы доведен до бешенства их нескончаемыми укусами. Но тело ящера им не по зубам. Я мог не обращать внимания на эту летающую гнусь, даже на их попытки садиться на меня, что было непривычно. Вспоминалось то смешанное чувство бешенства и уныния одновременно, которое одолевает человека, которого заедают кровососущие насекомые.

     Я подумал, что комары и гораздо вреднее вампиров, поскольку знал, что от вампиров, обычно гибнет, меньше людей, чем умирают от лихорадки которую в болотных южных странах переносят эти летучие кровососы. Да вампир силен, коварен и опасен, но упыри редки, по крайней мере в наше время, а от их мелких летающих подобий скрыться некуда.

     Еще одно преимущество, что стал ящером, утешил я себя, мелочь, но очень важная в этих местах, особенно. В человеческом облике жара, влажный воздух, и эта летучая напасть уже довели бы до недееспособного состояния. Но теперь пребывание на болоте не доставляло мне никаких неудобств.

     Правда я не сразу привык не замечать насекомых, по привычке забывая, что они не могут теперь причинять мне вред. Писк комара под ухом по прежнему иногда нервировал, мешая спокойно заснуть.

     Но при этом всетаки не без удовольствия вспоминал, что теперь я для него недосягаем.

     Я расположился на крытой веранде, прислушиваясь к звукам болота. Веранда не окружена перилами и за ней непроходимая топь, непролазная даже для местных ящериц. Дальше выделялись в сумраке деревья. Звуки стрекотания насекомых наполняли темноту.

     Я не спал, погруженный в осмысление своей новой жизни. Постепенно я принимал существование таким, какое оно есть. Прошлое отсюда казалось так далеко, а я слишком изменился, чтобы оставаться прежним.

     Происходящее со мной казалось затянувшимся сном, откуда нет выхода. Впрочем потерять этот сон я тоже не хотел. Я начал привязываться к новой жизни, к друзьям.

     Но теперь все яснее, что не могу находится в летаргическом сне. Прошло слишком много времени. Я только здесь. И внезапно проснуться снова человеком не могу.

     Что касается другой версии…

     А если, подумал я, не было обмена, не было никакого переселения души из умершего тела? Если не я душа человека, а просто я, всегда бывший ящером, неясным образом оказался связан с чужой человеческой сущностью? Поэтому имел доступ к его памяти, считая ее своей? С душой живого человека, который меня даже не знает. И из-за этого я думаю, что когда-то принадлежал к роду людей. Как тогда встретит меня он? Настоящий Джелар в человеческом облике?

     Я попытался представить, как бы поступил сам, если бы ко мне пришел незнакомый человекоящер и заявил, что связан с моей душой, получая из нее воспоминания как из своей?

     Не возникла бы у меня в таком положении мысль уничтожить чужака, который владеет моей памятью? Как опасного свидетеля, который слишком много знает. Но с другой стороны, мы же могли отлично понять друг друга. Неужели мы не смогли бы сговориться между собой? Ведь у нас окажется так много общего…

     Однако, если бы у меня существовала духовная связь с человеком то я, наверное, должен был получать воспоминания не только из его прошлого, но и из настоящего. Или слышать мысли. Но этого же нет. Или просто сейчас связь прекратилась? Может быть потому, что тот человек, то есть Джелар, уже мертв?

     Значит я связан с мертвой душой?

     Но все эти рассуждения были только пустыми размышлениями. Я не мог опираться пока ни на какие факты.

     * * *

     Теперь, относясь с подозрением к обычаям страны, я подробнее распрашивал Слинка о них. Других изуверских законов не нашлось.

     Однако, обнаружилось еще кое-что…

     Спокойные отзывчивые жители болота вели неторопливую размеренную жизнь. Не сразу я начал замечать, что за внешней безмятежностью кроется смутно довлеющий страх. Отдаленная угроза о которой старались не вспоминать.

     На территорию большей части этих болот никогда не ступала нога человека, если не считать конечно мою, такую же когтистую и чешуйчатую как у всех аборигенов.

     Но в недалеком прошлом какой-то отряд тонкокожих однажды нашел извилистую дорогу через служащую границей топь. Вооруженные люди, оказавшись по эту сторону, устроили беспощадную резню. Мирное население не смогло им противостоять. Чужеземцы ушли сами, они искали обратный путь в свою страну. Хорошо, если те солдаты сгинули в трясине. Но все в племени ящнров понимали, что когда-нибудь захватчики вернутся.

     Это могут быть уже другие люди, ищущие новых территорий, расширяющие государство. Рано или поздно даже эти земли понадобятся разрастающимся державам. Может быть враги придут через год, может через десять лет. Угроза оставалась всегда.

     Если произойдет вторжение и неизбежное истребление то моя участь будет такой же как у всех.

     Ходили слухи, что иногда через болото удавалось перейти бежавшим с той стороны ящеролюдям. От них стало известно, что люди по ту сторону топи используют нас в качестве рабов.

     * * *

     Однажды Слинк пришел ко мне с новостью. В одной из соседних деревень появилась незнакомка, которой раньше там никогда не видели. Она пришла из леса раненая, в крови, почти приползла. Сейчас начала выздоравливать, медленно возвращая прежние силы.

     Поскольку я рассказывал, что чужестранец и появился почти при таких же обстоятельствах, то приятель поспешил рассказать мне.

     -А какая она?

     -Тоже странная. Какая-то хищная.

     Слова точнее не подберешь, если это действительно моя знакомая. Если ей тяжко пришлось во время нападения, то королева могла тоже от отчаяния прыгнуть в портал. Она ведь знала о его существовании.

     Зная свой характер уверен, что буду раздумывать дня два встретиться с ней или еще подождать. Стоит ли ее опасаться? Мы здесь чужаки и находимся в одинаковом положении. Власти она здесь не имеет. Зато от нее можно что-нибудь узнать.

     .3.

     Голова ее поникла. Стигн была в глубоком унынии.

     -Здесь мы можем застрять надолго, –произнесла она удрученно, –мало шансов, что найдем дорогу обратно в свой мир. Кроме того заперты в этом замкнутом болоте.

     Бывшая королева ящеролюдей сцепила когтистые пальцы.

     -Все придется начинать с нуля, –сказала она.

     -Как ты сюда попала?

     -Я разыскивала тебя и узнала, что ты ушел во Врата. Мне не удалось сдержать врагов внезапно пошедших в наступление. Оказалась окружена. Я решила последовать твоему примеру и тоже бежала в портал. К сожалению в тех районах мало моих войск и я не могла пробиться к своей империи. У меня давно не было такой неудачи. Я уже второй месяц здесь, но после того как выпала на портала, пошла не в ту сторону. Поэтому не могла сразу встретить тебя.

     Бывшая королева тоже поняла попав сюда, что оказалась в том же положении, как и я. Но она не из тех, кто привыкает сдаваться. В любой ситуации Стигн, как я откуда-то знал, старалась выкручиваться и обычно ей удавалось.

     -Все что связывало с прежним миром теперь в прошлом, которое можно забыть. Будем считать, что отныне мы начинаем новую жизнь. –Произнесла она.

     Я возвращался к мысли исподволь выведать у ящеричей королевы разгадку своей собственной тайны. Она же должна знать как я очутился в ее владениях.

     А пока почему бы нам не пожить вместе?

     Некоторые из деревень человекоящеров стояли чуть ли не на воде. Хижины могли располагаться на крохотных островках по одной или по две-три. Между ними проложены ветхие мостки на бревенчатых сваях.

     На одном подобном островке мы построили жилище, мало отличающееся от остальных. Каркас из бревен и жердей, сверху соломенная крыша. Стигн помогала мне в меру своих возможностей. Хотя и у меня нет особого опыта сооружения жилищ с помощью палок и веревок. Но я пытался учится у местных жителей. Хижина занимала островок полностью, со всех сторон вода. Окна достаточно широкие. Впрочем, стены собраны из тростниковых плетенок, примотанных к каркасу.

     Везде где можно расположили полки, куда Стигн понаставила баночки со своими зельями. Это придало обиталищу своеобразный уют.

     Своеобразное чувство возникает, когда по крыше шуршит ночной дождь, а в хижине теплится неяркий огонек, но внутренне пространство хижины, не отделено от ночи, везде щели, за открытыми окнами темная вода болот.

     Королева обладала немалыми познаниями в целительстве и ведьминских снадобьях. Я тоже не против приобщиться к ее навыкам.

     Другие девушки по сравнению со Стигн были все равно, что наивные ящерки рядом с ядовитой коброй.

     И мысль подружиться с ней казалась все более соблазнительной.

     Я слышал, что в одной стране существует сказка о том как принц нашел лягушку, которая превратилась в прекрасную принцессу. Мне досталась ящерица. С повадками змеи.

     Мой взгляд украдкой, не без удовольствия скользил по красивым обводам ее чешуйчатых бедер. Она вся такая жестко-упругая, не тощая, но и не слишком мускулистая. Ни чего, что могло бы мешать свободе движений.

     Я понимал, что меня одновременно влечет к ней не только плоть ящера, для которого королева телесно желанна но и интеллект, стремящийся найти в ней источник знаний.

     Всю жизнь я был подозрительным и одиноким. Дело даже не в том, что женщины с которыми пыталась свести судьба сами не обращали на меня внимания. К моему удивлению, не так уж редко встречались исключения. Но они не устраивали меня самого. Слишком вульгарных я сторонился. Другие же пугали перспективой завязнуть в быту обыденности. Их суть была мне неинтересной, стремления ограниченными, жалкие невыразительные мечты связаны догмами.

     В злой ящеричей королеве я чувствовал что то близкое по духу.

     Замечал, что Стигн как-то ко мне приглядывается. Будто пытается понять какой я на самом деле. Словно с некоторой осторожностью относится к мужу, который ей достался. А ведь считается, что мы знакомы много лет. Правда может быть виновата длительная разлука.

     Иногда мы ходили вместе вглубь болот. Собирали ингредиенты для ее зелий, она охотно мне объясняла для чего может пригодиться тот или иной корешок, кора или древесный гриб.

     Иногда я помогал ей с алхимией и дома, из любопытства, желая перенять секреты. Впрочем, с алхимией возникали некоторые трудности, поскольку стекла и стеклянной посуды здесь не найти. Пока мы ограничивались чем попроще.

     Снадобьями Стигн иногда лечила местных жителей и вскорее приобрела репутацию знахаря.

     Я взял в ладонь ее руку, погладив когтистую кисть. Эти длинные жесткие пальцы, красивые и сильные, привычны держать меч, с них могли срываться сгустки магической энергии. Впрочем она и сейчас королева наверное не потеряла своей силы. А сейчас их некрупной сглаженной чешуи касаюсь я.

     -Муж мой, –сказала Стигн, словно догадываясь, –мы принадлежим друг другу. Ты можешь сделать это со мной, а я с тобой.

     Несомненно у нее тоже есть свои потребности тела. Они же живая, а не железная.

     -Ты сильный мужчина, –произнесла она, –И мне со стороны виднее, что ты выглядишь хорошо. Мне кажется неправильным терпеть, когда мы живем в одной хижине и могли бы получить друг от друга удовольствие.

     Но хотя я уже внутренне согласился, что девушки человекоящеров теперь вызывают влечение и не гнал от себя таких мыслей, все же оказался не готов на самом деле вступить с одной из них в физическую связь.

     Не ответил не согласием ни отказом. Только напомнил про обычаи этой страны.

     -Для нас с тобой ничего не значат законы местных дикарей. Такие обычаи недостойны ящеров. Мы всегда действовали лишь по своим собственным правилам.

     Хотел бы я узнать подробности нашей прежней жизни, но расспрашивать не решился, опасаясь выдать себя.

     -Ты же знаешь, что я и не собирался распространять на себя обычаи здешних племен. Но будущее наше в тумане неопределенности… –намекнул я.

     -Понимаю, что ты хочешь сказать. Я же ведьма и знаю множество снадобий, которые не позволят случайно зачать новую жизнь раньше чем мы сами решим, что окружающий мир пригоден, чтобы в нем появился кто-то из наших потомков.

     Ночи здесь темные, обычно облачные, и в темное время суток дожди идут чаще чем днем. В нашей хижине темно, можно не очень обращать внимание на обилие щелей, снаружи ничего не видно, а вокруг на болоте никого.

     Стигн сказала, что мы можем не ни чем себя не ограничивать, спариваться наиболее естественным способом, зелье защитит ее.

     Запретность занятия неимоверно усиливала остроту ощущений. И еще больше сближала нас, потому, что мы чувствовали себя сообщниками. Признаюсь, что чувствовать себя сообщником своей коварной жены в подобном интимном деле –это особенное ощущение.

     Днем мы с удовольствием отправлялись бродить по болоту, уходили надого в настоящие походы до ночи и чувствовали, что дружба крепнет.

     Однажды Стигн призналась, что хотя мы считаемся супругами уже много лет, но ей порой кажется, что она еще очень плохо знает меня. Была в этом какая-то странность. Даже представлялось, что Стигн сама что-то не может вспомнить.

     -Во время нашей, –я чуть не ляпнул «первой встречи», –ты сказала, что мы чудом избежали гибели…

     -Разве ты не помнишь как мы бежали из замка колдуна Рагнона?

     -Нет. Не всё…

     Мне показалось, что приоткрылся краешек какой-то, касающейся нас обоих, пугающей тайны.

     -Придется признаться, что у меня тоже какие-то провалы… –произнесла королева.

     Что же с нами там делали? Догадка, что мое превращение или переселение в тело ящера связано с этими событиями прямо таки бросалась в глаза своей очевидностью.

     Значит мы со Стигн были узниками незнакомого чернокнижника, который проводил над нами неизвестные эксперименты. Возможно где-то там начинается мое нынешнее существование. Побег вместе с королевой (или нас намеренно отпустили?) привел во владения ящеролюдей Стигн.

     Но как я попал в плен к этому неизвестному? И в каких целях он собирался меня использовать?

     Однако разгадка тайны теперь от меня далеко, ведь мы навсегда лишены возможности вернуться в тот мир. Значит все это уже не имеет для нас практического смысла.

     Каким бы ужасным и пугающим неизвестностью не было произошедшее, но теперь я сам по себе и снова никому попадаться не намерен. Больше не попадусь на крючок.

     Если королева тоже жертва, то она станет союзником. Кроме того мы в другом мире, где нас непросто найти.

     Все в прошлом. Теперь другая жизнь. И другие задачи.

     Я рассказал Стигн о угрозе, которую несет болоту и его жителям государство по ту сторону топи. Что аборигены не способны защититься, если произойдет нападение. Они окажутся здесь как в ловушке.

     -Мы ничего не можем сделать. –Напомнил я. –Наша небольшая страна окружена со всех сторон обледенелыми совершенно непроходимыми горами. Единственный выход преграждает глубочайшая топь, а за ней территория огромного враждебного государства. Мы заперты здесь, местные жители обречены на бедность и обычаи, ограничивающие рождаемость. И вынуждены дожидаться когда нас придут уничтожать, таких слабых и беззащитных.

     -Надо прорвать вековую блокаду. Собрать армию и пойти на прорыв! –прошипела Стигн.

     -Это невозможно. У нас практически нет войск. Чтобы создать очень большую армию, надо увеличить население во много раз. Ты же знаешь, что мы не можем повысить численность совсем ни на сколько. Нам не хватает ресурсов. В первую очередь не хватит пищи.

     -Враги нас когда-нибудь задавят!

     -Нам придется наступать, а у них сил, скоре всего, в десятки раз больше. Их армия несомненно лучше вооружена, а у нашей только деревянные копья. Когда войско наступает, оно несет больше потерь. Наша горстка почти безоружных, необученных и не очень храбрых воинов, не сможет прорваться через их границу. Там ведь хорошо вооруженные солдаты.

     -Если мы не можем создать большую армию, то мы должны даже из маленькой сделать очень сильную и хорошо обученную! – она не собиралась так просто сдаваться, глаза ее поблескивали сдерживаемым гневом.

     Стигн рассматривала наконечник стрелы, которую принес ей по просьбе Слинк. И это ее не радовало, поскольку острие явно не выглядело металлическим.

     -Я не понимаю, как они вас еще не захватили! – со злостью сказала она,– у вас ведь только один железный нож на двоих! Копья с костяными наконечниками!

     Я заметил, что гнев ей очень идет, делает Стигн еще привлекательнее. Видя, как сильна ее способность сопротивляться угнетающим обстоятельствам, я начинал сильнее уважать свою жену.

     -Если они вас еще не захватили, значит непременно это сделают.

     -У них никогда не было настоящего войска, – заметил я.

     -Я сама займусь обучением армии, –сказала она.

     -Как ты думаешь, она сможет добиться того, что задумала, с надеждой спросил меня позже Слинк, – ты ведь знаешь, на что способна твоя жена?

     -Она зальет все кровью, я знаю ее.

     -Чьей кровью?

     -Кровью врагов, но и кровью наших тоже. Она умеет добиваться своего.

     -Но здесь невозможно что-то сделать!

     -Стигн пыталась действовать во многих странах и везде чего-то достигала. Ей двести лет. Если хоть кто-то здесь способен что-то сделать, то это будет она.

     -Твоей жене двести лет!?

     -Да, но и мне, наверное, не меньше.

     Я не уверен, что Стигн справиться, даже несмотря на ее ум, рвение и способности. Мне даже становиться жаль ее, ведь задача слишком непосильна, ей придется трудно, она имеет очень много шансов проиграть.

     -Но мне хочется на нее надеятся, –добавил я, –хоть мы иногда ссорились и даже враждовали, настало такое время, что нам надо помогать друг другу. Всеми силами. Она злодейка, но со способностями.

     * * *

     -Как ты намереваешься усовершенствовать армию? Ведь мы не имеем здесь никакой власти.

     -Подожди немного, дорогой. Кого-то удастся уговорить, кого-то убедить, кого-то подкупить, а кого-то отравить, хотя до этого не дойдет… И вот увидишь, я добьюсь здесь власти,– она улыбнулась мне, оскалив дюймовые зубы. – Ты ведь знаешь, я достигла большого искусства в этом.

     Нам нужно завладеть властью в этом государстве и желательно мирным путем.

     Но как оказалось, государством это сложно даже назвать, поскольку племена были слишком разрозненны.

     Стигн и я много говорили, набирая сторонников, ходили по поселкам затерянным в болотах.

     Во время одного из путешествий, в одной из небольших деревушек на другом конце страны, мы встретили ящера, который сам хотел искать нас, узнав, что мы чужестранцы.

     -Вы прошли через портал? –спросил он.

     -Откуда ты знаешь, о нем? –встрепенулась Стигн.

     -Я тоже оттуда.

     -И давно живешь здесь?

     Его история оказалась еще более простой. Путешественник, случайно забредший в развалины и ненамеренно провалившийся сюда в незнакомое болото. За восемь лет ему не удалось узнать ничего кроме уже известного нам. Он ни чем не отличался от местных жителей, вскоре все почти забыли, что Синд чужеземец. Да и не всем он говорил. Поэтому многие думали, что он просто из соседней деревни.

     Выяснилось, что Синд даже немного грамотен.

     Через некоторое время мы посвятили его в свои планы.

     -Какое право мы имеем вмешиваться в дела этого государства, перестраивать весь уклад их жизни, готовить к войне? –не удержал своих сомнений Синд.

     -Я веду их к свободе, иначе их задушат здесь.

     -Ты хочешь силой дать им свободу. Но пойми, свободу нельзя дать, ее можно взять только самому. –возразил Синд.

     Стигн разозлилась, ее глаза засверкали.

     -Я уже слышала подобные рассуждения, – зашипела она. – Вот прикажу посадить тебя в подвал и посмотрим, как ты оттуда сам выберешься, если я закрою дверь с другой стороны! Поэтому я обязана помочь. К тому же ты не прав. Жители этой страны сами добудут свободу, но под моим руководством. Положение здесь очень тяжелое, они сами не имеют возможностей выбраться. Легко призывать самим добыть себе свободу, если не знаешь, что мириады разумных существ всю жизнь жили и умерли в рабстве. Они, что, были хуже, глупее, недоразвитее нас? Нет, я не могу так сказать, потому, что это означало бы возомнить себя кем-то выше них, манию величия. Они, умершие в неволе, были не менее одарены природой, не менее талантливы и умны, но у них не было возможностей действовать и развиваться. Многим не хватало решимости избавиться от угнетения, но откуда могла взяться эта решимость, если они несвободны с рождения?

     Королева даже зашипела.

     -Добиться свободы самому, без посторонней помощи иногда так же невозможно, как вытащить саму себя за хвост из болота! Невозможно освободиться ни на что не опираясь.

     Стигн хлестнула себя концом хвоста и шагнула взад и вперед по комнате.

     -И с чего ты взял, что я навязываю свою мораль? Что ты мне предлагаешь? Не вмешиваться? Я не могу не вмешиваться. Только я сама решаю, кому мне хочется помогать! У меня никогда не возникает вопроса, вмешиваться или не вмешиваться. Если мне что-то не нравиться, я стараюсь действовать.

     -У каждого свои понятия о добре и зле. Ты не должна навязывать свои. То, что ты считаешь справедливостью, для других покажется злом. –Не соглашался Синд.

     -Если я не буду навязывать свое мнение, то его навяжет кто-то другой. И это мнение точно не будет лучше моего. Ну уж нет! Почему же я должна уступать своим врагам? Я не навязываю свои понятия о добре. Не говори мне, что у них своя жизнь, в которую я не должна вмешиваться. Это касается и меня. Я тоже живу в этой стране, потому, что сюда попала волею судьбы, и не намерена терпеть поражение вместе с ней. Мне больше нравится возглавить ее и привести к победе. И меня не волнует, что мне придется кому-то что-то навязывать. Можешь считать меня злодейкой. Мне так даже нравиться. Я завоевательница. Или люди вас захватят и утопят в вашем же болоте. И тех, кто будет истреблять, совершенно не будет волновать ваше мнение. Будь уверен, они будут умертвлять вас и ваших детей с чувством выполняемого долга, как делают полезную работу. И так же будут бросать ваши тушки в трясину, нисколько не мучаясь угрызениями совести. Я знаю, как ведутся подобные войны. Война между двумя различными видами, это всегда бойня без правил, – оскалилась Стигн, – обычно при этом к противнику проявляется не больше уважения, чем к вредной скотине, а жалость возникает не чаще, чем при истреблении вредных насекомых.

     -Не говори о таком. Ты пытаешься нас запугать, чтобы захватить власть.

     -Я видела много войн, во многих сама командовал армиями. Честно говоря не все эти войны были такими уж истребительными. В тех странах, где я тогда жила, все уже настолько привыкли к другим расам, что относились к чужим почти так же как к обычным вражеским солдатам. И захватывая вражеские селения, где обитали представители других рас, интересовались не полным истреблением жителей, а тем, какие доходы они будут получать с захваченного.

     Но в нашем случае, я опасаюсь, война будет именно такая, с полным истреблением.

     Королева вздохнула.

     -Когда-то там у меня было небольшое королевство среди болот, которое соседям приходилось уважать. Они не решались вторгаться, опасаясь увязнуть в нескончаемой партизанской войне в бесконечных лесах и топях. Впрочем все таки лезли, но мне удавалось вести успешную войну и даже проникать на их собственные территории. Здесь же наша страна маленькая. Они не побояться полностью перебить нас, им не перед кем нести ответственность.

     .4.

     Через некоторое время она занялась привычным для нее делом.

     Задымили ямы, пережигающие древесный уголь, необходимый для кузниц. Каменного угля в стране пока не обнаружили, приходилось добывать его из древесины. В болоте мы нашли железную руду.

     Это была моя заслуга. Можно отдельно расказать про поход на край болота, который возглавил я. Пришлось перемесить немало грязи, немало побарахтаться пробираясь через топи и заросли во время поисков. Несколько недель я водил небольшую группу искателей пока на окраине болота не обнаружил что-то похожее на руду.

     Кроме меня в камнях здесь практически никто не разбирался, даже Стигн. Ящеры приносили мне обломки горной породы, и самому приходилось нырять и ползать по лужам, подниматься до подножия окружающих болото гор. В результате руду удалось отыскать в нескольких местах, хотя не везде ее удобно добывать, особенно там, где месторождения затоплены.

     Мне пришлось вспомнить все, что я читал о ремеслах. О поиске руд и о кузнечном деле. Но ямы, где она добывалась, заливала болотная вода. Приходилось строить дамбы и каналы, осушающие эту часть болота.

     Стигн приказывала строить дороги, я видел, как моя жена смотрела с нескрываемой жадностью на кучи добытой железной руды, от которой зависело будущее оружие нашей армии.

     Она не теряла времени даром, носилась по стране, пытаясь контролировать все, что можно. Ее чаще можно было видеть верхом на лошади, постоянно спешащей, не находящей себе покоя. Однажды Стигн свалилась на руки мне, теряя сознание от хронической усталости.

     Она сильно похудела, истощив свое здоровье в непрерывных заботах, оказавшись неожиданно легкой. Я отнес ее в хижину, поражаясь, что сейчас мне хочется заботится об этом создании, которого совсем недавно мне приходилось бояться.

     Но на следующий день, проснувшись, Стигн снова готова была приступить к делам. Ее выносливость удивляла многих.

     -Надо выяснить какое дерево растет быстрее всего. Я знаю, что в странах, с теплым влажным климатом, есть деревья, которые поднимаются очень быстро. Мы начнем добывать уголь из них. Золу снова будем вывозить на участки, вместо удобрения, – предложил я.

     -Правильно, запасы древесины должны непрерывно пополняться.

     -Теперь у нас будет сталь. Здешние мастера не скоро освоят производство доспехов, но есть время. Я хочу, чтобы они изготовляли лучшее, на что способны. Тогда наши воины сравняются по вооруженности с вражескими, но это еще будет не скоро. А пока буду тренировать армию. Я добьюсь, чтобы наши бойцы в силе и ловкости превосходили вражеских, уж я сделаю из них воинов! –ноздри ее раздувались, глаза кровожадно сверкали.

     Ее милитаристские планы были еще в самом начале развития.

     -Обучим множество лучников, и они должны быть лучшими специалистами в этой области, должны выпускать как можно больше стрел в противника с наибольшей точностью. Изготовим мощные арбалеты, способные пробивать самые прочные доспехи врага. Если не имеем возможности создать огромное войско, потому, что у нас не может быть большого населения, то тогда мы должны сделать армию маленькую, но обученную, сильную.

     Я слушал довольно ощерясь, поскольку был согласен с каждым ее словом.

     -Мы должны приготовиться к обороне. Если враги нападут первыми, должны заманить их в ловушки на болоте. Здесь их армия не сможет хорошо передвигаться. Мы могли бы обеспечить себе хорошую оборону в наших болотах, им придется нелегко, продираться через наши непроходимые заросли, усеянные ловушками.

     -Именно так.

     -Все стрелы должны быть обязательно отравлены,– продолжала она.

     -Ты не могла предложить другое.

     -Конечно,– произнесла Стигн, озаряя меня своей самой доброжелательной многозубой улыбкой, –наши помощники должны заготовить много яда. Только надо сначала выяснить, какие здесь растут ядовитые растения.

     Эту заботу она взяла на себя. Уж в знании отравы ей не было равных. Постараюсь перенять у нее побольше опыта.

     -Еще надо подумать, как увеличить на той же территории количество добываемой пищи, чтобы мы могли немного увеличить население. –Напомнил я.

     -Да, это нужно обсудить.

     -Тут возможно несколько вариантов. Увеличить площадь плодородных земель, на болотах провести создание прудов, в которых будем разводить рыб и креветок. Огромная площадь этих топей приносит нам мало пользы. Возможно в лучшем случае мы увеличим производство еды в четыре раза.

     * * *

     В одной из первых построенных кузниц я сам пытался обучать наших будущих мастеров. Дело продвигалось медленно, поскольку до этого времени мне не приходилось использовать знания на практике. Но вместе с помошниками, оказавшимися весьма смышлеными, мы постепенно научимся ковать оружие и доспехи.

     Первые мечи или гнулись или ломались, но мы не теряли терпения. Я чувствовал воодушевление, когда молот в моих чешуйчатых руках обрушивался на желтеющую огнем полосу металла, по которой пробегали искорки и сталь поддавалась, с каждым ударом вынужденная становится ближе к задуманной форме.

     Рано или поздно мы научимся выплавлять такую сталь, которая станет пригодна для оружия.

     Были выкопаны ямы, в который с помощью медленного огня из стволов особых деревьев выплавлялась жидкая и липкая горючая смола, которую впоследствии хотели использовать как зажигательное средство для стрельбы из катапульт.

     Все, что вспоминал из ремесленного дела, старался записывать, чтобы пригодилось ученикам.

     Сначала я вел записи на специально обработанной пленке с нижней стороны коры растений не растворимыми в воде масляными чернилами, чтобы не вредила вездесущая болотная сырость. Но потом мы собирались придумать что-то вроде непромокаемой бумаги из местных материалов.

     Я все реже задумывался о тайне своего превращения в ящера.

     Прежде всего казалось подозрительным, что в воспоминаниях о моем человеческом прошлом столько провалов и даже противоречий. Это настораживало. И в конце концов я все чаще останавливался на мысли, что возможно на самом деле никогда не был человеком, моя душа всегда жила в теле ящера, только ко мне каким-то образом попали воспоминания.

     Возможно неведомый Рагнон связал с душой умершего ранее Джелара, воспоминания которого считаю своим прошлым. Если я изначально муж Стигн?

     И мне теперь имя Джелар казалось каким-то чужим, не моим, фальшивым как сброшенная шелуха.

     Возможно, что когда я еще сильнее привыкну быть ящером, и во всем буду считать себя им, то еще сильнее укреплюсь в этой идее.

     Получается, хмыкнул я, важнее не истина о реальном происхождении, а то, кем сам себя считаешь.

     В том то и дело, что у меня в отличие от других был выбор, кем себя считать. Человеком в теле ящера или ящером с человеческими воспоминаниями. Я мог решить для себя и так и по другому. В любом случае был бы прав.

     Из человеческой памяти известно, что не чуждался колдовства.

     Став человекоящером, я утратил свои прежние магические навыки. Те заклинания, которые использовал, будучи человеком, перестали действовать. Следовало признать, что потерял свои способности. И тогда, не имея возможности использовать магию, я решил стать воином, хотя раньше не испытывал потребности в физической тренировке. Сменил мантию на доспехи, научился пользоваться оружием. К моему удивлению, хотя и медленно, очень медленно, последствия этих тренировок стали сказываться, делая меня сильнее. К счастью, тело человекоящера, попавшееся мне (хм, опять думаю как Джелар), само по себе ловкое и сильное. Хотя, когда тренировался, тратя время на непривычное мне занятие, меня преследовало ощущение, что занимаюсь не своим делом. Только после того как тренировка начала давать хотя бы небольшие результаты, это занятие стало мне интересным. Я всегда считал физическую подготовку чем то почти ниже своего достоинства, для меня мышечная сила не шла ни в какое сравнение с магией. И действительно, колдовство более опасно, а в то, что из меня получиться хороший воин, я сомневался. Но что же делать? Магия потеряна и чтобы заполнить пустоту от этого недостатка, пришлось вложить все силы в обычные боевые умения.

     Больше всего отвлекало меня от тренировки то, что пройдет очень много времени, прежде чем я что-то сумею. Это мешало гораздо сильнее, чем трудности, болевшие на следующий день мускулы и усталость. Лень вызывало во мне не это, а что навыки приходили медленно.

     Я не знал тогда, что времени у меня достаточно. Поэтому был удивлен, когда заметил, что начали появляться результаты.

     И мне еще было приятно, что хотя тренировки изматывали, приобретенные силы останутся на всю жизнь.

     Когда я опустился около ручья, чтобы напиться, увидев отражение ящера в сверкающих латах. Давно уже свой внешний вид меня не шокировал, как раньше. Конечно все равно еще непривычно себя таким видеть. Хотя прошло уже время после превращения, но в том поселке, я не часто видел свое отражение. Наверное не стремился к этому.

     Теперь я все сильнее начинаю себе нравится.

     Уже внутренне соглашаюсь, что придется остаться в этой форме навсегда, поэтому все таки не отношусь к себе со старым предубеждением, какие могут быть у человека относительно ящера. И я признавал, что этот облик имеет свои преимущества.

     Я привыкал к себе, и возможно скоро не буду представлять себя иначе. У меня складывалось убеждение, что и ящером могу себя чувствовать гордо и достойно. Я – это я, в какой бы форме не находился.

     Снова пришел на площадку тренировок. Не мог же я учиться драться в одиночку. Там оказался еще один ящер, Тракс, известный мне своей агрессивностью и драчливостью. Он глядел на меня узкими вертикальными зрачками выпуклых желтых глаз и с энтузиазмом подошел ближе.

     Говоря о его драчливости и агрессивности, я имел в виду что во все драки он вступал по ободному согласию. Нападать первым ящерам не очень свойственно.

     -Хочу вызвать тебя на бой! –сказал он.

     -Хорошо,– улыбнулся я в ответ.

     -Драться в полную силу до крови! –сказал он, с надеждой ожидая моего согласия.

     -Мне нравиться,– ответил я, чувствуя задор, –будем драться до первой крови!

     -Без доспехов! –потребовал он.

     Я снял с себя и сложил в кучу все железки, оставшись как и он в одной чешуе. Хорошо, что он крепкий и сильный, и я могу безо всяких опасений, колотить его не боясь покалечить. Тем более сегодня мне хотелось, не рассуждая, бесшабашно ввязаться в какую-нибудь потасовку, чтобы встряхнуться и сбросить накопившуюся агрессию. Судя по всему, Траксу того же хотелось.

     Раньше я таких желаний, подраться с кем-нибудь для развлечения, в себе не ожидал. Это для меня ново.

     Тракс бросился на меня с азартом и радостной злостью. Я чувствовал то же самое.

     Я нанес удар ему по ногам хвостом, но он в этот момент подпрыгнул, но недостаточно высоко и хвост, словно плеть в прыжке ударил его сшибая на землю. Он со всей силой рухнул на площадку, задохнувшись на мгновение, когда удар об землю заставил его легкие сделать резкий выдох и на скунду сделал его небоеспособным. Нет, не на секунду, меньше. Он инстинктивно, не раздумывая, уже делал усилие, чтобы вскочить и я, жестоко пользуясь ситуацией, ударил его когтями ноги по спине, бесчеловечно вгоняя острия когтей в шкуру. В этот момент он рванул меня за другую ногу всей силой, перекатываясь, увлекая меня на землю, и еще до того, как я упал, ударил меня по пояснице хвостом. Я свалился к его когтям, жаждущим терзать меня и получил расплату за мой удар, от которой все потемнело на миг от боли. Мы позабыли все правила, терзая противника.

     Он и я снова вскочили, набрасываясь друг на друга с рычанием и шипением, продолжая бить в полную силу, не обращая внимание на царапины и удары, не чуствуя боли.

     Хотя мы договорились драться до первой крови, ее на нас обоих было уже много. Теперь пожалуй трудно будет разобраться, кто из нас победил.

     Наши когти не очень острые, но мы били всерьез и поэтому глубокие царапины, которые можно уже назвать даже ранами, прорвали нашу шкуру в нескольких местах.

     Мы снова падали, поднимались, сбивая друг друга с ног, катались по земле, шипя от боли.

     Когда мы остановились, то оба едва стояли на ногах.

     -Что это на нас нашло? –сказал я, глядя на него, котрый пошатывался, не в силах даже стряхнуть с себя песок, налипший на кровь.

     Сам я пребывал не в лучшем состоянии.

     -Кажется мы перестарались, –добавил я.

     Он мрачно усмехнулся, слизывая раздвоенным языком кровь, сочащуюся из ноздрей.

     -Давай так никогда больше не будем делать,– сказал я, когда он нашел в себе силы помочь мне уйти с площадки.

     -Совсем так конечно не будем, –согласился он.

     Воин, обучающийся боевому искусству, не может не пытаться пробовать свои силы. Он захочет узнать, на что он способен, что может в реальном бою. Тренируясь, захочет проверить, чего достиг. Его будет тянуть ввязаться в настоящий бой. Он знает, что может неплохо сражаться, и ему захочется доказать себе, что на самом деле может. Сам процесс совершенствования своих навыков ведет к тому, что получая способности воина, боец сам начинает себя вести как воин. Ему хочется побеждать, найти применение своей силе. И вместо того, чтобы защищать, боевое искуство само вовлекает в опасности, сила стремиться, чтобы ей нашли применение и воин начинает проявлять ненужное геройствование, вызывая на бой сильных противников, хотя можно было победить и без этого. Знаю, что это погубило многих.

     С удивлением начал замечать этот порок у себя. Хотелось вступить с кем-то в бой, вообразить себя героем, бьющимся против сильного противника. Чтож, придется бороться с этим, как с очередной вредной привычкой.

     Я занялся боевым искусством не ради того, чтобы соревноваться в нем и искать приключения, а чтобы как-то быть защищенным, не имея магии. У меня до сих пор сохранилось пренебрежительное отношение к физической силе по сравнению с магией.

     Все же я еще надеялся найти способ, чтобы мои заклинания действовали и теперь, когда в теле ящера. Интуиция подсказывала мне, что этот способ есть, что люди не настолько принципиально отличаются от человекоящеров. Иначе пришлось бы признать, что люди действительно какие то особенные. Я лично не верил, как некоторые неучи, что магия доступна только людям, и что ее даровали им боги. Ведь я слышал, что у ящеролюдей тоже есть свои колдуны. В том числе и Стигн. Мой опыт говорил мне, что это просто какая-то энергия, тайное свойство природы, не зависящее ни от каких богов, которым можно пользоваться, если знаешь способ. Может быть боги и могут дать какую-то магию, но мне они ничего не давали, потому, что я в них не верил.

     Длительные размышления постепенно подводили меня к идее, объясняющей, почему я не могу пользоваться магией в теле ящера.

     В обучении магией есть начальный этап, самая первая ступень, где важное имеет значение строение тела и его невидимой магической оболочки, которая окружает любое живое существо. Заклинания более высокого уровня не так зависят от таких подробностей, но они опираются на эти основы.

     И вот эта разница в начальных основах, не давала мне воспользоваться даже самой слабой магией, доступной даже ученику. Зато я знал, что если получиться пользоваться, хотя бы простейшими приемами магии ящеров, то тогда смогу перенести туда принципы магии более высокого уровня, которая уже не так зависит от телесной формы.

     Я понимал, что мне мешает именно начальный этап. Если научусь простейшему, то тогда более сложное дастся мне легче.

     Мне пришлось начать обучение заново, с самого начала.

     Пришла мысль, что теперь, когда я немного приобрел навыки в боевых искусствах, стал физически крепче, потом верну себе магические способности, то смогу одновременно владеть и магией и оружием. Буду сразу и ящером-воином, и ящером-магом.

     Смутно начала проявляться разгадка.

     На теле ящера не так расположены энергетические центры, как у людей. Эти центры идут от начала тела, до его конца, заканчивающегося хвостом. Ведь хвост – это окончание позвоночника. Конец позвоночника, а не ноги являются окончанием тела. Есть два очень важных центра, через которые проходит энергия. Один из них находится в начале тела, другой в конце. Между ними все остальные энергетические узлы, связанные со своими группами органов. Но у человека нет длинного хвоста, поэтому у него два самых нижних центра внизу позвоночника почти слиты в один.

     Поэтому биоаура человека больше похожа на ауру лягушки, чем на ауру ящерицы.

     * * *

     Я зашел в хижину. Моя жена сидела около стола, положив ногу на ногу и читала какой-то свиток. На столе расстелена карта.

     Подошел, рассматривая карту. На ней были новые обнаруженные рудники вдоль непроходимых гор.

     -Мы, прежде всего готовимся к обороне. Но даже если придется пойти на прорыв вражеской границы, то об оброне тем более нельзя забывать потому, что враги могут ударить в тыл. Поход будет проходить легче, если у нас будет всегда надежное укрепленное государство за спиной.

     -Я тебе об этом сам говорил. Самое тревожное, что мы не можем заранее знать, когда на нас нападут. Сколько у нас еше месяцев или лет, чтобы подготовить оборону.

     -Да, помню. Может быть ты предложишь что нибудь?

     -Поселки наших местных жителей тростниковые и деревянные. В случае прорыва врага рыцари их сожгут. Мы должны строить каменные поселения. Воздвигнем каменные укрепления в нужных местах. Эти крепости станут более неприступны из-за непроходимости болот. Через топи невозможно провозить осадную технику.

     -Это правильно. Все же я считаю, что у нас еще много времени, чтобы строить укрепления. Именно времени у нас в избытке, придется очень долго ждать, прежде, чем мы подготовим армию. Что же ты скажешь дальше?

     -Как я говорил, нам понадобятся каменные крепости. Сейчас мы построили деревянные частоколы, но такие укрепления они могут сжечь, а каменные, без осадной техники, тяжелых баллист, требушетов и стенобитных машин с тараном, им придется штурмовать очень тяжело. Не во всяком месте на болоте можно расположить крепость, зыбкая почва не позволит поставить фундамент. Мы будем, с моими помошниками искать неглубокие места в районах болот, где под трясиной есть каменное основание и потом вести туда дороги, по которым придется подвозить камень. Хорошие дороги будут идти туда с нужной стороны, а стороны врага подобраться к ним очень трудно. Или начнем строить укрепления на самом краю болот, на прочных каменных островах среди трясины.

     -Меня волнует, что нам потребуется очень много рабочих или еще больше времени.

     -И я так думаю. Надеюсь, мы придумаем, как хотя бы немного увеличить население, усовершенствовав хозяйство.

     -Мы еще должны расположить на нашей территории множество убежищ, где могут укрываться наши отряды, если враг прорвется к нам. Там будем устраивать засады. К сожалению нельзя построить подземные убежища в болоте.

     -Мы будем строить их, где удастся, – сказала Стигн.

     Впоследствии я придумал, как устроить убежище под болотной трясиной. Нужно построить что-то вроде деревянного корпуса корабля, который снизу не пропускает воду и погрузить его в болотную жижу. Сверху его можно замаскировать, насадив травы. Появилась идея взять два корабельных корпуса, один будет снизу, а верхний закроет его как крышка. В верхнем корпусе можно сделать люк, а все, что ниже люка законопатить и погрузить в трясину. Такие убежища будут служить несколько лет, пока не начнут гнить. Но я предположил, что они могут прослужить и дольше, так как болотная жижа препятствует гниению.

     Услышав об этом проекте, Стигн сказала, что наверное можно сделать так же не только на болоте, но и на море и тогда получится корабль, который может плыть под водой. В болоте ведь плавать невозможно.

     -Только этот подводный корабль не будет плыть, потому, что на него под водой нельзя поставить паруса, а если сделать его как галера на веслах, то через дырки для весел внутрь зальется вода. –Рассудила королева.

     Поэтому в море такой подводный корабль можно использовать тоже как всплывающее убежище, держащееся на якорях и поднимающееся когда нужно. Сюрприз для вражеских кораблей.

     -Или можно сделать так,– сказал я, –чтобы подводный корабль, плавал наверху как обычный на парусах, только в момент опасности погружался бы в воду. Ведь там он плавать не может. Зато враги не догадаются, куда делся корабль, пропавший из виду. Такой корабль можно использовать для разведки.

     -Но у нас нет моря, мы не можем использовать эту идею, пока заперты в этом болоте!

     * * *

     Однажды Стигн пришла ко мне в хижину, уже не ту старую, а другую, побольше, которую построили позднее.

     -Не стоит ли нам посвятить немного времени тренировке для нас самих. Я думаю тебе стоило бы потренироваться в боевых искусствах и самому. Мой муж не должен быть слабее меня.

     Мужчины склириниане обычно сильнее женщин, но хотя я обладаю большей массой мускулов, ловкость королевы превосходила мою. И, кроме того, Стигн лучше меня была натренирована в боевых искусствах. Я конечно тоже мог бы ее многому научить, но она умела больше.

     -Хорошо,– сказал я.

     Надо сказать, ее обучение пошло мне на пользу. Стигн старалась дать мне навыки, которые я сразу смог бы использовать или развивать самостоятельно. Честно говоря, опасался, что после ее обучения, все у меня будет болеть сильнее и синяков окажется больше. Хотя на теле человекоящера синяки не видны из-за чешуи, но это не значит, что они не болят. Но все обошлось.

     Я рад был ее настойчивости, с которой Стигн хотела передать умения, хотя иногда был просто измучен. Иначе этого бы никогда не достиг из-за своей обычной лени.

     После некоторых тренировок иногда приходилось лежать на полу, тяжело дыша, с вытянутым, как у собаки языком. Надо сказать, и она тоже доводила себя до такой же степени изнеможения.

     На тренировке с ней, после бросков и приемов, когда Стигн выскальзывала из моей хватки, мы оба зачастую оказывались на полу. Иногда наша борьба незаметно переходила в нечто другое. Раньше, очень давно, предположение, что я сам захочу этого, могло бы меня шокировать. И даже теперь не по себе. Но никто бы не мог упрекнуть нас. Ведь мы же были муж и жена. Не так ли?

     Тогда, в первый год нашей совместной жизни на болоте, то есть два года назад, я делал это с ней впервые, поражаясь противоречивости и остроте ощущений. Но со временем они не ослабли.

     Ее раздвоенный язык прошелся по моим почти сомкнутым сильным челюстям. Я провел своим лизнув гладкие клыки в приоткрытой длинной пасти королевы, понимая, что сейчас мы готовы соединиться здесь на полу нашей болотной хижины. Ощущения такие словно целуешь кобру, пытаясь войти с рептилией в противоестественную связь. Касаясь со Стигн бедрами, чувствовал как нарастает приятное напряжение в низу живота, заставляя выдвинуться стержень напряженной чувствительной плоти, хотя и не видел этого, прижавшись к ее гладкому чешуйчатому телу. Понимал как это недопустимо для представителя рода людского. Но я не человек! Ящер. По крайней мере в этот момент полностью был им. А она моя верная супруга.

     -Я обучу тебя такому боевому искусству, что ты сможешь драться с завязанными глазами или в полной темноте, причем сразу с несколькими противниками.

     -Всегда считал подобное просто легендами, – сказал скептически я, – и тем более никогда не поверю, что сам когда-нибудь буду способен на такое. Я раньше, знаешь ли, даже не считал себя вообще способным к карьере воина.

     -Возможно что-то у тебя получится. Ты когда-то занимался магией, значит возможно тебе будет легче обучатся. Будь очень внимательным, –Стигн нанесла удар сжатой в кулак когтистой рукой, остановив его в нескольких дюймах от меня.

     -Почувствуй мой удар, –сказала она, –я не прикоснулась к тебе, но ты должен ощутить как я нанесла этот удар.

     -В чем тут секрет?

     -Любое существо окружено невидимой нематериальной оболочкой, и когда кто-то наносит удар, даже нетренированный человек, даже не маг, происходит непроизвольный всплеск энергии, слабый выброс. Хотя простой удар кулаком несет очень небольшой всплеск этой силы, очень слабый и безвредный, без некоторой тренировки его сложно почувствовать.

     Суть тренировки в том, чтобы ощутить этот слабый выброс до того, как тебя настигнет удар противника. Слабый всплеск силы невольно опережает кулак врага. Ты сможешь заранее почувствовать куда будет нанесен удар.

     Поэтому, ты заметишь еще не достигший тебя кулак, даже в темноте в спину. И сможешь подготовиться к нему или уклониться. Противник еще размахивается, чтобы тебя достать, а ты уже знаешь, куда он тебя ударит, даже если ты его не видишь, даже если твои глаза завязаны.

     Я буду наносить удары с разных сторон, а ты должен пытаться противодействовать им, усиливая свою невидимую оболочку в том месте, куда я направлю удар. Сначала сложно почувствовать невидимый всплеск, опережающий кулак, поэтому я буду специально усиливать его, чтобы ты его чувствовал. Потом, когда твои способности разовьются, ты почувствуешь опережение удара даже от обычного человека или ящера, не имеющего способностей.

     Когда ты научишься концентрировать противодействие своего тела в тех местах, куда направлен удар, это будет полезно для тебя по нескольким причинам,– старательно объясняла она, – ты даже не глядя в темноте, почувствуешь, откуда придет удар, даже раньше чем противник начнет его наносить, концентрируя силу невидимой оболочки в том месте, куда тебя ударят, даже если ты не успеешь увернуться или защитится, уменьшит плохие последствия, не даст причинить большого вреда от травмы. И, кроме того, умение неосознанно противодействовать ударам путем концентрации поля, в любой точке тела, сможет защитить тебя не только в рукопашном бою, но и от вредных магических всплесков, посылаемых не очень сильными магами.

     -Если при каждом обычном ударе выбрасывается небольшой всплеск энергии, то нельзя ли этот всплеск намного усилить? –спросил я.

     -Некоторые бойцы с магическими способностями, могут усилить всплеск силы, идущий вместе с ударом, и последствия от такого удара гораздо тяжелее чем от обычного. Маги могут даже не прикоснувшись, нанести удар, от которого можно потерять сознание или скончатся.

     .5.

     Я отправился вместе с собранной группой обследовать границы нашей страны. Тогда мы продолжали искать месторождения, где могли бы добывать ресурсы. Наш совет надеялся, что может быть найдется путь через горы. Мы снаряжали экспедиции, но становилось яснее, что для нас они непроходимы. И не только для нас. Через них наверное не смог бы перебраться никто. Мы надеялись на мирный исход проблемы. Но моя жена готовилась к самой жестокой войне, не желающая ждать пока огромное государство без особых усилий раздавит нас, и она была права.

     Мы поднимались по склонам, ведущим в горы. Я посмотрел вперед. Заснеженные ледники блестели под солнцем. Мы уже добрались до границ снегов. Здесь еще не холодно, снег был подтаявшим.

     Глубоко дыша открытой пастью, я приостановился, чтобы отдохнуть. Повернулся посмотреть назад.

     Увидел бескрайние болота над которыми висел туман. Отсюда сверху топи казались бесконечными, но мне известно, что наша страна не особенно велика.

     Хотя она не видна целиком, но прекрасно представлял, что низменность похожа на тарелку. Неровные края –горы, плоское дно –болото. Северный край отбит, там болота соединяются с трясиной отделяющей от неизвестного государства.

     Я зачерпнул немного снега и сжал в ладони, ощущая как он холодит пальцы. Странно видеть снег в когтистой чешуйчатой ладони ящера. Я пытался сравнить, как действует холод на меня сейчас, с тем, как он действовал на меня, когда был человеком.

     Когда мы поднялись выше, пришло время остановиться на привал. Я заметил, какого труда моим спутникам стоило разжечь костер. Им не приходилось делать этого на таком сильном ветру.

     Перед походом я приказал изготовить нам теплую одежду.

     Мы просто коченели от холода, пробираясь, по заледенелым склонам. Намотали на ноги побольше тряпок, надели несколько плащей один на другой. Но ступни постепенно коченели, теряя чувствительность.

     Наш организм не полностью холоднокровный. На самом деле температура тела, хотя и не постоянна, но редко падала ниже чем на пятую часть от людской. В теплую погоду кровь ящеролюдей не холоднее чем у человека. Почти как у крокодилов, которые холоднокровны, но не совсем.

     -Это правда, что если мы замерзнем, то потом можно будет вернуться к жизни, как это могут простые ящерицы?

     -Предполагается, что этот так. Мы, цепенея от холода, впадаем в летаргический сон, –ответил я, вспоминая рассказы Стигн, которая являлась непревзойденным знатоком анатомии и медицины ящеров. По крайней мере несомненно лучшей из всех живущих в этой стране.

     -Насколько это безопасно?

     -Внизу в болоте всегда тепло. Поэтому не известны случаи замерзания. Возможно, для того, чтобы гарантировать пробуждение, надо оказать помощь, исскуственное дыхание. Вдруг в отличие от простых ящериц, мы можем сами не проснуться от летаргического сна, без посторонних действий. На всякий случай нас надо будить, возвращая к жизни.

     Впоследствии в горы отправлялись и другие группы, чтобы разведать путь из болот. Некоторые уходили без меня. У меня были опасения, что привыкший к жизни только внизу, неопытные ящеры могут попасть в беду. Вскоре произошло несчастье. Двое разведчиков заблудились в поднявшейся метели, отстали от остальных и рухнули в трещину ледника. Их искали две недели. Потом обнаружили на дне ледяной щели окоченевшие припорошенные снегом тела. Неудачных первопроходцев смогли переправить вниз.

     У меня сохранилась надежда, что их можно спасти. Когда-то очень давно, в прошлой человеческой жизни, обнаруживал ранней весной под камнями замерзших ящерок, которые оживали от тепла. Человекоящер очень многим отличается от простой рептилии, но ведь ходят слухи, что эта способность есть и у него.

     Размороженных начали отогревать, пытаясь достичь обычной температуры тела. Постепенно появлялись признаки дыхания. Пострадавшие начали дышать еще до того как мы начали попытки их реанимировать надавливая на грудь и тормошить.

     Мне остается отметить, что замерзшие выздоровели. К счастью, травмы от падения в трещину оказались незначительными. Смягчил слой снега на дне.

     Замораживание…

     Я торжествующе оскалил пасть. И поспешил к Стигн.

     -Кажется я понял, как наше государство может содержать армию неограниченного размера, –прорычал я.

     И выложил свою мысль.

     -Значит у нас может быть войско любого размера,– сказала она в сильном возбуждении, – У нас не будет расходов на содержание тысяч воинов в мирное время. Мы совсем не будем тратить пищевые ресурсы, на армию, когда она не ведет боевых действий!

     -Именно так! –ощерился я довольный своей идеей.

     -Мы сможем накопить армию какого угодно размера и при этом наше население не будет увеличиваться! –Стигн облизала губы раздвоенным языком, –это решение всей нашей проблемы.

     -Нам потребуется только время, чтобы накопить достаточное количество войск.

     -Надеюсь, у нас будут эти годы, – сказала она,– Обученных и подготовленных воинов мы будем отправлять в специальные ледяные пещеры в холодных горах, где они будут ждать своего часа. Армия любого размера, не требующая пищи, готовая ожидать сколь угодно долго, будет спать в этих горах, пока мы не призовем ее, пока не начнется война!

     -Используя такой метод даже очень маленькое государство, не страдая от перенаселения и голода может иметь армию любого размера, которую они успели накопить. Эта армия может быть даже во много раз больше, чем все остальное мирное население! –развивал идею я.

     -Сколько десятилетий нам понадобиться, чтобы собрать достаточное количество войска?

     -Это еще придется подсчитать.

     Я гордо вскинул голову, растянув пасть в ухмылке.

     -Мы теперь не только отменим все эти законы об ограничении рождаемости, но и наоборот будем призывать к увеличению населения!

     -Уж не хочешь ли ты, муж мой, приложить и свои усилия для увеличения населения в этой стране, наверное ты рад был бы потрудится ради этого, совмещая приятное с полезным? –оскалилась она в зубастой улыбке.

     -Еще один вопрос. Если мы будем набирать армию из мужской половины населения и замораживать, то что мы будем делать с женской половиной населения, которая будет так же велика?

     -В нашей армии воинами будут и женщины. У нас ведь равноправие и женщины человекоящеров почти ни в чем не уступают мужчинам, в отличие от людей.

     -Я тоже так думал, –сказал я, –так мы намного увеличим наши войска

     * * *

     -Есть идея, –сказал я. – Надо специально разводить на болотах ядовитых мух.

     Стигн внимательно слушала.

     -Эти мелкие мухи не доставляют нам никаких бед. Они не могут прокусить нашу чешую, ведь мы сплошь покрыты ей. У нас под угрозой только ноздри изнутри, но эти насекомые не будут лезть в них, поскольку их будет отпугивать наше дыхание. И еще уязвимо слуховое отверстие уха, но его можно закрыть, не сильно мешая слуху. Но для человека эти насекомые несравненно опаснее. Они будут проникать во все щели доспехов, под одежду, жаля любой открытый участок кожи. Укусы этой мошкары чрезвычайно болезненны, а их множество может даже привести к смерти. Непрерывно заедающий гнус сделает пребывание врагов на нашей территории невыносимым. Ни днем ни ночью они не будут находить покоя.

     -Это хорошая идея, –оценила Стигн. –Надо придумать способ разведения этих насекомых в больших количествах. Может быть с течением времени, мы сможем вывести породу наиболее ядовитых мух, даже два-три укуса которых будут убивать, –предположила она, –может быть нам удастся использовать насекомых на их территории. Ведь нам возможно придется вести наступательную войну.

     * * *

     Проходили годы.

     О тех годах можно написать несколько отдельных книг, если бы кому-то была бы интересна личная жизнь ящера, нескончаемые размышления, созерцание и вдумчивый труд.

     Тем временем работы в нашем государстве не прекращались. На складах росли груды блестящих доспехов. Моя жена и я старались, чтобы их качество было наилучшим из возможного, ведь пока наше армия не накопилась, мы должны были компенсировать малочисленность качеством. Рядом громоздились штабеля из связок мечей.

     Мы расположили эти склады недалеко от гор, чтобы выходящие из спячки наши воины сразу вооружались и двигались в строну границы.

     Туда же в холодные горы свозились запасы продовольствия. Они росли очень медленно, потому, что наше государство почти не имело излишков. И так население увеличилось почти впятеро, используя все доступные ресурсы и новые способы земледелия. Каждый мешок был на счету.

     Когда наступит время войны и накопленная армия выйдет из хранилищ, легионам потребуется много еды. Так что пищу тоже следует копить, изобретая все более надежные способы хранения.

     Наверное еще никто за всю историю не использовал такой способ увеличения войска.

     Наша замороженная армия ничего не требует для своего содержания. Им не надо есть каждый день. В мирное время она спит. Но ждет своего часа.

     Королева сидела на коне, когда я к ней подошел.

     У человекоящеров специальное седло с выемкой для хвоста сзади. Ящеру довольно непривычно на лошади скакать, но она была опытной всадницей. Очень много ей приходилось ездить по стране, стараясь везде успеть и все посетить.

     Пытаясь столько же путешествовать, я очень скоро убедился, что хотя силен, но тут нужна особая тренировка. На следующий день у меня все болело. И ноги, особенно выше колен и основание хвоста. И даже плечо, потому, что я раза три упал.

     У нас здесь очень мало лошадей, только для правителей и гонцов со срочными сообщениями.

     -Я сказал, что надо как то защитить своих коней, если мы собираемся использовать против врагов ядовитых мух. Мухи очень быстро закусают до смерти лошадей.

     Стигн приказала придумать зелье из трав, которое бы отпугивало этих мух от конской шкуры. А если нужную смесь не удастся создать, то надо постепенно приспособить всех наших лошадей к яду мух малыми дозами, чтобы потом этот яд на них не действовал.

     Оказалось, что порода лошадей, живущая в нашем климате, если породой можно назвать это почти выродившееся стадо из дюжины коняг, лучше приспособлена к укусам ядовитых насекомых. К лошадям относились как можно бережнее, поскольку я знал насколько это хлипкие создания, особенно если живут не своем климате.

     Я уже рассказывал, что мы построили несколько водяных мельниц. Но не все из них я собирался использовать традиционно.

     Стигн еще издали заинтересовалась, увидев мое новое сооружение. Речка, стекавшая с предгорий с уверенной неспешностью крутила большое водяное колесо. Но из похожего на сарай строения в отличие, от обычной мельницы, валил дым. Сразу из нескольких широких труб.

     -Это мельница или кузница? –она пошла за мной следом, понимая, что объясню внутри.

     -И то и другое!

     Вращение колеса передавалось грубым валам, между которыми протягивались бруски раскаленного железа, превращающиеся в полосы или листы. Тот, кто ковал, сразу поймет сколько времени и сил заняло бы у кузнеца выковывание молотом такого ровного листа.

     А тут все происходило быстрее. К тому же процесс мог идти непрерывно днем и ночью, только сменялись команды кузнецов.

     По всей стране шли работы, нам удалось превратить ее в подобие военного лагеря. Все болото готовилось к войне.

     Через несколько лет начали строится три наших главных крепости, которые не дадут врагу проникнуть вглубь территории. Они воздвигались не на границе, а за первыми болотами. В том числе и по соображениям секретности. Чтобы дойти до них враг должен перейти эти болота, испытав на себе все их прелести, включая тучи ядовитых мух. И кроме того неприятель не знал их расположения. Эти болота давали простор нашим партизанам и представляли собой сплошную полосу ловушек. Мы постарались сделать их еще более непроходимыми.

     * * *

     Я лежал, расслабленно греясь, в небольшом бассейне, который наполняла вода горячего источника, высунув из воды только глаза и нос. Я находился здесь уже давно, когда прибежала служанка, присланная моей женой.

     -Господин, –прощебетала молодая человекоящерица, низко свесившись с высоких бортов бассейна, –наша королева ждет вас в новой крепости.

     Я посмотрел на нее оценивающе снизу-вверх. Симпатичная, сговорчивая. Улыбнувшись, я представил, что хорошо бы ее стянуть за хвост или за ногу к себе в бассейн. Мысль была приятной. Скорее всего посланница не стала бы сопротивляться.

     Моя супруга не посчитает такую служанку за соперницу, даже если узнает.

     Для нас со Стигн брак это не ярмо, которое чаще всего неволит как крестьянина так и дворянина в людском обществе. Мы в первую очередь друзья, которые сами готовы помочь в деле которое принесет любимому удовольствие. Я и королева сообщники даже в подобном.

     За это мы друг друга любим еще больше, понимая при этом, что я для нее и она для меня –уникальны и незаменимы. Соперников просто не может быть.

     Наша страсть периодически усиливаясь, не исчезает за годы, возвращаясь с новой силой.

     Впрочем, если припомнить как часто люди изменяют, угнетенные неволей, то по сравнению с ними, мы образец верности. Я давно решил, что дети у меня будут только со Стигн.

     Давно замечаю как часто я стал произносить «мы»…

     На следующий день с королевой уехали в каменоломни. В некоторых местах они вгрызались в склоны окружающего нас горного хребта, в других местах рудники рыли прямо среди болот, окружая яму дамбой, чтобы не заливала вода из трясины вокруг. К небу поднимались дымы многочисленных кузниц.

     -Смотри, –сказала она, – это сделали мы. Мы не можем не победить!

     -Эта страна становилась все меньше похожей на ту, в которую мы когда-то попали. Мы превратили ее в диктатуру. Но мне самому кажется очень странным как охотно местные жители выполняют наш план. Я ожидал больше недовольства и сопротивления, но удивительно с каким воодушевлением все идут за нами.

     -Они все надеятся на меня. И на тебя. Иначе все вымрем.

     В человеческом обществе, затей мы такие преобразования, произошло бы немало конфликтов. Может быть дело в каком-то отличии людей от ящеров? Но никокого особого коллективизма я раньше в чешуйчатых жителях болот не замечал. Даже наоборот, они и сейчас в какой-то мере остаются независимы. Что же всех так сплотило? Неужели только понимание, что надо готовиться к войне?

     Чего я достиг за эти годы? У меня была своя страна, которую мы с женой подняли из нищеты. Народ, который уважал меня и при этом нравился мне самому, который я считал своим.

     Давно, в прошлой жизни человеком, я не испытывал потребности жениться, предпочитая жить один. Мимолетные увлечения были не в счет. К тому же они ни к чему не приводили.

     Но теперь я понимал, что с годами хочется иметь рядом спутницу жизни, которая была бы надежным партнером в делах и подругой в интимных отношениях.

     Мы с ней были частями единого целого, отлично подходя друг к другу. Самодостаточной парой.

     Если посмотреть со стороны, мы выглядели отлично спевшейся парочкой злодеев.

     У нас были общие интересы, одни и те же стремления и цели. И в сексе мы отлично удовлетворяли потребности друг друга, и в правлении страной. Вместе разрабатывали планы, тренировали боевые и магические умения.

     Когда начнем войну, врагов ждет сильное удивление. Вместо горстки запуганных ящериц они встретят закованную в сталь накопленную за многие годы огромную армию обученных чешуйчатых воинов.

     Сонное болото превратилось в огромную цитадель, в которой враги завязнут, но не смогут преодолеть укреплений. Здесь мы можем погубить армию практически любого размера.

     Но была одна тема, которая не давала покоя с самого начала. Мы говорили об этом еще тогда.

     -Мы уже много лет готовимся к этой войне, и не знаем, что происходит внутри вражеского государства, с которым собрались воевать. У нас до сих пор нет разведки! –часто замечала Стигн.

     -Но как мы зашлем незаметно шпиона на территорию вражеского государства? Ведь все увидят, что он ящер!

     -В борьбе между разными видами шпионаж затруднен. Нас сразу заметят во вражеском тылу. Но есть небольшая лазейка. Мы ведь слышали, что человекоящеров на территории используют как рабов. Недавно опять сведения поступили.

     -Послать шпиона под видом раба? Тоже об этом думал. Впрочем, невольник сможет собрать только самые общие сведения о государстве врага. Хотя для нас и это –уже не мало.

     -Разведчику сложновато будет вернуться обратно, если ему придеться работать где-нибудь на каменоломнях или руднике. Надсмотрщики не так просто выпустят беглого раба.

     После того разговора прошло немало времени. Несколько лазутчиков добровольно прошли подготовку, что быть засланными под видом рабов.

     * * *

     -Скажи, чем это ты занимаешься в своей новой мастерской? – спросила она у меня.

     Я протянул ей горсть красно-оранжевого порошка.

     Стигн принюхалась. –Красный перец? Зачем он тебе? Интересно, что ты задумал, зачем тебе такое огромное количество красного перца?

     Я подозвал ее вглубь сарая, где стояли большие глиняные чаны, некоторые из которых были наполнены красной жидкостью. От них несло спиртным.

     -Растворяю перец в спирте, –обьяснил я. –Для этого годится только красный перец.

     -А для чего? – она чихнула, широко раскрывая пасть. Все вокруг пропитано красной пылью.

     -Получаю вот эту красную жидкость. На дне остается белый осадок, но он мне не нужен. Эту жидкость я испаряю и получаю насыщенный раствор капсаицина.

     -Зачем тебе этот раствор? Это что-то вроде яда?

     -Я хочу применить его в возможной войне.

     Красный перец можно растворять или в спирте или в ацетоне. Чтобы получить спирт надо было перегонять бродящую с дрожжами закваску из местного сахарного тростника. Этот процесс знаком всем. Спирта требовалось много, но болота могли дать мне огромное количество этого материала.

     Ацетон можно получить, если сначала приготовить особую соль из из уксуса и мела или из уксуса и соды, а потом прокалить эту соль на огне. Ацетон испаряется и его можно перегонять точно так же как спирт в тех же перегонных устройствах. Проблема была только в том, где достать так много уксуса. Его тоже надо заквашивать в больших чанах.

     -Из растворенного перца можно получить средство, вызывающее у врага сильное жжение в глазах, в носу, во рту, оно заставит задыхаться и вражеский отряд не в состоянии будет сопротивляться.

     -Значит это не яд?

     -Оно не убивает , но скажу тебе, действие невозможно переносить. Сильное слезотечение и жжение сделают врага беспомощным. Мы сможем использовать его при штурме вражеских укреплений.

     * * *

     -Я обязана думать о будущем, просчитать все ходы заранее, подумать о бедах, которые еще не случились, –сказала она,– наши силы вторжения будут велики, хорошо обучены и вооружены. Мы прорвем проклятую блокаду. Но что будет дальше? Мы даже захватим эту большую страну. Но потом против нашего маленького государства поднимется весь континент. Поэтому нам просто необходимо сразу же после первой атаки завладеть контролем за всеми ресурсами вражеского государства, чтобы оно сразу начало работать на нашу страну, снабжая нас всем необходимым.

     -Это значит, что нам надо сразу после захвата установить свою власть в чужой незнакомой стране и заставить всех на себя работать? –заключил я.

     -Именно так, –зашипела она.

     -Мы будем там оккупантами, все нас станут ненавидеть и все время будут устраивать восстания. Мы вынуждены будем оставлять большие гарнизоны наших войск в городах, чтобы на захваченных территориях не начиналось бунтов.

     -Я собираюсь нанимать в свою армию и людей,– сказала она,– должны же найтись те, кому плохо живется при власти человеческого государства. Может быть какие захваченные ими народы. Или в ихнем государстве угнетаются рабы и мы освободим их.

     -Опасаюсь, что очень немногие люди перейдут на нашу сторону, даже рабы. Даже угнетаемые классы и захваченные провинции объединятся со своими бывшими захватчиками против нас, вместо того, чтобы стать нашими союзниками. Все объединятся против нас. Как бы не началась воина на уничтожение…

     Нам теперь было известно, что кроме государства за топью Гроеф, которая отделяла нашу болотистую страну от остального мира, есть и другие страны, в том числе какая-то обширная империя.

     Время от времени, раз в несколько лет, нашим лазутчикам, наблюдающим за топью и даже переходящим ее, удавалось узнавать о том, что происходит на той стороне от заблудившихся ящеров-рабов. Потерявшихся беглецов не возвращали назад, а уводили к нам.

     К сожалению, невольники знали не очень много.

     Одной из подробностей, которую удалось выяснить с самого начла, стало то, что в южных провинциях ближайшего к нам королевства немалое количество ящеролюдей используется для работ на плантациях, что логично. Влажный жаркий климат не очень хорош для невольников-людей, которые в тех же условиях поголовно болеют малярией.

     Разведчикам проникнуть под видом рабов на плантацию проще чем на какие-нибудь рудники.

     Пограничную топь, можно преодолеть по обходному пути, петляющему через болото и вдоль кромки гор через незаселенные территории. Прямой путь преграждала совсем непроходимая трясина. Наши военные строители уже начали прокладывать дорогу через нее, но до завершения еще далеко.

     Моя обожаемая зубастая стерва металась по комнате, в нетерпении хлеща себя хвостом.

     -У нас неприятности? –спросил я ее.

     Поступили новые срочные сведения от лазутчиков засланных под видом рабов.

     Мы обязаны вмешаться. И даже немного раньше чем рассчитывали.

     -Война, –прошипела Стигн.

     * * *

     Мы готовились к этому дню многие годы.

     Подготовка длиной в целую жизнь, даже почти в две обычные человеческие жизни, если вспомнить как мало живут простые крепостные крестьяне в человеческих деревнях.

     И вот теперь, стоя на воротах крепости и глядя как подо мной маршируют легионы ящеров в блестящих пластинчатых доспехах, я ощущал волнение.

     Мало того, когда мы отдавали приказ о начале вторжения, у меня просто дрожали лапы и конец хвоста.

     Мы рассчитали все, собрали практически непобедимое войско, но как всегда, когда очень долго готовишься, а потом наконец решаешься начать опасное дело, ради которого столько трудился, неизбежно волнуешься. Многие годы ждешь начала этой войны, думаешь, начать ли нападение сейчас или подождать еще год, накопить сил, собрать армию еще больше, лучше подготовиться.

     И при этом знаешь, что когда готовишься, враг тоже развивается. И неизвестно, что происходит на его территории.

     И вот мы решили начать нападение. Сколько бы мы не старались подготовиться ко всему, есть опасение, то произойдет что-то неожиданное и неприятное.

     Какая бы сильная у нас не была армия, война невозможна без потерь, и противник не слаб. Мне еще предстоит видеть своих гибнущих воинов.

     Почему же меня все время преследует мысль о какой-то не замеченной нами ошибке, которая подставит под удар все наши приготовления?

     Таурон (с) декабрь 2002-февраль 2007.

 

 

     .1.

     Малозаметную тропинку через пограничную топь осторожно искали несколько лет. Еще очень давно вроде бы даже находили, но потом пришлось проделать это заново. Просто потому, что с годами многое на болоте постепенно меняется.

     Напрямую вообще не пройти но и окружной путь незаметен. Только по воткнутым палкам и зная сколько шагов надо сделать в ту или иную сторону, ориентируясь по приметным деревьям, можно догадаться где глубина только по колено а где сразу уйдешь в бездну.

     Они перебирались от островка до островка, от коряги до коряги, делая остановки на отдых. Тиррн шел навстречу судьбе, оказавшись одним из тех, кто согласился добровольно попасть в рабство по ту сторону почти непреодолимой преграды.

     Неизвестно сколько месяцев а может быть лет придется прожить в неволе. Но его задача собрать сведения.

     Конечно раба не допустят к тайнам, но даже самых простых сведений о быте государства по ту сторону не хватало. Тиррн прежде вообще не видел людей. Только на картинках, нарисованных королевой Стигн. Знал, что их кожа лишена чешуи, на голове растут волосы, как у некоторых животных. О их нраве его тоже проинструктировали.

     Самая ужасная часть топи заканчивалась. Деревья росли выше и гуще, поднимаясь прямо из позеленевшей воды. Только местами еще озера прежней жижи. Тиррн заприметил островок, который может послужить временным убежищем. Здесь можно передохнуть прежде чем идти сдаваться. Тут же, если получится, можно встречаться со связными, отправляя донесения на родину.

     Со всех сторон клочок суши окружали непролазные топи. Зеленая сверху жижа по которой не пройдешь пешком, но невозможно плыть на лодке.

     Сам Тиррн прополз по уложенным бревнам, которые легко убрать, чтобы островок стал недосягаемым.

     Ящер остановился, напряженно раздумывая как удачнее попасть в рабство. Этот вопрос обсуждался заранее с командованием, но окончательное решение предоставили самому лазутчику. В зависимости от обстоятельств.

     Тиррн еще долго продирался через лес, бредя по лужам и переплывая стоячие озерца. Признаки обжитости еще не появлялись.

     Ящерочеловек не имел на себе никакой одежды. И не только потому, что приходилось часто плыть. Просто незнакомая одежда может его выдать. Рабы скорее всего одеты скудно, если на них вообще что-то есть.

     В неволю к людям он явится нагим и беспомощным, если не считать умения драться безоружным.

     Под ноги попалась петляющая тропинка. Не долго думая он просто по ней побрел. День продолжался, сквозь разрывы густого леса падали солнечные лучи…

     Вот неширокая дорога с колеями, пропитавшимися водой, через затопленные овражки уложены позеленевшие бревенчатые мостки.

     Внутренне замирая Тиррн просто вышел навстречу двум всадникам.

     За спинами обоих арбалеты. Странно видеть эти лица на чрезмерно укороченной морде с недоразвитой пастью. Они такие же как рисовал лорд. Странный выступ на морде вместо нормальных дырочек ноздрей. Нижние челюсти тонкокожих обросли грубой шерстью.

     На них мятая одежда закрывающая туловище и каждую ногу. В стременах явно кожаная обувь, предназначенная для тех, кто когтей не имеет.

     Они не сразу обратили на человекоящера внимание, разговаривая между собой.

     -Еще один беглый раб! –Крикнул человек на лошади. –Стой! Иди сюда! –Это было сказано уже Тиррну.

     Он спокойно остановился. Но внутренне решая как удобнее драться, если придется.

     -Ты чей раб? –спросил другой надсмотрщик.

     -Не знаю…

     -Тогда отведем его на нашу плантацию. Если не найдется хозяин, будет нашим. –Сказал человек на лошади.

     Человекоящер был бесцеремонно осмотрен.

     -Клейма нет! Но как это может быть?

     -Неглубоко клеймили. С линькой сошло.

     -Может быть.

     -Если кто-то допустил оплошность то сам виноват. Не докажет теперь, что был его раб. Отведем на нашу плантацию и заклеймим как положено.

     -Если удасться сплавить плантатору то деньги поровну.

     -Да какие там деньги? Ну ладно.

     -А ну пошел по этой тропинке. А то то за руки привяжем и за лошадью побежишь. –Эти слова предназначались уже ничейному рабу.

     Его завели за ограду и там под дырявым навесом привязали.

     Рядом в очаге нагревалась какая-то железка на длинном железном пруте. Гадство… Клеймо может остаться на всю жизнь даже когда он вернется из рабства.

     Металлическая печать переливалась всеми оттенками багрового, посверкивали мельчайшие искорки. Затем ее приложили.

     Сначала пошел запах паленого, даже послышалось шипение. Но боль добралась позднее, когда прожгло чешую. Теперь шипение переходящее в рычание издал сам ящер.

     Клейма поставили на бедро и на плечо.

     -Со взрослыми проще, –пробормотал кузнец, убирая железяку, –они терпеливее. Только обычно еще мелким ставят, а они кричат, вырываются, кусаются даже…

     Покрасневшее лицо человека блестело, их кожа, как рассказывали лазутчику, всегда становится влажной на жаре. Тиррн усилием воли пытался подавить боль как учила его Стигн.

     Вот теперь он считается рабом людей. Новое положение отзывалось какой-то неуютностью в душе, вперемешку с любопытством.

     Тиррн надеялся, что его выносливости хватит, чтобы выдержать работу на плантациях или куда его еще отправят. Должен. В принципе он же не из слабых.

     * * *

     Оказавшись на полях, Тиррн немного растерялся, не зная что делать. Он мог работать на земле, его не послали бы под видом раба, не умей этого, но здесь выращивали не то, что на родине. Пришлось просить подсказки у работающих рядом. К счастью нашелся ящер, терпеливо показавший, что надо делать.

     Работая в поле, пропалывая огороды, непрерывно приходится сгибаться. Это очень неудобная требующая постоянного напряжения, поза для существа не имеющего хвоста. Потом болит спина и ноги сзади над коленями. Ящеру в этот отношении проще. Хвост помогает как противовес, уменьшая нагрузку на мускулы спины и бедер, хотя у склириниан он не прямой, а немного провисает.

     Ну и конечно кровососущие насекомые, которые не дали бы работать. Даже если постоянно хлопать их, размазывая по потному лицу кровь вперемешку с грязью с испачканных землей рук. Ящерам они не мешают.

     Земля влажная, хлюпает под ногами. Но везде такие поля. Тиррна посылали трудится среди правильных рядов покрытых, крупными с твердой оболочкой, ягодами кустов, растущих в воде, глубиной по пояс. Ящеры собирали эти плоды под присмотром нескольких человек. По полузатопленным полям местами проложены шаткие досчатые мостки. Надсмотрщики прогуливались по ним, не сходя вниз, лениво посматривая издалека.

     Рядом неглубокие пруды, где выращиваются особые съедобные пресноводные водоросли. Тиррн видел как несколько ящеров-рабов находясь в воде, нагружают плоскодонную лодку, которая здесь была вместо тележки, чтобы доставить урожай до берега.

     Тиррн тайком посматривал на молодых ящерят, попадавшихся на пути. Ему запали в душу слова о том как клеймят детей. Раскаленным железом к маленькому детенышу? Лазутчик ожидал чего-то подобного, его предупреждали даже о возможности чего-то более худшего, но он не мог сдержать внутреннего гнева.

     О рабстве лорд рассказывал много, предупреждая, что когда рабовладельцы содержат в неволе существ не своего вида, то возможна чрезвычайная жестокость. Потому, что тогда порабощенных вообще приравнивают к животным.

     Кто знает? Может быть здесь с рабов вообще шкуру сдирают.

     Пока на ящерятах моложе пяти лет клейма он не видел. У детей и подростков оно выжжено на бедре, у взрослых второе на плече как знак совершеннолетия.

     Первый день показался особенно длинным.

     Солнце село, но через щели в стене просматривались гаснущие облака, остывающие как угли. Здесь внутри мерцал фитилек масляной лампы.

     -Откуда ты? –вопрос задал тот самый ящер у которого он попросил помощи днем. –Тебя заклеймили совсем недавно и ты не умеешь работать.

     Вот ведь! Умел он трудится на грядках, но кто же знал, что здесь выращивают не совсем то, что дома.

     -Я не помню, –повторил Тиррн на всякий случай.

     -Если ты не хочешь говорить, то не буду спрашивать, –примиряюще произнес собеседник, –но я сомневаюсь, что ты беглый раб с какой-то из соседних плантаций.

     -А откуда же я могу быть?

     -Может быть я не имею права спрашивать, –осторожно предупредил раб, –но ходят слухи, что на болоте тоже живут.

     -Кто? –насторожился Тиррн.

     -Говорят, что среди болот есть неизвестные людям маленькие островки. И некоторые убежавшие рабы поселяются там, даже есть небольшие семьи, которые живут не под властью людей… Иногда среди рабов рассказывают о таком.

     -Про какие болота ты говоришь?

     -Про те, которые вокруг плантаций. Особенно южнее.

     -А что тебе известно про саму непроходимую топь на юге? За ней тоже кто-то живет? –осторожно поинтересовался Тиррн.

     -Ты сам назвал топь Гроеф непроходимой. Никто не знает, что там. Конечно кто-то из сбежавших рабов в прошлом пытался ее преодолеть… Удавалось им это или нет, мы не знаем.

     Тьма начала прятать широколиственные раскидистые деревья, которые видны в прореху под самым потолком.

     На ближайшей ветви сидело небольшое создание, похожее на лягушку с широкими перепончатыми крыльями. Они казались слишком большими и хрупкими для такого небольшого существа, полупрозрачно-зеленые на свету с тонкими но упругими косточками. И хотя задние лапы явно выглядели прыгуче-лягушачьми, длинный утончающийся хвост с ромбовидным листом на конце несомненно предназначался для придания маневренности в полете.

     Таких перепончатых прыгунов много и на его родном болоте. У некоторых еще шипы есть на сгибах лап и на спинке. Их странные крики тоже были частью звуков ночи.

     Кто-то из ящерят на плантации говорил, что скользкая кожа этих перепончатокрылых, по словам людей, обжигает как крапива. Конечно, что такое крапива Тиррн сам не знал, но лорд говорил, что это такая трава, которая растет в далеких странах.

     Лорд и Стигн когда-то пытались приспособить этих тварей для отправки сообщений, но безуспешно. Перепончатокрылые прыгуны оказались слишком бестолковыми для этого.

     Ящер повернулся на подстилке и ощупал доски на которых она расстелена. Они не прибиты. Гвозди слишком дорогие, чтобы их на сараи рабов тратить. Приподняв доску, Тиррн посмотрел вниз. Темная вода. Можно рукой достать.

     Понятно. Для некоторых бараков места не хватило и их построили на сваях. Интересно. От одного невольничьего строения до другого можно тайком под водой добраться. Но не за пределы огороженной стеной территории.

     * * *

     Терпеливо тянулись длинные дни от рассвета до заката. Солнечный свет над жаркими болотами быстро мерк словно усталое сознание, впадающее в сон.

     Из-за неумелости Тиррн часто нарывался на окрики, пару раз получил по спине хлыстом. Больно, хотя шкуру рептилии такой удар не может располосовать до крови как человеческую. Лазутчик стерпел, даже не огрызался, хотя мог отобрать плеть и тут же выпороть самого надсмотрщика. И не помогло бы даже, что они всегда ходят вооруженными и по двое.

     Тиррн выяснил, что охранников не так много. Ящеры бунтовали редко, только если уж совсем несправедливо с ними поступят. Бежать им тоже некуда. Только на соседнюю плантацию, откуда их вернут хозяину и выпорют. На севере только люди и туда вообще соваться не стоит. Рабу без хозяина гарантирована смерть.

     На север часто уходили обозы с продовольствием, которое производили плантации, которые давали немалую долю в обеспечении королевства.

     Тиррн пользовался малейшей возможностью, чтобы подсчитать все, что только можно. Надсмотрщики и представить себе не могли, что этот недавно заклейменный раб, наблюдает за работой плантации с грамотностью управляющего. Он не только подсчитывал но и пытался сделать общие выводы о экономике этого государства и всех доступных ресурсах как его учила Стигн.

     На небольших возвышениях, на краях некоторых полей стояли в два ряда дуплянки, выдолбленные из толстых древесных стволов. Мед и воск составляли заметную побочную часть дохода плантаций. Пчеловодством тоже удобнее заниматься ящерам, поскольку человеку в закрытом одеянии на такой жаре долго не выдержать, а чешуя защитит рептилий от укусов. Надсмотрщики обходили ряды дуплянок стороной, если не хотели ходить с опухшей мордой.

     * * *

     -Слушайте меня, вонючие твари! –прогремел надсмотрщик с кнутом, прохаживаясь вдоль шеренги ящеров-рабов, выстроенных во дворе.

     Кто это из нас вонючий? Подумал Тиррн, ведь ящеры, в отличие от людей не потеют. Чего нельзя было сказать о самих надсмотрщиках, злых от удушающей жары.

     Люди-рабы не выдерживали сырости, жары и тропических болезней присущих этому климату. Слишком быстро умирали. Плантаторы не могли содержать рабов из людей, им приходилось пользоваться трудом человекоящеров.

     Церковь и государственная власть северных территорий давно призывала к поголовному уничтожению нелюдей. Но плантаторы противились такой политике. Если они перебьют всех рабов, то некому будет трудиться на плантациях и землевладельцев ждет разорение.

     Поэтому между церковниками и плантаторами, как лазутчик вызнал из слухов, назревал конфликт. Но главное свойство всех церквей, это любовь к деньгам. Поэтому церковники за значительные взятки делали вид, что не обращают внимания на человекоящеров-рабов на плантациях.

     Тиррн старательно изображал, что опускает взгляд, не смея посмотреть в глаза надсмотрщиков.

     Внезапно лазутчик увидел, что один из рабов упал, сбитый ударом надсмотрщика. Не знаю в чем он провинился. Возможно его ударили просто так. Следом на скорчившегося раба обрушился удар плети.

     Вмешиваться нельзя. Надо ждать, терпеливо распросить, что случилось. И только тогда думать, можно ли чем помочь.

     Длинные сараи предназначенные, чтобы загонять на ночь рабов, окружены высокой стеной. Около нее специально оставляли не срублеными два-три высоких дерева, на которых устраивали смотровые площадки для сторожей. Обычно в развилке ветвей, с деревянным полом и крышей спасающей от дождя и солнца. Там же всегда была пара арбалетов и запас стрел.

     Там на их высоте ветерок спасал человека от непереносимой духоты и заедающих комаров.

     Но стражники редко сидели на площадках по одному. Наверное потому, что в одиночку не интересно играть в кости. Поэтому они обычно собирались на какой-то из площадок втроем. Если кубик с пометками на боках случайно падал сквозь трещины настила то охранники орали вниз, чтобы кто-то из молодых ящерят нашел и принес его наверх.

     * * *

     Как-то раз Тиррн до полудня мотался по двору поместья. Ему сказал ждать кто-то из управляющих но потом забыл дать работу.

     -Эй, морда хвостатая, –окликнул надсмотрщик, –на кой ты тут торчишь? Иди, помоги воды натаскать…

     Вместе с другими рабами, прислуживающими в доме, ящер взял в руки по ведру, сделанному по принципу небольшого бочонка с обручами и плетеной ручкой и понес куда велели. В ту часть поместья, куда большинство невольников не пускали.

     Пришлось зайти в комнату, и вылить ведро в маленький бассейн, огороженный невысоким бордюром.

     -Останься. Может еще надо будет послать. –Остановил его чуть более высокий голос, чем у сторожей. Немного иначе звучит.

     Ящер не знал, что в это помещение надсмотрщикам входить нельзя.

     В воду вошло тонкокожее существо. Неужели так они все выглядят без одежды? Но это имело некоторые отличия от надсмотрщиков. Тиррн начал догадываться, что перед ним самка людей.

     Мокрые волосы очень длинны, кажутся темнее своего естественного рыжеватого цвета. Лицо все гладкое, зеленые глаза. На груди эти странные выступы холмиками, которые бывают у тонкокожих женского пола, если верить рассказам. Непривычному ящеру это казалось слишком чуждым. Особенно без хвоста –просто жуть. А вообще в стройной гладкой фигуре есть что-то по-своему красивое, но совсем не вызывающее влечения. Хотя стройный живот и бедра, весьма неплохи, только чешуи не хватает.

     -Полей теплой воды, –распорядилась человеческая самка.

     Леди Сельвия пребывала в наипаршивейшем расположении духа.

     Ничего не могло снять выражение усталого раздражения с правильного лица. Девушка убрала со щеки прилипшую длинную мокрую прядь.

     Рядом с рептилией она уже почти не стеснялась своей наготы. Раб –это же почти животное, его не следует замечать.

     Шлепнула себя по бедру, приканчивая комара, досаждавшего и здесь. Никого же не волнует, что видят насекомые. Здесь принято не обращать внимания на прислуживающих рабов. Это она еще не до конца привыкла, приехав из Ицела. Не люди ведь. Так, просто твари.

     Жара, мерзкая духота, наполненная непрерывно утомляющим слух вкрадчивым звоном кровососущих насекомых в воздухе. Только в воде Сельвия могла почувствовать себя на некоторое время свободной от комаров и пота.

     От летающей гнуси спасения просто нет. Если закутаешься то задохнешься от жары. Сон не дает а только отнимает силы. Заснуть под одеялом просто невозможно, оно душит тело, становится влажным, но и без него бессонница проникает в голову с нескончаемым комариным писком.

     Все открытые участки кожи в многочисленных чешущихся пятнышках от кровососов. Леди это доводило до бешенства.

     Девушка села в воду, почесала ступню, пальцы на ногах тоже искусаны.

     Какая мерзкая страна.

     Но Сельвия не считала себя виновной. Это ее обманули, бросили, а она скверно ославленная любовным скандалом, еще и отослана за это в поместье дяди. Подальше от греха, то есть подальше от столицы. И дворянского общества.

     От злости плакать приходится.

     Такое паскудство… Отправили в ссылку в столь непригодное для жизни место. Опозорившая семейную честь, нарушившая планы богатых родственников. И будет здесь год или два, пока скандал не забудется и ее не найдут кому пристроить так, чтоб для семьи повыгоднее.

     Да, здесь на плантации мужчин для нее нет. Если не считать спившихся надсмотрщиков. Но они совсем не в счет. Она же не совсем из ума выжила. На то и рассчет, чтобы наследница не путалась со столичной молодежью.

     Здесь только с тоски сдыхать и собой всех этих бесчисленных парящих в воздухе паразитов-кровопийц кормить. Они не только над болотом но и наполняют каждую комнату. Пытались над кроватью мелкоячеистую легкую ткань повесить, но все равно проникают. Ведь ее только заденешь, отодвинешь во сне а они в любую щелку…

     Сельвия чувствовала, что черная меланхолия доведет ее до какого-нибудь безумства. Уже который месяц уныние и скука, неделя за неделей уходят в пустоту. Желания женского тела пытались пробиться сквозь усталую тоску, будя пустые фантазии. К ним примешивалось чувство протеста, хотелось что-то натворить назло.

     Вопреки всем, родственникам отославшим в эту дыру, их представлениям о том как она должна правильно себя вести. Чтобы стать невестой нужного человека. Нужного, конечно не ей…

     Хорошо бы назло всем стать колдуньей. Самой по себе, чтобы не зависеть и не быть как все. Но эти мечты совершенно пусты. Даже в Ицеле, в столичном университете не найти мага, способного или согласного стать учителем. В Витимском королевстве колдовство не жалуют под давлением империи. Это естественно. Кто же будет обучать конкурентов.

     Вот живет она на болоте, тратя месяц за месяцем своей жизни на уныние и раздражение насекомыми. Ей бы кого с кем можно было поговорить. Давно истосковалась по мужскому телу, иначе свое уже тоже ощущается каким-то заброшенным в пренебрежении.

     Но нет… Только не это. Связываться с надсмотрщиками и плантаторскими охранниками она не будет. Мало того, что она побаивается этих небритых потных пропитых мужланов. Она лучше в болоте утопится чем допустит риск забеременеть от кого-то из них…

     Избалованная племянница владельца плантации сейчас иногда удивлялась своим мыслям. Они иногда ее пугали…

     Взгляд скользнул по фигуре раба, стоящего в стороне, ожидая указаний. Ну не человек, но если приглядеться… Торс и плечи как у мужчины, живот подтянут, бедра мускулистые, без признаков полноты. Сила в нем есть. Она конечно теперь знала, что тело ящера не холодное. На жаре такое же горячее как у человека.

     К мордам ящеров Сельвия уже почти привыкла. Клыки теперь уже редко выламывают рабам. Только в городах, а здесь плантаторам лень этой ерундой заниматься. И так рабы послушные.

     Склизкие гадкие твари… Конечно их шкура сухая, даже на жаре. Но Сельвия по прежнему называла слуг-рептилий так. Возможно по их сути, как ей казалось.

     Хвост… Да, наличие хвоста это серьезное отличие.

     Неужели она может даже в самых гнусных фантазиях представить… что отдастся ящероголовой твари с хвостом?

     Но одна мысль поддразнивала ее. От ящера ничего не будет. Никаких последствий. Не только беременности. Говорят, что от ящеров людям вообще никакие болезни не переходят… Вот тридцать лет назад когда эпидемия выкосила половину населения на юге Витимна, рабов-ящеров заставляли очищать дома от трупов и хоронить умерших. Ни на одного ящера зараза не подействовала.

     Может у них свои болезни есть, но людям в той же мере не передаются.

     Сельвия вела в городе весьма свободный образ жизни, за что собственно и заслужила славу распутницы, но странные бредни насчет ящеров даже для нее казались слишком уж безумными и прятались очень далеко от реальности.

     В реальности она даже не дотронется до самца рептилии… С таким намерением.

     Этот раб, стоящий у двери комнаты, выглядит довольно мужественно… Хоть он тварь.

     Он может говорить, на самом деле не животное, но для племянницы плантатора все равно тварь.

     А вообще Сельвия знала, что по закону соитие с ящером считается преступлением против Бога. Предательство предназначения и образа человеческого, созданного по образу и подобию… И за такое полагалось сожжение на костре.

     Жутко представить. И душа считается пораженной смертным грехом, однозначно делающим навсегда отверженным от высшего мира.

     И не потому, что ящеров относили к животным. Даже напротив, за то, что они разумны, но чужды роду человеческому, это считалось церковью не грехом со скотиной, но предательством.

     Но сладостно совершить преступление против самой основы морали, чтобы хоть так отомстить… Так, чтобы никто не узнал. Такое преступление и никто не догадается… Потому, что только в воображении. Нет, воображению она тоже боялась давать волю. Даже в мыслях –это уже грех. Но ведь никто не прознает…

     Кто такой для нее раб-нелюдь? Грязное животное. Но зато с ним можно делать, что угодно…

     Она представила, что позволит этой твари дотронуться до своей кожи своими когтистыми пальцами, там где не положено. Разрешит мерзкому хвостатому существу, осквернить себя. От этих мыслей ее обдало жаром. Рептилии… Мысль отдавала чем-то мучительно сладостным, при всей ужасной недопустимости. А когда представила, что позволит грязной твари проникнуть в сокровенную часть своего тела и оставить в себе… то, что мужчина оставляет там… То даже голова закружилась от страха. Да, она бы допустила такое в горячке безумства, но тварь должна получить за это по заслугам… Забить тварь, посмевшую сделать с ней такое… Забить насмерть. За то, что посмеет, даже по приказу госпожи, сделать с ней, с этой самой госпожой то, что положено делать только со своими такими же грязными чешуйчатыми самками…

     Сельвия прекрасно видела, что тело ящера чистое, она никогда не замечала, что от них пахнет. Разве что на грани чувствительности с ее самовнушением. Но все равно рептилия грязна по своей сути… Даже когда чище человека.

     Нет, это конечно только бредовые разгоряченные мысли. Тоска и жара… Никого она не собирается убивать. Кроме того, жизнь рабов принадлежит дяде. А вот… если выбрать одного из рабов для таких утех, но сделать так, чтобы он никому не рассказал, что делает с ним хозяйка. Не смог бы разболтать о тайне…

     Иди к человеку, который клеймит, и скажи, что я велела отрезать тебе язык, приказала Сельвия ящеру в своих мыслях. Вот так она скажет несчастному рабу, который потом будет предназначен для особой роли. У сдыхающей от скуки госпожи появится потаенная сторона жизни. Постыдный, но родной личный секрет, который поможет разнообразить гнусную жизнь на болоте. А какая насмешка это будет над заботами родственников о ее благочестии. Расчетливые ханжи. Кисло о таком занудстве даже вспоминать. Если бы они узнали чем собирается заняться сосланная на плантации. Сами виноваты.

     Нет, конечно, они никогда не должны узнать. Это же будет концом и для нее. Ну не сожгут наверное на костре, кому в глуши эти показательные казни нужны? Но это станет просто катастрофой. Умрет просто от сраха и позора, если раскроется…

     Сельвия размышляла об этом не всерьез. Вот так поступить, даже с ящером она не сможет. Покалечить, лишить языка… Нет, она просто не сможет такого допустить. Она крови и то всегда боялась. Даже не своей.

     Хоть тварь, но ей жалко будет…

     Но кто знает, до чего сосланную со временем доведет меланхолия? Так себя начнет побаиваться…

     Но сначала ей хотелось удовлетворить хотя бы свое любопытство.

     -Эй… –окликнула госпожа. –Подойди сюда.

     Тиррн сделал несколько шагов вперед. На бедре начавшее заживать клеймо, знак, выделяющийся розовой кожицей на фоне чешуи.

     Сельвия еще раз пробежалась глазами по его фигуре. Она конечно слышала, что у ящеров свои особенности, что между ног гладко. Но сама никогда не видела. Промежность раба прикрыта узкой повязкой.

     -Сними это, –палец хозяйки указывает на тряпку, а Сельвия произнося приказ сама испугалась собственной бесстыжести.

     Тиррн не понял зачем человеческой самке это понадобилось, но послушно дернул завязки пояска и сбросил то, что на нем было. Но ему очень не по себе именно потому, что не знал, что задумало гладкокожее существо.

     Да, отметила Сельвия, все правильно говорят про рептилий.

     Госпожа видела, что раб стоит и нервничает ожидая непонятно чего.

     -Все, можешь.. одеть… –поторопилась она. Ей тоже стало неловко. Разлюбопытничалась.

     Тиррну по прежнему было неуютно находится рядом госпожой. Неизвестно что надо этой самке людей. Он еще очень плохо знает обычаи их страны…

     А Сельвии в воде стало вдруг очень жарко, будто она совершила что-то невыносимо стыдное и ужасное. Хотя ведь ничего не произошло, просто любопытство.

     Она снова представила, что посылает ящера с приказом, чтобы ему отрезали язык. Получился бы из него хороший бессловесный раб, который не сможет выдать ни одного ее секрета?

     -Подай полотенце, –прервала она свои мысли.

     Целую неделю Сельвия ничего не предпринимала. Потом случилось нечто, до сих пор наполняющее ее стыдом.

     Она выбрала одного из рабов, показавшегося ей наиболее послушным и приказала зайти в свою спальню, где заперлась изнутри. Потом Тиррн по-секрету узнал от того невольника, что у несчастного ящера ничего с хозяйкой не получилось. Неизвестно, получила ли удовольствие сама госпожа, но раб был в шоке и растерянности от того, что его пытались заставить делать.

     В общем то этим пока все и закончилось. Госпожа пока не решалась на новые эксперименты.

     Тиррн старался не показываться ей на глаза.

     Недавно на крытой веранде Сельвия вдруг вскрикнула. По пальцам вдруг разлилась боль как от удара, ломящая такая, хотя она даже ни до чего не дотронулась.

     Девушка поднесла руку к лицу, заметив, что между пальцев начала распространяться краснота. Скоро появилась какая-то жесткость, стало труднее шевелить ими.

     Госпожа чуть ли не со слезами позвала слуг. Вместе с ними примчался молодой длинноногий ящеренок-подросток, робеющий от гнева Сельвии.

     Пообещав, что сейчас все сделает, быстро и ловко вскарабкался по столбу на перекладину, каркаса крыши. Попросил отойти а то растревоженные они еще злее. Снял с внутренней стороны кровли гнездо ос, одна из которых ужалила госпожу.

     Такова особенность джунглей. Любое место укрытое от дождя очень быстро обрастает осиными гнездами. И в дуплах деревьев и под навесами. В обязанности этого юного ящера входило очищать чердаки и прочие строения от того, что строили ядовитые насекомые каждые несколько дней почти на прежнем месте. Его открытое тело неуязвимо для их жал.

     Тиррн усмехнулся, подумав, что ящеренок мог бы, если захотел, разогнать всех надсмотрщиков. Просто забросав их гудящими шарами осиных гнезд. Он шепнул это мальчишке и тот улыбнулся в ответ.

     -Что с тобой произошло? –поинтересовался Тиррн, заметив шрам на худой спине мальчишки, с выступающими лопатками.

     -Это давно. Надсмотрщик доской ударил. Не заметил, что она с гвоздем.

     -И что?

     -Крови много было. Он приказал не показываться пока не заживет. Опасался, что управляющий заметит, что попортил раба. Хотя сам же говорил, что ценности во мне никакой.

     Ящеренок еще несколько раз попадался потом Сельвии на глаза. Он почему-то вызывал у нее симпатию. Хоть тварюга, но все равно видно, что это такой же мальчишка как и человеческие. Даже гораздо проще, послушнее. Или она просто начала привыкать к ящерам?

     Скоро Тиррн заметил, что госпожа снова начала обращать на него внимание. Ей хотелось хотя бы поговорить. А больше не с кем!

     Ну и пусть чешуйчатая тварь. Зато своя.

     Ящер предложил Сельвии почаще гулять по лесу, видя как ей скучно в поместье. Да, там тоже заедают насекомые, но ведь и на плантации тоже.

     Племянница плантатора забирала Тиррна со двора, чтобы он сопровождал ее в прогулках. Лазутчик охотно рассказывал бывшей горожанке о деревьях, мелких существах, обитающих в зарослях. Иногда она приказывала ему достать какой-нибудь цветок растущий посреди пруда.

     Кому же сопровождать ее в пути, если не ящеру? Охранников она сама опасалась. Наемник вдруг еще руки начнет протягивать, не смотря, что она племянница барона.

     Вода здесь везде теплая. Она решила однажды искупаться в озерце, когда забрели далеко от полей. Но одна боялась лезть не зная дна. Заставила ящера нырнуть первым и поддерживать ее. Пусть он находится рядом на всякий случай. Вдруг госпожа начнет тонуть.

     Но было странно находится в одной воде с рептилией, она даже коснулась голой кожей его чешуи. Тиррн заметил, что купаясь в лесу человеческая самка не раздевается полностью, как в закрытой комнате.

     Сельвия больше опасалась людей с плантации, кого-то из охранников, заехавших в лес и способные ее случайно увидеть.

     А вообще на плантациях все тянулось по-прежнему.

     .2.

     В поместье барона Датта собиралось все больше людей, приезжавших весь день. Обеспокоенные, хмурые. Они громко и взволнованно говорили, поджидая остальных в зале. Здесь уже оказались почти все крупные землевладельцы южной окраины.

     -Каковы сведения из столицы?

     -Церковь, которая добивалась введения закона о полнейшем истреблении всего нечеловеческого населения в королевстве, все таки добилась своего.

     -Но закон, по которому всякого, кто не является человеком, можно уничтожить, уже давно существовал!

     -Да, но прежде это касалось только свободных нелюдей, а теперь закон ужесточили! Раньше положено было убивать ящерочеловека, если он не имеет хозяина, а теперь они собираются убивать даже рабов, которые служат людям! То, чего мы опасались, произошло.

     -Значит слухи оказались не напрасны…

     -Мне сообщают, что там хозяевам у которых есть рабы-ящеролюди, приказывается выдавать их властям для уничтожения.

     Собравшиеся в гневе зашумели. Кое-кто был в бешенстве.

     -Если они перебьют всех ящеров, то кто будет работать на плантациях!? –послышался громкий выкрик.

     -Мы разоримся!

     -Никого не волнует, что мы разоримся! –перебил барон Датт, –Мы должны что-то делать.

     -Надо снова послать протест королю! Неужели эти церковники не понимают, что южные провинции потерпят огромные убытки!

     -Король –несовершеннолетний мальчишка, министры в полной зависимости от церковников. Этих фанатиков не волнует, что мы пострадаем от нового закона.

     -Не может быть, чтобы среди церковников не нашлось нормальных людей, которые не отказались бы от денег! Церковь всегда щедро принимала наше золото. Да быть такого не может, чтобы все они настолько сошли с ума, чтобы отказывались от денег.

     -Среди сегодняшней церковной верхушки много таких, кто сделал карьеру на раздувании среди простого народа страхе перед нелюдьми. Путем борьбы с нечеловеческими отродьями они собираются укрепить веру, а значит и свою власть. Возможно по сравнению с этим наших денег им показалось мало. А тех, кто охотнее принимал наше золото, наверное подкупили наши конкуренты из соседних стран. Вы же знаете, что в нашем государстве на многих должностях сидят иностранные шпионы. Нельзя не учитывать давление из Санктарга.

     Негодование среди собравшихся усилилось.

     -Мы не дадим убить наших рабов! –вскричал кто-то.

     -Если они перебьют всех рабов, то мы разорены, –продолжал барон, все более распаляя собравшихся, –Кем мы станем? Никем! Это же наш единственный источник дохода. Северные бароны от нового закона совсем не пострадают, поскольку у них всех крепостные крестьяне –люди. Поэтому никто не поддержит наш протест. Мы рискуем остаться в меньшинстве.

     -Но что же делать?…

     -Мятеж?!.

     Все знали, что восстания баронов в королевстве происходили нередко. Иногда столице приходилось идти на уступки.

     -Мы не можем поднять крупный мятеж. Здесь у нас слишком мало людей. Небольшие кучки надсмотрщиков и охранников в поместьях не смогут противостоять королевским войскам, если сюда их введут. Они нас просто раздавят. Дружина нормальных размеров есть только у меня. –Сказал барон.

     Но видя, что кое-то уже начал впадать в уныние, Датт продолжил.

     -Мы не сможем противостоять войскам в открытой борьбе. Но кто сказал, что мы должны собирать армию как они и выходить на поле боя? Мы измучаем их засадами в лесу и мелкими стычками, заставая врасплох.

     Многие из плантаторов напуганные реальностью предстоящей войны, уже начали охладевать к идее сопротивляться. Они с негодованием встретили новость о разорительном для них законе, но когда запахло настоящим вооруженным бунтом, большая часть собравшихся ощутила страх. Не все обладали необходимой решительностью, чтобы присоединиться к мятежу.

     -Кроме того, –добавил барон, –мы можем собрать достаточно средств, чтобы привлечь на нашу сторону наемников, если своих людей у нас так мало.

     Желающих помочь деньгами будущему мятежу среди плантаторов оказалось больше, чем желающих участвовать в восстании лично. Но в случае подчинения указу они теряли больше. Руководство будущего мятежа представляли несколько дворян, включася барона Датта, который всеми признавался как старший и самый опытный из них. И несколько особо крупных плантаторов.

     Среди остальных, как с горечью подумал барон, есть такие, кто перейдет на сторону королевских войск, как только конница пересечет границу южных провинций.

     Датт подумал, что кроме него почти никто из собравшихся не имеет военного опыта. Барону приходилось участвовать в военных действиях еще при прошлом короле. В свои пятьдесят семь лет Датт обладал очень крепким здоровьем, несмотря на жаркий изнуряющий климат юга.

     Первым узнав о беде, барон весь день метался по комнате, не сразу решившись призывать к бунту. Даже пытался заставить себя смириться, подумать. Но чем дольше размышлял Датт о сложившейся ситуации тем сильнее багровело его лицо.

     Плантаторов хотят вынудить заменить ящеров рабами-людьми. Но Датта совсем не радовала мысль, что вместо, ставших за много лет послушными, рептилий, на плантациях будут трудится какие-то каторжники. Причем новых рабов придется покупать! Всех!

     Кроме того люди в этом климате при такой работе начнут дохнуть.

     У барона появилось еще одно предположение, куму выгода замена ящеров рабами-людьми. В центральных провинциях Санктаргской империи из-за перенаселения появился избыток крепостных крестьян. Высокородные динаты начали продавать избыток подвластного народа в рабство.

     А, поскольку рабы на плантациях протянут недолго то плантаторам их придется покупать и покупать снова!

     Барон скрипнул зубами.

     Окончательно решиться на мятеж помогло ему общее негодование поднявшееся на собрании землевладельцев.

     * * *

     Весть, что всех человекоящеров решено истребить дошла до Тиррна от одного из рабов, прислуживающих в доме плантатора и дальше передавалась шепотом. Многие не верили.

     Лазутчик понимал, что надо срочно доложить лорду и Стигн об угрозе, которая надвигается на рабов плантаций. Истребления допустить нельзя. Эти двое должны принять решение. И оно может означать начало войны.

     Однажды ночью он сбежал. Добрался до островка и передал весть связному.

     Самое главное поручение выполнено. Но Тиррн решил вернуться и провести на плантации еще несколько дней или недель. Теперь уже как получится. Наблюдать за дальнейшими событиями или что-то предпринимать –это уже на его усмотрение.

     Несмотря на плохие вести невольников все так же заставляли работать. И внешне мало что изменилось. Не все ящеры знали, о надвигающихся неприятностях.

     Тиррн узнал, что одного из рабов из их барака заперли и не выпускают даже днем. Он что-то натворил.

     Лазутчик, найдя время уселся перед решетчатой дверью небольшого строения.

     -За что тебя?

     -Я… ударил человека. Я не виноват, ничего плохого не сделал. Надсмотрщик был пьян. Люди становятся такими дураками когда напьются…

     В сознании говорившего это еще свеж был страх и воспоминание о том как это произошло. Надзиратель бил его, хотя раб покорно сносил это наказание не сопротивляясь. Так происходило часто, но в этот раз, не понимая как это получилось, он неосознанно, нанес ответный удар. Очень слабый удар, неуверенно сопротивляясь, но у охранника из носа пошла кровь.

     -Ты! Хвостатая скотина, ты посмел поднять руку на человека, –плохо разборчивые слова дошли одновременно с облаком несвежего перегара.

     У невольника все поплыло перед глазами от страха. Он снова упал на колени, но уже поздно, свершилось непоправимое. Что теперь будет он не знал.

     Страшный удар сапога отбросил его на спину.

     -Господин, простите…

     -Я не хотел его ударить. Это получилось само, –сказал он, –Я ударил его очень тихо, совсем тихо… –он оправдывался, хотя его слова уже ничего не могли изменить.

     -И что теперь? –поинтересовался Тиррн.

     -Я надеюсь, что пьяный надсмотрщик не вспомнит, что творил и кто его ударил. Но видел второй человек.

     -Но надзиратель сам виноват.

     -Это безразлично. Я все равно не должен поднимать руку на человека, даже если человек поступает неправильно.

     -Что они могут сделать?

     -Будут бить очень сильно в назидание другим. Может быть покалечат. И я не смогу работать. Может быть очень долго. А тех, кто не способен работать не держат на плантации.

     Понятно. Ненужного раба просто прикончат.

     Тиррн выполнил свою основную миссию. Тепрь ему предоставлено немного больше свободы и он имеет право рисковать и попытается спасти этого невольника.

     -Лишь человеку дана свыше власть повелевать зверьми и остальными разумными, которые по сравнению с ним тоже животные. Мы не должны противится своей участи. Мы можем жить только будучи собственностью. Люди говорят, что они такие могущественные потому, что у них есть Бог и он им помогает, а у ящериц его нет.

     -И вы этому верите?

     -Так не хочется в это верить но жизнь все время нам это доказывает. У людей королевства и огромная империя, а нас горстка. Нас только терпят, и только до тех пор пока трудимся. Я столько раз слышал, как люди, разозлившись, говорили что если б не надобность в рабочей силе на юге, то такую мерзость давно уже перебили бы.

     Похоже люди на севере уже решили так сделать, подумал лазутчик. Хорошо, что еще рабы не знают. Или рассказать?

     День приближался к вечеру, когда к двери подошли три вооруженных человека. У каждого хлыст, меч и арбалет. Обычный набор надсмотрщика. Тиррну пришлось посторониться. Дверь открыли.

     -Выходи! Что стоишь? Боишься? Если сами за хвост вытащим хуже будет. Или прямо там пристрелим.

     Ящерочеловек, склонил голову, выходя из полутьмы.

     -Ну, тварь, –процедил надзиратель, –ты посмел поднять руку на человека. Может быть попытаешься снова меня ударить?

     Надсмотрщик положил руку на хлыст. Ящерочеловек попятился.

     -Что ты отступаешь? Давай бей! –насмешливо посоветовал ему стражник.

     Надсмотрщику не интересно просто побить раба. Он хотел, чтобы жертва сопротивлялась. Раб стоял перед ним, смотря в землю и зная, что если он попытается ударить, как тот приказывает, надсмотрщик будет в ответ бить его до тех пор пока не переломает половину костей.

     Плеть, которой ударил ящерочеловека надзиратель, обвившись вокруг ноги, хлестнув по хвосту. Раб согнулся, пытаясь закрыться.

     -Боишься? Теперь у тебя не хватает смелости?

     Тиррну стало ясно, что сейчас надзиратели сами начнут избивать раба.

     -А можно мне попробовать? –подошел лазутчик поближе.

     -Ты, тварь, зачем лезешь? Иди на место, –отмахнулся надсмотрщик.

     -Ты неправильно тогда ударил охранника. Это надо делать так, – чешуйчатый кулак ящера с размаху врезался в лицо человека и он как мешок свалился к ногам.

     Перешагнув через надзирателя Тиррн позвал своего нового знакомого за собой.

     Один из товарищей упавшего тоже схватился за плеть и взмахнул, вкладывая всю силу в удар. Второй сдвинул пальцем предохранительную скобу арбалета, который держал в руках. Вот это уже не хорошо! Тиррн отскочил, позволив концу плети захлестнуться за столб, поддерживающий навес. Дернув за обвившуюся вокруг опоры плеть, он вырвал другой конец из рук надзирателя, который не сразу выпустил рукоятку и оказался подтянут в пределы досягаемости. Разворачиваясь, Тиррн хлестнул его хвостом под колени и пока надзиратель падал, потеряв равновесие, добавил удар кулаком в лицо, в результате чего человек упал немного дальше, чем должен был. А хлыст уже в руках ящера.

     Размашистый удар плети вышиб арбалет из рук охранника. При этом приклад попал в лицо. Человек схватился за свою морду.

     -Можно я возьму ваше оружие, господин? –спросил Тиррн у валявшегося надсмотрщика. Тот ничего не ответил. –Молчание –знак согласия! –назидательно сообщил лазутчик своему новому товарищу, подбирая меч и арбалет.

     Ящер разоружил всех троих, лишнее оружие забросил на соломенную крышу. Если захотят достать то пусть лезут.

     Лазутчик и раб хотели уже уйти, но как раз в тот момент из-за угла появился один из управляющих.

     -Что здесь происходит? –взвизгнул он, увидев ящера с плетью. И надзирателя у него под ногами.

     Управляющего Тиррн встряхнул и прижал к стене, придавив горло рукоятью кнута.

     -Не зови охрану. Им сейчас не до тебя, –сказал лазутчик, оборачиваясь на надзирателей, которые пытались подняться за спиной. Одному почти удалось. Но освобожденный раб стоял столбом не решаясь толкнуть надсмотрщика обратно. Ну хоть двинул бы его ногой?

     Управляющий затих, пораженный небывалой попыткой бунта.

     -Ты никуда не удерешь, –наконец прошипел человек, –вся охрана поместья поднимется и вас в полях верхом догонят… Пристрелят. Нет даже за ограду не выпустят.

     Насчет этого у Тиррна было свое мнение. Уйти лазутчик конечно сможет. Охрана слишком рассеяна по площади плантации. Но ведь он не один.

     -А я даже убегать не собираюсь, –сообщил ящер. –Остаюсь здесь. У меня еще дела.

     -Что ты…

     -Мы же сможем договориться, –обьяснил Тиррн управляющему. –Мне прекрасно известно, я вел подсчеты, мне другие рабы еще говорят… и я прекрасно знаю, что некоторые надзиратели с твоего позволения, ведь ты в доле, отгружают урожай с плантации на продажу посторонним людям без ведома хозяина. Почти все вы подворовываете. От рабов это труднее скрыть чем от владельца плантации. Он конечно догадывается, но наверное не знает как много вы присваиваете.

     Человек был окончательно поражен.

     -Прикажи надсмотрщикам оставить нас в покое. Тогда барон ничего не узнает.

     -Вам дадут уйти, –прошептал управляющий.

     -Вот что. Запиши, что этого раба, которого в клетке держали, деревом насмерть придавило. Я потом уведу его из поместья. Но сам вернусь и пока останусь. Этих троих, которых я побил, отправь подальше. Лучше бы совсем выгнать, но знаю, что не получится… Они же вроде тоже твои сообщники и им тоже грозит разоблачение. Отошли на охрану отдельных полей, чтобы мы не встречались. Я знаю, что они захотят отомстить. Найдут повод, чтоб меня пристрелить.

     -Тебе теперь все равно на плантации не жить…

     -Если со мной произойдет что-то плохое то барону передадут про твое воровство. Могу для него даже список украденного составить. Сколько бочек и доверху груженых телег куда продано. Писать и считать я умею.

     Авдон уставился на вцепившегося в него ящера еще более ошалело. Пусть демоны возьмут всех этих грамотеев! Что люди, что ящеры как только писать научатся так сразу начинают строчить доносы!

     Угрозы со стороны раба плоховато сначала доходили до управляющего. Просто ни разу еще не случалось, чтобы невольник сам доносил, причем раскрывал воровство в такой крупной форме. Но если на самом деле все раскроется, то его выгонят с позором. А зная характер господина барона, можно опасаться, что разгневанный Датт, если посчитает, что его оставляли в дураках, просто прикончит управляющего. Он закрывает глаза на то, что неизбежно растаскивают по мелочи, но действительно не потерпит что продали на сторону так много.

     -А управляющий Крисп… –продолжил Тиррн.

     При этом имени Авдона перекосило. Даже рабам известно кто его недруг и завистник. Уж этот, если узнает, точно со свету сживет. На стороне соперника тоже есть надзиратели. Так что ящер может найти защиту у Криспа. Хотя конечно ни один надсмотрщик, в душе не простит рабу за то, что он сам додумался выдать другого надсмотрщика, даже и враждебного. Не должны ящеры лезть не в свои дела.

     -Ты посмел избить людей, надзирателей, –напомнил Авдон. –Рептилия, это для тебя плохо кончится даже если ты на меня донесешь. Ящера за это не простят.

     -Но ведь и для тебя плохо кончится. –ответил лазутчик. –Так давай не будем выдавать друг друга.

     Тиррн снова оглянулся. Опять кто-то идет! Не дадут договорить.

     Леди Сельвия увидела, что ящер прижимает кнутовищем полузадушенного управляющего Авдона к стене. Она резко остановилась.

     -Что это…

     -Госпожа… –просипел управляющий, –не обращайте внимания. Мы просто говорим.

     Как-то странно они разговаривают.

     -Господин Авдон, –не решилась девушка подойти ближе, –а зачем вас…

     Но в ответ человек только открыл рот, силясь придумать обьяснения. Это оказалось очень трудно.

     Управляющий вспомнил, что именно этого ящера часто в последнее время видели рядом с госпожой Сельвией. Это очень плохо. А вдруг он для нее шпионит?

     Авдон затаил злобу и теперь находил утешение в пугающих вестях, что плантаторы оказались вовлечены в бунт против королевства. Чтож, если мятеж потерпит поражение то надо будет воспользоваться неразберихой и хаосом, что прихватить побольше. Он подождет.

     * * *

     В судьбе Ктесия Данге неожиданно произошло изменение. Совсем недавно закончив учиться в Ицеле, столице Витимна, он обитал в небольшом доме, в котором снимал комнаты за небольшую плату, еще когда был студиозусом в старом городском университете. С ним все это время жил ящер-раб, служивший с детства. Его отправили с юношей, когда тот ехал в столицу на обучение, чтобы помогал.

     Отношения со слугой у Данге уже давно перешли в дружеские, но по закону ящер все равно был рабом. В отличие от крепостного крестьянина или раба-человека, господин не мог даровать ему свободу, поскольку нелюдей, у которых нет хозяина, положено убивать.

     Впрочем, Сироша устраивало положение раба, он слишком привык к Данге и не представлял как мог бы жить иначе.

     Тем ящеролюдям, которых содержат в городе, раньше было принято выдергивать клыки, или стачивать их острия, хотя смысла в таких глупых предосторожностях Данге не видел. Но и сейчас хозяина иногда упрекали, что он не лишил своего раба зубов.

     Ха! Знали бы соседи, что студиозус на досуге, маясь от безделья даже учил Сироша владеть шпагой. Хотя в двух комнатушках особенно не развернешься.

     Честно говоря Данге сам не очень ловко фехтовал. Просто один из друзей время от времени показывал приемчики, а он в свою очередь… ну, скажем так тренировался, заодно гордо изображая из себя опытного учителя перед ящером.

     Был у Данге друг из таких же университетских бездельников. Со своими странностями, но хороший человек, хоть тайный ирианит. Но ничего страшного. Смешливый черноволосый, пытающийся казаться любителем подраться. Вместе бродили по старым городским улицам, вино пили, говорили о всяких вещах. О запретных, конечно тоже. Но Данге не собирался никому выдавать, что его друг –еретик. Но впрочем в Витимне ирианитом быть безопаснее чем в империи. Там сразу смерть, могут даже показательно, для устрашения окружающих, на костер. Правда и здесь лучше не болтать, чтобы неприятностей не огрести. На принудительных работах тоже не сладко. Ктесий Данге ловил себя на мысли, что сочувствует ирианитству, оно ближе свободолюбивому студиозусу, чем официальная догма.

     В этот вечер в дверь совсем нежданно постучался человек в запыленной одежде, который видимо приехал издалека. Он привез запечатанный свиток, который предназначался наследнику.

     -Мы уезжаем из этого города, –сказал Данге, дочитав свиток.

     -Куда? –спросил насторожившийся слуга.

     -В этом письме говорится, что я получил наследство в южных провинциях. Теперь мне принадлежит крупная плантация и земельные владения. Мы едем туда. Так что радуйся. Сам же всегда жаловался, что тяжело приходится в этом городе и зимой здесь для тебя холодновато.

     Да, в самые холодные месяцы здесь даже иногда шел снег, хотя почти всегда с дождем и не каждую зиму. Но Сирош не любил город по другой причине. Время от времени с улицы слуге приходилось возвращаться избитым.

     Данге злился, но ничего не мог с этим поделать. Сидеть целыми днями дома Сирошу тоскливо и он сам не хотел все время прятаться.

     Молодой хозяин временами со стыдом вспоминал, что когда они оба со слугой были подростками, он иногда сам мог безнаказанно выразить свое превосходство, сорвать злость на рабе, который не может, не имеет права ответить, хотя силой они примерно равны. Но он уже тогда понимал как оскотинивающе действует на подростка чувствовать, что сверстник такого же возраста принадлежит тебе и вынужден поддаваться, что над ним можно поиздеваться. И быстро смягчался стараясь утешить Сироша. Ведь он свой.

     Обиды быстро проходили во время совместных игр. Тогда эти двое еще жили на плантации у родственников Данге.

     Когда оказались в столице среди чужих людей, среди которых немало враждебных для самого самого молодого студиозуса, они еще больше сблизились.

     И вот они возвращаются на юг в область болот. Как же давно Данге там не был… Лет десять не меньше. Вещей, которые стоит забрать с собой почти не нашлось и отправляющиеся собрались на удивление быстро.

     Хозяин додумался купить для раба лошадь, чтобы доехать быстрее. Теперь нет смысла экономить каждый медяк, если он отправляется на собственную плантацию.

     Но Сирошу обычное седло совсем не подходило, а без него ящер держался плохо. Сидел с виноватым видом, нахохлившись как птица, боясь сверзится под копыта, если двинутся чуть быстрей.

     -Привыкай! –звонко усмехнулся Данге. Вспомнив, что ящер всегда по деревьям лазил лучше него. Приспособится и здесь.

     -Господин, посмотрите!.. –с выражением безграничного ужаса проговорил слуга.

     Вдоль дороги, по которой они ехали, висели тела ящеролюдей. Очень странно видеть такие силуэты на виселице. Их набралось только несколько, повешены они недавно.

     Ктесий Данге знал, что в северных провинциях ящеролюдей мало. Этих наверное собрали со всего города.

     Дорогу впереди перегораживало бревно, а перед ним стояло несколько солдат.

     -Эй, стой!

     Путникам пришлось остановиться.

     -Ящер, иди сюда! А ты, сударь, проезжай.

     -Это мой раб! –строго и резко сказал Данге. –Он поедет со мной. Вы не имеете права его убивать, поскольку он по закону принадлежит мне.

     -Ты должен его отдать. –Возразил солдат. –По новому государственному указу, благословленному церковью все рабы-нелюди подлежат выдаче и умервщлению.

     Слуга оцепенел от ужаса. Данге почувствовал, что ему тоже стало как-то нехорошо, но следом пришел гнев. Отдать сейчас Сироша, который стал практически родным? Самому отдать в руки этих солдафонов друга и смотреть, как они его убьют?! Они хоть понимают, что требуют?

     -Нет. Я не буду вам никого выдавать. Немедленно пропустите нас и не стойте на пути.

     -Да ты, что, сударь, не подчиняться вздумал? –солдат переложил в другую руку копье.

     -Совершенно верно. Прочь с дороги. Или ты посмеешь поднять руку на дворянина? –Ктесий Данге положил ладонь на рукоять меча.

     -Мы подчиняемся указу! –начал отпираться солдат.

     Но они всетаки решили пропустить, не ища непредсказуемых неприятностей, связываясь с неизвестным дворянином, который может иметь свои причуды.

     Испытав чувство облегчения, двое продолжили путь. Сирош дрожал, не в силах справиться с пережитым волнением. Однако на его месте кому угодно было бы не легче.

     Данге тоже еще не совсем пришел в себя.

     Однако впереди мост, который они никак не могли объехать стороной, поскольку только он вел через реку. И на мосту когда подъехали поближе, наследник плантатора тоже увидел вооруженных людей. Стараясь держаться уверенно и высокомерно, он направил коня к ним.

     Но эти солдаты оказались более несговорчивыми. Возможно потому, что с ними был человек в одежде священника и сержант.

     -Никуда вы не проедете, –сказал сержант, –если вы сударь отказываетесь отдать своего мерзкого раба, то мы и вас арестуем.

     -Я просто не подчинюсь. Я не обязан подчинятся простому сержанту.

     -Если ты так упорно защищаешь мерзкое отродье, то значит ты и сам тварь, продавшаяся дьяволу! –сказал сержант.

     -Ты можешь попытаться забрать у меня слугу, но обещаю, что тогда за произнесенное сейчас слова я вызову тебя на поединок и убью. –Пообещал Данге. –Имею такое право по закону.

     Закон в отношении поединков был прост. Дворянин мог вызвать другого дворянина на дуэль. В отношении же простолюдинов действовало такое правило: дворянин мог вызвать на поединок любого не имеющего дворянского звания, но простолюдин по своему желанию вызвать на бой дворянина не мог. Этот кодекс действовал и в соседних королевствах, хотя и не всех.

     Среди студиозусов нередко происходили дуэли. Данге тоже приходилось принимать в них участие. Вызвал на поединок его один из немногочисленных друзей, обьявив как и многе, об этом во всеуслышанье. Было много звона стали, когда они размахивали неширокими мечами, похожими на рапиры. А через полчаса оба сидели в трактире и пили вино, смеясь как сумасшедшие. На самом деле и не ссорились, сражаясь не по-настоящему. Он вызвал Данге на дуэль потому, что обоим хотелось прослыть дуэлянтами, которых больше уважали в среде студиозусов. Так поступали не только они.

     На самом деле большинство этих дуэлей оказывались не намного опасней чем игры детей с деревянными мечами.

     Сержант бы отступил как тот солдат, но его служебное рвение поддерживало присутствие церковника.

     -Сударь, не противьтесь решению церкви. Ты должен передать своего раба нам, –произнес священник. –И покайся.

     -Если ты сам убьешь своего раба, –произнес сержант, которому наверное приятно было, пользуясь ситуацией, досадить дворянину, если ты сам прикончишь свою тварь, то мы может не будем тебя арестовывать и пропустим.

     Гнев отразился на его лице, но Ктесий Данге устоял.

     -Подойди сюда, и подай мою шпагу, –приказал он Сирошу.

     Ящер покорно подъехал на лошади под прицелом арбалетчика. Теперь вокруг были стражники, а Данге стоял близко от священника.

     -Не благословите ли меня святой отец, простив за мою греховную гордыню? –спросил его Данге.

     Священник сменил гнев на милость, шагнув в его сторону.

     -Слезь с лошади, –приказал наследник плантатора слуге. –И встань на колени.

     Сирош подал ему шпагу и опустился на землю в коленопреклоненной позе, прося о пощаде. Правильно, подумал Данге. Сидя на коне ящер представлял удобную мишень для арбалетчиков. А теперь, когда он на коленях перед хозяином и священником, в него не станут стрелять, потому, что арбалетный болт может попасть в пузо церковника, причем даже не только при промашке, но и пройдя тело навылет. Данге, стоя рядом, тоже не являлся мишенью, поскольку вокруг были люди.

     Шпага касалась горла слуги, он тоже ожидал. Но в этот момент Ктесий Данге повернулся и отточенная сталь прижалась к голу церковника. Все, включая сержанта, дернулись.

     -Стоять! –рявкнул Данге, –иначе я перережу ему горло!

     Сержант мрачно сверлил его взглядом и Данге видел, что он не собирается выполнять его требования.

     -Прикажи им отойти! –непреклонно сказал Ктесий Данге священнику.

     -Отойдите, –просипел церковник.

     -Сирош, возьми еще оружие, –ящер подошел к хозяину и вытянул из ножен на его поясе еще одну шпагу. Ее он приставил к боку священника.

     -Отойдите и не смейте стрелять. Один из нас в любом случае успеет его убить.

     Провожаемые пристальными взглядами, путешественники, ведя за собой лошадей, перешли на плот, на котором переправляются через реку. Она не очень широка, но еще ни разу в жизни переправа не казалась Ктесию Данге столь мучительно долгой. Несомненно этому были виной несколько арбалетов, направленных с покидаемого берега.

     Добравшись до ближайшего леса путники отпустили церковника, взобравшись на лошадей, помчались подальше от реки.

     Так и ехали, не отваживаясь ночевать в трактирах. Но сейчас тепло, хотя весна только начинается. Дальше на болотах вообще не ощущается смена времен года.

     Спокойнее удалось вздохнуть лишь тогда, когда они пересекли границу южных провинций.

     * * *

     Вот наконец он прибыл в поместье, которое принадлежало теперь Ктесию Данге. Оно теперь в полном его распоряжении вместе с землями, плантациями и окружающими их лесами. Впрочем болот там побольше чем настоящих лесов. Но этим список нового имущества не заканчивался. Ему также принадлежали все рабы-ящеролюди на плантациях. Данге предстояло много суеты, чтобы осмотреть все владения и постройки, разобраться в положении дел. Поместье досталось наследнику не в самые легкие времена.

     Предстояло еще встретиться с соседями. От Ктесия Данге ждали известий из столицы, хотя слухи о том, что там делалось уже распространились и здесь среди господ. То, что делалось в столице, происходило там тихо и мирно. Там немного ящеролюдей и их перебили без особого шума, но тут творящееся в столице оценивалось совсем по другому.

     Первым Ктесий хотел посетить барона Датта, который здесь являлся одним из самых уважаемых людей. Через слуг ему уже в кратком виде передали вести от нового владельца, но желательна и личная встреча.

     Было очень жарко и влажно, хотя Данге стоял в тени. Обилие насекомых не позволяло даже частично избавиться от одежды и оставаться неподвижным. Он знал, что южнее климат еще хуже. В этой стране человек не мог полноценно работать. Любой труд на такой жаре становился мучительным.

     На широкий двор поместья выводили рабов ящеролюдей и строили их рядами. Смотря на них, Данге знал, что скоро из столицы ему прикажут выдать их властям для уничтожения.

     Он всегда недолюбливал рабовладение, но вот получилось так, что Данге сам стал хозяином плантации. Эти ящеролюди теперь его собственность с которой он мог делать что угодно. Теперь они служат ему, но их хотят убить.

     Что он может сделать, чтобы помешать королевской власти расправиться с ними? У него здесь в поместье очень мало людей и те в основном надсмотрщики, от которых в настоящем бою не будет много пользы.

     Но Ктесий Данге приходил в бешенство, понимая, что у него могут отнять этих существ за которых он уже начинал чувствовать свою ответственность. Данге не может позволит перебить этих рабов только потому, что там в столице кучка выживших из ума фанатиков так решила!

     Теперь он знал, что землевладельцы и бароны решили сопротивляться уничтожению ящеролюдей. Вполне возможно даже путем вооруженного бунта. Данге презирал плантаторов и прочих подобных рабовладельцев, но сейчас они становились союзниками.

     Барон Датт ждет приезда Данге, чтобы узнать, желает ли он присоединиться к восстанию. Каким будет его ответ, ясно уже сейчас.

     Путь в поместье представлял собой неспешую поездку по дороге прорубленной в зарослях, проложеной через болотца и лужи в виде насыпей, бревенчатого настила и мостов.

     Наследник вошел в кабинет, где его встретил немного полнеющий человек с короткой бородкой, который и был бароном Даттом.

     -Итак, молодой человек, вы вступаете в управление своей плантацией в неспокойные времена… Главный вопрос, на который я хочу получить ответ: как вы намерены поступить?

     -Вы имеете в виду, подчинюсь ли я закону? –уточнил он.

     -А о чем же я еще мог спросить? Я скажу даже более прямо. Поддержите ли вы мятеж?

     -У меня не было в этом сомнений, еще когда только я ехал сюда, –сказал Ктесий Данге твердо.

     С этой уверенностью он возвращался обратно в свои владения. Но постепенно она таяла. И он все больше ощущал бессилие.

     -Господин, –обратился к Данге один из рабов.

     Человек остановился.

     -А это правда, что всех нас убьют?

     -Это решили в столице. Всем землевладельцам приказано не препятствовать расправе, –устало ответил Данге.

     -Но мы даже согласны больше работать… Что мы должны сделать? Мы согласны…

     -Это уже не зависит от вас. Они вас вырежут как бы вы не пытались им понравится. И я ничего не могу…

     Всю жизнь для рабов самой страшной угрозой мог быть только надсмотрщик или господин. С большей силой они пока не сталкивались. Но вот надвинулась такая беда, что даже хозяин плантации не способен противостоять.

     * * *

     Сельвия понимала, что жить на плантации все тревожнее. Она еще сильнее стала боятся собственных надсмотрщиков и охранников. Некоторые сбежали, причем в доме недосчитались денег. Другие все развязнее себя ведут.

     Они понимают, что нет смысла больше служить плантаторам. Скоро доберется королевское войско и отсюда надо уходить, утащив с собой все, что смогут. Можно помародерствовать. Прежние господа для наемников теперь не имеют значения.

     Сельвия решила переехать в дом барона Датта, который в нескольких милях от того, где она сейчас обитала. Собрала сумку. Положила золото. Своих вещей у нее здесь немного.

     Но ей не дали даже зайти в конюшню.

     Двое надзирателей преградили путь. –Неужели вы нас собираетесь покинуть?

     Подошедший сзади сорвал с плеча сумку. Она обернулась, машинально пытаясь вырвать. Но он запустил туда руку.

     -Эй, куда лапы суешь? Делим на всех! –предупредили двое спереди.

     -Не бойтесь. Своих не обману.

     Сельвия оцепенела, понимая, что попала в скверную ситуацию, но не знала что делать. А что она может? Девушка чувствовала, что ноги становятся ватными.

     -Эту тоже на троих поделим?

     -Хы… Эту тоже. Госпожа! Давно хотел швырнуть ее на пол как простую шлюшку.

     Издалека покосился кто-то из ящеров-рабов. Сельвию схватили за руку и потянули в сарай. Она кричала, кричала громко. Поэтому не сразу заметили, что крик вдруг раздвоился, к нему добавился мужской истошный вопль, вторя женскому. Заходивший последним надзиратель вдруг споткнулся на пороге и сунулся лицом в застеленный грязной соломой пол, издавая булькающие звуки. Все посмотрели на него. По спине расплывается пятно крови. А над телом стоял ящер с длиннющим мясницким ножом с кухни и арбалетом в руке. Нет, арбалет был не из кухни. В отличие от ножей они кухонными не бывают. Пришлось отобрать у пьяного охранника.

     Тиррн направил оружие на остальных. –Отойдите от нее!

     Задрожавший надзиратель подчинился. Сделал шаг в сторону под прицелом. Прекрасно. Тиррн мог нажать на скобу не опасаясь, что попадет в Сельвию. Так он сразу и сделал с расчетливостью, показавшейся жестокой самому. Остался один противник, ошарашенно смотрящий на товарища, оседающего со стрелой в груди.

     Последний, схватил госпожу за плечи и выставил впереди себя.

     -Какое дело мне до людской самки? –прошипел Тиррн, подходя с ножом.

     -Но…

     -Ты можешь убежать, –предложил ящер.

     Человек боком –боком, выставив перед собой тесак, протиснулся к выходу.

     Тиррн посмотрел на трупы и ему стало нехорошо. Получается, что он впервые убил. Хоть и чуждых тонкокожих, гадких надсмотрщиков, но умеющих говорить.

     Утешало его то, что Сельвии было не лучше. Она побледнела. Тиррна всегда удивляла эта способность людей менять цвет кожи. А когда посмотрела на труп с залитой кровью спиной то рот ее искривился, будто желчи наглоталась.

     -Пойдем, –приказал лазутчик. –Я уведу тебя.

     -Куда?

     -К твоему дяде. –Тиррн знал, что барон Датт считался главой мятежников и, следовательно, в данный момент стал помехой тем, кто хочет перебить рабов.

     Девушка уткнулась в чешуйчатое плечо, всхлипнув. Лазутчик едва не отстранился, но поддержал ее.

     -Наверное я не заслужила такой верности… –прошептала она честно.

     Но вдруг Сельвия начала тихо но истерически хихикать.

     Непонимающий Тиррн вопросительно на нее посмотрел. Но она не останавливалась, содрогаясь от нервного хохота сквозь слезы.

     -Это я не над тобой. Это я над собой смеюсь…

     Не известно, что могла подумать Сельвия, спасенная ящером от бесчинствующих мужланов как в историях про благородных спасителях, но Тиррном двигали интересы дела. Надо добраться до барона Датта, который может стать союзником. А для этого надо в целости доставить ему племянницу.

     Вот ирония судьбы. Те, кто жестко угнетал народ ящеролюдей, теперь оказались единственными, стремящимися помешать истреблению. Мерзавцы понимают, что они разорятся, если уничтожат рабочую силу на плантации.

     * * *

     Теперь у Данге оставалось только восемь человек. Остальные слуги и надсмотрщики перешли на сторону законных властей как только восстание начали подавлять.

     Впереди явственно чувствовалась пугающая перспектива разгрома. А Данге, как один из главарей восстания, оказывался в лучшем случае кандидатом в королевскую тюрьму, где большинство заключенных долго не держали, переправляя на каторгу.

     Нехорошо так припомнились страницы исторических книг, где описывалось как вождям бунтовщиков отрубали головы.

     Было бы разумным бросить все и бежать. Но невыносимо так поступить.

     Войска ворвутся на плантации и начнут вырезать рабов. Людей они могут повесить, если те не успеют перейти на сторону солдат или добровольно сдаться. Но рабам сдаваться бесполезно. Их будут просто истреблять, как бы они не старались угодить карателям.

     Но что же ему делать? Оставалась еще старая идея собрать ополчение из самих рабов. Командующим врагов не сразу придет в голову мысль, что плантаторы могут освободить невольников, чтобы сделать их своей армией.

     Но рабы не умеют воевать, никогда не брали в руки оружие. Единственное их преимущество, что они лучше переносят здешний климат. Они не сильнее человека, но выносливее.

     Нужно только убедить ящеров, что их ждет полное уничтожение, если они не поднимут оружие на защиту. Это будет первое восстание рабов, которое поднимет сам хозяин!

     Оборонять плантации неудобно. Войска врагов окажутся здесь очень скоро и Данге не успеет подготовить ополчение. К плантации ведет хорошая дорога, и она к сожалению не замедлит продвижение конницы.

     Придеться отступить в болота, а плантации бросить.

     Главная беда в том, что не хватает оружия. И нет времени, чтобы его сделать. Неопытные, вооруженные только заостренными палками повстанцы долго не протянут. Это будет не война, а бойня.

     Можно сделать луки, но чтобы обучить всех хотя бы очень плохо стрелять, потребуется слишком много недель.

     Нужно подумать, чем превосходят рабы королевских солдат.

     Придется перекопать дамбы, через которые ведут дороги, чтобы помешать врагу продвигаться. С такой деятельностью бывшие рабы справятся. Трудиться они могут. Лучше пусть они обеспечивают укрепления, чем посылать их необученными в бой.

     А почему он думает только о рабах на своей плантации? Она ведь не из самых больших.

     Данге во главе отряда повстанцев-ящеров, вооруженных палками, ворвался на территорию соседнего поместья. Только они со Сирошем были на конях.

     Охранники плантатора растерянно держали арбалеты, не зная как поступить в данной ситуации. Так продолжалось до тех пор пока не выскочил хозяин.

     -Что это значит? –возопил он, возмущенно, но в голосе проскользнул страх.

     -Ты решил не участвовать в восстании, –ответил Данге обвинением.

     -Я не хочу чтобы меня и мою семью повесили! –огрызнулся плантатор. –Я не предавал вас, я самого начала не участвовал в этой безумной затее.

     -Тем лучше, –твердо сказал Данге, –Значит сейчас мы заберем всех рабов с твоей плантации.

     -Но… они принадлежат…

     Жадная скотина!

     -Приказом короля их положено уничтожить. Значит теперь они для тебя бесполезны. Они присоединятся к восстанию. Какая разница кому тебе их выдать? Мне или правительственным войскам?

     Плантатор заколебался, сдерживая злость. Он не решился сказать, что часть землевладельцев пыталась вести переговоры с правительством, надеясь получить за каждого уничтоженного раба хоть небольшую денежную компенсацию. Гроши, но это бы немного уменьшило колоссальный убыток. А вдруг бы переговоры удались? Однако плантатор боялся, что повстанцы Данге подожгут поместье, если он будет сопротивляться.

     -Кроме того я требую все оружие, которое найдется в поместье. Даже самое старое ржавое, –продолжил Данге.

     Охранники, видя численное превосходство восставших, позволили себя разоружить, отдав даже свои арбалеты. На нужды восстания так же выгребли часть запасов из плантаторских амбаров. Хотя у самого Ктесия Данге склады заполнены, но это не помешает. Ведь число повстанцев пополняется.

     К Данге и барону после этого случая начали стекаться небольшими группами беглые рабы с других плантации. Поскольку надсмотрщики везде или разбежались или перестали заниматься своей основной работой, никто им не мешал уходить.

     Детенышей и молоденьких самочек ящеры переправляли подальше в тыл, туда где заросшая малопроходимым лесом суша окончательно распадается на отдельные островки, теряющиеся в болоте.

     .3.

     Барону становилось ясно, что восстание неуклонно терпит поражение. Ополчение и наемники, собранные плантаторами проигрывали регулярным королевским войскам. Только благодаря руководству самого Датта удавалось выиграть несколько мелких стычек, но вслед за первыми поражениями один за другим напуганные плантаторы начали переходить на сторону королевских войск. Предательство следовало за предательством и количество землевладельцев, поддерживающих мятеж, стремительно уменьшалось. Датту оставалось только проклинать их за трусость и бессильно сжимать кулаки. Никому уже нельзя доверять. Как прикажете управлять армией, которая непрерывно разваливается и из которой все убегают целыми отрядами? Это все равно что драться, имея тело, от которого при каждом движении отваливаются то руки то ноги!

     Он ведь заранее знал, что все его союзники ненадежны. Это трусливое стадо начало разбегаться при малейшей реальной угрозе. И как только запахло провалом они предпочли перейти на сторону государства, чтобы не рисковать потерей не только имущества, но и головы.

     Входя в кабинет, барон думал, что его перепуганные союзники с радостью выпросят у королевского наместника спасение в обмен на голову зачинщика восстания, то есть самого Датта.

     Только этот молодой Данге похоже всерьез настроен не сдаваться. Странно, с первого взгляда молодой человек не показался надежным, слишком мягким. Правда к его затее собрать ополчение из ящериц, Датт относился скептически.

     Правда совсем недавно какой-то раб привел с соседнего поместья его племянницу. Оказывается на нее напали собственные охранники, а ящер ее защитил как рассказывала Сельвия. Вообще странный случай.

     Ну ладно, он даже поверит, что один невольник с плантаций вдруг прикончил двух, еле переставляющих ноги, пьяных мерзавцев. Но это не значит, что из всего это чешуйчатого трусливого сброда можно сделать армию.

     Но в кабинете барон застал невероятную картину. В его кресле сидел, удобно расположившись, ящерочеловек и спокойно дожидался когда Датт войдет.

     Барон задохнулся от зрелища такой наглости, которую никогда до сих пор не проявлял в его присутствии раб.

     Одет незнакомый человекоящер странно. Обычно на рабах только тряпичный поясок, узенькая повязка. А на этом широкий плащ, и под ним тускло поблескивал металлический нагрудник.

     На столе перед ящером развернуты карта.

     -Как ты смеешь!.. –прорычал в раздражении плантатор. Но тут же понял, что это не одна из его карт, хранящихся в шкафу.

     -Располагайтесь, сударь, –проговорил я, улыбаясь. –Кажется нам есть о чем поговорить.

     -Животное, –вскричал Датт, –ты не понимаешь, что тебе здесь не место?! Во что это ты вырядился?

     -Вы слегка ошибаетесь, господин барон, –медовым голосом возвестил я, –в данный момент, если судить с точки зрения военной целесообразности, я нахожусь в нужное время и в нужном месте.

     Манера моего разговора сбила его с толку.

     -Тебя прислали, чтобы со мной поговорить? Кто твой хозяин?

     -Всю жизнь я считал своим хозяином себя.

     -Развитое самомнение для раба. И что ты тут делаешь, чешуйчатый нахал?

     Я широко оскалился.

     -Итак, господин барон, я здесь, чтобы заключить с вами одно соглашение.

     Он опешил и прищурившись с интересом посмотрел на меня.

     -Заключать договор с рабом? Хотя ты слишком нагл для раба. Один из бунтовщиков? Это интереснее. Но я хоть и в отчаянном положении, но не настолько сошел с ума, чтобы искать утешения у ящерицы.

     -А почему бы не заключить договор с бунтовщиком? Теперь вам нужен любой союзник, –оскалился я.

     -И что мне может предложить ящер?

     -План. Но это в начале. У тебя нет войск, чтобы бороться с королевской армией. Наемники предали, товарищи разбежались.

     -Ты удивительно хорошо осведомлен о положении дел, хвостатый.

     -Даже лучше, чем вы думаете, господин барон. У тебя только два выхода. Или сдаться войскам, представ пред судом как мятежник, или драться любыми средствами, пока тебя не убьют. Ты уже все потерял. Твои плантации сожгут, рабов убьют. Но я предлагаю создать вооруженное ополчение.

     -Из кого?

     -Из рабов. Их хотят истребить, поэтому они вынуждены будут сражаться против королевских войск. Тебе уже нечего терять, повторяю.

     -Предлагал тут уже один… Они не умеют воевать.

     -Отступи в болота. Там будет возможность продержаться подольше и появится время для подготовки. Надо только тянуть время и сопротивляться, пока не подойдут на помощь основные войска.

     -Какие войска? Королевским отрядам не нужна подмога, чтобы нас перебить.

     -Я имею в виду другие войска.

     -Какие?

     -Мои легионы. Они вступят в эту страну через три недели.

     -Легионы? Кажется я разговариваю с сумасшедшим ящером…

     -Я не из вашей страны. Здесь я для наблюдения и от меня зависит, вмешается ли мое государство в вашу войну.

     -И как долго твои войска могут сопротивляться королевской армии?

     -Они раздавят королевскую армию за полчаса.

     -То, что ты говоришь не может быть правдой. Твоим словам нет никаких доказательств.

     Тут Датт заметил одного из воинов, сопровождавших меня, который только что вышел из соседней комнаты.

     Барон удивленно рассматривал его доспехи. Он прошел четыре войны и неплохо разбирался в этом. Ему сразу стало ясно, что они изначально изготавливались не для человека. Например, потому, что учтено, что солдат, в них облаченный, имеет ящеричий хвост. Доспехи явно сделаны такими сразу а не потом переделаны для ящера. И самое главное –шлем.

     Такой подойдет только для рептилии. Он примерно повторял форму головы ящера, хотя был немного более угловатым.

     Барон подошел к столу и подняв мой меч, вытянул его из ножен. Посмотрел на лезвие под разными углами, оценивая ковку. Положил обратно на стол.

     -Теперь я верю, что вы чужаки. Не из нашего королевства и не из империи. Но откуда?

     -Подумайте сами.

     -С севера ты прийти не мог. Тебе пришлось бы пробираться через всю империю и наше королевство. Там бы не позволили разгуливать вооруженному ящеру, на северо-западе и северо-востоке тоже имперские провинции. Еще дальше на западе земли варваров, которые не меньше чем санктаргцы ненавидят нелюдей. И никто никогда не слышал, что где-то есть даже крохотное поселение ящеров.

     -Остается юг.

     -Значит твоя страна находится на юге за топью Гроеф?

     -Твои же собственные рассуждения привели тебя к этому решению.

     -Но там не может быть государства, –возразил барон. –Я, знаете ли интересуюсь землеописанием. У меня скопилось некоторое количество карт и рукописей путешественников, причем даже очень старых. За Великой топью Гроеф почти сразу поднимаются непроходимые горы, достаточно высокие, чтобы даже на юге быть заснеженными. Я не исключаю, что у подножия гор найдется клочок суши или какая-нибудь долинка. Но территории этой хватит лишь для небольшого племени. Не более того.

     -У нас тоже есть сведения что кто-то из людей пересекал топь. Очень давно. И там у нас действительно есть горы.

     У барона было еще одно подозрение, но он не стал высказывать его вслух. Через несколько месяцев наши враги придут к такому же ошибочному выводу… Но об этом позднее…

     -Значит ты посланец из другой страны, где ящеры не находятся в рабстве? –переспросил он, задумавшись о своем.

     -Да, примерно так, –сказал я плантатору. –Я помогу тебе возглавить оборону, от наступающих королевских войск. Ты правильно сделал, приказав перекопать дамбы. Я поступил бы так же.

     -Что же нам делать дальше?

     -Потребуется много рабочей силы. Кроме тех, кто будет сдерживать наступление врага. Остальных необходимо отправить на строительство дороги через южное болото. Это сейчас самый важный проект.

     -Зачем нам дорога на юг? Мы по ней отсюда уйдем?

     -Нет. Если мы будем строить путь с нашей стороны, то мои войска, прокладывающие дорогу с юга, быстрее с нами встретятся. Значит наши легионы вступят на эту землю, не через месяц, а раньше. Это очень важно. Потому, что за месяц королевские войска вас сомнут. Сейчас коннице врага очень трудно перебраться через топи. Регулярные войска восстанавливают дамбы.

     От врага нас отделяла полоса труднопроходимой местности, дороги через которую были перекопаны. К сожалению местами это не трясина, а маленькие озерца, через который можно перебраться на лодках. Около таких мест мы сосредоточили всю оборону. Со своей стороны мы видели, что королевские войска пригнали крестьян которые вместе с солдатами начали строить более широкую насыпь. Когда она будет наконец построена, ничто уже не помешает коннице и нескольким ротам пеших королевских солдат вступить на осажденную территорию и нас сразу раздавят.

     Мы, в свою очередь, клали настил, строя дорогу через широчайшие западные топи. С юга навстречу нам прокладывали путь для легионов под предводительством моей жены. Пока этого строительства отсюда не видно.

     Через топь туда и обратно ходили наши землемеры уточнить направление будущей дороги, чтобы две ее половины соединились как можно быстрее. Они зажигали огни, чтобы на них ориентировались строители. В болотах встречались островки сухой земли, которые могли немного сократить нам путь и обьем работ, если правильно проложить дорогу через них.

     Если нам удастся продержаться до прихода моих легионов, то победив в восстании и захватив все эти плантации, наша с королевой армия двинется к столице королевства. Оно не настолько сильно и велико, чтобы противодействовать нам. Завоевав, присоединим и эту страну к нашим территориям.

     Любыми способами мы пытались помешать королевским солдатам делать насыпь для нападения на нас. Пробовали обстреливать их со своей стороны, но у них были профессиональные лучники, которые просто сметали ящеролюдей с берегов. Противодействовать вражескому обстрелу бывшие рабы могли только с очень большими жертвами.

     Молодой плантатор и Датт уже пожалуй решили, что мы не сможем помешать врагу строить насыпь. Но если Данге делился своими тревогами, то барон с упорством старого вояки, только ожесточался, помогая мне в командовании. В гневе призывал держаться за последние дюймы земли, не пуская королевских солдат дальше. Царапина от случайной стрелы только придала Датту сил, напомнив молодость.

     Я приказал нашим лучникам укрыться за большими щитами и выкопать под их прикрытием траншеи вдоль берега. На дне траншей хлюпала вода, но ящерам она не мешала. Вражеские лучники на той стороне тоже прикрывались шитами, поэтому наши неопытные новобранцы, которые почти не умели стрелять, наверное не убили за всю неделю ни одного, несмотря на массовый обстрел. Но для меня важно не это. С королевскими лучниками мы ничего не могли сделать, но вот строители насыпи, среди которых много крестьян, отказывались работать под обстрелом. Они же не могли сыпать дамбу, сидя в укрытии.

     Все, что замедляло работу у врага, нам полезно. Конечно потом они придумали сколотить передвижные широкие деревянные шиты, наподобие тех, которые используют при осаде крепостей и вести работу за ними, перетаскивая их вместе с нарастающей насыпью, но времени у них было потеряно много.

     Правда они не торопились так как мы, считая, что повстанцам не вырваться из западни.

     Надо что-то придумать, учитывая, что они имеют преимущество при обстреле.

     Катапульту строить очень долго. Даже смонтировать из готовых деталей, удается весьма нескоро. Да и пользы от нее не много. Баллисту тоже собрать из подручных средств не представлялось возможным. Нужно специально обработанное дерево, прочные жгуты из жил. За такое дело должен браться опытный мастер.

     Гораздо проше в подобной ситуации построить требушет. Его грузоподъемность гораздо больше чем у баллисты или катапульты, а материалы найти легче. С делом справятся несколько обычных плотников. Помошников у них много –все население плантации.

     Я уже лично руководил постройкой нескольких первых требушетов там на нашем болоте. Поэтому имел некоторый опыт.

     Устройство выглядит простым. Подвижная балка на устойчивой раме. Один конец балки должен быть в 5-6 раз длиннее. На короткий подвешивается массивный груз-противовес. Когда груз обрушивается вниз и тянет за короткий рычаг, то длинный отправляет в полет то, что предназначено к запуску в сторону врага. То есть камни или бочку с горючей жидкостью.

     Противовес должен быть в десятки раз тяжелее швыряемого груза.

     Плотники из рабов, обтесывающие бревна, не имели понятия, что они делают, но это не важно. Главное, чтобы сделали как я скажу. Ничего сложного в том нет.

     Барон Датт осмотрел построенный требушет и остался доволен.

     -Кривовато но сойдет, –дал он краткую оценку. По его словам, будучи офицером в имперской армии, он не раз имел дело с этими устройствами и приобрел некоторый опыт.

     Снаряд из требушета летит по дуге, поэтому установим их в таком месте, откуда врагам механизмы будут не видны. Стрелять мы собирались кучами камней, наведя на лагерь королевских войск. Представляю, какое неприятное удивление ждет их командование, когда вдруг с ясного неба на голову им обрушиться дождь из булыжников.

     Точность попаданий разумеется была очень плохой. В их лагерь мы угодили с пятой попытки, хотя он был большой. С первого выстрела из требушета обычно вообще попасть невозможно. Даже если старались прицелится хорошо, недолёты и перелеты составляли десятки шагов. Неточность компенсировалась большим количеством камней, бомбардировавших все на немалой площади.

     -На плантации найдется горючее масло? –спросил я несколькими днями раньше.

     Нашлось. Его прокипятили, удалив влагу. И запустили в сторону вражеского лагеря одну за другой несколько бочек. В той стороне, судя по стелющемуся темному дыму, еще долго продолжался пожар.

     Не ожидали, господа рыцари?

     Требушет это оружие предназначенное для длительной неспешной осады. После нескольких выстрелов некоторые детали баллисты или катапульты приходиться менять и тогда стрельба задерживается на целый день. Требушет гораздо долговечнее.

     -Не стоять рядом с противовесом! –рявкнул я.

     Бывшие рабы конечно не воины. В прямой схватке с вооруженным противником, идущим на них с мечами, могли дрогнуть. Но были рады трудится ради победы, крутя колесо для подъема груза.

     Два требушета работали круглосуточно и днем и ночью, обстреливая позиции противника. Сменялись команды подвозящие камни и крутящие подъемный механизм. К сожалению материалы подводили, собранные наспех метательные устройства ломались. Поэтому их построили два, чтобы обстрел продолжался даже если один требушет в ремонте.

     В течении этих недель, когда выдавалось свободное время, я читал военные хроники из тех, что хранились у барона. Надо как можно больше узнать о королевстве Витимн и странах, граничащих с ним. О истории этих государств, как они вели себя во время войн.

     Потрепанные страницы помогут иметь представление об окружающем мире, совсем чужом не только для меня, но и для других ящеров, не знавших о территориях за пределами болота.

     Сейчас, когда тянется осада надо воспользоваться возможностью пополнить знания. Потом придется действовать и времени не окажется.

     Мы построили третий требушет, но видели, что все труднее сдерживать натиск. На той строне готовятся к наступлению.

     Однажды неизбежное случилось.

     -Королевские войска прорвались на нашу территорию! Они маршируют через насыпь!

     -Не препятствуйте им. Пусть рабочие отступают на западный конец нашей земли, –распорядился я. –Пусть все войско перейдет сюда.

     Я следил за наступлением врага вместе с бароном.

     Королевские войска не только перешли насыпь, но и успели выстроится в боевой порядок. Долгая осада приучила их к мысли, что на этот раз им придеться не просто сжечь плантацию, но и встретить некоторое сопротивление. Поэтому они готовились к настоящему сражению. Пока шла осада к ним подошло подкрепление и теперь здесь собралось в два раза больше войск, чем в начале восстания.

     Офицеры сидя на конях, смотрели, как беспорядочно отступают ящеры перед надвигающейся конницей и идущей рядами пехотой.

     -Загоним их в другой конец этой местности, к берегам и там перебьем. Предстоит самая большая резня, господа. После того мятеж можно будет считать подавленным, –произнес королевский офицер, одевая шлем. –Вперед!

     Повстанцы, вооруженные заостренными палками, убегали перед приближающимися войсками. Барон уныло смотрел на это зрелище.

     Ленивый влажный ветер, медленно разгонял туман над болотом, становящийся все прозрачнее.

     -Начнем, –произнес я. – Войска уже ждут. Еще не все подошли и не подвезены баллисты, но сил уже достаточно.

     Наш наблюдательный пункт был устроен на вершине толстого старого дерева, вершину котрого когда-то сломала молния. Из тумана продолжали выходить рядами мои латники-ящеры. Барон Датт пораженно наблюдал за этим непрекращающимся процессом.

     Там на другом конце поля потрясенный офицер королевских войск остановил коня, уставившись на движущиеся в его сторону легионы в блистающих латах. Даже с первого взгляда видно, что ящеры превосходят его армию числом раз в шесть. И, судя по тому как они вооружены, это не могли быть те самые рабы-повстанцы, за которыми он гнался.

     Над полем прошелестел смертельный ливень вслед за слитным звуком тысяч сработавших арбалетов. Они ударили по наступающей пехоте. Солдаты падали сразу целыми рядами. Арбалетные болты на таком расстоянии прошивали почти любые доспехи. Те, в кого попало сразу несколько стрел, даже отлетали отброшенные, всадников сбивало с лошадей. Передние ряды полегли полностью.

     Из-за тумана королевские войска подошли на дистанцию, прямого выстрела и оказались доступны для моих арбалетчиков. Рыцари разворачивали коней, собираясь в панике бежать. Пехота остановилась, ее строй сломался, солдаты давили друг друга, отступая.

     Силы противника не просто были сломлены, но и, кроме того, оказались в ловушке. Отступить они теперь могли только через неширокую насыпь, по которой не сможет пройти все войско разом. Значит будет давка и паника. Но я приказал легиону под прикрытием лучников, зайти с фланга и перекрыть отступающим выход с окруженных болотом территорий.

     Разгромленная армия сгрудилась на краю болота. Кто-то пытался бежать через трясину и тонул, кто-то торопливо избавлялся от тянущих вниз доспехов, в которых нельзя даже отойти от берега. Но перейти эти топи не смог бы и ящер.

     Через полчаса мы с бароном принимали капитуляцию, приказав всем сдать оружие.

     Время от времени мне докладывали, что подошел очередной легион из тех, что еще двигались по настильной дороге через топь. В битве участвовало меньше трети всей нашей армии.

     Строители дороги встретились за сутки до того, как произошла эта битва. Я присутствовал на соединении пути и торжественной встрече наших войск.

     Королева Стиг первая ехала на коне по бревенчатому настилу. Встречая ее, я ухмыльнувшись лизнул кисть когтистой руки, незаметно погладив всадницу по чешуйчатому колену, приоткрывшемуся под плащом.

     Королева ящеров самодовольно улыбнулась сверху, понимая, что двухмесячная разлука, с новой силой притянет меня к ней.

     Передвижение нашей армии ограничивалось скоростью пехоты. Конница у нас слабовата. Ее мало.

     Ящера очень легко сбить с лошади, особенно если нет специального седла. Без седла я и сам, особенно в начале, падал даже если меня никто не выбивал.

     Теперь же я сидел на коне в блестящих стальных латах. На мне шлем в форме головы дракона. Человеку такой шлем не подойдет, но к ящеричей голове он прилегал идеально. Сзади плащ, длинный, закрывающий от спины до кончика хвоста. Меч удобно подставлял рукоятку под мою ладонь в латной перчатке.

     Первый воинский смотр того момента как все легионы перешли топь.

     С невысокого пригорка видно уходящее за горизонт поле, которое от края до края занимала армия. Ящеры-латники стояли ровными прямоугольниками в плотном строю. По пять тысяч в каждом легионе.

     Насыпь, которую так упорно строили королевские солдаты, в результате пригодилась нам. По ней наши легионы бесприпятственно промаршировали к территориям на которых было подавлено восстание и стояли сожженные плантации.

     Эти южные провинции теперь будут принадлежать бывшим рабам, влившись в наши владения. А нам оставалось подчинить остальную часть королевства.

     Где-то ближе к холмам, отделяющим болотную часть королевства от более сухой, находились золотые прииски. От барона Датта я узнал, что Санктаргская империя получает немалую долю их добычи, отдаваемой королевством в качестве дани. Причем некоторые из них вообще полностью принадлежат имперским вельможам. Теперь поставки прекратятся и это может вызвать недовольство могущественного государства.

     * * *

     Наше наступление шло размеренно. В королевстве не нашлось сил, чтобы существенно задержать даже на некоторое время.

     Впереди нашей армии катилась волна беженцев. Впрочем люди в поселениях, встречающихся на пути, оказались сбиты с толку противоречивыми рассказами паникеров, что имели смутное представление о том, кто же наступает.

     Кто-то говорил, что взбунтовались рабы на плантациях и разгромили королевскую армию. Но столь нелепое предположение окружающие встречали смехом. Ну не могли жалкие трусливые создания одним ударом развеять лучшие полки и обратить в паническое бегство солдат и рыцарство. Однако то и дело попадались обезоруженные солдаты, которые твердили о несметной орде ящеров, вышедшей из болота.

     -Они не такие! Это не рабы с палками, –твердил собутыльнику грязный оборваный солдат, лишившийся меча и кольчуги, –это армия. Да у нас даже не у всех офицеров такие доспехи как у этих тварей!

     В столице тоже сначала недоумевали и смеялись, не веря россказням о полчищах вооруженных до зубов ящеров.

     С юга никогда не ждали беды. Там только область землевладельцев, где трудятся трусливые рабы, а дальше болото, через которое не пройдешь. Оттуда с плантаций приходили только обозы с продовольствием, а не новости.

     Дворцовые политики всегда боялись только Санктарга –могущественной империи с севера, коей всегда платили дань, которая держала в руках все, до чего могла дотянуться. Королевство мало отличалось от еще одной провинции необьятной державы. Тут ни одного министра не назначали без негласного одобрения имперских наблюдателей. А тут какие-то ящеры… Да откуда они могли взяться?

     В один прекрасный день решено было попытаться остановить орду на подступах к столице. Собранное ополчение и все отозванные даже с границ войска, которые успели добраться, выстроились в поле.

     Королевские военачальники слышали, что войско ящеров двигалось нигде не сворачивая. Но зря подобная прямолинейность объяснялась тупостью тварей, прущих словно неразумная орда. Просто в стране не оказалось силы способной задержать.

     По крайней мере до сего момента никто всерьез не пытался.

     Рекрутеры не знали покоя, пытаясь набрать в армию как можно больше солдат. Королевский совет запоздало решился совсем опустошить казну, бросив все средства на сбор войска. Глашатаи день и ночь призывали добровольцев отправиться на защиту родной страны от беспощадного врага, армии грабителей и насильников. Вот насильниками ящеры как раз не были, поскольку тонкокожие, бесхвостые, мелкозубые и круглоголовые людские женщины никакого желания у рептилий не вызывали. Но просто когда говорят о захватчиках, то по привычке называют убийцами, грабителями и насильниками. Это, затвердевшее как оттиск печати определение, само просилось на язык, когда глашатаи и проповедники звали народ на битву.

     Впрочем, напуганные приближающимся войском, люди из простонародья, далекие от мест где оно проходило, приняли сей словесный штамп за правду. Обладая развитым и слегка циничным воображением, я мог представить, что они вообразили…

     В нашем войске немалая доля ящеров женского пола, гораздо более желанных и верных. А заниматься разграблением городов, попросту некогда.

     * * *

     Под палящим солнцем две армии стояли на широком поле.

     Большие прямоугольники, составленные из металлически блестящих рядов, щетинились оружием. Эти прямоугольники тянулись от края до края поля, наполняя сердце ополченцев каким-то унылым страхом.

     Никто из офицеров не давал команды атаковать.

     Откуда их столько? Королевский офицер, снял шлем и потребовал вылить на голову кувшин воды. Жара медленно доканывала.

     Весеннее солнце накаляло доспехи, толстая стеганая подкладка под латами пропиталась потом, который капля за каплей стекал по спине. Металлические пластины не пропускали влагу, которая накапливалась под ними. В такую жару даже стоять без движения это уже пытка.

     -Мы здесь сваримся еще до начала боя.

     Солдаты, сняв шлемы утирали лбы, посматривая в сторону врага. Ожидание тянулось. Противник не торопился наступать.

     Ополченцы в основном не имели доспехов. Только толстые кожаные куртки с нашитыми пластинками, да и то не у всех. Но им тоже невмоготу.

     В этой нагревшейся железной скорлупе того и гляди свалишься в обморок от перегрева, если начнется драка.

     Время ползло к полудню. Но ничего не происходило. С самого начала боевой дух войска не годился для настоящего сражения, но теперь он падал все ниже и ниже.

     Ждите, ждите… Я специально тянул, изводя вражеских солдат стоянием на жаре.

     Битвы так и не произошло. Армии стояли друг против друга еще два часа. Потом королевские войска отступили к городу.

     Большинство министров пришло к выводу, что чем тратить деньги на набор армии, лучше с этим золотом уехать за границу, понадеявшись на военную мощь соседнего Санктарга.

     Мы наступали с осознанием своей силы. Но останавливаясь, наше войско, в конце каждого дня продвижения, обустраивало лагерь.

     Вокруг выкапывали глубокий ров. Местами даже двойной.

     Кажется, что это тяжело, но учитывая нашу численность, задача не столь сложна. Чем больше войско тем проще. Копанием рва занималась только треть армии по очереди раз в три дня а остальные сразу отдыхали.

     Для маленькой армии непосильно каждый раз выкапывать вокруг ров. Но огромная может это себе позволить даже несмотря на то, что для нее места надо больше. Огородить место, где расположились десятки тысяч солдат! Однако площадь, занимаемая лагерем, при увеличении численности, растет быстрее чем периметр.

     Быстро развертывали палатки, выкапывали канавы для бытовых нужд. Все стенки и перегородки над ними за считанные минуты собиралось сотнями и тысячами рук из легких реек на которые натягивалась грубая ткань. Стены жилых палаток тут же собирались из щитов, которые в случае опасности можно быстро разобрать.

     При такой организованности несложно соблюдать чистоту. Впрочем даже такой лагерь производит не так уж много отходов как может показаться. Канавы с мусором можно завалить за считанные минуты.

     Впрочем каждый раз мы выбирали такое место для лагеря, чтобы природа избавила от излишних забот по строительству укреплений. Где-нибудь на берегу или на пересечении рек.

     Вдоль рва устанавливали баллисты, заряженные зажигательной смесью, которые ночью, в случае надобности, обеспечат освещение всего поля боя нашим арбалетчикам. Они укроются за грядами выкопанной глины. Ров помешает вражеской коннице совершить внезапное нападение. За рвом ловушки в виде ям, в траве установлены ядовитые шипы, чтобы враги не смогли подкрасться незамеченными и совершить нежданный набег.

     Но нам около Ицела понадобится что-то более надежное.

     Недалеко от столицы, почти на окраине основали постоянный лагерь. Воспользовались особенностями местности и уже готовым замком, который станет частью укреплений и защитит лагерь с одной из сторон.

     На совещании с нами во временном строении были Данге и мрачный барон. Сначала они сидели одни, дожидаясь моего прихода.

     -Необходимость вынудила меня стать союзником ящеров, –говорил Датт, –но их победа меня не очень радует. Таким образом мы с тобой оказались зачислены в предатели рода человеческого.

     -Я себя предателем не считаю, –откликнулся Данге.

     -Признайся себе, –понизил голос барон. –Ты же тоже не доверяешь им. Я знаю, что ты хорошо относился к своим рабам, желал их спасти. Но эти-другие. Они пришли неизвестно откуда.

     Он попал в самую точку. Данге считал ящеров-рабов безобидными существами с которыми хотели поступить несправедливо. Положение тогда ухудшалось. Да, спасение пришло откуда не ожидали, без вторжения все закончилось бы плачевно… Но эти пришедшие вызывали опасения. Чуждая армия поглощала его страну, а он, Данге, становился как бы пособником. Но ведь изначально он не хотел ничего плохого…

     -Мы несовместимы с ящерами, –негромко произнес барон. –Кроме того наша победа временная. Санкт-ор этого так не оставит. Империя введет свои войска. Уж я их знаю. В этом мире не ужиться двум столь разным разумным народам. Настанет время когда будет решаться вопрос быть людям или ящерам. Лично я уверен в превосходстве человека. В борьбе с другими расами люди век за веком подтверждали свою трудноистребимость.

     Пожилой вояка спокойно закончил фразу, несмотря на то, что заметил меня, появившегося за их спинами в освещенной части зала.

     Барон Датт любил сравнивать род человеческий с крысами. Живучие, приспосабливающиеся к чему угодно. Но он называя людей неистребимыми тварями с внутренней гордостью за сородичей, ибо не собирался отделять себя от них. Его циничный ум многие качества, признанные среди людей пороками, считал полезными свойствами, которые в какой-то мере помогают выживать всему виду.

     Но я надеялся, что наш род, род ящеров тоже докажет умение не исчезнуть навсегда из этого мира. Не думаю, что мы глупее или слабее людей и недостойны жить.

     Наше государство вышло из многодесятилетнего отшельничества и теперь ему придется доказать свою способность устоять.

     По сути дела мы не знали каков окружающий мир за непроходимой топью. И оказались один на один с этим миром. Теперь ждет жестокая проверка, которая выяснит как подготовились.

     -Рано или поздно решиться вопрос, кто должен выжить. Люди или ящеры. –Как ни в чем не бывало продолжал Датт. –В нашем мире неминуемо останется только один вид.

     Я счел нужным вмешаться в разговор.

     -Вы не учли некоторые обстоятельства, господин барон. Мир это не поле боя, не арена для поединков. Он не ровный и однообразный. Некоторые страны больше подходят для жизни человека, а другие для жизни рептилий. Нам было бы слишком тяжело существовать на севере. Там человек имеет преимущества. А в жарком влажном болоте невыносимо людям. А мы можем сделать чтобы стало еще невыносимее. Само устройство мира не дало бы одному виду победить другой на его территории.

     -Ты рассуждаешь правильно. Но равновесие сохранилось бы только если силы примерно равны. Поэтому наше обсуждение чисто теоретическое. Санктаргская империя в любом случае превосходит вас силами. Королевство вам не удержать. Вас раздавят любыми путями, даже если императору придется угробить для этого не один десяток легионов. Перебьете? Они пригонят еще. Империя медлительна но населения в ней много. А есть еще королевства, которые платят ей дань и готовы прислать войска по первому требованию.

     * * *

     Плантации очень нужны нашему государству как источник продовольствия. особенно когда проснулись все накопленные замороженные легионы. И мы постараемся, чтобы нас оттуда уже не выгнали никогда. Закрепимся на этих землях и не отдадим. Часть войск оставленных на юге занялись строительством укреплений.

     В тот момент когда мы принимали капитуляцию королевства, в южных провинциях вступили в действие отряды военных инсекторов. Эти подразделения сделают плантации еще более непригодными для жизни человека.

     По настильной дороге через топи двигался обоз с предназначенным для этого оружием. Я помню покрытые инеем бочки, хранящиеся под ледниками. Мириады мелких ядовитых кровососущих мошек, которых мы разводили на болотах, замораживались. Массой насекомых наполнялись бочки и оправлялись на склады, где накапливались годами. Большинство насекомых долго может храниться в таком виде и легко оживает попав в тепло.

     Весь этот гнус очень злой и мелкий. Представляете сколько их помещается в одной десятиведерной бочке? Миллионы!

     Если вражеские войска вступят на территорию плантаций, то все эти тучи мошкары здорово навредят им. Им будет просто не до войны, а мы не почувствуем неудобств. Конечно потом равновесие в природе восстановится и излишнее количество летающей гадости сократится с помощью других насекомых и птиц, но в течении этого лета, на плантации человеку лучше не соваться.

     Витимн можно считать завоеванным. Еще не все города сдались, но мы попросту не приступали к осаде.

     Ректор Ицелского университета был крайне удивлен нашим посещением. Он не знал, что к нему пожаловали предводители вторжения, людям не надо знать, кто руководит чуждой армией.

     Не ожидал пожилой магистр, что ящерам понадобятся рукописи, относящиеся к истории санктаргской империи. Не рабы но и не воины, громящие все в завоеванном городе… Тихие голоса, хотя лязгает сталь брони, шаги гулко раздаются под сводами высокого но невзрачного здания в старой части столицы.

     Смотря на рептилий в темных плащах, полуприкрывающих доспехи, почтенный начал втайне догадываться. Ящеры собирают сведения о Санктарге. Неспроста…

     Во время похода я успел рассказать Стигн о политической обстановке вокруг Витимна, и обобщенно от том, что вычитал из книг в баронском поместье. Моя змея быстро делала выводы, опираясь на свой прошлый военный опыт.

     -Ты ведь знаешь, как обычно ведутся войны между рыцарями. Феодалы сражаются между собой с помощью сравнительно небольших дружин из хорошо обученных наемников и рыцарей. Крестьяне и большинство населения в таких войнах не участвуют. Рыцари устраивают между собой мелкие заварушки, захватывают друг друга в плен, потом отпускают за выкуп и снова воюют. Такая возня может длится десятилетиями. Больше всех страдают крестьяне, которых разоряют мародерствующие наемники. –Рассуждала Стигн. –Но когда мы вторглись, все изменилось. Против нас поднимутся все. Точнее пытаются поднять всех. Даже простых крестьян. Но дело не в этом. Крестьяне нам не страшны. Мы можем разбить многократно превосходящее их число. Они плохо обучены, у них нет нормального оружия и никаких доспехов. Это просто толпа. Но мы не должны допускать такой жуткой бойни. Если против нас будут абсолютно все, то нам невозможно станет использовать производство и ресурсы этой страны. Нам надо, чтобы эта страна на нас работала, а не была местом непрерывной борьбы.

     -То есть надо как-то простое население привлечь на нашу сторону. Чем именно? Мне пока приходит в голову… Освобождением от некоторых налогов, например от церковной десятины. Нам то не нужно, чтобы ее платили. Избавлением их прежних господ. Предложим крестьянским общинам землю, принадлежавшую баронам. Так еще никто не делал.

     Конечно Данге и Датту мы выделили земельные владения за пределами болот, значительно превосходящие прежние. Но барон решил отказаться от всех предложенных должностей, взял только деньги и решил покинуть королевство, упрямо заявив, что далее сотрудничать с ящерами он не может из соображений патриотизма.

     -Не поверят, –Стигн снова была скептичной.

     -Да, не поверят, но слухи начнут расходится…

     -Освобождать захваченных от налогов это конечно хорошо. Но именно в ближайшее время нам понадобится все, что может дать королевство. Ведь предчувствуется война с более сильным противником.

     -Выгребем запасы богатой верхушки. Из этого будем платить простому населению, когда придется заставить их что-то делать по принуждению, –предложил я.

     Барон Датт был еще здесь, собираясь уехать в ближайший месяц. Но по большей части молчал.

     -В обычных королевствах регулярная армия составляет не больше сотой части населения, в спокойные времена еще в несколько раз меньше. Рыцарей в хороших доспехах совсем немного. Так всегда бывает в странах, где почти все население в деревнях. Но государство с большими городами обычно располагает более многочисленной и хорошо вооруженной постоянной армией. Санктарг, может позволить себе содержать огромные силы, еще и за счет дани с провинций. –говорил я.

     Королева сжала чешуйчатый кулак.

     -Империя –вот настоящая угроза, –мрачно произнесла Стигн. –Мы без труда смогли бы поддерживать порядок в королевстве, но Санктарг так просто не смирится, что соседнее государство оказалось в лапах ящеров. Оно же почти уже было их провинцией! Тут столько приисков принадлежит имперской знати, они дань получали. И главное, что мы ненавистны им самим существованием своим.

     -Они неприменно нанесут удар. Вторжение легионов империи в ближайшие месяц-два неизбежно… –поддержал я. –Удержим ли мы без чрезмерных жертв северные территории, если будем обороняться?

     -Я предлагаю нанести удар первыми. Они еще не разобрались в ситуации. Не ожидали, что Витимн внезапно окажется поглощен какими то ящерами, появившимися с юга. –Стигн провела когтистой ладонью над картой.

     -Ради внезапности? –искривил я край пасти.

     Мне подумалось, что придется под благовидным предлогом, мягко но непреклонно, на всякий случай задержать барона до того времени как выполнение нашего плана дойдет до такой стадии, что преждевременное раскрытие уже не может повредить. На всякий случай, хотя Датт совсем недавно был союзником. И обещал не вредить, хотя и не помогать.

     -Границы Санктаргской империи с юга укреплены не так хорошо как с запада, –согласился барон. От ослабевшего Витимна, который постепенно поддавался и разоружался под влиянием самой империи, никогда не ждали удара. Если напасть, то можно успеть продвинуться глубоко в тыл пока санктаргские динаты успеют стянуть легионы, чтобы вас остановить. Но потом… Империя сильна, хотя и медлительна как и все огромное. В нее входит немало провинций побольше королевства, которое вы только что завоевали. И легионы получше разношерстного войска, которое было вами разгромлено. Веками любые вторжения захлебывались кровью, армии не возвращались, завязнув в войне с империей, которая готова посылать все новые и новые войска. Я, интересуясь историей, читал множество исторических хроник. И я служил офицером в санктаргских войсках до того как вернулся на родину, став плантатором. Это войско лучше вооружено чем королевское, дисциплина и обученность сильна. Они могут воевать и с внешним врогом вроде варваров, и подавлять бунты внутри провинций.

     -Мы начнем вторжение, –непреклонно заявила Стигн. –Если они так сильны, то я, тем более, предпочла бы, ударить первой. В самое ядро империи. Такой возможности больше не будет.

     Настоящая война еще только начиналась…

     Таурон (с) лето 2003– 18.01. 2008

 

 

     .1.

     Как я уже говорил, я не люблю войну, особенно сражения. Мне нравится только готовится к войне. Накапливать силы и запасы. А война только тратит.

     Правильная война, с моей точки зрения, должна быть выиграна еще до того как сойдутся армии. Надо подготовить такое войско и условия для боя, чтобы противник не решился сопротивляться и добровольно согласился на наши условия.

     В случае с Витимном мы победили именно в такой войне. Но с Санктаргской империей все обстоит гораздо тяжелее.

     Двенадцать королевств в разной степени признавали власть Санктарга. Несколько внутренних провинций, подчиненных еще раньше, не уступали им по размеру и даже превосходили по многочисленности жителей.

     Высокомерные князья-чародеи, называемые динатами, считали себя выше королей и герцогов севера, приносящих империи вассальную клятву из поколения в поколение. Они и своему императору не всегда подчинялись.

     Как мне уже было известно, император Санктарга назывался еще Верховным Динатом. Власть не являлась наследственной, повелителя избирали из числа самих динатов. Иногда на несколько десятилетий, иногда только на несколько лет. Такой срок правления назывался индиктом. Бывало, что и навсегда. Вообще, судя по хроникам, продолжительность жизни динатов значительно превосходила обычную человеческую. Но это понятно. Маги могут о себе позаботится.

     Империя богата. В принципе динаты в состоянии просто с потрохами купить правительство любой неугодной страны и развалить ее без вмешательства армии. Но предпочитали поддерживать легионы в боеспособном состоянии, укрепившись по всему континенту.

     * * *

     Мы вступали в небывалую войну… По крайней мере ящеры еще не выставляли против человеческой державы такой силы. Сомневаюсь, что в летописях этого мира отмечено что-то подобное…

     В очень жаркий полдень, в начале лета мы перешли границу империи.

     Волнующий момент, предвещающий начало страшного противостояния.

     В этот час никто не перекрыл дорогу. Небольшой отряд, охранявший рубеж, не решился преградить путь по причине своей малочисленности, а ближайшая застава стояла ради таможенных а не оборонительных целей.

     Мы шли вглубь империи. Холодный ужас сомнения временами заползал в душу. Я смотрел на длинные шеренги наших воинов, думая, не является ли наш поход началом трагедии.

     Куда мы их ведем? Да, мы долго готовились к войне, целые поколения жили, зная, что настанет день когда она начнется. Воины натренированы и хорошо вооружены. Но сражаться за жизнь и убивать многим еще не приходилось, если не считать мелких столкновений в Витимне.

     Не останутся ли они лежать там, в чужой земле разжиревшей рабовладельческой империи?

     Я вывел их в огромный враждебный мир. Лучшую армию, которую нам с женой удалось создать. Мы ведь и готовились воевать неизвестно с кем, ожидая наихудшего.

     Невольно вспоминал как все начиналось. Хижина на болоте, где мы со Стигн начали задумываться о будущем. И вот, это будущее наступило.

     Легионы идут навстречу судьбе всего нашего вида в этом мире. Хотя если мы будем разгромлены то у хорошо защищенного болота есть шанс продержаться в осаде еще долго, хотя в поход отправилось большинство.

     Как бы нам не пришлось воевать со всем миром…

     Передвижение большой армии –это серьезная проблема.

     Наличие дороги почти не имело для нас практического значения. Хотя по сравнению с другими этот тракт отличался шириной, но для столь многочисленного войска почти любая дорога слишком узка. Если идти по ней, то армия чрезвычайно растянется, становясь уязвимой. Её слишком легко разбить на части.

     Вместе с телегами обоза, без которых никак не обойтись, наша армия должна растянуться на день пути, если не больше. Немало тащат на себе солдаты, но это далеко не все. Нужно везти с собой припасы, запасное оружие. Особенно большой запас арбалетов, луков и бесчисленные связки стрел. Против солдат в доспехах лучникам в реальном бою приходится тратить их неимоверно много. Стрелами и арбалетными болтами загружены вереницы телег. Я уж не говорю про детали больших стреляющих устройств и даже металлические части необходимые для соединения вместе длинных осадных лестниц из нескольких более коротких.

     По тракту двигались только телеги, а пехота могла идти параллельно по бездорожью.

     Лошади только у небольших групп разведчиков, которых выслали вперед для обнаружения более удобного пути, и у командиров.

     Каждый день продлевал наш путь, отмечаемый на карте. Уходя все глубже в тыл, следовало ожидать армию, которую пошлют, чтобы остановить нас. Она должна быть достаточно большой. А пока санктаргцы ничего не предпринимали, не растрачивая бесполезно мелкие отряды.

     Пока они еще не собрались. Не ждали, не готовы к такому вторжению с юга…

     * * *

     Небольшой город Даций, находился на берегу полноводного, даже здесь в верховьях, Эвреоса и представлял собой торговое поселение около порта, который порадовал многочисленными складами. У причалов выстроились длинные баржи, которые по плану Стигн были захвачены.

     Захват Дация, где нам не смогли оказать серьезного сопротивления, был одной из главных причин внезапности нашего вторжения. Первым, обязательным пунктом плана войны, без которого дальше все нападение могло бы стать бессмысленным.

     Мы решили, что самое время разделить армию.

     Постепенно расширяясь, спокойная река Эвреос текла вглубь империи.

     Основная часть пехоты отправится напрямую к ближней столице, давшей название всей империи. Мы даже не будем пытаться захватывать мелкие городки, оставляя их в тылу.

     Другая часть отправится на плотах по реке, погрузив осадную технику. Транспортировка баллист по дорогам –дело тяжелое и медленное. Особо крупные махины вообще перевозят только в разобранном виде. Но на достаточно широкий плот даже такой метательный механизм можно установить целиком.

     Баржи тоже загрузили, послав вниз по реке. Стигн возлагала на них большую надежду, предвидя, что в будущем это нам очень поможет…

     * * *

     Солдат это не только боец. В гораздо большей степени он еще грузчик и землекоп. Постоянно нужно что-то везти, тащить, копать рвы, строить насыпи. Лопата –его такое же неотъемлемое оружие как и меч.

     Подготавливаясь к длительной непредсказуемой войне мы готовы использовать любые методы, чтобы уменьшить потери среди своих. И поэтому длительная подготовка всех бойцов обязательно включала в себя основы лекарского дела. Правильно перевязать раны мог каждый, но мы пошли дальше. Времени тогда было много… Большая половина воинов годилась в профессиональные медикусы. Помощь всегда рядом и нет опасения, что врачевателей не хватит в самый ответственный момент. Знаю ведь, что почти всегда после тяжелого боя в обычных королевских армиях на одного полкового медикуса взваливается непосильный труд с которым не успевает справляться ни он ни его подмастерья и десятки раненых успевают умереть, прежде чем до них дойдет очередь. Раненому должны помочь как можно быстрее и сохранить жизнь. Уверен, что нет ни одного королевства, где столько лекарей. С армией везли запасы снадобий и зелий, заготовленных в неестественных масштабах. Самые необходимые средства солдаты держали с собой в небольших бутылочках.

     Стигн постаралась передать свои значительные медицинские знания о травах и ведьминских зельях как можно большему числу учеников, которые распространили их дальше. Нигде и никогда еще не было обязательного обучения лекарскому делу каждого бойца… Но мы внушали нашим солдатам, что воин не может считаться настоящим воином, если он не может бороться за жизнь своих когда они ранены или больны.

     Еще до начала войны мы накопили внушительные запасы яда.

     Даже северных странах, есть растения из которых можно добывать отраву для смазывания стрел. В корнях таких смертельная доза содержится в сыром кусочке размером с мой коготь. Конечно зелье концентрируют, сгущают. Моя жена опытный мастер в таких делах.

     Обычно в южных странах ядовитых растений еще больше, а яд их гораздо сильнее. Несомненно нашлись такие и на нашей территории. Но мы решили, что несерьезно просто ходить по лесу и собирать корешки и травки как простые деревенские знахари. Не те масштабы подготовки. Поэтому решили сеять на специальных плантациях.

     Таким же образом наши плантации в подобных масштабах производили одурманивающее зелье, которое концентрировали и накапливали годами. Я догадался смешивать его вместе со слезоточивым, чтобы добиться еще более сильного действия на врага.

     * * *

     День за днем мы шли мимо густонаселенных деревень и поселков. Нет лесов и пустырей. В этой провинции распахан или застроен почти каждый клочок земли. Бесчисленные крестьяне трудятся во славу своих господ и империи.

     Впрочем богатые склады этих господ нам очень помогли с питанием. Этим надо пользоваться до того как санктаргцы начнут поджигать амбары перед нашим приближением.

     Немного в стороне лежали два больших города, не меньше чем столица захваченного на юге королевства. Ближайшие гарнизоны имперцев отступили в них и приготовились к осаде, чтобы защитить. Но они не были нашей ближайшей целью. Войско продолжало поход.

     Мы знали, что навстречу отправлена стотысячная армия санктаргцев. Те войска, которые империя смогла собрать за короткое время.

     Можем принять бой, встретив эти легионы. И даже победим, несмотря, что врагов на треть больше. Но потери… А ведь впереди еще неприступный Санктарг.

     И мы приняли решение уклониться от прямого столкновения. Дабы избежать встречи даже разрушили дамбы, оставив между собой и противником затопленные поля. Наша цель-столица. Хотя очень опасно оставлять в тылу такое большое войско санктаргцев, которые могут попытаться перекрыть нам путь назад. Это приближает к окружению.

     Они ждут классического сражения, когда два войска встают друг против друга на большом поле. Но вместо этого, мы ускорили движение к Санктаргу, не обращая внимание на мелкие городки, попадающиеся на пути. На реке Иутурна, впадающей с запада в Эвреос, мы уничтожили за собой мосты, чтобы задержать армию, стремящуюся ударить сзади. Точнее, широкие крытые мосты начали разрушать до нашего прихода сами санктаргцы, но не успели, а мы переправившись, воспользовались этим и доломали. С точки зрения здравого смысла мы сами загоняли себя в ловушку, углубляясь в тыл врага и отрезая себе же путь назад.

     Поход становился изнурительным даже для наших выносливых воинов. Это была самая тяжелая часть пути, остановки приходилось делать все реже.

     К счастью, дороги по мере приближения к столице становились все лучше. Это широкие мощеные камнем тракты. Вдоль них деревни, поселки и мелкие городки располагались так густо, что сливались.

     Мы торопились и уже не имели возможности обустраивать лагерь для ночлега. Каждый час надо использовать для продвижения. У воинов к ночи нет уже сил, чтобы копать ров и расставлять палатки. Но оставаясь на открытой местности становимся уязвимы для внезапных нападений множества небольших отрядов, которые рыщут вокруг. Но к счастью проблема решалась сама собой. Здесь, в глубине империи некоторые города не так хорошо защищены. Не все они считались стратегически важными с точки зрения правительства, их много и нет необходимости строить вокруг каждого высокие бастионы. Тридцатитысячный город по меркам обычных королевств считался большим, но в глубине империи таких целые россыпи. За день проходим мимо пары таких, густо обстроенных деревнями. Захват подобного городка не представлял никакой трудности. Когда мы входили, жители понимая бесполезность обороны против такой армии, бежали сами, лишь некоторых приходилось выгонять. А мы занимали город на одну ночь. Горожане переждут снаружи. Ночи здесь теплые, особенно летом. Война все таки и не каждый день такое случается, можно потерпеть немного. Нам тоже нет особой радости спать в человеческих жилищах, но выбирать не приходится. Когда же мы уходили то возвращающиеся жители могли убедиться, что все вещи оставались на своих местах… Зачем ящерам их скудные пожитки?

     Так нам удалось переждать еще пару ночей, сэкономив силы для движения.

     Каждый выигранный день и даже час пути очень дорог. Армия ползла и ползла, с терпеливым упорством отвоевывая шаг за шагом.

     Хуже стало с питанием. Впереди нас в небо поднимались дымы пожарищ. Понятно, что зажигали их не мы. А потом мне доложили, что ближайшие склады с продовольствием отравлены. Но нам уже не так далеко идти.

     Тракт уходил в долину, рассекающую невысокий горный хребет. По ту его сторону, находилась столица империи.

     * * *

     Антаровы Врата, построенные одним из древних санктаргских императоров и названные по его имени, были последней преградой на подступах к столице. У меня неприятный холодок пробежал под чешуей на спине. Первый же взгляд, брошенный на высоченную громаду, нес понимание, что здесь даже маленький отряд может долго удерживать несметную армию.

     Если мы не возьмем их как можно скорее, то из столицы защитникам ворот пришлют подмогу. Еще пара тысяч санктаргцев и пробиться через Врата станет непосильной задачей. Тогда застрянем надолго. Прижатые стотысячной армией к этим склонам.

     Укрепления построены так, чтобы лучники наверху могли эффективно истреблять массу войска, вливающуюся в промежуток между башнями, делая штурм ворот самоубийственным занятием.

     Сейчас на башнях и многоярусных галереях элитные стрелки, которые, как считается, могут попадать даже в щели между пластинами доспеха. У нас очень хорошая броня и щиты, но смертоносный ливень из тысяч и тысяч стрел, пускаемых в упор, несомненно найдет немало жертв. А ведь нужно еще лезть через стены по шатким приставным лестницам под непрерывным обстрелом.

     Нас здесь не ждали так быстро. Но скоро из близкого Санктарга пришлют новые сотни, а может и тысячи лучников. Подвезут бочки со смолой, которую начнут кипятить и лить на штурмующих.

     При штурме крепостей мы решили всегда применять дымовую завесу. Но сегодня это не поможет. Ветер, продувавший расщелину, направлен в нашу сторону. До ночи, которая прикроет темнотой, ждать долго. Дорог каждый час.

     Эти ворота могут обойтись чрезмерно дорого.

     Осталась надежда применить один из резервных планов, разработанных мной еще до войны… Я быстро подозвал командиров.

     На безопасном расстоянии от вражеских башен выстраивались мои войска. Солдаты убирали со щитов внешний тонкий слой, заранее сделанный съемным, открывая отполированную поверхность металла.

     Где-то читал, что если направить в одну точку много зеркал то можно что-то поджечь. Гореть тут, кажется, нечему. Но вот слепить светом вражеских стрелков, можно попробовать. Именно для этого мы подготовили такие щиты для некоторых легионов.

     Если навести на бойницы крепости солнечные зайчики от щитов сразу трех-четырех легионов… Эффект получается впечатляющим. Лучники не только прицельно стрелять, но и даже просто смотреть в нашу сторону не смогут.

     Сотни, тысячи светлых пятен отраженного света поползли по стенам башен, нацеливаясь на галереи лучников, сливаясь вместе. Для света не имело значение расстояние. Он бил гораздо дальше чем стрелы арбалетов и луков. Враги не могли достать моих солдат со щитами.

     Сияние становилось ярче. Представляю с какой силой оно врывается в бойницы. Там даже внутри помещения нормально смотреть невозможно. Подходили новые ряды легионеров, направляя металлические зеркала.

     Под прикрытием света другая часть армии двинулась вперед, готовя осадные лестницы и устанавливая переносные баллисты, чтобы обстреливать бойницы башен и стен нашим «соплеточивым» зельем. Штурмовые отряды тоже шли прикрываясь, на всякий случай, щитами, если кто-то начнет стрелять не глядя.

     -Ну и кто теперь посмеет сказать, что мы твари тьмы и свет не на нашей стороне? –оскалился я.

     Баллисты ударили по бойницам кувшинами с дурманяще-слезоточивым зельем. Скоро лучников будет не только слепить свет но и мешать жгущая боль в глазах и горле словно их сунули лицом в мешок с молотым перцем и держат не выпуская. Но это ненадолго, пока не свалит с ног опьянение от второго компонента смеси.

     Но я стал постепенно замечать легкую белесоватую дымку, которая растекалась по долине. Ветерок смещал ее в нашу сторону. И запах, странно знакомый. От Антаровых Врат несло самым настоящим ядом.

     -Чуешь? –оскалилась Стигн.

     -Они собираются применить отравляющее зелье.

     -Мне знаком этот яд. Убивает через дыхание.

     -Наше противоядие, если не ошибаюсь, против него пригодится?

     -Да. Прикажи раздать штурмующим бутылочки. И пусть, по возможности, задерживают дыхание как при нырянии.

     Под водой неподвижно ящер может сидеть долго, но двигаясь, особенно в бою, долго не протерпиш не дыша. Без противоядия не обойтись.

     Как я предполагал, ядовитое зелье было одним из крайних средств, которое защитники Антаровых Врат решили применить растерянные после того как мы направили свет. Нашим штурмовикам придется идти сквозь яд.

     Мы предусматривали подобную вероятность на учениях. Но теперь все по-настоящему!

     Некоторые противоядия действуют не против одного конкретного, а могут нейтрализовывать действие целых групп ядов.

     Но еще больше чем яда я боялся зажигательной смеси и кипящей смолы. Против жгущего огня никакое противоядие не поможет! Надо торопится. Армия не дожна застрять перед Вратами!

     И мы поторопились

     Когда первый штурмовой отряд оказался наверху, судьба Врат была решена. Потом мне доложили, что на одной из галерей вместо сопротивления ящеры обнаружили мертвые тела. На телах людей не заметили ран. Рука человека в странном балахоне с завязанным лицом, последним движением вцепилась в станину баллисты, в глазах умершего ужас. Рядом какие-то странные запечатанные кувшины.

     А живые лучники на других этажах не смогли оказать сопротивления. Да и что сделаешь, если не видно ничего из-за слез, захлебываешься соплями, в горло будто насыпали углей из печи? Толпа в покатила вниз по узким крутым лестницам, теснимая ящерами.

     * * *

     Ворота были открыты. И теперь через них маршировали мои легионеры.

     Проходя под аркой невольно приходилось задирать голову.

     Сейчас я смог осмотреть привратную крепость получше и утвердился во мнении, что слишком давно её не использовали для обороны. Наметил места, где можно установить баллисты. Но на Вратах места немного, площадки узкие.

     За Антаровыми Вратами обнаружились входы в подвалы. Дубовые, окованные толстыми ржавыми полосами, двери под арками из глыб, оказались открыты. Латники уже заглянули туда, выяснив что это военные склады.

     -Вам на это желательно посмотреть… –ящер-офицер подозвал солдат, которые что-то вынесли из подвала и положили рядом со мной и Стигн на перевернутую телегу. –Там этого еще немало!

     Мы осмотрели запечатанную керамическую корчагу. Закрытое отверстие слишком узкое для такого пузатого кувшина размером с ведро. На выпуклом боку нарисован человеческий череп, а вся поверхность еще обмазана чем-то застывше-воскообразным для большей герметичности. Но несмотря на предосторожности от корчаги знакомо разило ядом.

     -Этим они собирались нас поливать?

     Я чуть не дернулся, останавливая ее руку, когда жена, отковыряв замазку, вырвала пробку.

     Стигн обмакнула коготь и внимательно слизнула каплю раздвоенным языком, дегустируя как что-то изысканное. –Неплохая смесь.

     Если бы я не знал, свою жену как наилучшую, из известных мне, специалистку по ядам, то мог бы опасаться, что она спустя несколько мгновений, свалится замертво. Но мы с ней давно выработали устойчивость ко множеству отрав, обходясь даже без противоядия.

     Конечно она не стала бы пробовать, если бы уже по запаху не определила из чего это приготовлено.

     Тоже попробовал. С ее когтя. Концентрированное зелье. Одной капли хватило бы на несколько человек. Но компоненты, которые используют имперцы, нам давно известны.

     Среди захваченных оказались несколько человек с замотанными лицами. На этих пленных балахоны с грубо намалеванным черепом на спине и груди.

     Длинноволосый худой и скуластый санктаргец, обвис, словно подпирая спиной стену. Связан как и другие. Лицо мокрое с покрасневшими глазами, взгляд которых стал еще безумнее, когда я приблизился.

     Он ожидает, что ящеры, прорвавшиеся через врата, начнут всех рубить и разрывать, заплескивая кирпичи кровью? Перед ним нечто в нечеловеческом шлеме в прорезях которого не видно глаз. И когда я заговорил человек вздрогнул, словно не ожидал, что тварь вообще может произносить понятные слова.

     -И много у вас такой отравы?

     -В подвалы Ворот недавно завезли еще… –выдавил человек.

     -Я хочу узнать как много у вас яда вообще. Не только в этой крепости.

     -Отравляющее зелье не применялось со времен последней значительной войны с варварами тридцать лет назад. Его стараются не использовать без необходимости. Но у империи всегда были запасы на специальных складах, которые постоянно обновлялись… В мирное время это не здесь храниться а подальше от городов… Динаты следят, чтобы смесь всегда была в порядке на случай если вдруг начнется большая война.

     -Но когда мы вторглись то вы открыли запечатанные подвалы?

     -Да. Перед самым вашим появлением пришел приказ привести зелье в эту крепость.

     Я понимал, что перевозить заклейменные черепом корчаги приходилось с большой осторожностью. Если вдруг кто-то из грузчиков уронит… Или один из сосудов начнет протекать… У этих людей замотаны лица, на руках перчатки, но подобная мера поможет слабо… Смертность среди них несомненно велика…

     -Там на верхнем этаже крепости… –произнес я.

     Человек мрачно кивнул, –когда вы пустили свою гадость, щиплющую глаза, один из наших споткнулся на ступеньке… он нес… Все там умерли… Мы думали тогда, что ваше зелье –это тоже яд.

     Мы со Стигн распросили этого человека и выяснили, что перед тем как сбрасывать со стен или выстреливать ими из баллист, эти корчаги с отравным зельем подогревают в кипятке, чтобы жидкость лучше испарялась и внутри поднялось давление. Это чрезвычайно опасно. Емкость может лопнуть и тогда все вокруг –мертвецы. Или корчага может расколоться при выстреле из метательной машины. Понятно, что такие средства весьма рискованы для самих санктаргцев и они стараются применять их не в каждой войне. Ведь например ветер может подуть не в ту сторону…

     -Мы давно не применяли… Опыт теряется… –человек оправдывался уже явно не передо мной.

     Тут я заметил, что собеседник начал хватать ртом воздух и тихо сползать по стеночке.

     -Кажется он умирает… –заметил я Стигн.

     -Наверное надышался ядом попавшим на нашу одежду когда мы через ворота проходили… –досадливо догадалась моя жена. –Но там вроде бы уже все рассеялось…

     Достал из кармашка на поясе бутылочку и попытался влить в рот человеку пару глотков. Может быть наше противоядие поможет. Он ответил на все вопросы и должен жить.

     Как только все прошли, Антаровы врата закрыли и я оставил на их охране две тысячи лучников.

     Отсюда до стен столицы пешему человеку полдня пути. Вдоль широкого тракта все чаще попадались большие таверны, богатые загородные дома, просто дворцы.

     Дорога проходила через своеобразные пригороды Санктарга. Недалеко от столицы находились крупнейшие рынки рабов, которые теперь обезлюдели.

     Однако вокруг военных укреплений самой столицы, по старым правилам, оставалось пустое пространство.

     Навстречу попался крупный, не меньше тысячи, отряд лучников, который спешно маршировал на подмогу защитникам Антаровых Врат. Опоздавшие наткнулись на нас, остолбенев перед живым потоком закованных в сталь ящеров-воинов, движущимся в сторону столицы. И сразу развернулись, отступая без всякого порядка.

     Встретили мы не только их, но и следующий за лучниками обоз с зажигательной смесью, которую санктаргцы собирались лить на наши головы но не довезли до Ворот. Убегающие побросали телеги, торопясь под защиту городских стен.

     Впрочем несколько мужиков оказались пойманы.

     Останавливаю коня около бородача, до сих пор сжимающего в руке вожжи запряженной лошади.

     -Бочки к Вратам вез?

     -Да, ваше… –просипел полупарализованный от страха крестьянин. –Мне велели…

     -Ну и вези дальше, раз велели, –приказал я.

     Обоз с горючкой отправили для защиты Антаровых ворот. Но только теперь не от нас а от санктаргцев, которые скоро к ним подойдут с той стороны.

     Пока никак не проявили себя санктаргские маги. Они, как стало известно, очень пугали подчиненные народы своим искусством проникать в чужие мысли, воздействовать на волю. Это помогало империи держать в повиновении давших присягу правителей окраин, которые являлись потомками побежденных. Серьезные мятежи были редкостью, поскольку всех людей, попадавших под подозрение подвергали особому допросу, для выявления истины. Лгать визитаторам просто бесполезно, с ними обязан встречаться каждый, кто имеет значимую должность.

     Воздействие на сознание маги-визитаторы применяли и в бою, способные на расстоянии поразить командование врага, подавить сопротивление его войск.

     Это хорошо помогало против себе подобных, но мозг ящера достаточно чужд и обычные методы санктаргских чародеев оказались бесполезны. Они понимали, что не могут читать мысли рептилий.

     Возможно, подумал я, неподконтрольность для магов разума нечеловеческих народов стала одной из причин по которой всех ящеров решили уничтожить и в самой империи и в сопредельных королевствах.

     Чтож, сами виноваты. Человекоящеры-рабы, не представляли для империи заметной угрозы, но стремясь довести свой контроль до абсолюта, динаты ускорили начало этой войны. Они же не знали, что вторгнемся мы…

     Есть еще магия стихии. Она одинакова для всех. Молния что человека, что ящера шарахнет одинаково.

     Может ли колдун как в сказках вызвать молнию с неба? И как это делается? Маг пользуется готовыми природными силами. Его собственная энергия лишь помогает внешним, более масштабным явлениям окружающего мира высвободить мощь. В целом это умение сводится к способности направлять удар молнии в нужное место. Для этого не всегда нужна гроза. Даже в безоблачном небе иногда хватает атмосферного заряда. Правда эффект получиться слабее.

     Магу надо проложить в воздухе невидимый канал по которому пойдет молния. В обычных условиях она не может пробить толщу воздуха, которая отделяет тучу от земли.

     Но в воздухе всегда есть мельчайшие пылинки, капельки влаги. Разряд движется от частички к частичке, его путь изломан. Часто грохочущее копье молнии вонзается в дерево именно вместе с первыми каплями дождя.

     Если маг создаст в воздухе путь из мельчайших капелек сконденсировавшейся влаги то разряд пройдет по нему. Точность удара молнии невелика. Отклонения всегда в десятки шагов, особенно на ровной местности, но как правило бьет в высокие и заостренные предметы. Все это малоэффективно и очень опасно. Канал проще прокладывать от себя и до тучи, прямо над собой и тогда молния шарахнет прямо в макушку мага. Чтобы создавать его на расстоянии надо обладать немалым профессионализмом. И, главное, чтобы никто не мешал. Противоборствующему магу слишком легко сбить сосредоточенность колдующего и тогда он нечаянно пропустит разряд через себя. Надо ли объяснять, что тогда на месте неудачливого чародея будет только оплавленная дырка в земле?

     В хорошей обстановке, когда погода подходящая, маг может ударить молнией несколько раз. Конечно грохоту много. Эффект потрясающий и производит впечатление. Но что сделает молния против целой армии? Убьет несколько воинов? Ради этого санктаргские чародеи не будут рисковать. В спокойной обстановке маг легко разгонит разрядом толпу взбунтовавшихся крестьян, но не отважится связываться с ненадежной грозовой стихией в присутствии незнакомых захватчиков, среди которых тоже должны быть колдуны.

     В таком колдовстве санктаргские динаты не имеют столь значительных преимуществ как власть над людьми.

     Я уже не сомневался, что в этой войне магия не будет иметь решающей силы. Империя и без этого обладает невиданной военной мощью, способна раздавить любое сопротивление просто численностью легионов.

     .2.

     Стены Санктарга поражали воображение впервые их видевших. По крайней мере за пределами империи такого никогда не строили. Если они производили впечатление на приезжих купцов и мирных послов, то что можно сказать о том, кто явился их штурмовать?

     Город, считающийся южной столицей необьятной империи, располагался на берегу Эвреоса, который здесь весьма полноводен и глубок. Чуть выше по течению через нее вело два огромных моста стоящих на множестве каменных опор. Каждый мост не доходил до города совсем немного. Он обрывался, заканчиваясь на самой толстой и широкой опоре.

     Между городскими воротами и краем моста зиял промежуток. Но когда широкие ворота открывались, над водами реки опускался подъемный настил из толстых бревен. Над каждым из этих подъемных мостов стояли две двойных башни, по сторонам ворот, предназначенные обстреливать мост, если начнется штурм города.

     Крепостные стены, поднимающиеся прямо из реки, предстали перед моим взором мрачными и серыми, позеленевшими снизу.

     С другой строны города расстилалось поле, от которого бастионы отделял только искуственный заросший камышом ров. Но циклопические стены с громадинами башен, превышающих высотой двенадцатиэтажный дом, стояли в два ряда. Причем второй ряд выше, а башни лучников, снабженные специальными нависающими бойницами, могли держать под обстрелом первую стену, если ее захватят враги.

     В этой стене тоже есть ворота, над подъемным мостом и так же между двух огромных башен. К ним вел широкий мощеный тракт, пустой и безлюдный теперь. Величина ворот впечатляла. Окованные листами железа и укрепленные поверх еще толстенными стальными полосами, они выглядели настолько массивными, что тараном их наверное не пробьешь и за год. Если конечно, осаждающим вообще позволят подойти, несмотря на обстрел и глубокий ров. За привратными башнями высились еще две, потому, что ворота несомненно двойные. От пленных мы узнали, что от этих ворот внутрь города идет своеобразная улица, похожая на каньон между высоких стен. Если каким то чудом враги смогут прорваться через двойные ворота, им придется пройти по этому проспекту, где на всем протяжении сверху будут лить кипящую смесь и сыпать камни. Путь превратится в настоящую дорогу смерти. Многие знали, что под этой улицей сокрыты ямы, которые во время осады наполнены горящей смесью. Они открываются во всю ширину между стен и готовы поглотить сразу целый отряд штурмующих, став огненной преградой для остальных.

     Северная часть города стояла на внушительных каменных холмах, внешние склоны которых за столетия обтесали до полной вертикальности, а поверх –такие же высокие стены с башнями. С той стороны даже подходить бесполезно.

     Невероятный труд множества поколений впечатлял. Динаты не дураки. Они знали, что нельзя действовать только угрозой и болью. Труд тысяч и тысяч строителей, трудившихся непрерывно, поддерживала сила убеждения, приносящая удовлетворение работой. Кроме скудного питания люди получали еще радость от своего фанатичного упорства, направленного на возведение этих колоссальных бастионов. Величие империи даже для рабов не являлось пустым звуком. Что уж говорить о ремесленниках и мастерах, вкладывающих все свое умение и понимающих, что они работают на благо своей страны, хоть и управляемой деспотами.

     Не для всех Санктарг был злом. В любой стране, при любой тирании есть немало хороших людей. И немало народа, даже неплохого народа, считает свое государство единственно правильным.

     Наша армия остановилась на поле в недосягаемости для арбалетов баллист города. Мы готовились к осаде.

     -Этот город нам придется взять побыстрее, –сказала королева. –Ну как тебе он?

     -Не очень радует.

     -Они ждут, что осада будет долгой, поскольку у нас нет военной техники. А пока мы будем топтаться под этими стенами, нам в тыл ударит собранная армия.

     -Конечно осадная техника, что мы отправили отдельно на плотах, прибудет раньше, но кажется, что она будет здесь почти бесполезна…

     Пространство перед городом пока пустовало. Я знал, что городские метательные машины заранее нацелены на этот участок земли и как только наши солдаты вступят на него, по рядам наступающих ударит всесметающий град камней, корчаги с кипящим маслом. А также ливни стрел со стен.

     Над стенами поднимались подозрительные темные дымки. Ветер донес характерный запах. Осажденные кипятили смолу. Копоть в воздухе висела и над воротами. Я различал, что над ними специальное приспособление, чтобы поливать горящей смолой тех, кто попытается вышибать ворота тараном.

     Вздрогнув, представил как черная горящая жидкость льет на солдат, раскачивающих таран.

     Однажды, когда я еще был человеком, кипящая смола капнула мне на руку. Еще два дня после этого запястье ломило от ужасной боли. Потом навсегда осталось пятно сморщенной кожи размером с монету. Страшно подумать, что чувствует тот кого облили смолой в гораздо большем количестве, кому она попала в глаза.

     Конечно ящеры с их чешуйчатой шкурой неуязвимы к мелким каплям кипящей смолы. Да и доспехи обеспечивают защиту, но облитые целиком и они не спасутся. Я был практически уверен, что за этими воротами есть еше одни, так же запертые, а тех кто сумеет ворваться в пространство между ними, ждут новые котлы со смолой. Зная основательность имперцев, можно предположить, что у них там даже есть специальный бассейн для неограниченной подачи горящей жижи.

     Санктаргцы применяли не просто кипящее масло и смолу. Мы слышали о другой смеси, которую не только сложно потушить водой, но наоборот она способна самовоспламеняться даже от прикосновения к мокрой поверхности. Попав на росистую траву, в лужу, на потную кожу этот состав сам вспыхивает. И горя, въедается в живую плоть как жадный зверь.

     Еще в бытность человеком я где-то читал, что возможно подобную смесь делают добавляя в, тщательно прокипяченное до полной потери воды, горючее масло жженой извести и еще что-то легко воспламеняющееся при нагревании.

     * * *

     Наступал вечер, но наша армия не двигалась на штурм. Возможно горожане решили, что мы нападем ночью, под прикрытием темноты.

     -Приведите пленного, –приказал я.

     Захваченный офицер бросил взгляд на город вдали, потом на меня.

     -Я вожу с собой несколько пленных для таких случаев, –сказал я для него, –временами надо передать врагам послание. Не своего же гонца посылать. Парламентеры на переговорах неприкосновенны, но ящера вы все равно убьете. Поэтому лучше отправить тебя.

     Вручил ему свиток с письмом, где были изложены требования для города.

     -Командующий не согласиться вести переговоры с нелюдьми, –заметил пленный.

     -Знаю, но мое дело предупредить. Если откажутся, то сами виноваты. Я предложил вывести из города мирных жителей, чтобы они не участвовали в бою.

     -Чтобы они вывели беззащитное население, своих жен и детей за стены, в лапы к ящерам? Они не сумасшедшие.

     -Мы гарантируем, что с ними не будет сделано ничего плохого.

     -Вам никто не поверит.

     А через сколько городов мы прошли, не тронув мирных жителей? Но все равно не поверят.

     -Так скорее всего и будет, –согласился я, –но ты иди.

     Человек повернулся, смерив меня угрюмым взглядом. –Вы обломаете об этот город зубы, нелюди. Никому за тысячу лет не удалось взять штурмом Санктарг. Под этими стенами полегли орды многочисленнее вашей.

     Пленный в одиночестве побрел к городским стенам, сопровождаемый тысячами взглядов с обоих сторон. Ворота ему не открыли. Вместо того со стены спустили веревочную лестницу, которую убрали после того как он взобрался.

     * * *

     Началась самая масштабная осада в которой мне приходилось участвовать. И даже слышать о такой. На все у нас не больше месяца. За это время необьятная Санктаргская империя успеет собрать несметное войско.

     Осаждая столицу, мы, в свою очередь сами находились практически в окружении. За Антаровыми Вратами на юго-западе стояла стотысячная имперская армия, которая вяло пыталась их штурмовать. А с севера следовало со временем ждать прихода еще сотни тысяч. А то и в два раза больше. Нас брали в окружение, подтягивая многолегионные войска. Прижать к стенам неприступной столицы и уничтожить.

     Если мы, конечно, не захватим Санктарг раньше, что весьма сомнительно, ибо времени на длительную осаду у нас нет.

     Но с налету город не взять. Осаждая эти стены можно потерять всех. В столице хватит войск для обороны, хотя в чистом поле они бы проиграли.

     Я приказал перекрыть одну из речек текущих в сторону города. Она шла вдоль тракта ведущего к воротам и вливалась в ров. Горожане ничуть не обеспокоились, что речушка обмелела и совсем иссякла. Если мы таким образом пытались лишить осажденных питьевой воды, то затея эта несомненно оказалась тщетной. В столице немало колодцев да и более полноводная река совсем рядом.

     Эвреос снабжал Санктарг не только водой. Время от времени в город приходили галеры. Так доставлялось продовольствие и новые отряды защитников. И мы не могли это предотвратить.

     Не штурмовать же хорошо защищенный речной порт на плотах? Еле удалось собрать по берегам несколько брошенных дырявых лодок. Но с реки столица столь же неприступна. Всем известно, что галеры попадают в него проплывая между высокими башнями и под несколькими арками в зубчатой стене. Любой враждебный корабль сразу зальют сверху горючей смесью. Там, кроме всего, предусмотрены мощные решетки, которые в случае надобности перекроют путь. Или даже, опускаясь, перерубят корабль пополам.

     Пришлось смириться с неподконтрольностью Эвреоса и снова думать о штурме со стороны суши.

     Итак, перед нами колоссальные стены, самая нижняя из которых высотой этажей в десять.

     Мы смогли привезти с собой только несколько баллист в разобранном виде. А на городских башнях и стенах их гораздо больше. Сотни, как минимум… Причем у осажденных они гораздо мощнее. И требушеты. Более массивные, в основном даже не предназначенные для перевозки. Такие мощные, что каждый способен выбросить небольшую лавину горящих камней. Из-за высоты башен они смогут бить дальше чем наши. Высота –это очень большое преимущество! Настолько плотным должен быть огонь множества метательных машин с широких стен Санктарга, что перед стенами создавалась непреодолимая полоса истребления.

     Чтобы обстреливать стены, придется подвезти баллисты ближе и они попадут в зону обстрела городских метательных машин. Весьма быстро наши механизмы окажутся сожжены. Даже раньше, чем их успеют правильно нацелить после двух-трех предварительных выстрелов.

     Обороняющиеся могли держать под огнем почти все пространство вплоть до плосковерхих холмов. Но с них мы не могли достать стены.

     И вот на вершине ближайшего к городу холма мы начали строить насыпь. Шестьдесят тысяч солдат день за днем возводили курган. К этому делу привлекли и часть захваченного населения.

     Я всегда внушал нашим солдатам и офицерам мысль, что лучше выполнить огромную работу, чем допустить хотя бы небольшое количество жертв на нашей стороне.

     Черед два десятка дней насыпь поднялась на высоту в пятьдесят раз выше человеческого роста. На вершине из толстых бревен, построили тяжеленный и устойчивый помост, которых должен стать основой для наших метательных машин. Сложенная вместе высота холма, насыпи и помоста позволяла снарядам от нас достигать ближайшего участка стены, но сами наши баллисты оказывались вне досягаемости врага.

     Стены Санктарга имели очень большую протяженность. Но нас интересовал только участок около главных ворот и его башни. В том месте не должно остаться никаких баллист или требушетов. Сами стены так просто не разрушить, надо обстреливать их очень долго, много недель, которых у нас нет. Но поджечь все, что там находится –задача, которой упорно займутся наши артиллеристы.

     Отдаленные башни городских стен меня не интересовали. Даже если оттуда начнут перетаскивать требушеты, то мы их точно так же сожжем.

     Да, весь этот титанический труд по возведению кургана был только ради возможности тихонько и безнаказанно, без малейшего ущерба для себя, обстреливать небольшой участок укреплений Санктарга около ворот.

     По каменной кладке подножия стены расплескалась горящая смесь. Очень хорошо для первого выстрела. Совсем скоро метательную машину нацелят поточнее…

     Началась неторопливая бомбардировка. До начала основного штурма еще далеко. Только огненные росчерки время от время проносились в сторону города. Осажденные пытались отвечать но скоро поняли, что их снаряды не долетают до насыпи.

     Не думайте, что мы надеялись пробить стены. Для разрушения стен надо постоянно, очень долго бить очень тяжелыми глыбами, попадая точно в одну точку. Их специально взвешивают и даже делают одинаковой формы. Даже небольшое отличие в весе запускаемого снаряда вызовет огромный недолет или перелет. Если правильно соблюсти все эти условия то максимальная точность попадания из требушета получится по площади в несколько шагов шириной.

     Дело даже не в том, что у нас нет большого запаса откалиброванных по весу валунов. С такого расстояния до стен тяжелая глыба не долетит. А ближе подойти нельзя, потому, что самих разнесут вдребезги. И, самое главное, нет времени. Не успели бы мы в таких укреплениях пригодный для штурма пролом пробить даже за месяц. Удается добросить только небольшие бочонки с горючей смесью. Зато там начались пожары. Каменные башни не сгорят, но кипящая смола и зажигательная смесь, заготовленная для нас, горела.

     Урон причиняемый укреплениям Санктарга был невелик. Так, булавочный укол. Но они не могли ответить… И осажденных это, наверное, бесило.

     Время от времени ночами, на нас происходили нападения. Но все эти вылазки малочисленных отрядов без труда и потерь отбивались. Пока еще основные силы врага не подошли.

     До этого надо успеть захватить город и укрепится в нем.

     Но пока мы не сделали ни одного шага под стены Санктарга. Время тянуть все опаснее…

     * * *

     Дни уходили один за другим, в напряженной подготовке к штурму.

     Несколько раз со Стигн мы ездили смотреть на южную стену, точнее тот ее участок, что поднимается прямо из реки. Но с воды столица столь же неприступна. Была мысль построить осадные башни прямо на плотах, но прежде чем они приблизятся к стене, дальнобойные требушеты стоящие на ней, подожгут и разнесут вдребезги все, что может плыть по Эвреосу.

     Но осадные башни мы все же начали строить. За рощей на берегу реки, так, чтобы не было видно из города сотни наших солдат собирали их каркасы из толстых балок.

     А пловцы исследовали дно перед южной стеной. Глубина там порядочная.

     Наступало утро решающего дня. Невозможно передать, что я чувствовал. Сегодня многое решится. Невероятным трудом давалось спокойствие полководца, и казалось, что утрать я на минуту внешнюю твердость и меня начнет бить истерическая дрожь.

     Все ли мы продумали? Будет поздно менять план, события уже не остановить. Неудача штурма может стоить гибели нашей армии, а потом и судьбы всей нашей расы.

     В этот утренний час… Сейчас все начнется…

     Туман полз по реке. Осажденные нутром должны сейчас чувствовать, что что-то надвигается. Часовые привычно осматривали пространство с башен Санктарга…

     Спокойна гладь темной, позеленевшей сверху, воды Эвреоса над которой возвышается несокрушимая стена. Но кто-то из солдат, посмотревших вниз, замечает движение в глубине.

     Поверхность реки всколыхнулась. И на глазах у пораженных санктаргцев показалась верхушка большой конструкции, с которой ручьями стекала вода. Наступил момент истины. Со дна поднимались несколько очень высоких многоярусных осадных башен. Они всплывали вплотную к стене.

     Шок имперских солдат можно понять. Никто и никогда так не делал, они даже не слышали никогда чтобы осадные башни сами поднялись из воды.

     И уже поздно было что-то предпринять. Конструкция из толстых балок уже со всех сторон облеплена вооруженными ящерами. Баллисты и требушеты теперь бесполезны, уже нет возможности расстрелять осадные башни издалека. Они сразу оказались под стенами. Воинам-ящерам даже не пришлось лезть наверх в доспехах, всплывающая башня сама подняла. Со щитами и оружием. И как только верхушки поравнялись с зубцами стены, растерянным защитникам пришлось вступить в рукопашную. Дело не дошло даже до зажигательной жидкости.

     Осадные башни нам пришлось двигать по дну реки. Всю неделю заняла только подготовка подводного пути. Дно оказалось сверх меры илистым. Но зато глубина грязной воды скрывала приготовления. Здоровенные деревянные башни даже легче двигать в воде они там теряют вес, приходится утяжелять основание. Все прошло бы еще глаже, если бы не состояние дна, которое очень мешало. Наши пловцы в полной мере использовали данную природой способность долго находится под водой. Но им очень помогало течение, которое медленно но неодолимо толкало конструкции в нужную сторону. Иначе огромные и неповоротливые осадные башни мы бы двигали весь месяц.

     В нужный момент башни были освобождены от груза камней и деревянные сооружения, к которым прикреплено немало пустых бочек, поднялись.

     Штурм начался. Воины-ящеры быстро оказались на стене, оттесняя санктаргцев. Гибкие, сильные в блестящей мокрой пластинчатой броне. И вверх по башне начали подниматься нескончаемыми вереницами новые и новые чешуйчатые бойцы. Все больше требушетов на стене оказывалось в наших руках.

     Из тумана на реке потянулись плоты. На них прибывали еще солдаты, для которых осадные башни теперь стали всего лишь лестницами наверх. Перед ними поднялись фонтаны воды, но около большей части осадных машин кипел бой и они уже не могли ударить по плывущим.

     Настало время нанести второй удар. Главный удар.

     В этот момент я отдал приказ.

     Основные наши силы находились на берегу, а не на плотах.

     По моей команде обрушили плотину, которая заперла речушку. Из города не видно озеро, которое накопилось за месяц.

     Ревущий поток воды, двинулся в сторону столицы, не вмещаясь в прежнее русло речки. Он несся по тракту в направлении ворот. Но даже это течение само по себе не могло сокрушить стены.

     Вода несла огромный таран связанный из множества неохватных бревен. Такой невозможно поднять или поставить на колеса. На суше, из-за размеров, это вообще не сдвинуть с места. Вес чудовищный, но в воде он может плыть, разгоняемый взбесившемся потоком.

     Такой великанский таран еще не использовали ни в одной известной военным историкам осаде. Но как же сложно было рассчитать его путь, чтобы он пролег по единственно возможному руслу до ворот!

     Осажденные его заметили не сразу, и замерли не в силах уже ничего не изменить. Удар в городские ворота оказался чудовищен. Массивные стены вздрогнули. Обрушились камни с надвратных укреплений, циклопические створки ворот распахнулись падая. Сила течения внесла огромный таран в небольшой дворик между башнями и ударила о вторые ворота, оказавшиеся не такими монументальными. Река прорвалась дальше и вся улица за воротами зажатая между крепостными стенами превратилась в канал.

     Еще когда мы своим обстрелом с насыпи посжигали все катапульты на стене около ворот, осажденные поняли, что именно этот участок мы выбрали для прорыва. И правильно поняли. Вот только не знали КАК мы прорвемся.

     Очевидно, что за воротами нас ждали войска. Однако эти ряды буквально смыло ворвавшейся в город рекой. Туда же вплыли отдельные бревна рассыпавшегося тарана.

     Катапульты на насыпи усилили обстрел зажигательной смесью по разломанным воротам. Она продолжала гореть прямо на воде и ее уносило течением вглубь города. Это должно в какой-то мере помешать пехоте защитников остановить нас на улице за воротами.

     Там один за другим поднялись высокие столбы пара, рванувшегося вверх. Вода прорвавшейся в город реки, хлынула в ямы-ловушки с бурлящей смесью, мгновенно затопив их. В этот момент котлованы были закрыты, но потоки ринулись через зарешеченные отверстия для выхода дыма. Медленно горящая жижа, от соприкосновения с таким количеством воды мгновенно вскипела. Да так, что пар не успел вырваться через дымовые люки. Целые участки улицы, вместе с находящимися на них санктаргскими солдатами подбросило вверх. Котлованы вскрыло. И туда ринулся поток.

     Жижа не только не потухла но и разгорелась сильнее. Будучи легче воды, она всплыла и ее понесло внутрь города. Все, что наполняло огромные ямищи, теперь горело по всей улице. Можно представить потрясение защитников города, которые в самом страшном кошмаре не ожидали такой сокрушительности прорыва. Неожиданно то, что готовилось для нас обратились против имперцев. Коптящий черный дым поднялся над Санктаргом, вырываясь из пространства между стенами как из трещины в вулкане.

     Во мгле дымовой завесы мои легионы тяжелым маршем двинулись на штурм. Они шли по колено в бегущей воде. Поток быстро мелел.

     Ров перед разбитыми воротами в считанные минуты был забросан промокшими вязанками хвороста.

     Защитники Санктарга пребывали в шоке, видя как превосходящий их численностью, противник врывается в, считавшийся безопасным, город. Входит как на параде! Они чувствовали примерно то же самое что и команда корабля, увидевшая пробоину, через которую хлещет вода. Такую дыру, что опускаются руки, когда стоишь в растерянности вместо того, чтобы начать тщетно затыкать ее ладонями или вычерпывать воду, сбивающего с ног потока, ведерком.

     Тут и обычной воды хватало. Но я имел в виду стальную реку нашего войска, вливающуюся в город. А впереди него шла стена огня…

     К этому времени те отряды, что поднялись по всплывшим осадным башням, уже развернули захваченные требушеты на башнях южной стены. И начали обстрел стен и укреплений той самой улицы, ведущей в центр города. Башни внутренних ворот тоже горели. И все меньше препятствий становилось на пути моих легионов марширующих по центральной улице.

     Вскоре на плотах подвезли емкости с дурманящим и слезоточивым зельем и начали поднимать лебедкой к требушетам. Сломленные защитники укреплений отступали пред армией, не в силах сопротивляться из-за обстрела с тыла смесью мешающей глядеть и дышать.

     Отрядам санктаргских солдат спешивших наперерез нам из других концов города мешали толпы перепуганных жителей, запрудившие улицы. Такого столпотворения здесь никто не помнил.

     Санктарг. Город, царящий над множеством провинций уже десятки веков. Здесь почти не было бедных домов. Здесь жили семьи богатых землевладельцев и чиновников. Вельможи, династии которых столетиями наживались на труде неисчислимых подданных Империи. Золотыми ручьями текли сюда деньги со всех концов юга державы.

     Не существовало в истории города считавшегося более незыблемым. Живущее здесь чиновничество испокон веков чувствовали себя в абсолютной безопасности от внешнего врага, боясь только законов империи и воли правящих.

     * * *

     Как мы предполагали, санктаргское командование снова пыталось применить отраву. Время от времени улицу перед наступающим войском ящеров застилали облака ядовитого пара. Но эта преграда не останавливала наших воинов. Строение ноздрей ящеров, приспособленных надолго задерживать дыхание под водой, помогало проходить через клубы алхимической гадости не вдыхая. Чешуйчатая шкура в отличие от человеческой кожи, значительно слабее впитывала яд. Поэтому и этим путем он не мог попасть в организм. На несколько мгновений, ящеры окунались в воду, затапливающую улицу, чтоб смыть остатки смеси и продолжали наступать. Впрочем, наши солдаты всегда снабжены бутылочками с противоядием. Не так уж сложно выяснить что за зелье используют санктаргцы, если производят его в таком количестве. У них тоже есть плантации ядовитых растений, а свойства этих экстрактов Стигн хорошо известны.

     Применять облака отравы санктаргцам сильно мешала неразбериха с собственными солдатам и толпами жителей столицы. Самим приходилось пятится от расползающихся испарений, рискуя что от зелья полягут многие тысячи перепуганных, толкающих и давящих друг друга людей.

     В столь большом городе целые сражения могут идти за отдельные кварталы, улицы и большие дома.

     Я приказал не жалеть дурманящее и слезоточивое средство. По скоплениям солдат, пытавшихся перекрыть улицы и оборонявшим баррикады, в упор били из подвезенных аркбаллист заряженных емкостями с зельем. Следом в клубы едких испарений бросались пехотинцы. Задерживая дыхание как при нырянии, латники вбегали в облако жгучего дурмана и обезоруживали тщетно сопротивляющихся солдат.

     У воинов с собой глиняные шары, которые бросали в скрывающихся за углом или в дверном проеме санктаргцев, или или специальные насадки на стрелы, наполненные зельем, которыми стреляли в окно, где затаился лучник.

     Обезоруженных толпами запирали в подвалах ближайших домов и дворцов.

     Колдуны санктаргцев до сих пор не вступили в дело. Даже не смотря на то, что динаты сильны именно в магии покоряющей разум, они несомненно способны и к энергетической. Однако сколько бойцов успеет уничтожить динат прежде чем его изрешетят стрелами? Десятки? Может быть даже сотни? Санктаргские властители считали это слишком ничтожной ценой за свою жизнь и в бой пока не вступали, предпочитая посылать вместо себя солдат.

     Да, им больше по нраву битвы с людьми, над которыми их власть обширнее. В таком сражении динат одним своим присутствием повышал дух собственного войска и превращал в, неспособное сопротивляться, стадо полчища врагов, мог парализовывать мятежников толпами.

     Теперь мне уже стало известно из исторических хроник, что сила санктаргских магов не ограничивалась действием только на разум. Динаты могли создавать вокруг себя защитные ауры. Все, попавшие в обширную сферу действия испытывали жгущую боль, валились парализованными или слепли. Но существовало еще одно излюбленное средство. Незримый жар. Настоящего огня не было, но все живое разогревалось изнутри за счет собственной жизненной силы. Плоть попавших в область поражения оказывалась как-бы сваренной несмотря на то, что дело редко доходило до кипения.

     Однако и эта магия действовала на себе подобных гораздо эффективнее чем на существ иного рода. Я предполагал, что ящер смог бы подойти, вглубь защитной ауры, к динату гораздо ближе чем человек. Кроме того у нас нет постоянной температуры тела. Люди начинали терять сознание и умирать еще издалека. Я читал, что и за десятки, а то и сотню шагов. Ведь даже незначительный перегрев опасен для человека.

     На всякий случай мною был дан приказ в случае встречи с магом, если вдруг такой попадется, не выходить на открытое пространство, подвезти баллисты и расстрелять огненной смесью. Впрочем если будет возможность, то можно попытаться забросать дурманяще-слезоточивой смесью и захватить живым. Но живой чародей опасен даже связанный и с заткнутым ртом. Его можно содержать только в бессознательном состоянии или под угрозой немедленной смерти.

     Мы со Стигн к тому времени вошли в город. Скоро наши войска окажутся около императорского дворца. Ситуация может потребовать командования на месте.

     Мимо пронесли несколько раненых, которых вынесли из бокового ответвления улицы. Наши нарвались на бриколь – специальную баллисту, стреляющую сразу десятками длинных стрел, которую санктаргцы установили между домами. Я видел, что стрела насквозь пробила прочный щит вместе с рукой воина и заодно нагрудный панцирь. Но ушла неглубоко. Выживет. Лечебного регенерирующе-кровозаменяющего зелья много. До сегодняшнего сражения пока не приходилось тратить.

     Бриколь и ту улицу, впрочем тут же захватили, подтянув свои баллисты и задымив зельем.

     * * *

     Широкий проспект вел в сторону императорских дворцов, огражденный по сторонам крепостными стенами. По обеим сторонам мощеной ровными белыми плитами улицы стояли постаменты, широкие и высокие как башни. На каждом высилась огромная статуя. Резной камень роскошных одеяний, длинные тоги и плащи, иногда доспехи. Императоры Санктарга. Надменные лица. Казалось еще при жизни они были столь же непроницаемыми как и у монументов.

     Этой улицей к дворцу обычно водили гостей, послов и пленников. Чтобы непокорные короли и вожди сопредельных стран были подавлены величием, чтобы любопытные приезжие купцы и путешественники склонились перед былой славой и несокрушимым настоящим державы динатов. Известно, что ни один человек не может выдержать взгляд статуй и даже посмотреть им в лицо. Иностранцы и простые санктаргцы падали на колени, брели не смея оторвать взора от земли. Только динаты, маги-визитаторы и значимые чиновники, служащие во дворце, могли пройти не склоняясь, не пряча глаза. Остальные чувствовали себя беспомощными рабами и теряли волю к сопротивлению на этой улице.

     Стальное войско ящеров маршировало по проспекту Императоров. Почти никто из наших чешуйчатых воинов даже не знал о подавляющем волю свойстве статуй. Не знали и не чувствовали.

     Не действовала на нелюдей сила самих динатов, не действовало и то, что они сотворили с помощью своей магии. Эта война будет вестись только холодным железом и огнем, а не волей магов. Я находил этому все большие подтверждения.

     Улицу преградили ряды солдат в блистающих латах. Стратиоты, лучшая отборная часть войска, профессиональные наследственные воины. Мечи в их руках парализуют еще до прикосновения. Каждый способен идти по трупам через толпу обычных солдат, враги становятся просто мясом, которое можно рубить. Страшная сила, которая заставляла захлебнуться кровью любой бунт в столице.

     Императорские маги даже даровали им, до определенного предела, иммунитет от чародейства. Иначе руки стратиотов скрючило бы от собственного оружия.

     Конечно парализующая сила их мечей, созданных для убийства человека, не подействует на ящеров. Но клинки от этого не становятся менее острыми. Стратиоты и простой сталью будут сражаться насмерть с умением людей, проведших большую часть жизни в кровавой резне.

     За латниками уже выстроились многочисленные стрелки с мощными арбалетами..

     Командир наступающих рявкнул условный приказ.

     В тот же миг ряды ящеров-воинов резко сели так что послышался звон множества наколенников по мостовой и полностью закрылись щитами, уперев один край в землю. Ливень бронебойных стрел ударил по наклонным щитам. Если бы щиты стояли прямо, то они были бы пробиты, но от наклоненных стрелы с визгом отлетали, рикошетируя вверх.

     Ящеры тут же вскочили бросаясь в атаку раньше чем имперцы успеют перезарядить арбалеты.

     Брызнули керамические осколки, рикошетируя от стен и доспехов. По гвардейцам ударили кувшинами со смесью подвезенные аркбаллисты.

     Дурманящее зелье еще хорошо тем, что вдохнувший, хотя и не засыпает сразу, но некоторое время бестолково путается под ногами своих товарищей, мешает им держать строй. И даже элитная гвардия превращается в бесформенную толпу в которой половина уже не понимает зачем они здесь. На стратиотов слезоточивой смеси мы не жалели. Потери среди ящеров нам не нужны.

     Эти сопротивлялись дольше. Пытались стоять до конца, несмотря на на то, что видели что вся императорская улица заполнена текущей на них стальной массой рептилий-латников. Но перед глазами уже все расплывалось от жгущей смеси, дерущей горло при каждом вздохе как точильный камень, а голова кружилась сильнее и сильнее. Через прорези шлемов ничего не видно и не протрешь сомкнутые веки, из которых под железом бегут злые слезы. Императорские убийцы даже в этом положении не сдавались как простые солдаты, даже с такими приходилось драться до тех пор пока они уже не могли встать, мертвые или оглушенные. Стратиотов теснили, они падали под ноги ящеров.

     Я поднялся на одну из ближайших к императорской улице башен. Неужели мы все это натворили?

     Город полностью заволокло дымом. И лишь колоссальный дворец возвышался над плывущими серыми облаками.

     Громадное здание с многоярусными колоннадами массивных квадратных столбов. Над ним уходили в небо две широкие башни. Одна сторона каждой башни прямоугольная а другая с закругленными углами. Светло-серый камень. Между башнями, в нижней трети, каменный крытый трехэтажный мост. Хватило бы через большую реку перекинуть.

     Сбоку от дворца еще две башни. И они горят. Пламя охватило множество этажей, вырывается через окна.

     -Почему оно горит? Мы же туда еще не добрались?

     Рядом появилась Стигн.

     -По донесениям, эти здания принадлежали магам. Подозреваю, что они сами подожгли. –Ответил я, –Наверное не хотят, чтобы нам достались какие-то из их секретов…

     Наши войска достигли императорского дворца. И там что-то происходило. По желобкам из замаскированных отверстий вниз побежали дымные струи. Подножие дворца начало окутываться подозрительным облаком. Скоре всего опять яд.

     Площадь перед парадной лестницей стала раздвигаться, плиты открывали замаскированный ров, преграждающий путь.

     Я и Стигн рванули вперед, хотя в в авангарде войска немало учеников моей жены, которые способны разобраться в свойствах отравы и дать приказ о том какой сорт противоядия применить.

     В этот момент я ощутил, что мир вокруг на время изменился. Враги пустили в ход что-то неведомое. Присущее этому городу и дворцу, как подсказывало некое неясное предзнание, изначально, с древних времен.

     Не сразу я понял, что холод, заползающий в душу, не только от ощущения бессилия и растерянности перед неизвестной угрозой.

     Находящиеся в столице динаты наконец применили магию и область, охваченная действием неизвестного явления, оказалась неожиданно большой.

     Начало уходить тепло. Оно просачивалось словно в небытие, незаметно утекая из тела. За несколько мгновений все, кто находился в этой области стали холодней чем только что были камни под ногами. Как остывшие трупы.

     Люди, попавшие под такое воздействие и на самом деле стали бы трупами. Но не рептилии, и так не имеющие постоянной температуры тела. Никто из наших даже не потерял сознания.

     Рассчет тех, кто выбрал подобный метод магической защиты, был прост и эффективен. Вместо того, чтобы разрушать все в маленьком обьеме, они распространили воздействие на большую площадь, понимая, что достаточно лишь слегка изменить температуру тела человека, чтобы наступила гибель. Или немного понизить или чуть разогреть. В обоих случаях, как минимум потеря сознания и потом смерть. При этом никаких материальных разрушений в своей столице и одновременная гибель многих тысяч воинов противника. Но промах заключался в том, что способ изначально рассчитан на людей. Человек впадает в бессознательное состояние при той температуре, которая для ящеров естественна. Охладив, они лишь сделали нас на некоторое время медлительнее.

     Суть действия этого заклинания в следующем: Маг как бы открывает широкий псевдопортал в какой-то мир. Но этот портал особенный, он не для материальных предметов. Даже у таких магов как динаты не хватило бы мощи и умения, чтобы создать настоящие врата. Нет, это эфемерная завеса, которая пропускает в неведомое только тепло. И все вокруг начинает охлаждаться. И от этого не спасет теплая одежда. Потому, что все выстывает прямо изнутри. Можно метаться, но область широка и из нее не успеешь убежать.

     Динаты не пожалели собственных солдат, разрозненные отряды, которых еще находились в ближайших зданиях и случайных мирных жителей. Для них эти человеческие жизни стоили немного. Возможно удар холода не распространился на дальние жилые кварталы города. Иначе не миновать сотен тысяч жертв.

     Динаты доказали, что им подчиняется еще что-то кроме обычной магии.

     Конечно их мощи не хватает, чтобы на большой территории все замерзло очень сильно. Обычно охлаждение не очень сильное.

     Они так самоуверены, что применили эту магию, не учтя особенности организма рептилий? Или, как я подумал позднее, они только привели в действие ловушку, которая была создана давно и рассчитана на людей?

     Примерно таким же образом можно и разогреть все на большой площади. Тоже ненамного. Человеку хватит, чтобы потерять сознание от температуры или даже умереть, но ящер только согреется.

     Нас удалось задержать, но опомнились мы быстро.

     Засыпав ров, который не мог стать серьезным препятствием надолго, наша армия вошла во дворец. Туда уходил отряд за отрядом. Вслед за ними отправлялся и я.

     Колоссальный колонный зал и широкие парадные лестницы поднимающиеся из него.

     На одной из самых узких боковых лестниц я увидел фигуру в мантии из дорогого золототканного аксамита. Широкий рукав выдал движение ладони.

     Повеяло холодом, словно хлынула река текущая сквозь тебя, лютая стужа, уносящая тепло в неизведанную бездну. Целый отряд ящеров ниже лестницы обратился в скопище ледяных статуй.

     Незнакомец развернулся и скрылся быстрым шагом. Несомненно это кто-то из динатов. Догнать его так и не удалось. Здесь маг знал все потайные двери.

     Обращение в лед убило бы человека. Но ящер имеет все шансы оттаять живым.

     Даже несмотря на то, что бой вокруг еще продолжался, замороженные находятся в относительной безопасности. Разбиваться от удара, как в сказках, они вовсе не собираются. Замерзшее тело не пробить стрелой, а они еще и в доспехах.

     * * *

     По большей части дворец оказался пуст. В течении этого часа мне продолжали докладывать о захвате и размещении войск на очередном этаже, башне или галерее.

     Мы со Стигн прямо на лошадях двигались между колоннами циклопических безлюдных залов.

     На закате второго дня, я не падая от усталости и не засыпая лишь за счет поддерживающих силы зелий, узнал, что последние районы столицы гарантированно очищены, а все имперцы обезоружены.

     Под Санктаргом находились огромные подземелья и бесконечные катакомбы. Они тянулись под всем городом. Мне очень не хотелось посылать в эти запутанные лабиринты свои войска. Все знали насколько подземелья насыщены ловушками. И там скрываются сопротивляющиеся, которые смогут продержаться неделями.

     Были подозрения, что из подземелий наружу ведут потайные ходы за пределы столицы. Значит есть риск, что через них в город могут проникнуть новые войска динатов.

     И я приказал затопить подземелья, пустив туда воду одного из каналов. Я предупредил что в разных местах города на поверхность будут вылезать вооруженные отряды сантаргцев, спасающихся от воды. В течении долгого времени пока заполнялись катакомбы новые люди группами поднимались и сдавались, видя, что на улицах они окружены.

     .3.

     Потом пришлось делать много распоряжений, размещать раненых, хотя у нас очень мало пострадавших, если учесть какой огромный город мы захватывали. Но для нас важно ценить жизнь каждого своего воина. Каждая потеря отзовется болью. Ведь мы же повели их на ту войну. В зданиях около дворца быстро организовывались госпитали, разворачивались походные алхимические лаборатории.

     В любом бою редко убивают сразу насмерть. Ну разве что голову одним ударом кто срубит. Но так почти не случается. Сраженные и упавшие бойцы как правило еще живы, но просто уже не способны подняться из-за ранения. Большинство умирают часами.

     Когда воины в доспехах, то убить одним ударом вообще очень сложно. Многим раненым еще очень долго можно помочь.

     Если мы подходим ко всему с основательностью ящеров, то сначала задумаемся о том, что такое рана. Оружие вместе с плотью рассекает крупные и множество мелких сосудов по которым струится кровь. Но рана опасна не только кровопотерей. Самое плохое, что из-за разрыва кровь не доходит до того места, куда должна поступать. Как из-за прорехи в середине трубы, она теряется и не доходит до конца.

     Поэтому мало только перевязать рану, чтобы боец не истек кровью.

     Как хорошо, если бы мы могли заморозить самых тяжелораненых, чтобы они не смогли умереть! Но как это сделать если вокруг нет льда?

     Мы ящеры, холоднокровные, легко переносим замедление жизненных процессов. В таком виде потребность в дыхании и крови уменьшается. Значит лишенные подачи крови пораженные места страдают меньше чем у человека. Но этого мало. Надо как-то быстрее понизить температуру тела раненого, хотя бы до уровня окружающего пространства.

     Вместе с учениками мы со Стигн годами искали метод, который помог бы нам сохранять тяжелораненых, помог бы им хотя бы дожить до конца боя, когда до них доберутся целители.

     Цепочка рассуждений привела нас к интересной мысли. Когда тело ящера уносят в ледники то что замерзает в нем? Вода.

     Именно воды больше всего в живой плоти. Без нее ничего не происходит в теле. Если воздействовать через магию воды, то можно как-то приостановить жизненные процессы в организме. Внешне тело такого «замороженного» нисколько не охладится, но все процессы замедляться будто он почти замерзает.

     Мы проводили многочисленные эксперименты. Вначале на лягушках, которые впадали в анабиоз словно охлажденные. Потом догадались, что так замедлить можно даже теплокровного. И он может, конечно теоретически, спать в таком состоянии годами и не умрет при разморозке, потому, что кристаллики льда не образуются. На самом деле нам удавалось удерживать это состояние у зверьков не так уж долго. Лягушки и ящерицы сохранялись в таком виде больше времени. Значит и ящер-воин, предварительно перевязанный, чтобы не истечь кровью, может дожить до того как им в спокойной обстановке займутся алхимики и хирурги.

     * * *

     Как выяснилось, казну столицы имперцам частично удалось вывезти еще до нас, но оставшиеся запасы золота впечатляли. Кроме того в городе хранилась личная казна некоторых динатов и многих очень знатных, влиятельных семей, управляющих бескрайными территориями и многочисленными приисками. Ее никто не вывозил и все это осталось в подвалах величественных дворцов.

     Жителям захваченной столицы мы разрешили покинуть город. Но перед этим они должны выплатить дань. Особенно богатые семьи.

     К выходу из Санктарга тянулись вереницы людей. Росли кучи золота, которые складывали проходящие. Разумеется это было далеко не все, но нет времени устраивать обыски. Пусть уходят.

     Все смешались в потоке людей. И знатные чиновники, и богатейшие рабовладельцы, и их слуги. Бредущие растерянно косились на стоящих вдоль улицы ящеров в доспехах, хмуро посматривающих сквозь прорези нечеловеческих стальных шлемов.

     Уходящие боялись и молчали. Пережитое потрясение прорыва неведомого врага в их незыблемый город придавило их обычную спесь и высокомерие. Придавило на время, ибо им еще самим не верилось, что подобное могло случится и что они идут куда-то… Как во сне… У многих остались поместья, владения в других провинциях, да и денег с собой припрятано побольше чем многие крестьяне зарабатывают за жизнь. Так что не более достойны они сочувствия, чем миллионы безымянных батраков, что работали на столицу веками и сгинули в безвестности.

     В городе не должно остаться лишнего населения. В случае, если нас возьмут в осаду то для такого количества народа потребуется слишком много жратвы. Да и помехой в тылу они будут. Так что мы сами хотели побыстрее избавится от толп горожан.

     Правящая верхушка Санктарга каким-то образом исчезла. Динаты и самые высшие чиновники либо покинули город по какому-то секретному подземному ходу. Либо затерялись в толпе простых горожан и ушли вместе с вытекающей из столицы толпой беженцев. Были слухи, точнее намеки в исторических хрониках барона Датта, что в Санктарге есть односторонний портал, причем не один.

     Император в городе отсутствовал еще с начала осады. Он может руководить войной из другой северной столицы.

     * * *

     Стигн мне говорила, что чувствует под городом какой-то центр мощи. Это не глубинный разлом, а что-то непонятное. К сожалению узнать подробнее теперь невозможно. Мы затопили подземелья и теперь сами не можем проникнуть в катакомбы.

     Было подозрение, что именно это помогло динату нанести удар холода по большой территории, тогда при штурме дворца.

     Исследование на расстоянии займет немало времени.

     Ладно, пусть. Санктаргским магам это теперь тоже не достанется.

     В это время во всех дворцах группы, возглавляемые нашими со Стигн учениками, проводили обыски. Мы приказали собирать все книги, имеющие отношение к магии. Найденное сортировали, организовав целую комиссию. Нам необходимы любые знания о магии динатов, даже намеки. Однако ничего особенно серьезного найти не удавалось. Повелители Санктарга успели все хорошо спрятать. Придется воссоздавать описание их методов по крупицам а на это уйдет немало времени. Раньше бы мы порадовались даже таким мелким частичкам магического знания, потому, что это давало шанс открыть для себя целые новые направления. Но это тогда, там на болоте. А сейчас мы в самом средоточии войны, не можем годами размышлять над мистическими тайнами.

     -Повелитель, мы нашли под дворцом в подземельях тюрьму. –Прошелестел рядом голос одного из моих офицеров.

     Спускаюсь по винтовой лестнице все глубже и глубже. Впереди солдаты с факелами. Очевидно глубокие дворцовые подвалы не связаны напрямую с общими катакомбами, а то бы их тоже затопило.

     Для тюрьмы эта темница маловата. Двери первых камер открыты, в них пусто и темно. Вот следующая, обитая железом, с большим зарешеченным окошечком.

     Узник не сразу понял, кто мы такие. Уж вооруженных ящеров открывающих его дверь, он ожидал увидеть меньше всего. Отшатнулся. Шагнул назад.

     Факел выхватил из темноты фигуру осунувшегося человека. Длинные, похожие на паклю волосы падали на худое лицо. А в такой дорогой но тонкой рубашке ему наверное холодновато в подземелье.

     -Император набирает в стражу хвостатых? Кто вы такие? Вас послали меня убить?

     -Ну, вряд ли мы перелезали через стены Санктарга чтобы перерезать горло именно тебе.

     -И вы пробрались через столько постов стратиотов в самый центр города? Это невозможно. –Узник косился на оружие странных ящеров в доспехах.

     -Там теперь нет никаких постов стражи.

     -Что случилось?

     -Город пал.

     Узник пошатнулся. Под моими ногами каменный пол не качается, но я понимал, что человек поражен как громом. Пошатнулась одна из основ в которой он был уверен всю жизнь.

     -Вот уже три дня мне не приносили пищу. Я не знаю, что там происходит…

     -Столица взята. Армия ящеров вчера вошла в город.

     -Армия? Какая армия?

     -Понятно. Тебе и раньше ничего не говорили, что Санктарг уже почти месяц был в осаде.

     -Значит серьезно мир изменился пока я сижу здесь…

     -А кто ты?

     Человек искривил губу. –Заложник. Асквит, сын правителя Илерды.

     -Могу догадаться. Политика империи. Правителей провинций и некоторых сопредельных стран вынуждают отсылать своих детей в Санктарг. Чтобы у них было меньше желания восстать. Но мне говорили, что царственных заложников содержат в подобающих их знатному происхождению условиях?

     -Да. Есть специальные охраняемые особняки. Пока правящие родители ведут себя хорошо, то есть действуют во благо Империи, жизнь их наследников вне опасности и лишений. Но я пытался бежать…

     Узника попытались осторожно накормить и оставить ненадолго наедине, чтобы он мог немного прийти в себя. Однако потом я хотел продолжить разговор.

     -Я не знаю, что от вас ждать, –признался Асквит. –Что вы со мной будете делать? Я вообще не знаю кто вы такие… Не может быть никакой армии ящеров в центре империи…

     -Пойдем наверх, –ответил я, подавив усмешку.

     Потрясенный человек как во сне шел по пустынному дворцу динатов, иногда встречая группы ящеров в блестящих доспехах. Я шагал рядом.

     Бывший пленник привел себя в порядок, переоделся, но слабость было видно.

     Вдруг перед спуском из одного зала на лестницу он вздрогнул и остановился, вроде бы пытался вытянуть вперед руку но не решился.

     -Вы ничего не чувствуете? –покосился на меня Асквит.

     -А что именно?

     -Я не могу пройти здесь.

     -Но ничего же нет, –наши воины спокойно поднимались по лестнице много раз.

     -Это поразительно. Вы даже не заметили!

     Честно говоря, я чувствовал что-то вроде зыбкой преграды, тонкой пленки которая неприятным холодком проходит сквозь тело, когда пересекаешь ее. Слабое онемение, можно заметить только если специально обращать внимание. А я не придал этому большого значения.

     -Это завеса, созданная динатом. Во дворце может быть несколько таких, перекрывающих коридоры, куда не положено всем входить. Видите предупреждающий знак на стене?

     -Но сейчас никто не может запретить тебе пройти через несущественную преграду.

     -Никто не запретит, –согласился Асквит. –Но пройдя, я вывалюсь с той стороны трупом. Если просто суну руку сквозь завесу, то ее парализует, может и навсегда.

     -Серьезно.

     -Самое удивительно, что вы даже не знали! Спокойно ходите туда и обратно…

     Вот еще одно подтверждение почему санктаргские маги не любят ящеров.

     Мы расположились в одном из кабинетов в башне императорского дворца. Хорошо, что кресло большое и я могу в нем удобно разместиться. В маленьком нет места, чтобы изогнуть хвост. Обычные стулья, сами понимаете, не предназначены для ящеров. В своей стране мы делаем кресла с раздвоенной до самого сидения спинкой.

     -Против имперской власти сложно что-то сделать. Тайная стража, вылавливающая мятежников основана на визитаторах. Для них не являются секретом человеческие мысли. Они заставляют время от времени проходить исповедь, выявляя грехи и измену. Одно появление этих надзирателей вгоняет в дрожь даже дворян. Визитаторы служат динатам, они не намного слабее в просматривании разума, но не могут навязывать свою волю сразу множеству людей. И совсем не обладают убойной мощью и прочей магией как их страшные господа.

     -Но мозг ящера им недоступен. Может быть потому они так стремились уничтожить всех рабов-нелюдей?

     -Не знаю. Впрочем некоторые визитаторы не гнушаются и пытками, если в чем-то неуверены, особенно те, у кого способности не очень развиты. То маги-надсмотрщики мелкого ранга из провинций. Эти больше полагались на дыбу, а не изощренную волю. В северных королевствах есть и простая инквизиция. Но она уже наполовину слилась со службами визитаторов.

     -Как я понимаю, церковь и динаты издавна помогают друг другу?

     -У них сложные отношения. Здесь, в центре империи, церковники тайно подчинены. Все ставленники динатов. На окраинах самостоятельнее, но тоже на стороне империи.

     -Хм, это естественно, учитывая их могущество…

     -А насчет того, что только ящеры неподвластны воле динатов… Тут не все так просто, –Асквит откинулся на спинку кресла.

     -Считается, что любой человек не устоит перед ними и ни один не укроет мысль от визитаторов… –поддержал разговор я.

     -Это мнение укоренилось повсеместно. Но если заглянуть глубже в историю… Меня очень интересовали истоки власти динатов. Сами поймете почему. Есть малоизвестные записи… Касающиеся далекого прошлого. Само собой разумеется, мне попадались в руки не подлинники, а лишь поздние пересказы…

     Сколько-то тысяч лет назад в нашем мире правили называющие себя Царствующими Магами. Динаты считают себя их наследниками. Эти древние маги, как бы это сказать, выводили новую расу людей. Так же как разводят новые породы животных. Проводили жестокий отбор. На протяжении поколений. Им нужен был новый народ. И они вывели породу людей, которые лучше всего подчиняются их магии. Расу рабов разума.

     Маги прошли через какой-то портал в этот мир и решили заселить его только своим новым народом. Первых вошедших было только несколько сотен. Но они стали основой той нации из которой тысячелетия спустя возникла Санктаргская империя.

     -Значит динаты подчиняют разум людей только потому, что народ специально вывели для службы магам?

     -В значительной степени это так. Основа власти заложена еще тогда. Знаете, дело не только во власти над разумом. Новое население выводилось специально таким, чтобы их проще было убивать магией хозяев. Чтобы господа могли по свему усмотрению уничтожать своих рабов, если захотят. Планировалась особая врожденная уязвимость именно перед их чародейством. Государство древних магов расширялось. Население росло. Но постепенно выяснилось, что в этом мире изначально жили и другие племена людей. Для магов это стало неприятным сюрпризом. Они ведь ожидали, что кроме их выведенной нации здесь не будет никого. И хотели заполнить этой расой весь этот мир. Но в те времена власть Царствующих Магов достигла неизвестных высот. Они даже смогли, если это вообще возможно, подчинить себе всю магию этого мира, сделав ее недоступной для всех, кто не относился к их ордену. Получив власть над стихиями и энергией, они перестали придавать много значения чистоте подчиненной нации. Но те века канули в прошлое. Власть Царствующих Магов по неизвестной причине рухнула. Через столетия безвластия возвысились динатосы. Они объявили себя наследниками власти легендарных Царствующих Магов, переняли многие их заклинания. Но тогда их силы не шли ни в какое сравнение с могуществом предшественников. Динаты до сих пор не обрели подобной власти над энергией и стихией. Однако, что касается власти над разумом, то оказались хорошими учениками.

     Постепенно динаты пришли к выводу, что им выгодно, чтобы в империи жила только выведенная древними магами раса. Ее они собирались распространить как можно шире. А другие народы объявили второсортными и даже нечистыми. Подчиненный народ провозгласили избранной нацией.

     Но во многих провинциях, особенно ближе к окраинам, население перемешалось. Дело дошло до массовых чисток. В некоторых районах истреблялось до половины населения. И от визитатора не спрячешь свою инаковость. Они чувствовали кто не годен для империи. А тем временем армии избранного народа отправлялись опустошать сопредельные страны. И не знали воины высшей, по словам правителей, нации, что избраны они были быть только рабами… Территории завоевывались, устраивалась массовая резня…

     Никто не знает когда появились первые церковные проповедники. Но еще первые динатосы века назад пришли к выводу, что такая религия поможет оправдать рабство и держать народ в подчинении. Визитатор за каждым не уследит. Поэтому требовался образ всемогущего божества, которое видит каждый грех и способно обрекать на вечную кару в потусторонней жизни. Этакий идеальный абсолютный визитатор. Динаты поддержали Церковь и помогли ее распространению.

     -Значит все люди иных национальностей были истреблены?

     -В самой империи, особенно в центральных провинциях никого иной нации не осталось. Но на окраинах еще есть. В северных королевствах проживает преимущественно смешанное население. Варвары из лесостепей на западе вроде бы не принадлежат к избранному народу. Они, в большинстве своем, не подчиняются и, время от времени, совершают жестокие набеги.

     -Значит в наше время Санктаргская империя не продолжает заниматься истреблением?

     -За прошедшие века власть динатов увеличилась. Теперь, хотя и в несколько меньшей степени она стала распространяться и на другие нации. Динаты в чем-то превзошли Царствующих Магов. Хотя так распоряжаться энергиями как древние, не могут. Ходят слухи, что от властителей прошлой эры динатам достались какие-то запреты, переступать которые они боятся… Очень боятся. Есть целые области магии, которой нынешние маги опасаются касаться. Динаты не разрешают другим и сами используют такое чародейство с крайней осторожностью, стараясь не применять даже в безвыходных ситуациях. Но зачем им разрушительная магия? Она пригодилась бы динатам только во внутренних раздорах.

     А еще динаты раньше немного обучали своей магии церковников.

     -Зачем им это? –вмешался я.

     -Еще давно возникла одна, очень не понравившаяся динатам ересь. Ее основал монах-отшельник Ириан. Его последователи –ирианиты верили, что никто кроме Бога не должен видеть мысли человека, никто не имеет права заглядывать в душу и подавлять разум. Но этим занимаются динаты и их визитаторы. Ирианиты откололись от официальной церкви, обьявив ее продавшейся магам империи. Церковники в ответ предали их анафеме и начали гонения. Конечно в центральных провинциях ирианитская ересь не могла распространиться. Визитаторы быстро находили инакомыслящих. Но в окраинных королевствах обычная инквизиция не всегда справлялась с распространением непризнанной веры. Там еще многие не смирились с властью динатов. Ирианиты разоблачали жадность погрязших в роскоши официальных священнослужителей, угодливо служащих санктаргским угнетателям.

     Тогда маги решились помочь «своим» церковникам. Они начали обучать их некоторым видам магии, действующей на разум. Точнее на эмоции. Теперь священники могли давать благословение, наполняющее народ беспричинной радостью. Динаты рассчитывали, что люди станут охотнее ходить на праздничные богослужения в храмы официальной церкви, если там будут ощущать эйфорию. Необычные чувства простолюдье воспримет как благодать данную свыше. Престиж имперских церковников повысится, а еретики не смогут предложить народу что-то подобное. В те годы у них почти получилось… Но сейчас динаты уже не столь охотно делятся со священниками магией.

     -Почему?

     -Церковники получили умение благословлять давая радость. Но знание, попавшие к немалому числу людей, сложновато удерживать в секрете долгие годы. Нашлись люди, которые догадались как из этого заклинания извлекать личную выгоду. Появились подпольные колдуны, которые «благословляли» за деньги всех желающих, причем они старались увеличить силу радости. В таком виде влияние их заклинания уже мало отличалось от действия одурманивающих запрещенных зелий. Люди часто ходившие к этим колдунам, которых стали называть эйфоритами, приобретали пагубную привычку и тратили все свои деньги чтобы еще раз ощутить исскуственное счастье. Динаты сразу же запретили деятельность этих торговцев «благословением». Визитаторы стразу бы переловили всех эйфоритов, действуй они в центре империи, но прятались обычно на окраинах. Тогда на них пришлось натравить инквизицию. А потом появились ведьмы, которые научились направлять эту силу на сексуальность, преумножая любовную страсть. Это они использовали в приворотах, превращая человека в корчащееся от оргазма животное. За этих тоже взялась инквизиция…

     -А может ты тоже ирианит?

     -Ну, вряд ли меня оставили бы в живых, будь я настоящим твердо убежденным еретиком. Но визитаторы поняли, что меня можно причислить к сочувствующим. Ведь официальную церковь я не любил. Вот еще одна причина по коей меня держали в подземелье.

     Я мысленно сделал заметку, что надо бы из захваченной казны Санктарга передать часть средств ирианитам. Полезно все, что стремится подорвать власть динатов. Пусть баламутят народ в северных королевствах. Правда пока не понятно как с ними связаться.

     После беседы я сразу же посоветовался со Стигн.

     -Этот человек для нас весьма ценен. Если он вернется в свою провинцию, то вероятно способен начать против империи восстание. Это может удасться пока Санктаргская держава занята нами. А для нас неплохо, если из мятежной провинции перестанут поступать ресурсы, налоги и солдаты.

     -Тогда надо его как-то переправить Асквита за пределы города. Но мы практически уже в осаде. Одному человеку очень легко погибнуть.

     -Еще не все беженцы покинули город. Уходят последние группы. Остались еще военнопленные, которых заставили заваливать ворота. В ближайшие дни и их прогоним. Может быть наследника провинции переоденем и тайно отправим вместе с ними.

     * * *

     Огромные армии подошли к Санктаргу и мы сами оказались в положении осажденных.

     И та армия, что ждала за Антаровыми Вратами, с юга и та, что надвигалась с севера, причем усиленная дополнительными войсками. Причем это были не плохо вооруженные ополченцы, а настоящие имперские легионы.

     Зная, что неприступный город, где укрепилось столь многочисленное войско ящеров, можно осаждать только имея еще более внушительное численное превосходство, империя послала еще сто тысяч солдат. Они в данный момент подходили с востока, замыкая ловушку.

     Полководцы санктаргцев были готовы и к тому, что мы решим бросить столицу, пытаясь вырваться из окружения и к тому, что засядем в городе под защитой крепостных стен. В таком случае со временем подтянуться еще войска, которые империя сможет собрать. В любом случае ящеры посягнувшие на священную столицу, должны быть уничтожены.

     Дерзкий захват хвостатыми тварями великого и неприкосновенного Санктарга шокировал правительство. Невероятная весть распространялась по империи.

     Но раз ящеры внутри Санктарга то теперь вся его неприступность и несокрушимость воспеваемая веками, на стороне не желающих отступать рептилий.

     Стены города защищали шесть тысяч тяжелых требушетов.

     Длился второй месяц осады.

     Нам со Стигн с вершины одной из самых высоких башен открывался вид на военные приготовления воистину эпических масштабов.

     До самого горизонта и за ним находились позиции вражеских войск. Сейчас здесь скопилось не менее пятисот тысяч санктаргцев. Неисчислимые дымы поднимались и где-то вдали и в военном лагере тянувшемся на мили на безопасном расстоянии вдоль стен. Над рядами палаток, уходящих вдаль, реяли флаги. Тысячи флагов.

     Догорали остовы десятков здоровенных осадных башен. Все поле перед нами усеяно обгорелыми обломками того, что прежде было предназначенными для штурма сооружениями.

     Меня очень забавляло, что перед захватом санктаргцы усиленно возили по реке в город съестные припасы. Не знали, что в результате готовили все это для нас. Впрочем запасов в подвалах города и без этого оказалось бы достаточно.

     На складах Санктарга продовольствия хватит на несколько лет осады. Но столь долго нас не желают держать в столице. Поэтому гонят и гонят войска, подготавливая чудовищный штурм. Империя готова на огромные потери, потратить жизни сотен тысяч простых солдат, залить кровью стены древнего города сверху до низу, но не терпеть нас в столице.

     Я догадываюсь, что тот факт, что Санктарг не только захватили но и удерживают уже два месяца какие-то ящеры-вторженцы, очень сильно подтачивает престиж могущественной державы, держащей в страхе многочисленные провинции. Вера в ее непобедимость может пошатнуться. А это очень плохо для имперской власти.

     Мы со Стигн смаковали эту мысль на все лады. Ведь в таком государстве и без этого время от времени в разных концах происходят то бунты рабов то крестьянские восстания. Да и королевства, вынужденные под угрозой имперского меча стать провинциями, всегда мечтают отделиться. Я уж не говорю о государствах, платящих Санктаргской империи дань.

     Ну а пока нам надо держаться.

     Мы конечно задумывались, что санктаргцы так же как и мы смогут повторить трюк с насыпью, прорванной плотиной и рекой, несущей таран. Тем более, что холм уже наращен нами на необходимую высоту. Поэтому никаких ворот больше нет. Все пространство между привратными башнями заполнено камнем, наглухо замуровано. Вплоть до той улицы, которая перегорожена новой толстой стеной, которую я приказал построить.

     * * *

     Размах приготовления к штурму приводил в трепет. Там на стороне неприятеля высилось, выстроившись в ряд столько собираемых и готовых осадных башен, что казалось, пред Санктаргом поднялся его двойник, только не каменный а деревянный.

     Стены и башни имперской столицы уходят и слева и справа за горизонт. Но параллельно им мрачно темнеет череда этих сооружений за которыми необьятный лагерь осаждающих.

     Прежние осадные башни, которые мы сожгли, были только пробой. Остальные двинут вперед когда настанет день решающего штурма.

     Осадную башню не так просто придвинуть к городским стенам. Малейшая неровность почвы остановит продвижение, обрекая застрявшее сооружение на роль мишени для баллист и требушетов. Поэтому сначала специальные отряды под обстрелом со стен подготавливают путь для башни, выравнивают местность. Это приходится делать под специальными передвижными навесами от стрел. Метательные машины Санктарга легко разносят вдребезги подобную защиту, но империя готова с огромному количеству жертв.

     Стены столицы достаточно широки, там хватает места не только для установленных требушетов. По одной из них проложена дорога по которой могут перемещаться отряды. Для большей быстроты осмотр проводить лучше на лошадях. Мы со Стигн неслись по ней, от башни до башни, перед нами заранее успевали поднимать решетки. И сколько бы мы не ехали, милю за милей вдоль стены со стороны врага маячат передвижные сооружения для штурма. Вдали бесчисленной массой как муравьи копошатся люди, собирают осадные башни облепив недоделанные конструкции. Осадная башня должна быть выше штурмуемой стены, значит как минимум этажей двенадцать. И это еще нужно двигать!

     Чтобы охватить взглядом все предстоящее поле боя, чтобы следить за всем надо вообще уметь летать. Как полководцу поспеть везде, не будучи птицей, парящей в небе? Ему не дано всеведение, он не смотрит на мир сверху сквозь легкую дымку облаков. Не в состоянии указать пальцем какому отряду куда двигаться.

     А что же со строны реки? А вот что. Вместе с городом нам достался десяток галер, стоящих во внутреннем порту.

     Запасы мерзкой горючей смеси в Санктарге оказались немалыми. Солдаты обнаружили нетронутые склады, не пострадавшие от пожара.

     * * *

     На реке скопился целый флот военных галер, принадлежащих осаждающим. И дромоны и даже более тяжелые пентаремы. Они не приближались к стенам Санктарга, остановившись ниже по течению, вне досягаемости метательных машин на городских стенах. Слишком легко поджечь любое такое судно первым попаданием бочки с зажигательной смесью, которые швыряли мощные стационарные требушеты.

     Но флот тоже являлся частью осаждающей армии. Десятки галер опустили якоря там, где Эвреос немного расширялся, поближе к дальнему от нас берегу.

     Нам это не нравилось.

     Навстречу вражескому флоту отправились три наших галеры. Там почти не было гребцов. Течение неспеша несло эти плохо управляемые суда на скопление имперских кораблей.

     Почти каждая из санктаргских военных галер имела таран, две баллисты, и немалый отряд на своем борту. В отличие от купеческих судов, в военное время гребцами на ней служили не бесполезные во время сражения рабы, а солдаты, которые тоже участвовали в драке, намного увеличивая численность команды.

     Санктаргцы сразу почуяли неладное, когда наши три галеры пошли на сближение. Обычно они видели их патрулирующими недосягаемый для имперского флота участок реки вдоль крепостных стен. Но теперь эти три судна медленно сносило течением прямо на них. Естественно никто в здравом уме не предположил, что с такими силами ящеры готовы напасть на целый флот. Тем более, что хвостаточешуйчатых на палубах почти не наблюдалось. Последние из ящеров втихаря нырнули в воду еще до того как был пересечен опасный рубеж, за котором представляли опасность баллисты имперского флота.

     На всякий случай подозрительные галеры приказано было поджечь, не подпуская ближе. Как водится, первые выстрелы редко попадают точно в палубу вражеского корабля. Правда это компенсировалось их многочисленностью. Однако огонь полыхнул сразу, хотя корчага с зажигательной смесью бултыхнулась в стороне. Пламя быстро побежало по воде, заполняя все пространство между тремя брошенными галерами и вокруг. Такое впечатление, что горючая жидкость растеклась еще задолго до того имперцы приняли решение применить катапульты. Одна за другой три галеры, охваченные огнем, вспухли пламенными клубами, которые потянуло вверх.

     Санктаргцы поняли в чем дело. Мы наполнили галеры зажигательной жидкостью, слив немалую часть в воду, когда имперский флот был уже близко. На скопление кораблей надвигалось горящее пятно, которое стремилось захватить реку по всей ширине. В самой середине сквозь высокие языки пламени просматривались наши полыхающие галеры, превращенные в склады горючей смеси.

     Имперские капитаны зримо представляли, что начнется когда все это безобразие донесет течением до них. С панической поспешностью начали поднимать якоря. Однако это нелегко сделать, если якоря связаны друг с другом веревками или примотаны к затонувшим корягам. Ночью, наши лучшие ныряльщики, не нуждающиеся в частом всплытии, наплели много узлов.

     Безуспешная возня с якорями приобрела истерический оттенок. Конечно всегда предусматривалась возможность избавится от якоря вместе с цепью. Так иногда приходится делать, если он слишком крепко застрял на дне. Но мы это тоже прекрасно знали. Поэтому военные галеры были привязаны еще за рулевые лопасти и таран, острие которого находится чуть ниже уровня воды. Сейчас он был еще немного глубже из-за некоторой перегруженности судов. Можно не опасаться, что сверху ночью заметят веревки. Из-за экономии времени опутаны только корабли в крайнем ряду. Они помешают остальным вырваться из ловушки.

     Горящая жидкость начала добираться до скопления галер. Паника усилилась. Солдаты, срывая с себя кольчуги, прыгали в воду, пытаясь добраться до близкого берега.

     Я стоял на вершине одной из самых высоких башен Санктарга, глядя на горящую реку. Вдали пламя охватило десятки имперских кораблей.

     Течение было на нашей стороне. Это оно донесло горящее пятно и обломки. А что делать с кораблями по другую сторону длинных мостов? Выше по течению?

     Ширина Эвреоса не позволяла обстреливать противоположный берег. Вдоль него оставалась плоска куда метательные машины не могли добросить груз. Санктаргские галеры все еще норовили прошмыгнуть.

     Правда существовало исключение. Эти три метательные машины, помню, произвели на меня сильное впечатление. Настоящие чудовища повышенной дальнобойности. Явно построены для контроля за рекой. Но только три.

     Установлены на крайнем холме у реки в северном краю города, что давало значительное преимущество из-за высоты. Сверхтяжелый противовес из каменных блоков, скованных железной клетью из толстенных полос. По его верхней стороне можно прогуливаться как по балкону.

     Часть этого устройства под землей, потому что то, что рычаг торчит снаружи и так высоко. Рядом стоят подъемные краны, чтобы подавать глыбы и прочие снаряды, которые следует запустить во врага, а так же детали для замены в случае если какая-либо из них сломается, хотя они очень массивные и цельнометаллические.

     Попадание в военную галеру – и та переломится пополам, среди разлетающихся обломков в фонтане воды. А если зарядить горючей смесью то, наверное сразу, небольшую флотилию подожжет, если корабли недалеко друг от друга.

     Один недостаток –перезаряжать очень долго. Просто поднять противовес –это уже титаническая работа для сотен солдат, крутящих колесо. Он движется наверх очень медленно. Каждый оборот едва поднимает на палец.

     Зато нашли офицерские бумаги, где река расчерчена на квадраты и указано как попадать в каждый из них.

     Но если корабли поплывут вдоль дальнего берега во множестве –всех не перетопишь.

     Мои лазутчики заметили, что выше по течению замечено несколько вражеских галер скрепленных толстыми брусьями по двое. То есть их соединяет рама, служащая основанием большого требушета, а груз противовеса подвешен как раз между кораблями. Значит санктаргцы хотят дополнительно обстреливать город и с воды когда начнется штурм. Немного подальше империя готовила устойчивые многослойные плоты, прямо на которых строились высоченные осадные башни и бессчетное множество мелких плотов для перевозки пехоты.

     А я, тем временем, придумал еще один сюрприз для вражеского флота.

     Большие прочные бочки с большими предосторожностями мы наполнили смесью негашеной извести и легко вскипающего горючего вещества. Стенки бочек укрепили дополнительными обручами, чтобы стали прочнее.

     Поздно вечером отправили галеру, которая немного вышла за пределы защищаемого городскими баллистами пространства. С еще большими предосторожностями бочки спустили под воду. Они находились неглубоко, но всплыть не давали веревки с привязанными камнями вместо якорей. Эти бочки с шипами безмолвно и мирно ждали санктаргских галер.

     Стоит задеть такой шип как внутри разобьется емкость с водой, которая сразу взбурлит смешавшись с известью и вскипающей горючей смесь. Довольно скоро давление внутри поднимется настолько, что бочку разнесет вдребезги. И зажигательная смесь хлынет во все стороны. Но я догадывался, что это приспособление вряд ли нанесет большой ущерб, скорее издали предупредит нас, что флот пошел по реке.

     Бочки специально установлены в тем месте, где санктаргцы все время пытаются прошмыгнуть. Поэтому мы получили возможность увидеть к чему приведет столкновение их с галерой.

     Несколько кораблей, почти прижимаясь к дальнему берегу, готовились проплыть мимо города. Но еще раньше нарвались на заякоренные бочки. После столкновения прошло некоторое время, поэтому фонтан воды взметнулся не у носа, а у борта быстрой галеры-тахидромы. Уже ближе к корме. Горючая смесь потекла по нему, воспламеняясь, весла охватило пламя, по воде расплылось огненное пятно.

     Пораженные грохотом, санктаргцы остановились. Они сразу не поняли, что случилось. Могли подумать, что в них попали из баллисты, хотя стены города далековато. Могли заподозрить неизвестную магию. Громовые фонтаны воды, вспухающие клубами пламени поднялись рядом с соседними галерами.

     Борт вёсельных кораблей низкий. Поэтому на одной из них занялся пожар.

     Столкнувшись с неизвестным, на всякий случай, корабли повернули назад.

     .4.

     Постоянно наблюдающие издали вражеские разведчики привыкли, что по реке постоянно плавают туда-сюда несколько наших галер.

     Тайком поперек по дну Эвреоса были протянуты канаты. Штук двадцать, очень длинные, связанные из более коротких. Дно местами, как выяснили наши ныряльщики, очень илистое.

     Начинались эти толстые веревки на дне окруженного стенами речного порта. Со стороны не видно как ящеры-легионеры будут спускаться цепочками под воду, держась за канаты.

     Крокодилы могут оставаться под водой два часа, а некоторые разновидности до четырех. Нам такое не дано, но времени достаточно, чтобы добраться до заросшей камышами отмели в центре реки и там временно перевести дух.

     Издали не видно, что на реке что-то происходит. Все скрывает толща темной воды, поверхность которой медленно несет вдаль.

     Прямо в доспехах, вереницы ящеров-воинов уходили и уходили под воду в закрытом порту. Чтобы переправить все легионы потребуется ночь до самого рассвета.

     В Санктарге как всегда горели огни, внешне все должно остаться по-переднему. Лишь последние уходящие подожгут заранее облитые остатками горючей смеси все строения имеющие отношение к военному делу. Раненых перевезут на галерах, когда почти все войско окажется на той стороне, чтобы обеспечить их безопасность. Впрочем за время осады почти все раненые выздоровели. Первым рейсом галера перевезла лошадей командования и кое-что еще…

     Ящеры-легионеры многочисленными вереницами выходили из воды, поднимаясь в лес. В полном вооружении, с лат течет вода. Они должны быть готовы вступить в бой сразу. На том берегу тоже должны находиться санктаргские отряды и возможно крупные. Главное, чтобы на берег успело выбраться как можно больше наших солдат прежде чем начнется бой.

     Отступая из Санктарга, многое пришлось бросить. И баллисты, которые везли до самой столицы, и прочие военные приспособления. С собой не взяли даже продовольствия.

     Но это не бегство. Мы с самого начала понимали, что многое придется оставить. Главное –отступить быстро и без потерь. Вернуться. И тогда захват Санктарга не окажется бессмысленным.

     * * *

     Два всадника посреди сумрачного ночного леса. Напротив –еще двое. Дождь стекает по широким темным плащам, с капюшоном закрывающим головы седоков и даже крупы коней.

     Двое из них ящеры. Это мы со Стигн. Под плащами доспехи. Капли воды срываются с когтей и стремян. Наших морд не видно, как и хвостов, но люди напротив знают с кем им пришлось встретится в эту дождливую ночь. Правда они думают, что перед ними только посланники, а не сами предводители войска вторжения.

     Рядом в траве стояли деревянные сундуки.

     На восточном берегу реки тоже были войска, которыми пытались окончательно укрепить кольцо блокады. Но это не полноценные санктаргские легионы, а войска ополчения, которое вынуждены прислать восточные провинции по приказу из столицы.

     Хотя их численность побольше нашей, но я догадывался, что маршал с востока понимает, что попытка остановить нас обойдется ужасными потерями его солдат. Я рассчитывал, что Менигн не жаждет преградить нам дорогу ценой жизней десятков тысяч своих соотечественников ради величия империи, которой вынужден подчиняться.

     Нам сражение, которое может задержать отступление тоже не нужно.

     Человек покосился на сундуки. Несколькими часами ранее мы тайно послали к маршалу войск провинции гонца, одного из людей, решившегося за большую плату передать послание. Главнокомандующий согласился прислать доверенных помошников для секретных переговоров. Лишь позже я узнал, что перед нами был сам Менигн.

     -Можете со мной говорить как с самим маршалом. Я уполномочен вести переговоры так же как если бы он был на моем месте. –Произнес человек.

     Впоследствии я оценил решительность Менигна, не побоявшегося самому на свой страх и риск встретится с посланцами ящеров. Но такой вопрос действительно лучше решать самому.

     -Вы понимаете, что не только заключать тайное соглашение, но и просто говорить с вами, без ведома имперского командования, преступно? Я рискую стать не просто предателем но и одним из врагов рода человеческого.

     -Ты рискуешь стать врагом санктаргских динатов. Но не врагом своей провинции, –поправила его Стигн. –Почему твои соотечественники должны остаться в здешней земле ради Санктарга? Тебе нужно всего лишь уклониться от сражения. И дать нам беспрепятственно отступить, не задерживая бессмысленным кровопролитием.

     -Здесь только первая часть оплаты, –произнес я, указывая на сундуки, содержимое которых уже было осмотрено помошником переговорщика. –А вторая будет передана вам позже.

     -Каким образом?

     Я показал свиток. –Вот это передадут тебе через гонца-человека как только наше войско уйдет на достаточное расстояние.

     -Что это?

     -Там записаны адреса трех домов в Санктарге, –сделал я паузу. –Мы специально выбрали малозначительные небогатые дома в подвалах которых замуровали большую часть доставшейся казны империи. После того как в столице все успокоится, вы можете купить эти дома и забрать золото.

     -Как можно быть уверенным, что вы не обманываете?

     -Мы все равно не можем утащить с собой все золото. Его очень много. Поэтому решили спрятать на территории самого города. Это запас, равный не одному годовому бюджету вашей провинции. С ним Конс станет гораздо самостоятельнее. Что нас устраивает. Вы даже можете попытаться обрести независимость.

     -Восстать против империи? Это значит подвергнуть свою страну разорению. Санктаргские войска зальют ее кровью.

     -Подозреваю, что империи будет не до вас. Вы не одни, Санктарг занят войной с нами.

     -В северных провинциях крестьянские восстания. Их не могут так быстро подавить из-за вашего вторжения. –подтвердил Менигн мое высказывание. –Но я не могу рисковать судьбой родины.

     -Если мы не можем быть явными союзниками, то можем стать тайными.

     -Люди и ящеры не уживутся в этом мире. Я сомневаюсь, что между нами возможен прочный союз. Но я предпочту сохранить свое войско.

     Менигн понимал, что в его армии среди офицеров найдется немало горячих голов, готовых без раздумий бросится на полчище ящеров. Но почему гибнуть должны именно уроженцы его провинции, когда многочисленные санктаргцы на том берегу явятся пожинателями победы? Сражение будет бойней, маршал в этом не сомневался. А ящеры прорвутся. Если они смогли почти без потерь захватить столицу… Так, что если у Санктарга такая могучая армия то пусть они с ящерами и воюют. По крайней мере эта встреча и щедрые вливания в казну его родины и самого Менигна, убедили, что с ящерами можно спокойно говорить. Это вовсе не орда, которая пожирает всех на своем пути.

     Теперь для маршала главной задачей стало не допустить сражения и найти обьяснение почему он не смог задержать войско ящеров. Значит он отойдет с войсками немного севернее и пошлет дозоры в том же направлении…

     Главное, чтобы никто не заподозрил о сговоре. Тогда –немедленная казнь. С теми финансами, что ему достанутся, Менигн может легко возглавить провинцию и сам решать что станет дальше с его страной. Если в империю еще крепко вцепятся варвары с запада, то можно будет даже подумать об отделении и независимости Конса. Но это тщательно скрываемые мечты… Если бы не слабые способности, как у визитатора, то не прятать бы ему мысли… Выкрутится. Сейчас же маршал ничего не видит и ничего не слышит… Пусть нелюди уходят…

     А уж потом пусть санктаргцы с ящерами воюют друг с другом сколько душе угодно!

     * * *

     В погоню за нами не могли отправить всю полумиллионную орду. Такая армия просто не в состоянии передвигаться. Посчитайте сколько телег с продовольствием им надо с собой везти. Иначе они все просто вымрут от голода. К тому же им придется идти по территории, где уже прошли мы. Санктаргцы сами виноваты, что сжигали и отравляли склады, чтобы те не достались нам два месяца назад. И опять же проблемы с дорогами, не предназначенными для передвижения таких масс народа.

     По обычной дороге такая армия растянется на десять дней пути! Пехота может пройти и по полям, но все эти обозы с питанием и оружием? Как тащить их по бездорожью?

     Маленькую армию уничтожают враги, а большая сама вымирает от голода и болезней.

     Даже те двести тысяч, что двинулись вслед за нами –это просто кошмар для тех, кто должен их снабжать продовольствием. Но империя была империей именно потому, что в ее распоряжении огромные, недоступные остальным ресурсы и умение организовывать снабжение своих войск.

     Однако бесконечные обозы с продовольствием очень сильно замедляли санктаргские легионы. По дорогам ползли караваны телег, уходящие вдаль за линию, где земля сливалась с серой пеленой облаков. За горизонт, потом еще за горизонт этого горизонта и дальше, дальше…

     Мы двигались на юг по восточному берегу Эвреоса, а санктаргская армия по западному.

     Конечно имперские стратеги предполагали возможность нашего бегства из столицы, но в этом крайнем случае предполагалось гнать нас по тому пути, где мы уже прошли, где склады уже уничтожены, чтобы обречь на голод. А получилось наоборот. Это они сами идут с той стороны.

     Имперцы постараются переправиться на наш берег, но в данный момент у них под рукой слишком мало кораблей. Сказался тот факт, что мы сожгли флот галер около Санктарга. Переправа займет не один день. Если начнут строить плоты то это тоже отнимет время. И опять же надо перевезти не только солдат но и обозы.

     Наша армия отступала налегке, не обремененная телегами. Поэтому удалось опережать санктаргцев, постепенно увеличивая отрыв. Однако, несмотря на то, что ящеры могут не есть дольше чем люди, в ближайшем будущем могла возникнуть проблема голода. Ведь нашим воинам приходилось постоянно идти, много двигаться, а значит пищи требовалось для восстановления сил не меньше чем человеку.

     Но санктаргцы не могли знать, что у нас есть скрытые склады, где мы можем пополнять запасы.

     Помните, что еще когда мы захватили Даций то послали вместе с плотами, везущими катапульты и второе войско, несколько большегрузных длинных барж, наполненных доверху бочками с продовольствием. Тогда Стигн приказала тайком затапливать их в нужных местах на реке, на некотором расстоянии друг от друга.

     Поэтому мы, двигаясь по берегу Эвреоса, имели возможность на обратном пути пользоваться этими запасами. Бочки не пропускали воду, содержимое надежно сохранилось. В воде они не столь тяжелые поэтому разгружать затопленные баржи имея такое количество ящеров оказалось не трудно и много времени не занимало.

     Это основная масса санктаргской армии нас догнать не могла потому, что хоть мы идем со скоростью пешехода, они ползут еще медленнее. Но мелкие конные отряды, которых и на этом берегу, конечно нашлось немало, постоянно вертелись вокруг. Но нападать не решались, сопровождая на некотором отдалении или забегая вперед.

     Наши разведчики к тому времени снова были на лошадях, которых забрали на ближайшей захваченной конюшне. Но эти санктаргские отряды, шныряющие в округе, не давали им отъехать от войска и это очень мне не нравилось. Плохо когда не знаешь, что происходит совсем близко за пределами прямой видимости.

     Мы со Стигн поднялись на невысокий пригорок. Отсюда видно группу возвращающихся разведчиков. Им не удалось отойти далеко. Пригибаясь к гривам коней скачут обратно. Но не успеют. За их спиной, рассыпаясь полукругом, догоняет и окружает отряд санктаргской конницы. Не менее сотни всадников. Не отбиться. Кто-то из ящеров уже повис в седле со стрелой в спине. Надеюсь не убит.

     Мы переглянулись с женой, понимая, что вмешаться необходимо. И, медленно набирая разбег, помчались по пологому склону наперерез конникам. Пехота не успеет. Только мы –двое всадников в тяжелой броне, неслись навстречу санктаргскому отряду.

     Визгливый звон ударов, как будто по доспехам попали мечом. Но враги еще далеко. Это арбалетные болты скользнули по нагруднику и шлему.

     Будет вам подарок от ваших же повелителей.

     Я на ходу развернул жезл. Один из трофеев, полученных в Санктарге. Принадлежал кому-то из динатов, или скорее всего их помошников. Простой человек его и в руки взять не сможет. Даже ящеру держать неприятно, колет и жжет ладонь.

     Провожу в воздухе перед собой дугу и всадники просто посыпались с коней. Вы создали это оружие против людей, динаты, вы всегда боялись, вы всегда готовились, что ваши слуги восстанут. Но не учли одного. Не все в этом мире рождены вашими слугами.

     Устоял лишь один. Всадник в столь же полных доспехах как и мы, не остановился. На него не подействовала сила жезла. Приближенный динатов.

     Мой меч и меч Стигн вырвался на свободу одновременно. Всадник повернул, понимая, что с двумя ему не справится.

     Мы возвращались с ранеными разведчиками к войску. Санктаргские кавалеристы удалялись в противоположном направлении. Некоторые брели не в состоянии взобраться на коня, просто ковыляли, держась за стремя.

     * * *

     -Я чувствую, что с погодой что-то происходит, –произнесла Стигн, когда мы в очередной раз приостановились. –Не обошлось без санктаргских колдунов.

     Второй день небо беспросветно затянуто тучами. В этом нет ничего удивительного. По словам моей жены изменения начались только сейчас.

     -Они пытаются вызвать сильные ливни, пользуясь облачной погодой. Причем действуют одновременно несколько магов на некотором расстоянии друг от друга, для того, чтобы охватить большую территорию.

     -Пытаются с помощью дождей замедлить продвижение наших войск?

     -Ливни должны быть проливными, чтобы дороги впереди нас раскисли от грязи, реки вышли из берегов и затопили низины. Они выбрали территорию около Дация.

     Вкратце объясню на чем основывается вызывание дождя колдунами. Облака –это такой же туман, только густой. Он состоит из мельчайших капелек воды. Они непрерывно испаряются и в то же время собирают в себя влагу. Причем крохотные капельки исчезают несоразмерно быстрее крупных, которые стремяться собрать в себя все что потеряли мелкие.

     То есть капельки в любом облаке одновременно растут и испаряются, баланс очень тонкий.

     Но если нарушить равновесие то процесс нарастания капель не остановить. Они будут увеличиваться, тяжелеть и начнут падать. Магу достаточно оказать очень слабое влияние на особенности воды и устойчивость облака нарушится.

     Если вы ученик мага и держите руки над стаканом с водой, тренируясь менять ее свойства, то поймете, что для вызывания дождя нужно примерно то же самое. Внешне вода не станет другой от того, что вы над ней колдовали, изменения очень тонкие, глазом не видимые, но в природе для равновесия погоды и этого может быть достаточно, если масштабы велики. Вся сложность в обширности пространства до которого надо дотянуться.

     Вода вообще очень чувствительна, а все погодное чародейство основано на пересечении магии воды и воздуха.

     Влага всегда присутствует в воздухе. Даже над пустыней имеется, хотя и поменьше. В принципе слабенький дождь можно вызвать даже с чистого голубого неба. Но лучше воспользоваться облачной погодой. Так намного легче и ливень сильнее.

     Если колдун вызывает осадки в одиночку то дождь прольется только над ним, на небольшой площади и будет не очень сильным. Но если, заранее сговорившись, маги проведут воздействие находясь в разных местах, то захваченная дождем область окажется значительно шире, причем ливень получится более проливным.

     Санктаргские маги могут ждать, что мы попытаемся противодействовать их воздействию. И готовы к этому.

     -Может быть поможем? –ухмыльнулась Стиг. –Коллеги стараются присоединимся и мы.

     Как всегда я понял ее без дальнейших разъяснений. Если санктаргцы хотят дождей, то пусть получат. Только побольше чем рассчитывали. Мы со Стигн начали подготавливать воздействие.

     Недружелюбные коллеги не ожидали, что вместо того, чтобы противодействовать творимому, мы присоединились к их совместному влиянию на погоду. Область воздействия резко расширилась, захватывая новые районы. Теперь ливни начнутся на значительной территории, куда войдет не только Даций и его приречные окрестности, но почти вся провинция.

     Цвет облаков быстро изменялся, они постепенно становились ниже. Нарушенное равновесие теперь не так-то просто восстановить. Капли начали движение падая, нарастая, вбирая в себя влагу.

     Струи дождя ударили по доспехам. Горизонт скрылся в пелене ливня.

     Стиг стояла под льющейся с неба водой, стекающей по ее латам. Мокрая чешуя блестела, по ней бежали тоненькие ручейки.

     Дождь не прекращался сутками, превратившись в настоящее бедствие. Теперь он грозил замедлить не только наше продвижение, но и стать серьезной проблемой для санктаргских армий, потому что шел и гораздо севернее. Дороги превратились в каналы глинистой жижи, размешанной солдатскими ногами и колесами, которые вязли, тормозя обоз. Учитывая, что у имперцев этих повозок гораздо больше, а мы топаем почти налегке, то застряла именно санктаргская армия. Не один день можно ехать вдоль еле ползущих по обод в грязи телег, санктаргских легионеров, нескончаемо бредущих по обочине все шире растаптываемой дороги, где сапоги по колено утяжеляются толстым слоем жижи. В верховьях прошли такие ливни, что даже ручейки стали серьезной преградой.

     А если учесть, что мосты на Иутурне еще не восстановлены…

     Дождливая погода установилась надолго. Все же лето заканчивается. И нам тяжко вторые сутки шагать по грязи, чувствуя как холодные струйки пробираются по спине, проникнув под латы. Но очень утешало, что врагам дождь мешает еще больше.

     Хорошо, что не застряли в Санктарге на зиму. Там даже снег бывает.

     * * *

     Судя по всему, имперское командование, понимая, что все равно мы опережаем их уже на несколько дней, продолжая увеличивать отрыв, решило не торопиться, посылая вдогонку армии сравнимого с нами размера, которые мы могли разгромить одну за другой, а подтянуть все силы и ударить потом.

     Или, быть может, неспеша гнать нас до королевства Витимн и разгромить там.

     Санктарг и здесь применял тактику выжженой земли. Переправа на нашем пути оказалась разрушена. Придется восстанавливать.

     Чтож, несколько дней у нас есть в запасе. Успеем пока санктаргцы дойдут. Нетрудно собрать плавучий мост из скрепленных вместе плотов. Рабочих рук много.

     Но дальнейшие события показали, что не все так благополучно.

     На следующий день разведчики примчались с неожиданной вестью.

     Горизонт на западе потемнел от нескончаемой орды всадников. Тысячи и тысячи коней сливались вдали в сплошную массу. Воины в кожанных куртках с нашитыми железными пластинами. Но они не блестят, нарочито зачерненные и тусклые.

     Похоже на этот раз нас догнали. Но откуда эти военные силы? Ведь мы же были убеждены, что санктаргская пехота плетется в паре дней пути от нас. Им еще топать и топать!

     Однако приближалась значительная армия. И двигалась она с запада.

     Значит это не те, что гонятся за нами еще от столицы. У империи нашлись еще легионы. Армия приближалась со стороны Дация.

     -Там конница. Очень много! Не меньше сотни тысяч. –Докладывал ящер на уставшей запыленной лошади. –И она разная.

     Через некоторое время выяснилось, что кроме этой сотни тысяч всадников неподалеку находится почти целая армия тяжелой конницы. Рядом длинная вереница телег обоза. А еще дальше за ними торопится немного отстающая пехота. Тоже не менее двадцати легионов.

     Откуда только столько берется! В этих местах мы не ожидали таких резервов. Но ведь динаты владеют магией разума. Значит весть до западных провинций дошла мгновенно. И там срочно стали собирать армию, чтобы послать наперерез ящерам. Не побоялись даже снять войска с границы, несмотря на нападения варваров. Значит нас считают более важным противником.

     Довольно быстро удалось разузнать, что сотня тысяч легкой конницы это западные кочевники. Большая часть кочевых варваров враждебна империи. Но примерно треть, обитающая близко к южным границам, вынуждена была под угрозой уничтожения, признать власть динатов и дать императору вассальную клятву.

     Правители империи часто стравливали варварские племена между собой. А тех, кто обещал служить, снабжали оружием. Своего железа у кочевников не имелось.

     Теперь повелитель Санктарга призвал союзных варваров на войну с нами.

     А вот тяжелая конница, бок о бок шедшая на бой с нами, несомненно рыцарские дружины дворян самой империи и баронов вассальных королей.

     Большой обоз принадлежал этим рыцарским отрядам. Доспехи для лошадей везут отдельно на телегах. Их одевают на коней только перед боем.

     Для лошади тяжело и вредно всю дорогу находится в броне из широких стальных листов и кольчужных полотнищ до самой земли. Слишком жарко, шкура сильно потеет, железки натирают.

     Кони крупные, выносливые, гораздо тяжелее крестьянских лошадок. Особой породы, предназначенной для войны. А еще мне стало известно, что рыцари тоже. Оказывается динаты ввели среди служащей аристократии обычаи избавляться от слабых детей. Если дворяне гордятся своей родословной то по мнению правителей Санктарга они должны быть сильнее, выносливее, более живучими, на самом деле отличатся от простого люда. То есть рыцарей маги, по сути, тоже выводили как специальную бойцовскую породу. Циничная ирония в духе динатов.

     Правда прошло еще не так много поколений, как это начали делать и разница в живучести рыцаря и нормального человека пока не так сильно бросается в глаза. В вассальных королевствах бароны не подчиняются таким обычаям, но там народ и так немного покрупней.

     Северные королевства по повелению империи, направили на помощь санктаргцам объединенные отряды тяжелой рыцарской конницы. Теперь к бою с нами готовилась не только имперская аристократия, но и и лучшие из дружин северных баронов.

     Обычную варварскую конницу степных кочевников можно остановить, ощетинившись копьями и осыпая стрелами. Но не эту. Копья в щепки ломаются об бронированную грудь их коней. Они могут мчаться навстречу ливню стрел, ломающихся о непробиваемые доспехи и горе лучникам, когда рыцари достигнут их рядов!

     Конечно наши арбалеты помощнее варварских луков, но остановить эту стальную лавину будет трудно.

     Барон рассказывал как имперская конница громила кочевников в западных степях. Маленькие луки степняков оказались бессильны перед имперской сталью. Доспехи рыцарей Санктарга и вассальных королевств не просто очень толстые но и сделаны так что даже при движении в них не открывается ни каких щелей. Изогнутые пластины прикрывают и места стыков. Рыцари могут ехать сквозь тучи стрел не обращая на них внимания. К ужасу кочевников тогда ни один стальной всадник не упал! А потом на стреляющих обрушились двуручные мечи…

     Даже самые быстрые лучники успеют сделать только несколько выстрелов до того как конная лавина сметет их и устроит среди бегущих бойню. Но от обычных луков мало пользы в таком бою. Легкие недлинные стрелы бессильны против такого сплошного пластинчатого доспеха. Правда из-за тяжести эту броню можно носить только на лошади. Арбалеты могут нанести рыцарям ощутимый ущерб но их долго перезаряжать. Даже наши арбалеты упрощенной системы, натягивающиеся рычагом, успеют дать только пару залпов.

     Против такой бронированной конницы помогут не копья а колья, установленные под наклоном и вкопанные одним концом в землю. Коварный полководец спрятал бы эти острия за рядами своих солдат, которые во время атаки отбежали бы, когда несущаяся масса лошадей уже не может остановится… А потом ливнем стрел! Желательно арбалетных.

     Но у нас, очутившихся на голом поле, нет возможности заготавливать колья. Здесь ни деревца. Даже кустов нет. Ничто не мешает бегу коня. А вся древесина около реки пошла на изготовление моста из плотов. Разобрать не успеем. А если и разберем то как потом переправляться будем?

     Кроме того мы не хотели ввязываться в бой на столь невыгодных условиях. Ведь единственной причиной, по которой нам удавалось до сих пор избегать больших жертв в этой неравной войне было то, что мы со Стигн всегда избегали сражения, если не затевали его по собственной инициативе и по своим правилам.

     Но отступление еще более опасно. Многие войны подтвердили правило, которое знает любой полководец, офицер или даже солдат: если пехота бежит от конницы то она будет перебита.

     Всадникам нет ничего проще чем рубить убегающих, теряющих на ходу тяжелые щиты и оружие. Повернувшиеся спиной к рыцарской коннице –обречены.

     Но если остановится, принимая бой, то мы потеряем время и подойдут пешие легионы санктаргцев со стороны Дация, которые превосходят численностью. И мы завязнем в ненужном сражении.

     Действительно они затеяли эту атаку чтобы задержать. А если побежим то нам же хуже.

     Думают, что загнали в такое положение, что оба выхода из него окажутся невыгодными для нас. Уж чего мне больше всего не хочется так это сражения на открытой местности с превосходящими силами противника!

     Но выбор надо делать. Сражаться или отступить.

     Когда конница на той стороне поля двинулась на нас, я приказал подать сигнал к отступлению…

     Завыли трубы и темная лавина варварского войска пришла в движение и серо-стальные клинья рыцарской конницы, убыстряя шаг отправились в погоню.

     Приближаются красиво, в блеске лат под развевающимися знаменами. С осознанием своей мощи. Стальное облачение делало их, слившимися вместе с конем в беспощадную машину для кровопролития. В начале этой атаки чувствуется торжественность, более серьезная чем на параде. Сегодня рыцари шли на противника более серьезного чем варварские племена.

     Когда останется несколько сотен шагов, они разгонятся, чтобы врезаться в ряды отступающих.

     Но вдруг прозвучал неожиданный сигнал. Наперерез рыцарям понеслись несколько всадников, размахивая руками и крича. Конница остановилась. Началось столпотворение и давка. Это случилось незадолго до того как санктаргцы достигли границы того места, где только что было наше войско.

     Все поле перед ними было усеяно бесчисленным количеством маленьких ямок. Неглубокие, по колено. Но много, очень много. Ничего удивительного если каждый из десятков тысяч ящеров выкопал несколько.

     Теперь здесь не поскачешь. Даже безумец не пошлет сюда атакующую конницу. Лошади вмиг ноги переломают. Ямки малозаметные в траве, их выдают только кучки земли. Коня можно провести только тихим шагом, ведя на поводу.

     Ширина издырявленной земли оказалась значительной. Обескураженные рыцари не попытались бросится в погоню.

     Они конечно могут попытаться наступать очень медленно. Но что успеют сделать с ними наши арбалетчики, пока всадники осторожно будут пробираться между ямок? Ведь пробивная сила арбалетного болта в несколько раз выше чем у обычного лука. И, кроме того, простая стрела быстро теряет убойную силу из-за сопротивления воздуха. Если пускать легкие стрелы по дуге на дальнее расстояние, то на конце пути они вообще ничего не пробьют. Разве что только одежду, а не самые тоненькие доспехи. Арбалетный болт, преодолев высшую точку траектории и снижаясь, снова набирает силу за счет тяжести. Конечно точность при такой стрельбе невелика. Но ведь если стрелять по толпе то все равно в кого-нибудь попадешь.

     Рыцари прекрасно понимали что медленно брести под дырявящим арбалетным обстрелом подобно массовому самоубийству.

     Мы медленно отходили к реке и это по прежнему было отступлением а не бегством. Войско утекало на безопасный берег нешироким стальным потоком. Решили не рисковать и не пытаться перейти прямо по дну. Там такая тина и настолько неизученное дно, завязнуть в столь опасной ситуации недопустимо.

     Я выстроил арбалетчиков на южном холмистом берегу, чтобы они обстрелом помешали бы напасть на уходящих, которых на северном становилось все меньше. Последние отступающие ящеры перерубали канаты и мост начал распадаться, сносимый течением.

     Наконец и эта река осталась позади, отделив на время от врагов.

     Небо за нами темнело. Усиливался преддождевой ветер, поднимающий пыль с ближайших пологих холмов. Идет гроза.

     Скоро промежутки между вспышками и раскатами грома станут короче.

     Я люблю приближение грозы, хотя теперь не очень рад попасть под ливень на открытом пространстве. Порывы трепали мой плащ.

     Книзу громады туч темнели до густой синевы. Но одно облако, неестественно белое, шло слепившись и их нижним краем.

     Нормальные белые облака не должны быть ниже. Если на вас идет белое облако ниже синих, то значит будет град.

     Только вот интересно, это обычный град или к этому приложили руку санктаргские маги? Только чего они этим хотят добиться?

     -Кто-то ведет воздействие на погоду, –подъехала Стигн.

     -Нам хотят устроить мелкую пакость?

     -Наслать грозу с градом? Это несерьезно. Так можно вредить посевам и садам противника а не его армии.

     Молния разорвала небо с оглушительным треском. Кажется близко, хотя на самом деле ударила где-то над холмами. Горизонт начал тонуть в белой пелене.

     -Воздействие прямо над нами. –предупредила Стигн. –Только понятия не имею, чего они добиваются.

     И тут нас накрыло.

     Дождь ледяных игл ударил с неба. Казалось, что они летели почти со скоростью стрел, разогнанные падением с большой высоты. Острые как острия кинжалов они впивались глубоко в землю.

     -Щиты! –рявкнул рядом кто-то из командиров.

     По звуку это не похоже на падение обычного града. Резкий разлитый по всему полю свист. Но ледяные иглы ничего не могли сделать со стальными доспехами.

     Дождь из ледяных стрел часто упоминается в магических летописях как оружие стихийных магов. Но вот лично с подобным явлением сталкиваюсь впервые. Я и тогда подозревал, что его убойная сила преувеличена. Заостренной ледышкой не пробить металл.

     Однако, войско не имеющее доспехов, будет не радо дождю из градовых игл. Они способны глубоко вонзиться в незащищенное тело. Их так много, что все будут изранены и окровавлены до неузнаваемости. Страшная сила, чтобы разгонять крестьянские бунты.

     Но против нас-то зачем применили?

     Может быть со злости, что не смогли задержать нас у разрушенной переправы?

     Град не может продолжаться долго и вскоре воины перестали прикрываться щитами.

     Тут подбежал ящер-офицер из обоза и доложил, что они вовремя догадались прикрыть лошадей щитами. И тут до меня дошло. Ледяными иглами маги хотели уничтожить не воинов а тягловую силу. Те кони, что под нами, прикрыты броней и, собственно, всадником в доспехах. Но телеги тащат лошадки, э… так сказать голые. Их бы иссекло в кровь. Так можно оставить без обоза.

     Но у нас лошадей совсем мало. Этих подобрали и запрягли уже спустя много времени как мы по дну ушли из Санктарга. У нас появились обессилевшие от долгого пути. Для них и понадобились подводы. Солдаты и офицер из обоза молодцы. Нелегко было удерживать перепуганных животных под смертоносным ливнем. Это я, болван, не сразу догадался.

     Стигн и я с головой ушли в обсуждение темы формирования градин в облаке, пытаясь понять, каким образом санктаргские маги смогли заставить их образоваться в виде игл.

     * * *

     Пехота продолжала брести на юг. Вступали на территорию Витимна.

     На горизонте поднимались дымы. Издалека видно. Горит целая деревня или даже поселение покрупнее.

     Часто видели зарево перед собой, а на следующий день попадались следы пожарищ. Империя продолжала следовать тактике выжженой земли, пытаясь лишить нас продовольствия и заставить идти голодая по разоренной территории. Теперь это имело смысл так как подводные речные склады остались позади. Правда мы тут же организовали обоз, загрузив последние остатки продовольствия из них. У нас еще есть небольшой отрыв от преследователей, даже если телеги замедлят. Но недостаток пищи скоро будет ощущаться.

     Враждебная территория продолжалась. Хотя Витимн считается захваченным нами, но по сути оставленные отряды не контролировали большую часть территории из-за малочисленности. Они, чтобы сберечь воинов, сами окопались на юге.

     Вернулся разведчик, который рассказал, что издали видел крупное селение. И там не только пожар, но и явно происходит бой.

     -Как же это так? –вопросил он. –Мы еще не добрались до той деревни, а там уже с кем-то дерутся. Люди с людьми! Но их немного.

     -Ускорить движение переднего легиона в авангарде, –распорядился я. –Мы скоро туда войдем. Нас не ждали так рано.

     Я и Стигн, в сопровождении нескольких ящеров на конях, опередили войско и первыми въехали в разоренный поселок. Нас тут точно не ждали и даже сразу не обратили внимание.

     В Витимн со стороны империи, еще когда мы сидели в Санктарге, вошли войска.

     Эх. Королевские министры надеялись, что империя поможет им избавится от ящеров, но в борьбе с нами санктаргцы не жалели никого. Мирное население бывшего союзника для них ничего не стоило. Сюда пришли не лучшие солдаты. Набирали второпях из висельников и каторжников. Таких не взяли бы в настоящие легионы, которые готовили, чтобы освободить от нас Санктарг. К относительно небольшим вторгшимся отрядам имперцев примкнуло, под девизом создания ополчения против ящеров, немало местного сброда. Теперь они мародерствовали, обнаглев от безвластия. Простых банд, должно быть, тоже немало развелось. Санктаргцам выгодно чтобы на нашем пути все оказалось разорено. Я понимал, что это соответствует продолжению тактики выжженой земли.

     Зря надеются витимнские аристократы. Борясь с нами, империя заодно окончательно приберет к рукам королевство, сделав неотъемлемой провинцией. Впрочем, знатные имеют возможность запереться в замках, не опасаясь мародерства в отличие от простого люда.

     Крики и вой, женская истерика, детские вопли. Мужской хохот и ругань. Трупы на грязной улочке.

     Какие-то вооруженные типы загоняли людей в широкие ворота сарая. Кого-то бьют ногами.

     Когда на улице, перекрывая ее, вдруг появилась пара рыцарей в полном облачении, все изумленно вздрогнули и повернулись в нашу сторону. Наверное им показалось, что это кто-то из знатных санктаргцев. Мародеры явно не ожидали встречи, запаниковав от впитанной с детства привычки почитать динатовских помошников.

     Зато потом, когда все разглядели шлемы ящеров…

     Мародеры рассчитывали, что у них еще есть время, прежде чем доберется войско ящеров. Непонятная страшная сила, с которой им, людям маленьким, лучше не встречаться. Пограбить, воспользовавшись военной неразберихой и удрать, уводя захваченное население, пригодное для продажи в рабство. Поэтому застыли как пораженные громом. Ящеры уже здесь!

     Сейчас они видели только нас двоих, но могли предположить, что и другие входят в деревню. Заметались.

     Не знаю, что творилось в душах захваченных мародерами крестьян, когда они, увидев блеск наших лат, вдруг поняли, что это не помощь, а страшные твари, орда которых возвращается из столицы.

     Как это похоже на классическую ситуацию, когда двое благородных рыцарей в сверкающих латах появляются в деревне, решаясь вступить в схватку с бесчинствующими грабителями. Непривычно чувствовать себя в такой роли. Впрочем грабителей человек сорок. Нормальный рыцари не полезли бы драться с такой толпой сброда. Разве что кто-то из динатовских паладинов.

     Вытягиваю из ножен длинный меч, слыша такой же металлический звук извлекаемого оружия со стороны Стигн. Представляю как мы выглядим со стороны.

     Мародеры, уже понявшие, что они не только не успели пограбить но и рискуют оказаться в западне, окруженные армией рептилий, решили пойти на прорыв. Оказывается за амбаром старая кирпичная стена, примыкающая к домам. На пути озлобленной своры красуясь стояли мы– только двое всадников.

     Жезл при мне, но слишком близко невиновные поселяне. Не хотелось бы скосить всех подряд. Может быть не умрут, но среди пленников дети. Для них воздействие динатовской магии может оказаться непереносимо шокирующим.

     Впрочем жезлом мой переносной арсенал трофеев не ограничивался.

     Еще после захвата Санктарга мне принесли два меча. Черные, за исключением режущей кромки, с вытравленными знаками. С зубчатыми зазубринами ближе к эфесу. Выглядят более зловеще чем оружие императорских гвардейцев-стратиотов.

     Судя по всему они принадлежали кому-то из подручных динатов. Но не самим властителям. Они не снизошли до прямого боя.

     Эти мечи изготовлены для расправы над людьми. В бою с ящерами оказались не намного эффективнее простого железа, хотя вблизи наши воины испытывали непривычное покалывание. Берешь в руки и чувствуешь как гудящий осиный рой.

     Я не стал воображать, что нам в лапы попали какие-то особые артефакты. У динатов и их визитаторов еще много подобного.

     Один я отдал Стигн а второй с тех пор возил с собой, еще не испытав в реальном бою.

     Крысиная свора мародеров ринулась на нас. Взлетели мечи. Человек попытался закрыться от меня своим оружием, но удар полутораручного меча сверху с коня почти невозможно отбить. Падает мертвое тело. Бежавший за ним поскальзывается, но падает мертвым. Лезвие меча прочертило через его лицо красную полосу, хотя даже не коснулось. Тяжелый меч поворачивается в моей руке, так что скрипит латная перчатка и еще двое в толпе оказываются под ногами коня.

     Режущая кромка этого меча концентрирует силу, узкой полосой, на глубину в две ладони умервщляющую живую плоть. Тело внешне почти целое, не распадается сразу надвое, но по сути оно разрублено, потому, что через него прошла полоса. Только потом раскрываются раны до костей. Но если задет важный орган, несчастный погибает сразу, еще до того.

     Такой меч даже для ящера опасен, хотя глубина ран должна быть меньше.

     Налетевшая на нас толпа резко остановилась.

     И тут же мародеры начали падать уже без нашей помощи. Их дергало, било. Вол лбу, груди и в горле торчали арбалетные болты. В бой вступила наша охрана.

     Сопровождающий отряд ящеров вошел в поселение, проверяя закоулки и дома. Пара латников-рептилий нырнула в ближайший вход и скоро из окна над ним вывалился мародер с болтом в спине.

     Впереди меня поднялся по высокой скрипучей лестнице один из телохранителей.

     Полутемная комната с выбитым окном.

     В трясущихся руках обнаженной светловолосой девушки разорванное платье. Руки сжаты так, что пальцы побелели, блестят дорожки слез на щеках.

     Она смотрела на чуждое существо, остановившееся перед ней, раздетой еще острее чувствуя беспомощность перед страшным воином нечеловеческой расы, облаченным в сталь. Доспехи делали его еще более непривычным, словно нечто непонятное из мифов, что это создание вылезло из снов. Была бы надежда, что все это ей мерещится но чужое тяжелое железо слишком реально. В латной перчатке стального монстра отполированный стальной меч. Она чувствует на своем лице дыхание вырывающееся из дырок шлема, где должны быть ноздри. Ящер дышит так потому, что слишком быстро поднялся во всей этой броне по высокой лестнице.

     Что с ней сделает эта тварь? Убьет сразу или небрежно вспорет живот и пойдет дальше, оставив умирать? Она уже пережила однажды нападение варваров-кочевников, когда жила с родителями на западной границе. Видела резню. Ненавидящие санктаргцев варвары убивали всех, кто не был пригоден к изнасилованию. То есть всех кроме молодых женщин. Теперь старые воспоминания пробудились, разрывая душу страхом. Ноги подкосились и девушка опустилась на колени.

     Она помнила, что чешуйчатых захватчиков называли убийцами и насильниками.

     Страх смерти скрутил невыносимо. Все захватчики одинаковы. Воины всегда мародерствуют и насилуют в захваченных городах. Возможно и ящер захочет овладеть ее телом перед тем как убить. Но тогда есть шанс, что пощадит. Варвары так поступали.

     Но как она потом будет жить? Конечно ее не сожгут на костре за соитие с нечеловеком потому, что она окажется невольной жертвой. Но она до конца дней своих должна будет каяться перед богом и просить очистись свою душу от скверны, потому, что может против своей воли почувствовать удовольствие от твари. А это несмываемый грех.

     Но она всего лишь служанка а таким всегда попытки защитить свою честь обходятся слишком сильной болью. Надо просто выжить. Душевная травма, оставшаяся после набега варваров, подсказывала единственный способ выживания, в шоке человек неосознанно повторяет, что помогло спастись в прошлый раз, даже если это потом в здравом уме покажется ненормальным…

     Жертва знала, что есть мучительная боль наслаждения, когда кто-то страшный, считающийся отвратительным, но мужественный, овладевает силой. Тут и жалость к себе и природный инстинкт, заставляющий существо женского пола подчиниться превосходящему.

     Дурочка, одернула она себя. Пора бы уже стать взрослой. Пусть эта тварь хоть с хвостом хоть без, зато она не забеременеет от чешуйчатого гада. Самое страшное –вынашивать в себе мародерского ублюдка. Лучше уж ящер…

     Я появился из-за спины телохранителя и равнодушно окинул взглядом фигуру девушки, отмечая про себя, что ее нагота нисколько не возбуждает. Человеческие женщины потеряли свою привлекательность для меня. Десятилетия прожив ящером, я уже давно считал самок тонкокожих чужим видом. Думал, что что-нибудь почувствую, если увижу женское тело, но нет.

     Она упала нам под ноги с мольбой, прося делать все, что пожелают воины, но оставить ее маленькую жизнь. Я отшатнулся, отодвигая от нее страшный динатовский меч, поражающий на расстоянии.

     Несчастная вцепилась дрожащими пальцами в поножи моего воина, умоляюще смотря на нас. Однако, эти напуганные глаза из под волос все же затронули во мне что-то. Правда в большей мере это было не желание а жалость. Она просила… дико такое слышать, но она просила смилостивиться и овладеть ей, но только не убивать. Правда при этом все равно называя тварями, просто не зная как именовать иначе.

     Она красивая, я это понимал, привлекательность еще мог оценить. Испуганная казалась симпатичной, но мужского желания не вызывала, только слабые отголоски. Не в такой мере, чтобы я захотел с тонкокожим существом.

     Ящер-латник воззрился на нее не понимая, что ей от него нужно. Если бы знал то, попятившись, свалился бы с лестницы.

     К этому моменту я уже упрятал динатовский меч в ножны, где он не столь опасен.

     Взял ее за тонкую кисть руки, помог подняться. Спокойно спросил о том, кто на них напал. Глотая слезы она начала рассказывать, если собеседник говорит то это как-то ослабляет его монстрообразность в глазах напуганной.

     Выловленных мародеров Стигн приказала повесить. Прилюдно, на глазах жителей поселка. И впредь мы поступали так же.

     -Эти люди –тоже жители моего королевства. Мои подданные. Никто не смеет их причинять им вред. –Произнесла она смотря в лицо посеревшему неопрятному типу перед тем как его ноги почувствовали пустоту, а петля с хрустом рванула вверх шею. Конечно слова эти предназначались не для трупа и его сотоварищей а для столпившихся крестьян.

     * * *

     Имперская армия неотвратимо вползала на территорию южного королевства. Даже я не завидовал интендантским службам врага, вынужденным обеспечивать такое полчище солдат. Особенно достойны сочувствия местные жители, испытывающие на себе прохождение через их земли огромной армии.

     Эта местность отличалась редкостным однообразием, вызывающим у меня скуку. Бесконечные поля, похожие одна на другую, деревни. И так на дни пути.

     Именно однообразие дороги навело меня на на необычную мысль.

     Через равные промежутки на обочине встречались столбы, отмечающие расстояние. Мы со Стигн посовещались и решили, что их неплохо бы переставить. Немного сместить, чтобы промежуток между ними был чуть побольше чем положенный. Главное не перестараться, чтобы санктаргцы не заподозрили. Но даже если расстояние между столбами увеличить совсем немного, то умножая прибавку на количество столбов получаем немалую разницу в результате.

     Указатели с названиями деревень тоже переставить так чтобы все соответствовало искаженному расстоянию.

     Имперское войско ведут люди грамотные, читать и считать умеют, карты у них есть, номера на столбах видят.

     Большинство поселков вдоль тракта стояли пустыми. Люди бежали от войны. Но немногих оставшихся придется временно выселить, чтобы не проговорились.

     Деревни и так похожи одна на другую, но мы постарались все еще более запутать. В имперской армии конечно есть люди, которые уже не раз ездили по этой дороге еще до войны. Каждая деревушка может отличаться приметным домом, деревом. Значит такие дома разобрать. В других что-то похожее наскоро построить. Местность внешне изменить как можно сильнее.

     Чем дольше санктаргцы будут идти по дороге с искаженными указателями, тем сильнее разница между реальным и предполагаемым их положением окажется в конце! Незаметно они углубятся дальше чем рассчитывали.

     Немного южнее столицы уже попадались болота, хотя им не сравниться размерами с теми, что лежат за плантациями. Так, небольшие, больше похожие на два озера. Между ними пролегал тракт.

     По расчетам имперских полководцев их легионы должны были еще шагать среди полей.

     * * *

     Таким образом почти двести тысяч отборного войска оказались на подготовленной нами территории между двумя болотами.

     Это была широкая низменность, но не отличающаяся чрезмерной заболоченностью.

     Имперские полководцы обнаружили, что дальнейший путь на юг преграждает вырытый в три ряда очень глубокий ров, пересекающий бывший тракт. А с северо-востока обратный путь преградило наше войско. Это было там, где дорога плавно спускалась на низменность.

     Несмотря на значительное численное превосходство врага, здесь на не очень широкой полосе мы могли их остановить и не выпустить. Латники выстроились железной стеной. Чуть выше по склону встали лучники.

     Санктаргская армия временно оказалась окружена, но это не очень обеспокоило имперских командиров. Еще неизвестно кто в конечном итоге окажется зажат в тисках и разгромлен. Мы как бы держим двухсоттысячное войско в осаде, но чего этим добьемся? Когда меньшая армия запирает в окружении большую –это парадокс. Но он не может продолжаться долго. Проблем с водой у окруженных нет, чтобы заморить их голодом просто не хватит времени. Потому, что скоро в спину нам ударит еще сто тысяч идущих с севера. И капкан на этот раз захлопнется.

     Одно из немногих прямых столкновений, столь редких на этой войне, несмотря на то, что идет она уже несколько месяцев. До этого мы все пытались решить маневрированием и захватом выгодных позиций.

     Имперцы атаковали нас для пробы. Но эти попытки пока не приносили результатов. Воины-ящеры крепко стояли в строю, раненых и просто уставших периодически заменяли стоящие за их спинами. А лучники сверху методично прореживали колонны наступающих имперцев. Из-за высоты они имели преимущество в дальности пред вражескими стрелками.

     Для санктаргских солдат ужасным сюрпризом оказалось, что первые ряды ящеров оказались вооружены, парализующими еще до удара, мечами стратиотов. Действительно, это оружие идеально подходило, словно специально создано для не людей. Мы сотни этих клинков из столицы принесли, поняли какое преимущество дают.

     Сражаясь в несколько смен, наш заслон мог оборонять проход и день и ночь. Пока одни стояли, другие могли отдохнуть и выспаться.

     Через некоторое время, в момент непродолжительного затишья ряды ящеров-воинов немного отступили. Пока они сдерживали натиск санктаргцев, за их спинами другие выкопали ров. После того как защитники рубежа быстро перебрались по бревнам и доскам, временные мостки убрали перед самым носом вновь двинувшихся в наступление имперских солдат, а наши лучники тут же ответили шквальным обстрелом.

     На возвышенности быстро собирали ряд требушетов, которые изготовили в витимнском военном лагере еще до нашего возвращения из похода на имперскую столицу. Если легионы пойдут на прорыв то по сплошной массе наступающих ударит град камней вперемешку с зажигательной жидкостью. Но главное-это наш строй и рвы.

     Два дня мы удерживали армию Санктарга на низменности. Я, наблюдая издали за противником, все ждал появления известных только нам долгожданных признаков.

     Двухсоттысячная армия требует очень многого. Пищи и воды для солдат, лошадей. Самое главное, что санктаргцы находятся на заранее подготовленной территории. Это значит, что во все колодцы и мелкие озерца уже насыпано немало порошка. Им не поможет даже если попытаются черпать жижу из ближайшего болота. Туда тоже натрясли одурманивающее снадобье.

     На третий день сорок легионов лежали вповалку. Нашей армии оставалось только вступить на низменность и обезоружить их всех.

     Это было нечто впечатляющее. Росли настоящие холмы доспехов, мечей и прочего вооружения. Мы сбивались со счету, пытаясь представить сколько железа они принесли на себе.

     А также сколько все это может стоить. Доспехи не отличаются дешевизной. Приятно было бы знать, какой кусок из бюджета империи нам удалось вырвать. И во сколько обойдется санктаргцам вооружение еще одной такой армии.

     -Мы их не перебьем. Мы их разорим! –довольно произнес я.

     * * *

     Оставались еще сто тысяч, которые подходили со дня на день.

     Но это войско не намного превосходит численностью. Мы сможем драться на равных. Хотя на равных очень бы не хотелось…

     И вот вновь две армии, уходящие флангами за горизонт выстроились друг против друга. И вновь не торопятся идти на сближение.

     Конечно командование знает, что только что сгинуло вдвое большее по количеству войско. Наверное даже знает, что их разоружили почти без боя.

     Над вражеской стороной поля разносились сигналы труб. Началось движение.

     Я обратил внимание, что мои помощники, с раскрытыми пастями смотрят вдаль. Легион за легионом, санктаргцы разворачивались и под прикрытием еще остающихся отрядов отступали.

     -Они уходят! Они уходят!

     -Что-то случилось?

     К вечеру мы выяснили, что это действительно не обманный маневр. Имперская армия на самом деле уходила.

     Это, что конец войны? Я с трудом мог обуздать радостную надежду, поминутно омрачавшуюся различными подозрениями.

     Почему империя так поступила? Неужели они признали за нами территорию южного королевства, смирились с нашим существованием? Они, славящиеся своим упрямством и жестокостью в достижении целей?

     Не верю, не верю…

     И с кем же можно посоветоваться? Стигн тоже ничего не знала, хотя и предполагала, что Санктаргцы вернуться, дождавшись новых подкреплений.

     Я приказал привести одного из высокопоставленных пленных офицеров из захваченного накануне войска.

     -Ну и что ты об этом думаешь?

     Он молчал.

     -Зачем ваши ушли? Войско развернулось, не вступая в бой!

     -Они не стали сражаться? –помрачнел еще сильнее санктаргский офицер.

     -Отправились назад.

     -Значит все еще хуже, чем предполагалось… Вы сами должны знать…

     -Что хуже?

     В глазах гордого человека зло блеснули слезы. –Силы зла объединились против моей страны. Уже много веков не наступали такие тяжелые времена. Вы напали со всех сторон. Но я верю, что наша империя не будет сломлена.

     -Со всех сторон?

     -Вы должны знать. Это же ваш общий заговор.

     Интересное дело…

     Санктаргец встретился со мной глазами, он смотрел с недоумением, не мог понять по нашим мордам на самом ли деле мы так удивлены.

     -Объединенные племена варваров вторглись с запада. Это не просто набег. Они сжигают города и движутся вглубь империи. Все хуже чем даже тридцать лет назад. Они все пошли в наступление! Да же те, кто веками давал клятву императору быть союзниками! Предали, находясь на территории империи после того как их призвали воевать с вами и пустили внутрь империи. Они сожгли Даций, а с запада пошли и пошли новые орды… Скажете, что вы не знали этого?

     -Когда мы захватили Санктарг то командованию пришлось снять немало легионов с западной границы, чтобы послать против нас. Варвары воспользовались ослабление пограничья, чтобы напасть. Подозреваю, что такого шанса они долго ждали, –произнесла Стигн, отмечая очевидное.

     -Остается решить хорошо это для нас или плохо, –откликнулся я.

     -Так значит вы не в союзе с варварами? –нашел в себе смелость спросить человек. Ему или не ответят или убьют потом. Может быть просто солгут. Но у офицера было предположение, что мы на самом деле не связаны с вторжением степняков.

     -Это же очевидно, –честно ответил я. Не будем брать на себя все мерзости и разорение, которое учинят в мирных городах кочевники. В этом случае нам невыгодно обманывать. –Варварам мы не друзья.

     -Они сами напали, пользуясь моментом слабости, но вы виноваты, что так получилось.

     -Поэтому вы развернули войска и решили отступить?

     -Меня не было в той армии, которая решила вернутся. Но предполагаете вы верно. Но это еще не все. Вы же знаете или узнаете очень скоро… Санктал… Прошел слух, что северная столица захвачена.

     -Кем!? –мы со Стигн чуть не подпрыгнули от удивления.

     -И это вы не знаете? Вот в это я уже не верю. Это явно не варвары, чувствуется угроза иного рода, змеиное коварство. Нам неизвестно кто напал следующим. Весть дошла совсем недавно. Перепончатокрылые твари атаковали города с воздуха.

     -Драконы что ли?

     -У них широкие перепончатые крылья, совмещенные с передними лапами, и две ноги. Удлинненная зубастая морда. Очень ядовитые. Длинный хвост с шипами.

     -Неужели виверны? Много ли их у нападавших?

     -Сотни. Может быть тысячи.

     -Откуда могла взяться такая орда?

     -Возможно они тоже ждали удобного момента для нападения на империю. Долго ждали. А наш захват Санктарга и последующее вторжение варваров послужило сигналом для включения в войну нового участника.

     Знать бы кто этот новый участник и чего от него ждать… Пошатнулось веками установленное равновесие на всем континенте. Мы только начали, предельным напряжением сил чуть сдвинули громаду, нарушили миф о несокрушимости великой державы, а дальше события стали развиваться сами.

     Нет, война не заканчивалась… Она вступала в новую непредсказуемую стадию.

     Таурон (с) 2002, 2004-2007

     

     

     1

     Долаш, небольшой городок на границе одного из королевств и Санктаргской империи, коим давно пренебрегало внимание сильных мира сего, наверное и дальше предпочел бы оставаться забытым.

     Маниар, кем бы он себя ни считал, тоже едва припомнил его название. Прежде не случалось бывать в этих местах.

     Крепостная стена, местами прерывалась, а бреши прикрыты просто высоким деревянным забором, тоже потемневшим от сырости. И это явно не следы былых осад, просто жителям надоело ее достраивать, причем давно. Или денег не хватило.

     Видимо городок настолько никому не нужен, что и войны обходили его стороной. Или настолько сказывалась усмиряющая близость империи.

     Канава с позеленевшей дурнопахнущей водой, по краям обросшая кустами, считалась здесь рвом. Несомненно, в разгар лета сырой воздух над ней пронизан назойливо-вкрадчивым комариным писком. Но, к счастью, сейчас стало попрохладнее, чувствовалось дыхание осени, хотя днем солнце еще пригревало, проглядывая из-за устало-хмурых туч.

     Само собой, что подъемный мост перед воротами еще в незапамятные времена стал обычным, причем уже достаточно подгнившим. И похоже даже лошадей по нему водили только с одного краю, чтобы не попали копытом в дыры, заткнутые лишь соломой.

     Остановившись на миг, Маниар разглядел в близкой темной воде рва отражение высокого человека в бесформенном плаще. Сейчас по мосту никто не проезжал, прохожие появлялись редко, поэтому на мосту можно было не спеша постоять.

     Путник оглядывал все это с интересом, словно забыл, что существуют в захолустье такие вот людские поселения. Или не видел их много лет. Он пришел пешком, словно бы без всякой цели, но на изможденного бродягу совсем не смахивал.

     Человек улыбался и неясно над кем, может быть и над чем-то в себе, искал в душе какие-то чувства, страхи?

     Узенькие улочки города, разумеется, не везде мощены камнем, местами просто грязные тропки, кое-где посыпанные прошлогодней притоптанной соломой. Низкие дома, только ближе к центру состояли из трех этажей.

     Прогуливаться здесь было не очень-то приятно. Маниар не собирался задерживаться в городке для ночлега, только купить чего-нибудь съедобного в дорогу.

     Однако он находил какое-то странное, казавшееся ему извращенным, удовольствие иногда просто так побродить среди простых людей. Пожить обычной жизнью, точнее поиграть в обыкновенного человека. Маниар не старался, затерявшись среди простолюдинов, сойти за своего. Нет. Путник понимал, что его странность становится видна окружающим. Все чуют в нем чужака.

     Поэтому он и будет чужаком, одиноким путником, который только пройдет сквозь никому не нужное поселение и отправится дальше.

     Маниар перестал улыбаться, напомнив себе, что усмешку на чужом лице люди могут воспринять как насмешку над ними. Не всем же дано понять, что у кого-то есть свои внутренние размышления, над которыми можно поиронизировать.

     Иногда самые забытые городки отличаются чем-то своим. Если учесть, что Маниар очень давно отвык от простого людского быта, то самое обыденное могло показаться любопытным.

     А жизнь, как известно, любит преподносить странным личностям сюрпризы даже в самых обыкновенных местах.

     Маниар замедлил шаг, неспеша наблюдая за окружающей жизнью. Он старался не обращать внимания на тех простолюдинов, которые косятся на незнакомца. Понятно, что здесь все жители друг друга знают.

     Одиночка, бродящий по чужим улицам, может легко влипнуть в неприятности, а не только в грязную лужу. Однако сегодня эти неприятности достались кому-то другому…

     Происходящее на улице нравилось путнику все меньше, будя что-то знакомое и раздражающее.

     Обратив внимание на глумливый смех, Маниар увидел несколько молодых людей, которые неспеша шли вслед за одинокой фигуркой. Они могли бы догнать, но пока явно изводили жертву. А мальчишка боялся выказать свой страх и побежать. Повадки шпаны мало отличаются в разных городах и даже странах. Но на этот раз бедняга, к удивлению Маниара, не принадлежал к людскому роду.

     Хотя чему удивляться? Это королевство, примыкавшее к западной границе империи, нельзя было считать одним из северных. Но, все же ящеролюдей здесь обычно уже не встретить за редким исключением. Молодой ящер скорее всего раб, которого посылали хозяева куда-то, возможно на рынок за покупками.

     Самые молодые из идущей по улице группы бездельников, неспеша нагнав, толкнули его и пока ящеренок пытался подобрать с мостовой рассыпанные свертки, преградили ему путь.

     Нит боялся выходить на улицы, где его часто встречали желающие побить нечеловеческое отродье, безнаказанно поиздеваться над рабом. Но хозяева посылали его с поручениями и каждый день приходилось ходить по городу. Мальчишка старался проскользнуть по задворкам как можно быстрее и ему удавалось избегать неприятных встреч. На этот раз не повезло.

     Самое большое страдание Ниту причиняло то, что в душе он не мог понять, почему молодежи нравиться издеваться над ним. Ему трудно было представить, что нанося другому побои и оскорбления, вообще можно получать удовольствие. И от этого мальчишке было еще страшнее и невыносимее.

     Сам Нит никого не трогал, старался никому не мешать, даже не показываться лишний раз. Но его никогда не оставляли в покое.

     Став чуть взрослее, ящеренок конечно слышал, что толпа всегда плохо относится к одиночке, который отличается от них. Но думая, что понимает нетерпимость умом, Нит все таки не мог принять это сердцем.

     Узнал, что люди так же плохо относятся к другому человеку, который отличается от них, не только к ящеру. Они часто готовы раздавить, уничтожить существо даже своей расы, которое не таково как все, только потому, что не сумел вовремя притворится таким как все. А потом уже поздно, все привыкнут считать мишенью для оскорблений.

     Хотя может быть дело не в том, что кто-то другой, не в инаковости. Просто человеческой подростковой стае всегда кто-то нужен на роль жертвы. И все равно по какому признаку ее выбирать.

     У Нита было пугающее подозрение, что желание молодежной толпы издеваться над одиночкой, это такая же неотъемная способность людей как их тонкая кожа и отсутствие хвоста. Нит не хотел в это верить, он боялся этой мысли, не хотел постоянно видеть ее подтверждение.

     В душе жертвы боролись страх и гордость. Маленький огонёк гордости, который жег изнутри не желающего быть заплеванным посмешищем. Злость запрятанная очень глубоко, которая вопреки самосохранению хотела вырваться.

     Но ведь даже разозлившись он ничего не сделает.

     Мальчишку-ящера могли забить насмерть просто ни за что. И никто из окружающих не вмешается. Никому не важна судьба раба не их расы, друзей у него не было. Впрочем и к человеку, попавшему в беду, отнеслись бы с таким же равнодушием. Что же говорить о запуганном ящеренке.

     Можно было надеяться только, что его побьют не очень сильно и отпустят. Сопротивляться рептиленыш не смел. Всю жизнь Нита учили, чтобы он не думал даже поднять руку на человека.

     Однажды его избили так, что переломали несколько костей. Тогда он чуть не умер, но спасла природная живучесть человекоящера. Как бы ему не было плохо, но Нит скрывал от хозяев, что ранен гораздо серьезнее. Он опасался, что хозяева подумают, что он покалечен навсегда и от него избавятся. Поэтому задолго до выздоровления ему приходилось заниматься своей обычной работой, хромая, волоча ногу и хвост. Ребра болели после того как чешуйчатого подростка пинали ногами.

     Еще раб знал, что пытаться умолять шпану не трогать его бесполезно, это только еще больше прибавит наглости и желания издеваться. Но Нит не мог поступить иначе, жалкие слова вырвались у него сами.

     А Маниар пока не вмешивался, наблюдая, как далеко зайдут события. Чувствуя, как разливается по жилам сладкая отрава ненависти.

     * * *

     Ящер-подросток обозрел грязную улицу. Неужели ему суждено умереть здесь так жалко и нелепо? Нит слышал, что пару раз в городе просто так убивали рабов, причем даже людей. Что сделают хозяева, если его убьют? Просто купят нового раба? Убийц как всегда не найдут. Страже не особенно хочется их искать, тем более если речь идет всего лишь о жалком нечеловеке.

     Никого не волнует, что он тоже чувствует и на что-то надеется. А они готовы втоптать его в грязь на мостовой ради сиюминутного желания унизить, погубить без всякой пользы.

     Конечно скорее всего его бы не убили на этот раз, но Нит боялся. И не без оснований. И еще он понимал, что его страх только раззадоривает веселящихся молодцев.

     Они точно были не такими как он, чужими, которых жертва никогда не поймет.

     * * *

     Маниар стал понимать, что не вмешиваясь дальше будет виновен в продолжении мучений этого бедолаги. Правда его вмешательство, как он знал из своего горького опыта, обычно плохо заканчивалось.

     В своих мыслях, он уже расправлялся с обидчиками несчастного, быстро но устрашающе и чудовищно по сути.

     Сколько раз в порыве гнева Маниар совершал такое, что исправить уже невозможно. Ему порой сложно было остановится, и под горячую руку попадали не только виновные, но и почти случайные люди.

     Еще ни в коем случае нельзя обращаться к своему прошлому. Это риск. Применив свою силу он вынужден будет измениться, стать прежним. Но только не здесь и не сейчас! Это будет слишком не вовремя. Маниар должен быть простым человеком без способностей, чтобы не выдать себя. И, главное, не нарушить слово, которое нарушать крайне опасно.

     Значит никакой магии, никакого могущества, хотя так приятно вновь почувствовать ярость.

     Возможно удасться все решить мирно, придется, как не противоречит это его желанию, оставить мерзавцев пока живыми.

     Кто бы знал какими идиотами выглядят со стороны такие вот, стоящие кучкой рядом с жертвой и лениво сплевывая, напоказ цедящие исковерканные слова? Жаль, им самим понять не дано, поскольку чувство юмора у них на себя не распространяется. И чувство отвращения к себе тоже.

     Маниар, криво улыбаясь, подошел к ящеру, прижимавшемуся боком к стене.

     -Извините, не подскажете ли дорогу к рыночной площади? – Он обращался не к шайке, а к ящеру.

     Рептиленок растерянно-удивленно обернулся к путнику в широком длинном плаще. Не сразу понял, что это говорят ему. Маниар намеренно уважительно обратился к нему, назло плебеям.

     Окружающие недовольно взглянули на незнакомца.

     -Да, да, господин, –раб с готовностью кивнул, покосившись на шайку.

     -Может быть ты сможешь проводить меня туда? –попросил Маниар.

     Если он пойдет с ним, это будет повод всем разойтись мирно. Как ни жаль…

     -Эй прохожий, иди себе дальше, –посоветовал Маниару кто-то.

     -Я не спрашивал вашего мнения.

     -Не мешай нам научить ящерицу как жить среди людей! –сказал один из них с усмешкой.

     Ящер мельком взглянул на случайного заступника и опустил глаза. Прохожий конечно не станет связываться с бандой ради него.

     -Знаешь что, ***, поцелуй свою ящерицу под хвост и убирайся в ту ***, откуда выбрался.

     Маниара охватило знакомое чувство радостного бешенства, когда его разозлят и дают долгожданный повод для ярости.

     Ему почему-то заходилось забить говорившего как гвоздь в мостовую. Он даже представил, что творит заклинание и вбивает их всех одного за другим в землю улицы, так, что разлетаются булыжники мостовой и ошметки человеческого тела.

     Впрочем, эта фантазия, промелькнувшая в разозленном мозгу, имела мало общего с реальностью. На самом деле действие убивающих заклинаний выглядит немного иначе, хотя порой не менее кроваво. Просто гнев искал выход, хотя бы в воображении.

     Привычки порой сложно преодолеть.

     Прежнему Маниару не составило бы труда покончить с разозлившими быстро и мучительно для глупцов. И сомнения бы не возникло в правильности своих действий.

     Да, раньше бы он так поступил… Впрочем, ему даже по рангу положено так поступить.

     В любом случае то, что осталось, мало бы по сути отличалось от кровавой грязи с костями. Был бы жутковатый сюрприз для убирающих улицы.

     Путник ко всеобщему удивлению не удержал смеха. Потом подумал, что судя по грязи на улице, дворников здесь совсем не бывает и погрустнел.

     Нет, если придется задержаться, как вдруг подсказало предчувствие, на некоторое время остановиться в этом городе, то нельзя, нельзя… Маниару почти лишенному своих главных способностей, за исключением не очень сильного колдовства эта ограниченность сейчас представляется значительным неудобством. Об этом стоило вспоминать…

     Но по привычке Маниар все еще считал себя очень могущественным. Стоило постоянно себе говорить, что он простой путник, а если и есть какие-то умения то только самые незаметные.

     Неспеша он взялся поудобнее за увесистую и простую дорожную палку подумав, что ради этих даже не стоит прибегать к чародейству. У них, скорее всего, нет ничего длиннее ножей. И они вряд ли догадываются о тщательно подогнанном легком пластинчатом панцире под плащом внешне мирного прохожего.

     Нет, Маниар не считал себя воином, но ведь и ему противостояли не мастера боевых искуств, а просто наглецы. Можно просто надавать им посохом. А если не получится то, на крайний случай, найдется способ и пострашнее, придется прибегнуть к магии. Только тогда переполошится весь городок, что нежелательно.

     -Мы с тобой еще встретимся, –пообещал кто-то из шайки, и Маниар вновь привычно подумал, что стоит их каким то образом незаметно устранить. Просто чтоб впредь не путались под ногами.

     Необязательно же убивать сразу. Пораженный колдовством может еще некоторое время жить, не зная, что обречен. Это даже проще. К тому времени мага уже, скорее всего, не будет в городе.

     Маниару помнилось, что обычно он уничтожал наглецов и за меньшее. Свойство проявлять гуманизм к уличным шайкам никогда до сих пор не числилось среди особенностей его характера. Может показаться странным, но Маниар скорее пощадил бы более серьезного преступника, примечательного известным злодеянием, чем никчемного хулигана. Такие вызывали лишь гадливость и скуку.

     Хотя Маниар старался быть похожим на обычного небогатого странника, отдельные мелочи продолжали его выделять из толпы.

     Высокий, в длинном темно-сером, почти черном плаще из грубоватой прочной ткани. Плащ не просто длинный, но и достаточно широкий, чтобы не было понятно, что под ним.

     Нит так-же заметил вычурную, но неброскую темноватую рукоять ножа. А еще было такое впечатление, что под плащом, хитро закрепив, чтобы не бросалось в глаза, вмешавшийся носит что-то подлиннее, возможно даже меч.

     Руки незнакомца совсем не носили следов, въевшейся под кожу грязи, явно он не был крестьянином, но купцом тоже что-то не кажется.

     -Как же ты здесь существуешь?

     -Вот так… –пожал плечами подросток.

     Ящеренок тихо шел сбоку от незнакомца, стараясь не оглядываться на шайку, оставшуюся позади. Самое неприятное, что возвращаться опять мимо них, если не уйдут.

     Может попытаться обойти через соседние проулки? Да, может быть сегодня удасться избежать встречи. Но ее не избежать завтра, послезавтра…

     -Кажется я прежде не был в этом городе. Ты ведь знаешь все улицы? Мне потребуется…

     -Да, господин, я знаю тут все переулки и лазейки. Приходилось…

     -Скорее всего я точно раньше не был в этом городе.

     -Почему вы так думаете, господин? –вежливо полюбопытствовал Нит.

     -Не вижу развалин, дымящихся руин и улиц, усыпанных скелетами. Значит здесь я еще не был. –Усмехнулся Маниар.

     -А вы заходили раньше только в разрушенные города? –раскрыл удивленно пасть ящеренок.

     -Нет, когда я в них заходил, города еще не были разрушены.

     -А… –присмирел мальчишка. Почему-то в этой шутке был оттенок чего-то зловещего.

     Нит несмело глянул на лицо незнакомца.

     Высокий лоб, пересеченный двумя вертикальными морщинами над переносицей, сочетался с волосами до плеч, но не длиннее, имевшими пепельный оттенок из-за ранней седины, не соответствующей возрасту. Волосы были почти прямыми, только ниже пряди становились слегка волнистыми. Даже кожа под глазами, словно он не спал двое суток, делала его на десяток лет старше. Хотя человек явно не стар.

     -Сколько тебе лет? –это спросил незнакомец самого Нита.

     Ящеренок удивился вопросу.

     -Наверное двенадцать. Точнее я не могу знать.

     -Как же ты оказался в этом городе? –поинтересовался Маниар.

     -Меня привезли еще маленьким, я это плохо помню, –честно ответил подросток.

     Юный ящерочеловек по привычке опускал голову разговаривая со старшими, а не только потому, что опасался поскользнуться на мокрой тропинке.

     А Маниар, глядя на него вдруг замер. Бывают моменты, когда внезапно приходит решение, которое долго и постепенно складывалось из долгих размышлений, и вдруг превратилось во что-то новое.

     Но он не привык принимать что-то, начинать без догого взвешивания «за» и «против». Однако, что Маниар теряет? И что теряет этот невольник, явно вечно чужой в этом городе?

     Долгий взгляд человека задержался на измученном ящеренке.

     -Господин, я еще должен вернуться в дом к хозяевам, –проговорил Нит.

     -Возьми, отнеси хозяевам эти шесть монет и скажи, что я купил тебя и ты больше им не служишь. –Маниар протянул ему золото.

     Слова никак не могли дойти до сознания подростка, он растерянно смотрел на золотые имперские ауреи.

     Чешуйчатый невольник еще ни разу в жизни не видел таких значительных денег. И тем более не держал в ладони.

     -Я… буду служить вам?

     -Да, я беру тебя. Мне нужен слуга. Тебе далеко до дома?

     Ящеренок выглядел таким ошарашенным словно на него свалился мешок со свеклой.

     -Как я понимаю, ты не считаешь себя способным купить собственную персону для нового хозяина. –Усмехнулся Маниар.

     -Я умею на базаре торговаться но…

     -Тебе еще ни разу не приходилось покупать себя. Понимаю. Как правило, многие всю жизнь стараются повысить себе цену а не понизить, выторговывая монетку за монеткой. Необычная задача, если посмотреть с точки зрения философа. Чтож, пойдем вместе.

     Ящеренок вел своего более высокого спутника проулками мимо стен и заборов, отделяющих одни дворики от других.

     Неужели вся его жизнь может измениться так внезапно? Раб не хозяин своей судьбы. Вдруг хозяева на самом деле продадут незнакомцу? Это означало окончание всей прежней жизни. Но какой будет новая жизнь? Он же совсем не знает этого странного человека, случайно зашедшего в городок.

     Может лучше, если б все оставалось по прежнему? Может лучше, если хозяева не продадут?

     * * *

     Летом у Нита было много работы.

     Его отправляли на речку, протекавшую тут, недалеко от города, чтобы расставлять и собирать «морды», плетеные ловушки для рыбы. Они плелись из прутьев и были похожи на корзинки, куда срезанным острием внутрь вставлен конус. Мелкая рыба заплывает внутрь, но выбраться обратно догадывается не всякая.

     Целыми днями он не вылазил из воды, которая в начале и конце лета холодновата для рептилии. Движения становились замедленными, отчего хозяева нещадно ругали раба, который «спит на ходу». Только в самый жаркий месяц становилось терпимо и даже хорошо.

     Заросли крапивы на низких берегах являлись прибежищем неисчислимых в своем количестве комаров, от которых буквально звенел воздух. Но так досаждавшие обычным рыбакам эти мелкие гнуснейшие создания были нипочем малолетнему ящеру.

     Неширокая речка не отличалась и глубиной, если не считать омутов с затонувшими осклизлыми корягами. Именно туда раб чаще ставил ловушки. Иногда за ними приходилось нырять, если бечевка зацеплялась.

     Ловкий ящеренок не боялся добираться до илистого дна, нащупывая коряги в мутной воде.

     Он хорошо плавал, если вообще возможно плавать в речке, где за исключением омутов почти везде уровень воды по пояс.

     Мальчишка в чешуе любил погреться на солнышке, сидя на берегу. Теплый свет наполнял его худое тело приятной ловкостью, непривычной силой.

     Нит отличался несвойственной рептилиям преувеличенной стеснительностью. Он боялся показаться на людях без одежды с раннего детства помня насмешки сверстников.

     Из-за того, что у него гладко между ног, ящеренка называли девчонкой. Маленький Нит, было время, даже сам не уверен насчет своего пола. Теперь он все понимал, узнав, что у ящеров так и должно быть, стыдился своих прежних сомнений. Но застенчивость осталась. Если приходилось нырять в воду, естественно, без одежды, то ящеренок выбирал время, чтобы вокруг не было людей или уходил для рыболовства подальше от города.

     Досаждать Ниту начали еще с детства, насколько он себя помнил. Окружающие строили ему пакости с изощренной детской жестокостью.

     Не просто били, но и выставляли виноватым.

     Из вредности соседские дети жаловались, что ящер их покусал. Потом приходили их взбешенные родители требовать у хозяев компенсации.

     У ящеренка сжималось сердце, когда он видел мамашу очередного такого довольного своей подлостью малолетнего клеветника, которая визжала, что «богомерзкого хищного ящера» надо давно было убить. Угрожала жаловаться страже, если раба не посадят на цепь или не выдерут ему зубы.

     Но какая в хозяйстве польза от невольника на цепи?

     Каждый раз такой скандал сильно нервировал владельцев и доводил до тихой истерики самого Нита. Ему приходилось терпеть, жить под постоянной угрозой, а почуявшие страх жертвы бессовестные мелкие шантажисты обещали, что снова придумают, как он пытался напасть на детей и покусать.

     Особенно Нит перепугался, когда хулиганье из сверстников наловчилось таскать у соседей кур, а перья подбрасывали через забор хозяевам раба во двор. А потом говорили, что это дикий ящер жрет их сырыми. Ящеренок знал, что за воровство в городе положено отрубать руку.

     Хозяевам ни в чем не повинного Нита пришлось возместить украденное вдвое, чтобы не поднимался скандал, а самого съежившегося беднягу выволокли из угла и лупили так долго и сильно, что он даже не помнит когда это кончилось.

     К счастью спасло то, что хулиганы выдали сами себя по наглой неосторожности. Правда перед Нитом никто даже не извинился. Не пришибли и за то будь благодарен.

     Хозяева со временем кажется поняли, что раб отличается тихим характером и не склонен к хулиганским поступкам. Напротив, сам постоянно жалуется, что над ним издеваются окружающие подростки.

     Те даже обещали сунуть Нита головой в сортир. Такого пока не произошло, но ящеренок боялся, что его где-нибудь поймают и, как минимум, покалечат.

     Нит все так же оставался рабом. А вот его недруги из шайки, особенно те, кто постарше со временем связались с преступниками посерьезней. Ходили слухи, что кто-то даже вошел в воровскую гильдию. Раб чувствовал в этом угрозу своей жизни. Перед членами гильдии трепетали лавочники и даже купцы побогаче. Стражники наоборот старались не обращать на их действия никакого внимания а иногда и сами были заодно.

     Если подростку-ящерочеловеку захотят проломит голову где-нибудь в подворотне то никто во всем городе не сможет его защитить.

     От всех этих мыслей отчаяние становилось еще черней.

     Иногда его просто пинали проходя мимо, наподдав напоследок сапогом по голове и Нит всхлипывая, оставался сидеть на краю канавы, пахнущей закисшей от помоев водой, размазывая слезы. А с морды, из чешуйчатых ноздрей капала кровь.

     Бессильная злость отравляла жизнь. Но сопротивляться было страшно и опасно. Он всего лишь один. Нит понимал, что если он даже справится и побьет одного из малолетних издевателей, то на следующий раз они приведут своих приятелей, и тех, кто постарше. От этих размышлений веяло безнадежностью.

     Хулиганье забавляло, что если ящеренка сильно разозлить то он начинает шипеть от злости. Нит ничего с собой не мог поделать, даже понимая, что как веселятся подростки видя его униженный гнев.

     Он пытался найти себе друга. Нит знал, что в их конце города есть один мальчишка, которого тоже всегда бьют, унижают и не дают нормально жить. Вроде бы сама судьба должна была их подтолкнуть, к тому, чтобы объединиться.

     Ящеренок предпринимал попытки общаться этим отверженным. И как же он был разочарован, когда вместо дружбы, этот другой мальчишка сам попытался срывать свою злость на Ните. Тому не друг был нужен а кто-то слабее, еще более униженный, чтобы поиздеваться над ним, чтобы возвысится хоть над кем-то.

     С чешуйчатым сверстники боялись дружить, изображали показную брезгливость, наверное опасаясь, что общаясь с постоянной жертвой, тоже будут зачислены в отверженные. У Нита несостоявшийся товарищ потом вызывал презрение, он его стал избегать.

     Наступление осени было приближением кошмара, имеющего привкус леденящего небытия. Становилось слишком холодно. И куда только девался прежний послушный шустрый ящеренок. Как бы он не кутался, но становился все более сонным. На него кричали, ругались.

     По утрам от холодной грязной земли холодели пальцы ног. Нит переставал их чувствовать. Обычная обувь не подходила ящерочеловеку. Замотать чем-то ступни он даже не пытался. Леденящая вода луж пополам с жижей сразу пропитала бы тряпки.

     Потом, когда приближались настоящие холода поздней осени, ноги немели все сильнее, ящеренок переставал их вообще чувствовать до колен. Как будто у него совсем не было никаких ступней. Так и пытался доковылять до дома как на неживых.

     Если приходилось работать во дворе то от холода отнимались руки. Нит не мог пошевелить пальцами, не чувствовал прикосновения ими.

     Отогреваясь в чулане юный ящерочеловек ждал когда вернется жизнь к его рукам. Ощупывал бесчувственные когтистые ступни, облепленные уличной грязью.

     А когда начинал падать первый мокрый снег и лужи покрывались корочкой льда, становилось совсем плохо.

     Каждый раз, засыпая в кладовке за занавеской, Нит боялся, что не проснется из-за ночной прохлады. Так однажды случилось. Замерзнув раб не проснулся, остыл. Но удалось отогреть, хотя с виду казался дохлым.

     Хозяева от кого-то узнали, что их ящер может воскреснуть после спячки, как оттаивают по весне мелкие ящерки и лягушки. Поскольку зимой от такого постоянно мерзнущего полусонного раба никакого толка, то чтобы не переводить на него еду без пользы, решили что пусть ящер впадает в спячку.

     Уже третий год, когда осенние вечера наступали раньше а ночи становились длиннее, Нита охватывала тоска. Скоро ему предстояло замерзнуть и каждый раз такое замерзание было подобно смерти.

     Холод постепенно поднимался по ногам и рукам, они как бы укорачивались, исчезали, замедлялось биение сердца. Все существо ящеренка становилось меньше, у него уже не было конечностей, искра сознания гасла в леденящей темноте.

     Иногда замерзнуть удавалось не с первой попытки, если начало зимы прерывалось оттепелями.

     Его преследовал страх, что пока он спит закоченевший, крысы, которых немало в доме, отгрызут у него что-нибудь. У хозяина в сарае стоял старый ящик, куда худощавый Нит ложился, свернувшись. Вроде бы все дыры в нем удалось заделать, но оставалось опасение, что крышку прикроют неплотно. Да и доски гниловаты, ненадежная защита от алчных грызунов.

     В этом году до сильных холодов оставался месяц или полтора, но тоска уже чувствовалась. Каждый укоротившийся день он провожал с предчувствием начинающегося ужаса.

     * * *

     Душа Нита пребывала в смятении. Боялся будущего у другого хозяина, и не меньше боялся оставаться.

     Конечно очень маловероятно, что хозяева действительно продадут. Люди в этих местах, не привыкли что-то менять в своей жизни. Хотя все время и ворчат, что пользы от вечно мерзнущего раба, спящего всю зиму, немного.

     Но вот и ворота их двора.

     Нит вскочил на крыльцо старого дома, чтобы позвать хозяев.

     Неизвестно как он им выложит весть, что пришел человек его покупать.

     -Где так долго шляешься?! Уже вечер скоро.

     -К вам… к вам человек пришел. Там во дворе ждет.

     -Чего ему надо?

     -За мной он пришел…

     -Что тебя угораздило натворить на этот раз!?

     -Он… хочет меня купить.

     -Тебя?? Да кому ты нужен? –хозяйка поразилась не меньше самого Нита.

     В этот момент вышел проснувшийся хозяин, уже слышавший последние слова.

     -Так. Выскочи во двор, попроси подождать. Мы посоветоваться должны. Сколько он предлагает?..

     Когда ящеренок, сбегав к незнакомцу, вернулся к хозяевам то к немалому удивлению увидел их погрустневшими. Неужели он им не был совсем безразличным? Они даже с какой-то неохотой говорили о его продаже…

     -Нечеловек хоть, но все ж не простая скотина а говорящая. Вроде тварюга а совсем как мальчишка…

     -А я хотел следующим летом новых ловушек для рыбалки наплести, –откликнулся хозяин. –Пошли бы на реку вместе. Хотя, если подумать… до лета еще далеко, а зимой от него никакого толку… а деньги нужны.

     -А если то, что в Доситее говорили правда? Тогда совсем без денег можем остаться и без раба.

     Нит не знал, какие слухи они имеют в виду. И догадываться в тот миг не мог, как страшно это может отразится на его судьбе в дальнейшем.

     -Все равно пропадет. Лучше уж взять деньги.

     -Эх, сгинешь где-нибудь, хвостатый. Видать судьба твоя такая. Неси деньги, что этот чужак предлагает.

     Нит побежал вниз, чуть не скатившись со ступенек, поскольку пребывал все в том же растерянном состоянии. У него просто коленки тряслись.

     Уходить куда-то в неизвестность с незнакомым человеком…

     А может беспокойство, усиливающееся последние недели как раз и было предчувствием пугающих изменений? Или это просто обычное ожидание холода и тьмы в конце осени?

     Нит вернулся, высыпав на некрашенный стол несколько монет.

     Вот и все. Хозяин даже похлопал его по плечу, провожая до двери. –Живи как нибудь…

     Накатило ощущение растерянности.

     Подросток окинул взглядом место около дома, вдруг понимая, что теперь это двор не его хозяев. В животе почувствовал холод. Пришло окончательное понимание. Жизнь уже не будет прежней, наверное никогда. Но к лучшему ли это?

     Нит ведь совсем не знал странного человека, который заберет его с собой. Что-то в нем есть зловещее, недоброе, в этом незнакомце, хотя он вступился за жертву.

     И в то же время родилась робкая, почти сиротская какая-то надежда на нового хозяина.

     * * *

     Наступал вечер и уходить из города стало уже поздновато.

     Маниар спросил есть ли в Долаше постоялый двор, заметив, что придется переночевать здесь.

     Нит даже немного обрадовался. Идти в неизвестность с незнакомым человеком на ночь глядя, было бы слишком страшно. Он хотя бы не сразу покинет знакомый город, хотя тот и приносил ему столько боли. Правда в трактире мальчишка еще никогда не ночевал.

     Маниар потребовал хорошо натопить печь, подумав о Ните.

     Путниками постелили на полу в маленькой каморке, стены которой пересекали толстые старые балки, поддерживающие чердак. Колеблющийся огонек масляного светильника освещал несколько грубо сколоченных ящиков, которые занимали почти половину места. Сквозь каморку проходила толстая кирпичная колонна. Ощутимо нагретая. Труба от камина на нижнем этаже. Ящеренку хозяин указал угол потеплее, а сам прилег в другом.

     Меч господин положил рядом, почему-то не извлекая из ножен.

     На Маниаре оказалось два плаща, одетых один поверх другого, что не бывает лишним для путешественника, которому возможно приходилось ночевать в лесу осенью. А под ними что-то вроде куртки из черненых стальных пластин, тщательно анатомически подогнанных так чтобы защиту не было заметно под одеждой и при этом пластины не мешая движению, скользили одна по другой почти не расходясь.

     Нит никогда не видел таких доспехов, ему приходилось встречаться только с городскими стражниками, носящими простые кольчуги.

     Дверь комнаты, которая досталась путникам, оказалась без задвижки, то есть совсем не запиралась изнутри. Маниар недовольно поморщился. Однако некоторым вообще приходилось ночевать внизу в общем зале.

     Еще перед тем как войти в город, на случай ночлега, странник вытесал из первой попавшейся деревяшки клиновидный предмет. Этот клин Маниар вставил в щель под дверью комнатушки. Теперь дверь нельзя открыть снаружи, если не вынуть деревяшку изнутри. Такую простенькую хитрость применяют некоторые бывалые торговцы, если приходится останавливаться на ночлег не имея нанятой охраны.

     А над дверью Маниар начертил мелом странный знак, который вызвал у Нита подозрение в колдовстве. Ящеренок решил помалкивать и не спрашивать. Но все же не утерпел.

     -А для чего это… господин?

     -Понимаешь ли, я подпер дверь клином, не для того чтобы защититься от грабителей. А чтобы кто-нибудь случайно не зашел сюда и не умер.

     -Почему кто зайдет должен умереть?

     -Я установил на входе, с помощью амулета, магический заслон, который убивает на месте любого, кто попытается войти. Дверь непрочная. Если кто-то попытается вломиться силой, то его не жалко. Но губить случайных людей не входит в мои планы. Зачем привлекать к себе внимание?

     -А… если…

     -Ты можешь спокойно выходить и входить. Тебе ничего не будет. Ты же не человек. Это придумали люди против людей.

     -Господин, простите, что спрашиваю, у вас наверное много врагов?

     -Я соблюдаю осторожность, даже когда не предвидится нападения. Давняя привычка. А мои враги, вернее сказать соперники, слишком могущественны. Поэтому им вообще не следует знать где я.

     Новый хозяин накрылся плащом но со стороны не понятно спит или просто лежит полуприкрыв глаза.

     -Главное не забыть снять защиту, когда будем уходить, –произнес Маниар со зловещей ухмылкой.

     Продолжал гореть фитиль масляной плошки. На улице к тому времени стемнело, хотя засыпать пока рановато.

     -Расскажи про себя, –велел хозяин.

     Нит прислонился к теплой кирпичной трубе. На нем потертая серая рубашка, прорванные на коленках шоссы, какие еще носят в западных королевствах и у варваров, хотя в империи давно штаны делают цельносшитыми. Каждая штанина шоссов одевается отдельно и крепится на поясок и к тому, что закрывает промежность. Но для ящера, из-за хвоста может быть такие даже удобнее.

     Сначала рассказ мальчишки скуп на слова. Нит, не знал о чем говорить, просто обьяснил чем занимался у хозяев, впрочем занятия эти постоянно менялись от времени года и в основном состояли из мелкой суеты. Говорить о том как его травят окружающие он поначалу стеснялся.

     Но у подростка создалось впечатление, что слушающий внимательно Маниар все сам понимает. Его почему-то интересовали любые мелочи жизни невольника.

     Конечно Нит признался, что у него нет друзей в городе, лишь только враги. А дальше господин сам все выведал, зная какие задавать вопросы.

     Поддавшись порыву откровенности ящеренок рассказывал все. Даже то, что он прежним хозяевам не говорил. Словно впервые за годы появилась возможность кому-то пожаловаться.

     Нит никак не мог уснуть. Он думал о своем прошлом, ворочался.

     А хозяин, возникла такая уверенность, будто вообще может неделями обходится без, нормального сна. Незнакомец словно бы мог восстанавливать силы не теряя контроля за окружающим.

     Обычный человек во сне становится беспомощным, но маг в некоторых случаях именно спящим в большей мере готов к нападению. Ауру подкрадывающегося и его намерения не скрыть.

     Правда колдун сейчас не спал. Маниар думал о своем новом маленьком слуге.

     Он привык быть один. Если придется обороняться, то теперь надо учитывать, что рядом кто-то слабый, нуждающийся в защите, это станет обременять в пути. Колдун боялся, что нечаянно погубит ящеренка. Но Нит сам одиночка. В этом городке он зачахнет и его действительно когда-нибудь пришибут.

     Его новая собственность раб, который должен служить хозяину, но с другой стороны, мальчишка, который сам нуждается во внимании и некоторой заботе. Забавно получается.

     * * *

     На рассвете Маниар приказал подростку отвести его к местному портному. Тот, конечно, уже не спал, но гостям удивился. Нит был ему знаком, но высокий человек рядом явно откуда-то издалека. И одет по-санктаргски, хотя и неброско, сразу не заметишь.

     -У вас есть что-нибудь уже сшитое?

     -Боюсь, господарь, что на вас не найдется сейчас подходящего… –ответил Динец, –Но могу по-быстрому подогнать по размеру из того, что есть.

     -Не на меня. Ему какой-нибудь плащ потеплее, чтобы осенью можно было ходить.

     Портной покосился на Нита.

     -Ящерица, скажи с какой это стати чужой человек собрался покупать для тебя одежку? –полюбопытствовал мастер.

     -Это теперь мой хозяин.

     -Вот дела… Так чтож, продали тебя что ли?

     -Угу. И мы теперь уходим.

     В мастерской нашелся плащ и новая рубаха, которые Нит одел поверх прежних, для большего тепла.

     Перед тем как уйти Маниар почему-то решил поговорить с портным наедине, на некоторое время приказав Ниту отойти. Так что ящеренок не знал, о чем допрашивал господин Динеца. Он о чем-то распрашивал и трактирщика у которого купили припасы в дорогу.

     Не прошло и часа как Нит с хозяином, миновав городские ворота, где мальчишке пришлось вновь объяснять стражникам, что теперь он принадлежит другому, начали удаляться от города, где раб провел большую часть своей жизни.

     * * *

     -Все знают, что я очень труслив, –произнес Нит, –я мучительно боюсь смерти.

     -Есть очень распространенное заблуждение. Все считают, что трусость это качество негодяев. На самом деле мерзавцы обычно наглее и меньше бояться. Те, кто не боится, просто грубее устроены. Все чувствуют боль по-разному, эта разница бывает очень велика, но ведь ее никак не измеришь. Обычно преступники боль чувствуют гораздо слабее. Ведь те, кто слабее чувствует боль, с детства наглее, в них больше жестокости. Многие бандиты и палачи, в своей бесчувственности, даже не представляют насколько сильно могут страдать те, кого они мучают. Изуверство жизни заключается в том, что те, кто не выносит боли, они робкие, у них и душа чувствительнее, чаще оказываются постоянными запуганными жертвами бесчувственных ублюдков.

     С другой стороны, среди стражей закона тоже нередко оказываются люди малочувствительные к чужим страданиям, да еще привыкшие к непрошибаемой грубости преступников. И горе тому несчастному, кто случайно окажется несправедливо обвиненным.

     Нит надолго поник, явно оценив еще одну сторону несправедливости мира.

     -А как же герои?

     -Не знаю. Героем я не был.. –Усмехнулся господин. –Впрочем те, кого нам представляют как героев, на самом деле часто совсем не те, кем кажутся. Некоторые сами бандиты и убийцы, просто угодные власти. Но бывают ситуации, что выбора нет. И тогда самый робкий может совершить поступок, который от него никто не ожидал.

     Нит знал, что около дороги, ведущей в соседний город, есть заброшенная ферма, уже сгнившая, заросшая репейником. Там, говорили, любит собирать друзей один из богатых членов банды. Они останавливаются в тех местах, после охоты в лесу. Выпивают и развлекаются, жарят мясо. Привозят развязных девиц.

     Да, его обидчики повзрослели, их забавы становились все более взрослыми. Вместе с ними были и незнакомые, постарше. Посматривая на хозяина, Нит все думал решится ли рассказать о самом страшном, что однажды видел за городом. Если бы он проговорился о таком раньше, то ему бы точно не жить. Но ведь они с господином все равно отсюда уходят. Кроме того человек производил особое впечатление. Прежним хозяевам он бы не решился рассказать. Они сами всего опасались, только скрывали страх за громкими окриками и бранью.

     Ящеренок продолжал внутренне побаиваться своего нового владельца, но именно ему хотелось пожаловаться, поделиться давно не отпускающими страхами.

     На всякий случай Нит покосился на Маниара и оглянувшись по сторонам тихо заговорил.

     -Я очень их боялся. Однажды я случайно видел, как они поймали двух детей. Их вывезли в лес на окраине города. Это были беспризорные мальчишка и девчонка, моложе них года на три.

     Сначала они сделали с девчонкой… тогда я не понимал что… А потом гнали этих детей через лес, устроив на них потешную охоту. На них натравили свору собак. Потом когда догнали, забили насмерть. Я видел не все. Если бы они меня заметили… В это время стало уже совсем темно… Потом, когда они ушли, я прокрался на ту поляну. Собаки разорвали тех детей до неузнаваемости.

     -И никто не обвинил шайку в убийстве?

     -У беспризорников не было никого, кто бы пожаловался. Они никому не были нужны. А у одного из убийц отец –сержант городской стражи. Поэтому я так боялся этих молодых, зная на что они способны.

     Взгляд господина стал жестоким, но потом человек глянул на мальчишку и успокоился.

     -А ты храбрый ящеренок, –произнес Маниар.

     -Я не храбрый, –возразил Нит, как только я увижу на улице стоящую кучку этих полубандитов, у меня начинает дрожать хвост и колотиться сердце. Я ничего не могу с собой поделать.

     Он опустил голову. –Я очень боюсь.

     -Нет, ты храбрее их, –сказал Маниар к потрясению Нита, если бы на твоем месте оказался любой из тех, кто над тобой издевался, это бы было жалкое сопливое зрелище. Легко им быть уверенными, когда целой толпой насмехаются над страхом жертвы, которая никак не может сопротивляться. Но когда любой из этих попадает в сложную ситуацию, то они ведут себя не лучшим образом. Слезы размазанные по лицу, мольбы… Тьфу… Поверь, я видел подобное. Может и ты увидишь, причем не исключено, что в недалеком времени.

     Маниар криво усмехнулся, незаметно куда-то покосившись. Положил ладонь на рукоять меча под плащом.

     На дне широкого оврага, заросшего редкими деревьями, средь увядшей крапивы и отдельных репейников пролегала тропинка, уходящая куда-то в кусты.

     Новый хозяин и ящеренок дошли как раз до середины когда Нит обернулся, заметив, что за ними кто-то идет.

     -Они тащутся за нами от самого города. Я уж побаивался, что отстанут. –Маниар давно заметил слежку, но долго шел не прибавляя шагу и не сообщив чешуйчатому попутчику. –Ты знаешь здешние места?

     -Рядом за кустами та старая ферма, давно заброшенный сарай.

     -Значит туда мы зайдем.

     -Но зачем? –испугался Нит.

     -Чтобы он могли нас окружить и мы стали совсем беззащитны перед ними. Нам будет некуда деваться.

     Логика хозяина что-то совсем не понравилась ящеренку.

     Но Маниар повлек Нита за собой. Они оказались около прогнившего строения, лишившегося большей части крыши. Дверей у сарая не было.

     -Прекрасно, здесь мы будем глупыми жертвами, попавшимися в западню. –Лицо господина на время стало вновь жестоким.

     Трое вышли откуда-то из кустов.

     С замиранием сердца Нит узнал своих постоянных обидчиков. И четверо незнакомых сзади встали, окружая так, чтобы преследуемым пришлось зайти в сарай.

     Накатило ощущение приближения чего-то очень плохого. За городом он им еще так никогда не попадался. И новый хозяин не сможет защитить. Ему самому придется плохо. Что бы там Маниар не говорил о колдовстве, Ниту еще ни разу в жизни не приходилось видеть действие магии, она представлялась чем-то далеким, не от реального мира. А ножи у грабителей самые настоящие.

     -Ну, что? Пришли? –хмыкнул одни из них.

     Нит понял, что из этой ситуации ему уже не выбраться. Хозяина скорее всего хотят ограбить и убить, потому, что одинокий путник, у которого возможно имеются деньги и нет защиты, ни малейшей поддержки среди местных, станет легкой добычей. Его искать не будут.

     Самого Нита тоже не оставят в живых, чтобы никому не разболтал.

     Грабители, среди которых только четверо взрослых, остальные старше ящеренка на пару лет, хотели не только денег, которых у жертвы может не оказаться, но и просто поглумиться.

     -Сейчас мы узнаем такой же у ящерицы трусливый хозяин…

     -Допустим, что трусливый. Предположим, что вы это узнали и что дальше?

     -Снимай плащ и вынимай все, что есть.

     -Но я хотел бы с вами поговорить, –попросил Маниар.

     -О чем?

     -О милосердии. Признаете ли вы милосердие?

     Ответом ему был дружный хохот.

     -Чего ты там лепечешь? Эй ты! Бросай нож и палку. Таскаешь с собой ножик и думаешь, что тебя все будут за это боятся?

     Большой нож у Маниара шпана заметила еще в городе.

     Господин спокойно выполнил требования. Нож оказался на утоптанной земле.

     -Я задал вопрос о милосердии во второй раз… –напомнил Маниар.

     Нит понимал, что такие слова только развлекут шайку. Хотя хозяин спрашивал как-то странно. Вкрадчиво, но совсем не умоляюще, будто его подобный вопрос о собственной пощаде интересовал как некий теоретический вопрос.

     -Скажите честно. Пощадите ли вы меня и моего слугу?

     -А на кой?

     -Благодарю за ответ. Примите мою признательность, что развеяли душевные сомнения.

     -Тебя мы, может быть, убьем сразу, если будешь слушаться. А может быть не сразу. Как нам понравится. А ящера этого, который слишком много жаловался… Глаза ему что ли выколоть, чтобы тыкался об все деревья? Хоть поржем.

     У окруживших тесаки и дубинки. Нит с недоумением глядел на нож, который забрали грабители. Мальчишка находился в полуобморочном состоянии и Маниар взял его за дрожащую ладонь.

     -Я хочу у вас еще раз спросить о милосердии. Неужели оно вам совсем чуждо?

     Прыснули со смеху все, особенно самые младшие из подростков. Этот противный смех терзал нервы Нита, привыкшего к глумлению.

     -И что вам сделал этот ящер? Почему вы никак не можете оставить его в покое?

     -А на кой он вообще живет?

     -А давай затравим обоих собаками? –предложил кто-то.

     -За ними еще идти!

     -Мне хочется вас перебить, поскольку слишком шумно. Как ни прискорбно, придется немного уменьшить число собеседников…

     Маниар распахнул плащ и все увидел на боку меч.

     -Э-э-э… –попятился один из молодых.

     -Теперь я перейду к завершающей стадии нашего разговора о милосердии, –пояснил путник.

     Рука потянула меч из ножен. Даже Нит, стоящий рядом, почувствовал что-то странное. Какое-то онемение в напрягшемся воздухе. А других стоящих кажется вообще парализовало намертво, хотя клинок не был выдвинут даже на треть.

     Оружие выглядело зловеще, что еще ранее замечал Нит. Перекрестье с концами, загнутыми рогами вперед. Ближе к рукояти лезвие оказалось с крупными зазубринами, дальше прямое, завершающееся плавно сходящимся острием. Он не успел разглядеть, но кажется ближе перекрестью, на клинок нанесены какие-то знаки.

     Господин без излишней торопливости извлек клинок и всадил его в живот ближайшего, выдернул, брезгливо отступая на шаг, чтобы не запачкать одежду. Меч, добивая, полоснул по горлу начавшего падать, и другого стоящего рядом, который не мог ни отпрыгнуть ни увернуться. Возможно они даже не почувствовали боли, но хлынула кровь.

     Ничего похожего на схватку, хозяин просто приканчивал самыми простыми ударами, хотя и не совсем равнодушно, с некоторым гневом, но как-то буднично, с брезгливостью.

     Маниар уронил что-то на землю в дверном проеме, придавил предмет сапогом, и неспеша пошел к остальным. Они кинулись к стенам сарая, но как-только клинок оказывался рядом, уже не могли убежать и оказывались зарублены как безвольные туши. Нит видел выкаченные от страха глаза, рты, искривленные в вопле ужаса. Это были даже не крики а пронзительный скулеж, когда животное, бывшее человеком, уже не соображает кто оно, и визжит потеряв разум.

     Двоим удалось побежать к выходу. Но в самом дверном проеме вдруг остановились, их тело перекрутила сила собственных мышц, они упали. А изо рта, носа и ушей хлынула пузырящаяся кровь.

     Маниар не обернулся к ним, зная что так и должно быть. Перед ним в угол сарая забились последние двое. Но убежать уже не могли. Парализующий клинок преградил им путь, замедляя движения даже на расстоянии.

     -Я бы хотел вернуться к разговору о милосердии. –Произнес Маниар. – Следует ли мне проявить милосердие?

     -Да! Ради Бога!! Просим милосердия…

     -Нит, обрати внимание на сопли и слезы, –заметил хозяин. –Смотри внимательно. Следует знать, что на лицах врагов, не всегда бывает выражение наглости, и если его сдернуть как маску, то открывается такая вот неприглядная картина…

     Господин полоснул мечом говорившего, брезгливо убрав ногу, чтобы на нее не повалилось тело.

     -Но мы же просили милосердия… пощади… –взвыл оставшийся.

     -Я проявил милосердие. Я сейчас пощадил тех, кто мог бы стать вашей жертвой. Разве я мог быть так жесток к ни в чем не повинным путникам, которых бы вы глумливо убивали?

     -Я ничего не-ее де-ее-елал!! Только смотрел!!

     -Специально, ходил все время за друзьями, чтобы смотреть и хихикать? Полагаю, что ты насмотрелся достаточно. Иногда зрелища бывают опасными. Сегодня ты видел слишком много.

     Острие меча пронзило грудь последнего.

     -Сильному защищаться от врагов зачастую лучше в далеких уединенных местах. –проговорил Маниар. –У таких подонков достаточно наглости напасть и посреди города, но защищаться от них там неудобнее, на их стороне окажутся свидетели и стража.

     Дрожащий Нит оглянулся. Он частенько видел как резали овцу, но от человека крови пролилось побольше. Намного. Сарай превратился в место невиданной расправы.

     Маниар подобрал с земли около выхода небольшой овальный предмет.

     -Разрядился. Но никто не должен был вырваться, иначе могли бы узнать в городе.

     -Что это? Что с ними произошло?

     -Амулет срабатывает от прикосновения человеческой ауры. Ты знаешь что такое дыхание? В легких вдыхаемый воздух или что-то из воздуха, та его часть, что дает жизнь, растворяется в крови. А у них он выделился из крови весь сразу и кровь вскипела, забурлила. Смерть была мгновенной.

     Погибших от магии страннику пришлось еще полоснуть мечом, чтобы меньше было подозрений, что их убил колдун.

     Маниар сунул амулет в карман. –Надо выбросить подальше отсюда.

     Господин положил руку на плечо шокированному Ниту.

     -Щадить имеет смысл лишь того, кто сам способен тебя пощадить.

     Нит помнил как сам мечтал в порыве злости убить издевателей. Даже проигрывал в уме сцену расправы. Но не представлял, что окажется настолько не готов к тому, как это произойдет в реальности. Господин, проделавший это с такой легкостью, стал страшен рабу, хотя он выполнил, то что раньше желал сам затравленный подросток.

     Маниар протер лезвие рукавом, оторваным от одежды одного из убитых.

     -Этот меч… в нем сильная магия? –тихо поинтересовался подросток.

     -Ничего особенного. У стратиотов, гвардии императора Сактарга тоже есть мечи, которые парализуют жертву еще до того как ее коснется клинок, но мое оружие действует дальше, на несколько шагов.

     -В легендах особенные мечи бывают у особенных людей, такое оружие даже имеет собственные имена…

     -Знаешь, что такое оружие? Это инструмент для убивания. Есть инструменты для разных дел, для строгания дерева, копания земли. А этот для казни тех, кого я хочу уничтожить, для лишения жизни. И не более того.

     Нит не решился спросить откуда у господина взялось такое нездешнее оружие.

     Недалеко от сарая, почти скрытый за крапивой и репейником, находился сильно осевший маленький бревенчатый дом. Маниар обратил внимание, что дверь закрыта снаружи на деревянный засов. Колдун отодвинул его, заглядывая в комнату.

     Там на полу в дальнем конце сидел светловолосый человек в разорванной серовато-белой рубахе, из под корой был виден большой деревянный нательный крест. Увидев незнакомцев запертый поднялся и долго смотрел.

     -Я полагаю, что мы оба сейчас хотим задать один и тот же вопрос. Кто ты и как здесь оказался? –подбодрил его Маниар.

     -Лучше я сначала спрошу. Зачем вы сюда вошли? –вопросил обитатель закрытого помещения. –Как вас сюда занесло?

     -Проходили мимо. Мне кажется, что интереснее почему тебя здесь заперли. Я даже догадываюсь кто. –Предположил Маниар.

     -Если догадываешься то уходи. Те, кто запер меня здесь за долги, могут вернутся. Они должно быть где-то рядом.

     -Тогда тебе тоже желательно уходить.

     -Не имеет смысла. Они меня все равно найдут. И если потом ко мне придут, то хуже будет.

     -Как хочешь… оставайся, –пожал плечами Маниар. И добавил с ехидцей. –Дверь снова на засов закрыть?

     -Не. Не надо, –остановил его на всякий случай заложник. –Пусть открыта будет. Если они придут и увидят, что дверь не заперта, а я не воспользовался случаем и не сбежал, то может быть поймут, что я с ними по-честному.

     -Хорошо, жди, –улыбнулся Маниар. –А мы пошли. Интересно на сколько дней у тебя хватит терпения… дожидаться своих… так скажем, друзей.

     Сиделец, однако, вышел на свет.

     -Ты передумал? –Немного огорчился хозяин Нита.

     -Нет, просто хочу выйти на минуту под солнце и подышать свежим воздухом. А вам, прохожие, посоветую потихоньку топать отсюда, пока вас не догнали те, кто в скором времени должны сюда прийти.

     -Хмм. Мне кажется, что они уже пришли. Это не те, которые в сарае?

     -Если они видели, что вы открыли засов…

     -Это они уже не могли видеть. Я думаю, что в сарае они теперь надолго.

     Маниар и Нит пошли, оглядывался только ящеренок.

     Через некоторое время человек их догнал. Шел некоторое время сзади, не решаясь заговорить, но все же спросил:

     -Неужели это вы одни их всех..?

     -Тебе настолько важно это знать? –укорил Маниар.

     -Действительно, это опасное знание. Но вы же не убьете меня как свидетеля потому, что я предположил, что трупы в сарае это вашего меча дело? Я не выдам, потому, что понимаю, что вы защищались. Честно говоря, у меня самого нелады с со стражей. Несомненно вы мастер боя, если смогли в одиночку прикончить всех и не получить сами ни одной царапины?

     Маниар скрыл усмешку, услышав как его назвали мастером боя.

     -Вы из гильдии? Их бойцы славятся умением. Понимаю, что на такие вопросы не отвечают, но можно и догадаться. Просто надеюсь, что раз вы меня освободили, то было бы нелогично меня убивать потом. –Пожал плечами человек.

     -А вот это предположение для меня оскорбительно. Лично я считаю, Гильдию Смерти давно пора уничтожить. На месте императора и динатов я давно выжег бы каленым железом эту организацию, если уж местная аристократия не решается. А заодно приказал бы подвергать наказанию каждого, кто воспевает доблесть наемных убийц. Само сочетание слов «честный наемный убийца» это уже вредительство.

     -Тогда кто же вы?

     -Вы чрезмерно любопытный молодой человек, –произнес хозяин Нита. –Хотелось бы знать кто вы и какие занятия движут вами? Вы разговариваете не как простолюдин.

     -Я бродячий проповедник, но чтобы прокормиться часто приходится наниматься на разную работу. Запертым я оказался за долги.

     -У меня нет опасений, что ты меня выдашь властям, проповедник, –тихо произнес Маниар с улыбкой. –Потому, что тогда тебе пришлось бы распространять свою веру, в лучшем случае, на каторге. Ты ирианит.

     Человек оступился, покосившись на Маниара.

     -Так ты, колдун? Мысли читаешь как визитаторы?

     -Хм. Даже визитаторам нет надобности просматривать мысли. Достаточно обладать достаточной волей, чтобы их посылать. Это не требует столь редких способностей как чтение мыслей. Посылаешь допрашиваемому вопрос. Человек даже не знает, что его спрашивали. Его тело само на это незаметно реагирует, не в силах скрыть правду.

     -Я думаю, что тот, кто обладает силой, должен уметь прощать. Ты ведь мог не убивать их, если действительно так могуч. Они еще имели шанс стать хорошими людьми. –Посмотрел на Маниара проповедник.

     -Уважаемый собеседник, вы упускаете из виду некоторую мелочь. Тем, кому они проломили голову, был предоставлен шанс стать удобрением для роста местной крапивы. Я был в высшей степени последовательным, предоставив тот же шанс им самим.

     -Мертвых уже все равно не вернуть. Надо спасать живых, дать возможность им стать хорошими людьми. Разве исправление человека невозможно?

     -Я не отрицаю такую вероятность. Хотя существуют люди от природы лишенные сочувствия и сострадания, которым о жалости столь же сложно рассказать как врожденному слепому обьяснить что такое радуга. На словах они может даже согласятся, но это знание будет для них ненужным скучным грамотейством.

     Магам известно, что все люди делятся на три категории. Те, кто сопереживают, видя страдание другого, те, кто способен сопереживать только после того как сам мучился так же, и те, кого вообще не способен сочувствовать. Их совсем не проймешь чужими мучениями, не потому, что они так плохо воспитаны, а потому, что не могут по своей природе. Впрочем люди с рождения подражают друг другу, поэтому с виду их поведение такое же как и у других. Если закон строг, то такие бесчувственные тоже не творят зло. Моральные уродства не столь заметны как телесные, поэтому опасны не только для самого калеки но и для окружающих.

     -Тот, кто действительно вложит душу в дело возвращение заблудших к добру, может любого сделать нормальным человеком.

     -Я даже готов поверить. –Согласился Маниар. –Но такие чрезмерные усилия не лучше ли направить на лучших людей? А не тратить на таких вот? Заметь, что они грабили явно не из-за крайней необходимости, явно не умирали с голоду. Пока будешь возится с подонками, подумай сколько невиновных умирает в горести и нищете в разных концах королевства? Есть и другие нуждающиеся, пока ты будешь исправлять убийцу.

     -Невиновные не нуждаются в улучшении морали. Их души найдут утешение в божьем мире.

     -То есть ты будешь заниматься перевоспитанием подонка, когда помощь, больше нужна какому-нибудь ребенку из бедной семьи? Я сам не склонен к благодеяниям, но если уж есть люди, стремящиеся сеять добро, то пусть уж они сеют его там где надо. Подонок для тебя важнее?

     -Да. Я предпочитаю спасать души, а не тела. Чистая душа не погибнет. спасать надо тех, кто запутался во зле. Но для этого их надо сначала простить.

     Маниар ответил ответил самой своей кислой усмешкой.

     -Простить… Это значит встать на сторону убийцы и предать пострадавшего. Простить, это значит перейти на сторону сильного, который губит слабого. Перейти на сторону сильного –не правда ли удобная позиция в жизни? Это путь приспособленца, бесхребетного угодника, который проповедует религиозная мораль.

     Знаете, у вас как-то легче получается простить сильного, против которого все равно ничего не можете сделать, но редко кто прощает беззащитного, с которого очень просто спросить по всей строгости.

     Я вообще не против прощения, но, понимаешь ли, уже нет возможности спросить мнение других пострадавших, поскольку они давно гниют в земле, закопанные где-нибудь неподалеку.

     Анфир не отставал от Маниара, явно пытаясь продолжить длительный спор о справедливости и милосердии.

     Впрочем и хозяин Нита не отказывался от разговора, чтобы скрасить однообразность пути.

     -Скажи, мне проповедник, неужели ты так же истово желал спасения этим бандитам, когда был у них в плену и когда они могли над тобой издеваться?

     -Признаю, что нет. Слаб человек, я тоже поддаюсь страху. –Не стал скрывать Анфир. –Но теперь…

     -Но теперь, оказавшись в безопасности, ты желаешь для них прощения и милосердия.

     -Да.

     -Как это естественно. –Одобрил Маниар. –Знаешь, я с тобой согласен. Теперь когда их нет в живых, я тоже готов простить, чтобы не держать зла понапрасну. Я, за редким исключением, не злопамятен к мертвым и вообще к тем, кто уже не может навредить.

     -Ты сам нуждаешься в спасении, если рассуждаешь так, –молодой человек говорил это искренне, с убеждением.

     -О, религиозные проповедники, –вздохнул Маниар, –слово «спасти» у вас так похоже на слово «пасти». Пасти как стадо, как овец, впрочем вы этого и не скрываете, называя себя пастырями. Есть разновидность людей, которые готовы терпеть настоящие муки, лишь бы влиять на чужие души, внушать свои убеждения. Молодой человек, вас ждет блестящее будущее в таких делах.

     * * *

     -Но, подумай, ты убил этих молодых людей, выбрал самый простое решение. Тебе было просто лень искать другое! –не унимался Анфир.

     -Не скрою. Я действительно выбрал как проще для себя и остальных. –Не стал возражать колдун.

     -Да, ты это понимал? Они сейчас были плохие, преступники, сами убийцы. Но ведь у них был шанс стать лучше в будущем. Когда-нибудь они остепенились бы, стали бы уважаемыми людьми. У них появились бы семьи, дети…

     Маниар зловеще хмыкнул.

     -Если бы я предвидел, что они могли бы в будущем стать уважаемыми и любимыми людьми… То я тем более прикончил бы их!

     -Почему?! –отшатнулся проповедник.

     -А потому, что те, кого они забили, тоже могли стать любимыми и уважаемыми. Но их лишили этого. Если бандиты после кровавой молодости остепеняются, заводят семью и живут окруженные заботой и лаской, все такие важные и почитаемые, то это еще более несправедливо. Ведь их жертвы, ставшие пищей гниения, уже никогда не могут рассчитывать на подобное.

     -Вы жестокий человек, господарь.

     -А может быть вы из тех, –поинтересовался Маниар, –кто утверждает, что жертвы своим поведением, своим страхом, сами провоцирую преступников? Мол, сами виноваты, что показали свой страх, и преступники не так уж виноваты, что поддались инстинктам?

     -Да, это действительно так. Своим страхом жертва искушает преступника, подталкивает его к греху. –кивнул Анфир.

     Ящеренок, шагая рядом со все возрастающими эмоциями вслушивался в спор. Эта тема для него оказалась явно болезненной, проповедник снова разбередил рану души.

     -Запомни, Нит, –обратился вдруг к нему Маниар. –Если кто-то утверждает, что жертва сама виновата, что против своей воли подтолкнула к преступлению, то знай! Тот, кто так говорит, сам имеет хоть какое-то отношение к преступной среде, близок ей по духу, хотя бы был в уличной шайке.

     -А не слишком ли… так утверждать? –подал голос Анфир.

     -Признавайся, ты ведь тоже не без греха, проповедник?

     -Это было давно, совсем еще подростком был. –Нисколько не смутился молодой человек. –Ну, у меня есть друзья, еще не совсем порвавшие с преступным прошлым, но я стараюсь вывести их в люди.

     -Что я и говорил.

     -Я не говорю, что бить и калечить это хорошо, но, сударь, вы же признаете, что страх жертвы подталкивает, соблазняет преступника совершить зло! –не сдавался Анфир.

     -Так оно и есть. Но это я бы не считал оправданием. Даже наоборот, это отягчающее обстоятельство. Когда жертва боится, преступник чувствует ее беспомощность. А беспомощность жертвы многократно, неимоверно увеличивает жестокость любого мерзавца!

     -Но ведь это же слабость злодея, что он поддался греху, что соблазнился беспомощностью.

     -Такие виды слабости несовместимы с жизнью среди людей. Мерзавцы, которых слабость беспомощных, провоцирует на изнасилования и убийства, должны отбраковыватся как негодная больная скотина. Чтобы не портить породу.

     Анфир, отступился.

     -Ну, это уж слишком. Ты говоришь как инквизиция. Или… как имперская власть Санктарга.

     -Имперцев можно ругать за жестокость, но расчетливости им не откажешь. Хоть и сам я с ними во вражде. С инквизицией я тоже… в не менее сложных отношениях. Ох, проповедник, ты явно еретик и немного не от мира сего. –Улыбнулся Маниар. –Твои соперники из инквизиции, с преступниками не церемонятся. Гораздо практичнее смотрят на мир. Конечно они готовы простить, отпустить грехи, но лишь когда мерзавца можно смести веничком в совок и посыпать его пеплом цветочки в монастырской клумбе. Впрочем, когда некоторые прикидываются добренькими, это приносит больше мучений.

     -Но жестокость и насилие соблазняемое беспомощностью и страхом, лежит в природе человеческой. С этим ничего не поделаешь.

     -Ты полагаешь, что я накидываюсь на всех, кто меня боится? А ведь немало было таких лет десять назад. Что я растопчу любой красивый цветок только потому, что знаю, что он беспомощен? Не судите по себе. Есть немало могущественных людей, в том числе и в империи, которые, не обращают внимания на страх простолюдинов, готовых ползать перед ними на коленях. У них выработалась защитная привычка. А если они и жестоки, то не из-за животных инстинктов, а из расчета и равнодушия. Таковы настоящие властители, а не мелкие мародеры и насильники, дорвавшиеся до власти.

     -Неужели даже добро надо делать по расчету? –С горечью спросил Анфир.

     -Реальный мир таков, что добро в нем наказуемо судьбой. Добро надо творить не менее осторожно чем зло, продумывать последствия доброго поступка, как злодей продумывает преступление. Если бы я сделал добро бандитам, то стал бы сообщником, кроме того, что был бы наказан судьбой за подобную глупость.

     -И что же, ты никогда не сделал бы доброго дела из опасения, что оно вернется к тебе чем-то плохим?

     -Почему же? Иногда можно, для разнообразия. Иначе жизнь была бы совсем не интересной. И потеряла бы значительную часть своего смысла. –Вздохнул Маниар. –Да, я иногда пытаюсь делать добро, просто надеюсь, что это не глупое добро, которое принесет всем вред, а разумное.

     Проповедник порывался идти дальше вместе с Маниаром. Но маг всерьез предупредил, что вместе они не смогут избежать опасностей.

     Кроме того, пути расходились. Анфир направлялся западнее в королевство Тодора, где ирианитская ересь теперь не преследовалась инквизицией. А вот хозяин Нита, продолжал путь примерно на восток, к приграничным районам, за которыми не так уж далеко, может быть в неделе пути, находилась одна из провинций Санктаргской империи.

     -Мораль не существует сама по себе. Почти всегда она находится на чьей-то службе. Если кто-то внушает тебе мораль, философию или религию всегда, всегда задавай себе вопрос: «Кому это выгодно?». –Сказал Маниар Ниту. –Никогда не забывай задавать себе такой вопрос…

     Они расстались с попутчиком, продолжая брести через лес.

     -Вот еще что хочу сказать. Чтобы у тебя не было сомнений. –Попытался успокоить Нита Маниар. –По закону многих королевств запада дворянин, которого оскорбили может вызвать другого на поединок. Оскорбившего простолюдина он в праве убить на месте. И грозить ему за это может лишь необходимость выплатить хозяину холопа немного денег. Если потребует их хозяин, конечно. А у этих даже господина своего нет.

     В рыцарских обычаях содержится немалая мудрость. Говорят, что держать в себе обиду вредно для здоровья. Поэтому люди чести как можно переводят обидевших в разряд тех, на кого обижаться уже бессмысленно по причине их отсутствия в мире живых.

     -Господин, вы дворянин?

     -Нет, я значительнее. Дворяне, они ведь служат государю, монарху, быть дворянином я считаю ниже своего достоинства. Я служу только себе, значит я в этом важнее их. –Усмехнулся колдун. –Беда в том, что местной власти и стражникам это не объяснишь… Поэтому я в их глазах преступник.

     Если не защитишься –попадешь в могилу, защитишься –в тюрьму. Поэтому сильному защищаться удобнее в безлюдных местах, там где преступники сами скрываются.

     Нит, с детства обладающий прекрасной памятью и пытливым умом, всю дорогу вспоминал разные мифы, связанные с магами и магией.

     Были глупые поверья, которые и мальчишка и сам отметал как чушь. Но кое-что он считал действительно редкими отголосками мудрости. И вот теперь ему крайне интересно было проверить истинность этих знаний на настоящем колдуне.

     -А вот, еще… Говорят, что есть какое-то равновесие добра и зла.

     -Равновесие добра и зла? Равновесие это существует лишь в мозгу человека. Никакая радость не может быть беспредельной, и горе неминуемо сменяется утешением, потому, что восстанавливается это равновесие.

     Но человек переносит свои представления на окружающий мир, хотя материя бесстрастна, она не имеет чувств, которые живут лишь в душе. Ему кажется, что в жизни удачные полосы чередуются с неудачными. Но так лишь воспринимает человек, ведь от его настроения зависит считает ли он себя счастливым или несчастным. А вселенная продолжает жить по своим законам. Эти темные и светлые полосы судьбы внутри самой сущности человека а не снаружи.

     -Но ведь бывает полоса настоящих неудач.

     -Просто подавленный человек делает ошибки чаще. И не только человек.

     Маниар устраивался на ночлег с обычными предосторожностями.

     Костер развели в овраге поглубже, под кронами высоких деревьев. Склоны дола не дадут разглядеть отсветы пламени, а ветви рассеют дым, который станет непросто рассмотреть в ночной темноте.

     Земля была сыровата, чтобы на ней расположиться. Нагребли сухих листьев, бурьяна с сухими ветками для подстилки поближе к костру, но не так, чтобы загорелось. Нит ляжет поближе к огню, а Маниар, похоже вообще не собирался спать по-настоящему, только восстанавливать силы. Меч он выдвинул из ножен и положил рядом. Все пространство вокруг очертил линией, связанной с заклинанием, предупреждающим хозяина. Магия это слабая, малозаметная, почти не требующая энергии. Прибегая к такой, Маниар не рисковал нарушить запрет.

     Правда пока мальчика тоже не собирался спать, греясь около огня.

     -Я думаю, что хватит называть тебя моим слугой. –Наконец высказался странник.

     -Вы меня продадите или прогоните? –повернулся Нит со страхом.

     -Я не собираюсь тебя прогонять. В последнее время думал, не сделать ли тебя моим учеником.

     -Учеником? –поразился молодой ящерочеловек. В его уме не укладывалось, что он может стать учеником колдуна. Он и к роли раба столь странной персоны никак не мог привыкнуть.

     В памяти всплыли услышанные давно полувымышленные страшноватые истории о учениках колдунов.

     -Но почему именно я? –спросил Нит, –Почему не человек? Зачем вы хотите сделать меня учеником? Что во мне особенного?

     -В тебе нет пока никаких магических способностей. Ты самый обычный молодой ящерочеловек. Поэтому в тебе нет ничего особенного. Возможно, если б я поискал, нашлось бы немало людей, которые бы оказались более способными к магии. Но я выбрал тебя.

     -Зачем?

     -Ты отверженный. Я, по сути, черный маг. У меня нет друзей, я никому не доверяю, большую часть людей я не люблю. Зачем я буду учить какого-то придурка, который скорее всего является моим идейным врагом?

     Но ты не человек. Главное, что ты одиночка, которого мучили и унижали. Именно поэтому мне хочется дать тебе хоть какую-то силу. Назло остальным.

     -Но ведь говорится, что магическая Сила должна быть в колдуне с рождения…

     -Сила… Я говорил о том, чтобы тебя сделать сильнее, не имея в виду только чародейство. В представлении многих магия связана с какой-то Силой. Но, с другой стороны, маг ищет не силу а слабость… Магия, это поиск не силы а Слабости.

     Динаты правят народами через уязвимость, через слабость человеческой сути. Зная свои слабости, недостатки можно найти такие же и у других, и это будет потайным путем к власти над соперником, ведь даже у самых разных людей, даже необычных, общего гораздо больше, чем бы им этого хотелось.

     Маг ищет слабость в других, в себе, в природе… Путь наименьшего сопротивления, который позволяет управлять стихиями.

     Именно через поиск слабости чародей может производить наибольшие разрушения. Обрушить стену, проложить с неба путь для молнии.

     Но обучение магии это очень долгий путь. На первых порах колдовство не даст тебе никаких преимуществ в опасный момент. Нужно уметь себя защищать по-разному.

     -Прежде чем я чему-то научусь, действительно пройдет немало времени… –мальчишка всегда был реалистом.

     -Ты ведь никогда не носил с собой оружия? –спросил Маниар.

     -Нет, у меня никогда не было.

     Маниар достал стилет и протянул ему. –Возьми. Он очень острый и узкий, даже слабой рукой можно глубоко вонзить в тело.

     -Нет, не давайте мне оружия. По закону не-людям нельзя носить с собой оружие. Если бы меня увидели с оружием, то казнили бы. Или забрали бы на каторжные работы, что хуже смерти.

     -Почему?

     -На каторге так тяжело, что долго не живут. Но я жил бы еще меньше. Если меня посадят вместе с преступниками-людьми, то среди них мне не прожить и нескольких дней. Они меня замучают до смерти. И на воле то невыносимо живется…

     -Не бойся закона, когда преступники ближе. Сначала надо выжить. Закон страшен, он не дает защищаться, но мерзкая смерть от руки ничтожеств ничем не лучше.

     -Но потом. Как потом жить?

     -Если ты не даш выродкам замучить тебя насмерть то получаешь хотя бы небольшой шанс, что выживешь. Даже если потом тебя арестуют или казнят, то остается небольшое утешение, что ты заранее отомстил тем, по чьей вине тебя погубило государство. А если не будешь сопротивляться то умрешь неотомщенным, втоптанным в грязь без всякой вины. Не знаю как тебе, но лично для меня страдать невиновным, за просто так, просто унизительно. Наверное, быть безвинным мучеником –изысканное извращение, но оно не в моем вкусе.

     -Иногда, когда меня били, я хотел убить врагов даже если сам погибну. Но когда я успокаивался, решительность пропадала.

     -Тогда считай это приказом. Ты мой ученик. Никто не посмеет забрать тебя. Да, я даже готов нарушить ради этого слово, данное сильным мира сего, но не потерплю, чтобы убили того, кого я все лишь раз в жизни попытался защитить…

     Маниар вручил ему небольшую трубку. Такие он носил в рукаве. Внутри трубки пружина и небольшая стрела. Достаточно нажать защелку, чтобы произошел выстрел. Это оружие удобно спрятать. Оперенный шип, который вылетал из трубки, он обычно смазывал быстродействующим ядом.

     -Человек слаб. Без оружия любой наг и беспомощен. И ящеры мало чем в этом смысле отличаются от людей. Чешуя и когти не в счет, в бою с вооруженным они помогут мало.

     -Но есть ведь сильные, упорные люди. Я встречал таких.

     -И они тоже слабы. Привыкли, что все перед ними робеют. Они из такой же плоти и крови. Которую легко режет сталь. Понимание, что все вокруг смертны и тоже чувствуют боль и страх, сделает тебя сильным.

     -Мне как-то больше удается понимать тот страх, который чувствую я сам. Своя боль она ближе. –Признал Нит.

     -Если в драке ты будешь прислушиваться к своему страху, то тебе проще сразу сдаться на милость победителя. Только вот милости у него может и не быть. А чтобы победить надо прислушиваться к страху врага, а не к своему собственному.

     -Во мне нет спокойствия, я слишком слаб. Только когда слишком сильно разозлюсь, я могу забыть про свой страх.

     -Ты думаешь, что твой добрый учитель мудрец, который конечно начнет отговаривать тебя от гневных мыслей, будет призывать к тому, чтобы отринул злость и проникся любовью ко всему миру? Нет. Я такому учить не буду. Злость –это нормальное чувство, которое помогает выжить, отделить мерзкое от благородного, не дает превратится в благодушную неразборчивую свинью. Если бы те, кто призывал победить в себе злость, добились своего, что к счастью невозможно, то они бы и добро в себе уничтожили. Точнее довели бы до такого состояния, что оно стало бы чем-то бесформенным и неразличимым. Исчезла бы разница.

     -Но, я слышал где-то что злость только мешает воину… Воин должен быть спокоен.

     -Где это ты таких мудростей набрался в этом захолустье? – удивился Маниар.

     -Был один человек, который уже не странствовал по селам из-за болезней. Он давно умер, но тогда он почему-то не прогонял от себя ящерицу, наверное ему было все равно, кто его слушает. Рассказывал о воинах и колдунах, что сам слышал в городах, где побывал.

     -Да, излишняя злость может помешать воину в бою с опытным противником. Я тоже про такое слышал. –Чему-то улыбнулся Маниар. –Но ты ведь не воин! Зачем тебе рассуждения о боевых исскуствах, если ты даже руку на обидчика поднять не можешь? Если гнев –это единственное, что способно заставить тебя защищаться и преодолеть страх, то используй гнев! Потому, что без этого ты вообще беззащитен. Какая польза в том, чтобы отвергать недостатки злости, если тебя без нее вообще любой зарежет?

     Маниар бросил взгляд на свой меч.

     -Что касается оружия… Иногда оно требуется, чтобы просто предостеречь врага от нападения. На вооруженного не всякий преступник нападет. Такое можно носить напоказ. К сожалению, Нит, тебе так нельзя.

     Когда оружие запрещено, то приходится пользоваться теми предметами, которые нельзя назвать оружием. Ведь оружие это инструмент для убийства, но есть другие инструменты, которыми можно воспользоваться. Чтобы защитить себя.

     Но самое лучшее оружие это такое, которое никак нельзя отобрать. Или которое есть везде, всегда под рукой, где бы ты не находился.

     -Но что?

     -Весь мир. Он всегда вокруг.

     -Но как им пользоваться для самозащиты?

     -Воздух, вода, земля. Природа. Маг находит способ направить стихии в свою пользу. Однако управлять погодой это долго. Правда есть еще более убойное средство.

     -Какое?

     -Сделать оружием самого врага. Уж враг то в бою найдется! Иначе что это за бой? –Маниар хищно улыбнулся. –Правда это магия которую могут использовать люди против людей. Тебе же придется учится иному.

     Твой путь будет длинным, поэтому ты не должен рисковать из-за всякой мелкой мрази. Я уже говорил, что врагов надо уничтожать так, чтобы не было опасности для тебя самого. Поверь, что большинство врагов не стоят, чтобы из-за них подвергать себя риску. Они не достойны этого. Губи их с безопасного расстояния, наблюдая как они дохнут подобно червям.

     Хотя так удобнее, чем в открытую биться с врагом, всегда ты должен быть готов к тому, чтобы защититься и простым оружием. Если тебе самому приходиться вступить в схватку –это уже неудача. Но ты должен быть готов к этому и победить даже при таком исходе событий. Даже если враги превосходят тебя числом. Врагов всегда больше. Это их главное свойство. И ты должен к этому привыкнуть.

     Не стоит лично попадать в сражения, но ты всегда должен быть готов к этому.

     Да, знаю, что ты никогда не дрался и не можешь. Но я найму для тебя учителя. Из меня самого плохой тренер.

     * * *

     В наступающем пасмурном сумраке Маниар и Нит неспеша приближались к пересечению дорог. Шли они в основном по обочине, чтобы обувь не увязала в грязи изъезженного телегами пути.

     На перекрестках дорог нередко попадались виселицы. И на протяжении их пути встретятся еще не раз.

     В этих местах тоже был обычай вешать преступников вдоль дорог для устрашения воров и разбойников. Труп должен висеть до тех пор пока не сгниет и не упадет сам. Под заляпанной птичьим пометом виселицей, засиженной воронами, в жухлой траве еще белели кости не полностью растащенные зверьем.

     Тихо скрипела ржавая цепь, на которой висел уже почти скелетообразный труп. Непривычно белели зубы на фоне потемневшего, покрытого черными потеками лица с пустыми глазницами.

     Трупы особо важных преступников после казни поливали кипящей смолой, чтобы могли сохраниться дольше. Так они могли висеть лет десять, почерневшие и мумифицированные, если их время от времени снова обливали дёгтем.

     Ученик приостановился. Страх перед законом был у него в крови. Ящеренок знал, как часто казнили кого попало скорые на расправу служители этого закона. Ловили не того, кто виноват, а того кого поймать легче. Обвиненным и казенным мог быть кто угодно, в то время когда настоящие преступники оставались безнаказанными.

     Именно поэтому законы были такими жестокими, что поймать удавалось немногих. Это понимал даже Нит.

     Маниар покосился на труп с привычным скептицизмом.

     -Это давняя беда. Что хуже? Страх перед воровскими шайками или страх перед давящим на все государством, которое могущественнее любой банды и его жертвами могут стать миллионы отправленных на каторгу? Для слабого одинаково плохо. А для сильного хуже когда все подавляет государство.

     Впрочем сильное государство не дает защищаться самому, запрещает оружие и начинает процветать всякая мелкая шваль, которая пользуется, что жертвы безоружны.

     Похоже Маниар полюбил рассуждать вслух потому, что впервые за годы у него появлялся собеседник.

     -Именно в странах с самым строгим законом бунты бывают самыми бессмысленными и беспощадными. Бунтарей подстегивает страх, что их жестоко накажут за малейшее неповиновение, которое они уже совершили, поэтому им уже нечего терять и они готовы творить большее. Своей жестокостью они как бы мстят заранее за расправу, которую над ними могут учинить.

     Поэтому в государствах с жестким контролем такой резкий переход от покорности народа к его полнейшему озверению и нет обычных умеренных попыток неповиновения. То даже рот боятся открыть, чтобы потребовать полагающееся по праву, то начинают жечь все на своем пути и резать господ вместе с семьями.

     В государствах со слабой властью мелкие восстания бывают чаще. А там где все жестко контролируется они редки, но зато гораздо страшней. Если уж всё рухнет то рухнет…

     Маниар решил отойти от виселицы, немного подальше. Чтобы Ниту было не так неуютно, когда они устроятся на ночевку. Самого мага трупы волновали мало. Он больше посматривал на небо.

     Вроде бы дождя не должно быть, хоть и пасмурно. Самое лучшее для путешественника осенью, когда небо закрыто тучами, но сверху не льет. Впрочем к утру облака могли разойтись и тогда не миновать холода и инея на траве.

     -Люди не только боятся защищаться. Они, тем более, боятся защищать друг друга. Ты заметил, что если наглецы ии бандиты окружили кого-то то прохожие стараются не замечать этого? Проходят мимо, отлично понимая, что на месте жертвы мог бы оказаться любой из них. Но делают вид, что это их не касается, отводят взгляд? Это же неспроста. Они же, прохожие эти, не только шайки боятся, но и закона. Потом ведь трудно будет доказать кто виноват и кто первым начал. Стражники и судья ведь не будут долго задумываться.

     -Но почему, почему власть такое допускает в своей стране? –давно хотел задать вопрос Нит.

     Маниар засмеялся.

     -А потому, что это власти выгодно! Власти выгодно, чтобы люди были разобщены, боялись заступиться друг за друга! Чтобы простолюдины привыкли не вмешиваться ни во что. Они побоятся защитить прохожего от шайки, потому, что это не их дело. А кто попытается вмешаться, хоть словом, все окружающие назовут идиотом. Потом эти привычные к трусливому равнодушию, даже не подумают возмутится когда стража или инквизиция арестует соседа. Будут испуганно молчать, сидя в своем углу. Мало того. Они начнут придумывать оправдание своей трусости, гнать сочувствие к жертве из своей души, даже заменять сочувствие брезгливостью к пострадавшему. Например, что такова божья воля, что кого-то ограбили, убили… Закроют глаза и будут надеятся, что их то минует такая участь. Или даже, что жертва сама была виновата, что не зря Бог наказал, может какие прегрешения были у пострадавшего.

     А ведь коснется беда любого из них и завизжат, застонут. Но вокруг будут только отворачивающиеся прохожие, которые считают, что только дурак вмешается. Да и как вмешаешься, у них тоже ведь семья, дети…

     Таким быдлом удобно править. Каждый помалкивает, пока беда не коснулась его самого, боится как бы хуже не было, даже когда и так плохо. Можно выдернуть из толпы любого, казнить на месте, но остальные сделают вид, что согласны с властями. Такой народ –просто мечта для местных баронов и герцогов. Не сразу господа такого добились, равнодушие к соседу вырабатывалось постепенно. Самое большое достижение власти, что пытающийся вмешаться, помочь обиженному становится просто посмешищем, такое не принято.

     -Но не везде же наверное так?

     -Есть некоторые районы, отдельные деревни, обычно в малодоступных местах, где наоборот позорным считается не помочь. Там народ сплоченнее, им приходится бороться за выживание вместе. Или, например в маркграфствах, где часты набеги варваров. Но здесь… Может быть сказывается близость империи. Там люди давно разобщены и покорны власти. Правда в державе динатов порядка все же больше. Да, удобно это для правящих, но есть один недостаток… Очень серьезный недостаток! Такой народ плохо выдерживает нападение внешнего врага, если ему удалось прорваться внутрь. Да и королевства такие дряхлеют, обречены на упадок. Было такое в истории, что могущественные царства были завоеваны кучкой варваров. И все потому, что эти правители победили свой собственный народ, сделали его покорным. И остались наедине с захватчиками. А телохранители государей не смогли защитить страну.

     Правда в Санктаргской империи есть еще сильная армия. Это я говорил не о ней. Империя и правда еще далека от упадка.

     Нит решился высказать еще одну, всю жизнь терзающую его мысль. Подобный вопрос он никогда не осмелился бы задать другому, потому, что касался религии.

     -Когда били подростки, меня всегда больше всего останавливало, что если я справлюсь с одним, они потом придут всей компанией, даже если бы я стал сильнее и победил всю шайку, то тогда бы против меня была вся городская стража. А что дальше? Если бы удалось победить стражу, то тогда против нас послали бы королевскую армию. Где конец всему этому? Если сможешь справится с каким-то врагом, то всегда находится сила еще главнее. Говорят, что на стороне власти даже Бог.

     Иногда я задумываюсь и мне становится страшно, что весь мир до самого верха подчинен какой-то власти, над каждой властью есть еще какая-то власть. И это абсолютно безнадежно, особенно то, что говорят о Боге. Как можно боротся против всей Вселенной? Это отчаяние.

     -В этой иерархии не может не быть разрывов. –Произнес Маниар. –Ведь посмотри, мир еще жив, а не закостенел насмерть под абсолютной довлеющей силой бесконечной иерархии. Возможно, то что мир еще жив, и служит главным доказательством, что Бога не существует.

     * * *

     Маниар с учеником брели по сельской местности. Это ясное осеннее утро выдалось очень холодным. Хозяин решил отправится в путь, отойти от костра попозже, чтобы солнце успело хоть немного прогреть воздух, но оно не торопилось.

     В тени трава еще серебрилась инеем, даже шуршала под сапогами. Только на открытом пространстве она успела стать мокрой. Солнце робко касалось путников лучами, еще не в силах согреть и пока не растопило легкий ледок на лужах, блестевших на протоптанной дороге. К полудню станет теплее, хотя вот небо начало затягиваться тучами.

     Маниар не обращал внимание на холод, заползающий в рукава, но мальчишка закутался в плащ, едва не цепенея. Он не просто мерз, а делался от холода каким-то полусонным.

     -Я чужой в этой стране, я совсем не гожусь, чтобы жить здесь… –жаловался Нит.

     -Люди тоже чужие здесь. И тоже не приспособлены для нынешней погоды. А уж зимой тем более. Знаешь, голый человек осенью в лесу смотрелся бы более неуместно, –усмехнулся Маниар. –Не знаю в какой стране и в каком из миров родина людей, но это явно где-то в теплых краях. Вот подумай, птицы зимой, даже маленькие переносят холод лучше чем человек. А если вспомнить, что обморозив ноги человек рискует остаться без пальцев на ногах, а то и без ног.

     -А я…

     -Вот именно. Ты хоть и ящерица, но в чем то лучше приспособлен к холоду чем люди. Лапы у тебя немеют но не отваливаются же.

     Колдун остановился, посмотрев на знакомый дорожный столб. –Совсем скоро будет город Доситей, куда придется ненадолго зайти за пищей.

     Кирпичные стены показались из-за деревьев даже раньше, чем Маниар ожидал, припоминая дорогу в эту сторону.

     На воротах путников даже не пытались остановить, наверное стражников больше интересовали телеги местных купцов, с которых можно собрать пошлину. Но все же полное пренебрежение показалось странным.

     -Все люди делятся на две категории. Те, кто готовы сделать пакость сами и те, которые напишут донос. Вот мне интересно каких людей в этом городе больше? –усмехнулся Маниар.

     Каменных строений в Доситее побольше, но и деревянные, на окраинах повыше, стискивая собой проулки. Еще до того как добраться до Долаша, путник проходил мимо, но не бывал внутри.

     * * *

     У арки, нависающей, над ответвлением улицы, Маниар приостановился.

     Поперек мостовой стояли несколько вооруженных людей в кирасах. Оглянувшись заметил, что и за спиной появились такие же. И они шли, явно окружая.

     Маниар увлек Нита в проулок. Потом зачем то снял с себя верхний плащ, вывернул его наизнанку и одел снова.

     -Они за нами?

     -Возможно. Это нехорошо.

     Тем временем тупиковая улица оказалась перекрыта. Люди в нагрудниках с гербом города на левой стороне явно были местной стражей. На них грубоватые кольчуги, небрежно начищенные шлемы-кабассеты, чем-то напоминающие тазики.

     -Не двигайтесь! –рявкнули из-за спин стражи. Несколько нацеленных арбалетов заставили Нита поежиться. Он замер, смотря на грязные капли воды, срывающиеся с похожего на стремя упора, которым большой арбалет ставится на землю, когда натягивается тетива.

     -Одно движение и мы вас продырявим. Только попробуй потянуться к мечу! –предупредили Маниара.

     -Я вроде бы не хватаюсь за меч.

     -Тогда опусти оружие на землю. И следуй за нами.

     -Куда?

     -Там тебе самому будут задавать вопросы.

     -Опять в инквизицию?

     -Что значит опять? –немного опешил сержант стражи. –И сдай оружие!

     -Нит, отцепи мой меч и отдай стражнику. –Маниар распахнул плащ. –Мой слуга совсем замерз, да и я, наверное простудился. Боюсь, если я ненароком чихну, то эти стражники друг друга с перепугу перестреляют.

     Ящеренок посмотрел в глаза господина, надеясь взглядом спросить, стоит ли попытаться выдвинуть меч из ножен. Он ведь уже знал, что бывает с окружающими когда показывается клинок.

     -Нет. Не стоит. Далековато. –Едва слышно проговорил Маниар. –Делай что они говорят, –это уже громче, – у них у самих руки есть, –последнее господин произнес с иронией.

     Нит осторожно положил меч в ножнах на мостовую. Потом ему пришлось забрать кинжалы и тоже отправить на землю. И стилет данный ему для самозащиты учителем тоже, поскольку против такого количества вооруженных сопротивление явно представлялось бессмысленным.

     -Куда идти?

     -Не беспокойся. Укажем.

     Под конвоем Маниара с Нитом повели по мокрой булыжной мостовой. Ящеренок косился на острие одной из коротких алебард, которыми обычно вооружены городские стражники. Такое впечатление, что его все время хотели ткнуть ей в бок.

     Страхи ящеренка начинали сбываться. За него взялся закон. И вели их, наверное, в сторону городской тюрьмы.

     Улицы города зажатые между отсыревших стен из неровного камня, казались еще более холодными.

     Стена грубой кладки прорезана аркой из тяжелых плохо отесанных глыб. Под ней оказалась дверь из добротных дубовых досок. Нит едва не дернулся, когда она громыхнула за спиной, едва конвоируемые оказались в комнате из которой наверх поднималась деревянная лестница.

     -Тебе наверх, –приказали Маниару. –А ящерицу –туда.

     Однако стражи не спешили вести арестованного, дверь над лестницей оставалась закрытой. Его так и держали внизу, чего-то ожидая.

     -Чего ждем? –поинтересовался Маниар.

     -Инквизитору и визитатору доложили о твоем аресте, но дознаватели пока не принимают.

     -Могли бы и поторопится.

     -Ты так торопишься на допрос? –прищурился сержант.

     -Какой смысл стоять под лестницей и чего-то ждать?

     -Может быть они позовут на допрос попозже. А тебя пока поместят в подвал тюрьмы.

     -У вас нет подобающих условий для содержания такой важной персоны как я. –Заметил Маниар. –Подозреваю, что у вас в подвале грязная темница, где в тесноте чахнет куча народу. Готов поспорить, что вы даже не сможете обеспечить мне отдельную спальню и прочие помещения для достойного проживания. И уж конечно у вас нет отдельной личной галереи, где я мог бы совершать прогулки, а так же персонального зала для занятий чародейством… и других, положенных мне по званию…

     -С инквизитором будешь договариваться где тебе заниматься чародейством. Если сможешь доказать, что ты действительно важный еретик, а не просто, то он обеспечит тебя отдельным личным, прямо таки персональным костром. –Откликнулся сержант. –А так обычно нам еретиков по двое-трое приходится на один костер привязывать. Для бережливости. Все равно быстро в дыму задыхаются. Погода такая, дрова отсырели, все протекает.

     Однако, наверху скрипнула открывающаяся дверь, ожидание закончилось.

     Нит видел как господин поднимается по лестнице под прицелом идущих следом арбалетчиков. Но тут мальчишке самому заломили руки за спину и поволокли к небольшой боковой двери.

     Во всех городах, на территориях прилегающих к империи, обязательно находился, как минимум, один официальный визитатор. Обычно не самого высокого ранга. Обычно инквизитор в небольшом городке тоже занимался религиозными преступлениями один, лишь изредка созывая кого-то из простых священников, если надо было составить трибунал.

     Как правило визитатор и инквизитор в таких городках постоянно находились в состоянии соперничества. Особенно ярко это проявлялось, когда приходилось браться за одно дело.

     Обезоруженного Маниара ввели в комнату на верхнем этаже здания, сросшегося с тюрьмой. За спиной остались стоять четверо.

     Перед столом Маниар увидел тяжелое дубовое кресло с кандалами на подлокотниках. А за столом расположился монах с крестом на груди и с краю от него другой человек, хоть и без креста напоказ, но тоже в балахоне с капюшоном.

     В боковой комнате поменьше размером тоже горел камин, освещавший нехитрые приспособления для испытания тела наиболее упрямых. Или тех, кого считали упрямыми. Там еще стоял грубый досчатый стол с кольцами по углам а над ними висели колодки с отверстиями для рук.

     -Инквизиция всегда готова приютить промокшего путника и пригласить к огню. –Произнес Маниар, стоя облокотившись на спинку кресла для допросов. –Но мы со слугой не настолько замерзли.

     -Инквизиция, сын мой, всегда готова поделится огнем со страждущими и мерзнущими. Однако, чаще всего нам приходится иметь дело с теми, у которых вообще отморожено все человеческое. Но и этих мы готовы согреть… Кх.. кхе… рр…мн.

     Церковный дознаватель закашлялся, но продолжил. –Самые лучшие из нас не жалеют ни огня ни душевного тепла ради всеобщего блага. Я, лишь один из скромных служителей святого закона…

     -Да, мне приходилось видеть недавно… тех у кого было отморожено. –Вздохнул Маниар. –Но, увы я оказался не способен на духовный подвиг, вместо желания согреть у меня появлялся соблазн огреть их… чем нибуть потяжелее…

     Впрочем Маниар посмотрел на камин, ощутимо прогревавший зал и намеревался шагнуть к нему, чтобы постоять поближе к теплу. Почему Нита не привели вместе с ним?

     -Лучше будет, если вы сядете, –напомнили арестованному.

     -Лучше бы и моего ящера сюда позвали. Пусть бы хоть погрелся у камина. У вас в караульном помещении холодновато.

     -Думаешь, что вид инструментов в кабинете допроса его согреет? Некоторых здесь знобит даже когда жарко натоплено, просто зуб на зуб не попадает.

     -А вы еще говорили о душевном тепле…

     Маниар уселся, вытянув ноги.

     -Непростые сейчас времена, –пожаловался инквизитор, шмыгнув носом, –по дорогам бродит много подозрительных людей, многие из них еретики или государственные преступники. Странные убийства в соседнем городе. Тревожные слухи о ереси в королевстве нашего соседа Тодора. Странное там происходит.

     -А можно поподробнее? Предполагаю, что ваша осведомленность больше моей… –поинтересовался Маниар.

     -Со скорбью могу сообщить, что ересь проникла там в самые верхние круги духовной власти. Илианиты. Готовят раскол веры. Откуда мы можем знать? Вдруг ты еретик-илианит, не признающий церковной власти? Моему коллеге придется проверить твой разум.

     -Еретиком я не могу быть по одной простой причине.

     -Назови мне её.

     -Я безбожник, значит не могу быть еретиком. Ересь-это искажение веры. Я же совсем не имею никакого отношения к религии.

     Инквизитор на некоторое время был шокирован таким признанием. Многие даже готовы каяться в ереси, но никто еще, на его памяти, не отвергал религию в целом.

     Но с другой стороны, не будучи верующим, безбожник становился как бы и не подсуден церковному суду.

     -Это очень сложный духовный вопрос. –Произнес инквизитор. – А не является ли полное неверие тоже особой формой ереси? Смущением умов добропорядочных верующих?

     -Я никому ничего не проповедовал. Значит не смущал умы. И вообще, откуда умы в этом захолустье?

     -Да… но если подумать… Ты ведь сказал о своем неверии нам!

     -Но я ведь обязан быть откровенным перед духовным судом? К тому же я не призывал вас к неверию. Напротив, мне кажется удобным быть таким одному. Неверие –оно не для всех.

     -Даже у варваров есть своя языческая вера. Но будучи неверующим, ты ставишь себя в один ряд с тварями вроде ящеров. Которые хоть и могут говорить, но души их пусты и непригодны для нашей церкви. Значит мне придется пока передать тебя визитатору. Потому, что безбожник по определению тварь не имеющая морали. Следовательно уже почти разоблаченный государственный преступник. Ты просто не можешь не быть государственным преступником.

     Маниар внутренне улыбнулся. –А может я преступник не вашего государства?

     Но в это время на него пристально посмотрел второй человек, который до сих пор просто прислушивался к разговору.

     -Мне кажется странной дерзкая манера твоей речи.

     -Что же в ней дерзкого?

     -В данной обстановке, просто быть спокойным и говорить непринужденно –уже дерзость.

     -А я должен говорить принужденно? Без принуждения у вас говорить не принято?

     -В отличие от коллег, мы не нуждаемся в физическом принуждении, –уточнил визитатор. –Но сомневаюсь, что вам понравится вторжение в ваше сознание.

     -Да, –согласился сидящий рядом инквизитор, –допрашиваемый при этом выглядит со стороны довольно неприятно, особенно если его при этом низводят до состояния ребенка или безвольного тюфяка потерявшего разум. Бездумные глаза, слюни… Все таки обычные, традиционные методы инквизиции выглядят по сравнению как-то… как-то… благороднее что ли… Цепи, честный огонь и воля против боли…

     -Да вы склонны к романтике! –оценил Маниар. –К своеобразной. Или просто в вас сильно соперничество и вы хотите, как бы так сказать, переманить допрашиваемого.

     -Представляете, вы правы. Многие просто умоляют, чтобы их… исповедовал только инквизитор. –Похвастался церковник. –Для простых людей мы как-то ближе, чем непонятные страшные визитаторы. Кающийся, в страхе своем, готов лучше искать спасения у священника, чем у того, кто залезет в его душу холодными пальцами как обыскивающий стражник воришке за пазуху.

     -Я заметил, что с вами как-то проще говорить. Наверное сказывается, что вы хороший исповедник, –одобрил Маниар.

     -Молчите! –приказал человек в черном. В зале наступила тишина, только переминались с ноги на ногу немного попятившиеся стражники.

     Визитатор вдруг с чудовищно исказившимся лицом сделал несколько судорожных вдохов, откинулся на спинку кресла, изогнулся дугой и обвис.

     Инквизитор испуганно на него покосился, привстал, даже потянул за рукав. Но тело мешком свалилось под стол.

     -Что это с ним… никогда раньше такого не было.

     -Обычно это с каждым бывает только один раз. Умер.

     -Почему?!

     -Вероятно он действительно попробовал проникнуть в мои мысли.

     -И… умер?

     -Похоже мысли у меня действительно вредные.

     Церковный дознаватель некоторое время растерянно смотрел на Маниара, а потом вдруг заорал. –Держите его!

     Стражи бросились на Маниара сразу со всех сторон. Наскочить, навалиться разом, выкручивая руки. Но их дружный вопль возник и затих почти одновременно. Немного вздрогнул пол когда четверо взрослых вооруженных мужчин, скрючившись, упали на доски. Со стороны почти незаметно, что их руки еще хранили странный исчезающий на глазах след легкого ожога. У каждого, кто дотронулся до плаща странника.

     -Все стражники одинаковы… У них просто не отобьешь привычку хватать за руки. Нет ничего более предсказуемого в их повадках, следует иногда одевать плащ, парализующий каждого невежу, протягивающего руки, –поучающе произнес Маниар, перешагивая через тела.

     Он заранее понял, что встреча с визитатором иначе кончится не может. С самого момента как его ввели в зал. Церковника еще можно было обмануть разговорами. Но имперский наблюдатель, увидит суть вещей и поэтому допрос неминуемо должен был завершиться смертью визитатора.

     Инквизитор, дернувшись назад, опрокинул стул с высокой спинкой.

     -Я вас успокою, –улыбнулся церковнику страшный незнакомец, –в жизни охотника бывает, что в капкан попадает, что-то слишком крупное. Тогда разумнее отойти в сторону. И не пытайтесь звать стражу с нижнего этажа. Я думаю, что никто уже не откликнется. Когда в руки такого вот бравого служаки попадает необычный меч, трудно удержаться от соблазна выдвинуть его из ножен…

     Мальчишеское любопытство, остающееся и во взрослых или просто жадность… Судя по ощущениям Маниара стражники внизу тоже обездвижены. И будут паралитиками пока рядом меч, который они даже не могут выпустить из закоченевших рук…

     -А теперь, перед тем как уходить, я хотел бы узнать, куда забрали моего слугу.

     -Но он… его уже… наверное.

     -Куда наверное?

     -Его уже повесили должно быть, –прохрипел инквизитор, медленно двигаясь вдоль стенки.

     -Зачем?! Где?! –рявкнул Маниар. Кому, какому идиоту понадобилось вешать его раба?! Он же для всех просто имущество…

     Церковник чувствовал как на его горле сжимается невидимая рука а свет масляных светильников меркнет. Или это у него в глазах?

     -Во дворе! По указу…

     * * *

     Нита втолкнули в полутемную комнату, где на скамье вдоль стены сидели стражники. Ящеренка не стали обыскивать, может быть из-за брезгливости, а просто приказали раздеться. Ему было зябко, пол холодил пальцы ног так же сильно как земля на улице. Получив тупым концом копья в спину, одежду пришлось сбросить всю.

     Воспитанному среди строгих людей Ниту было стыдно и страшно. Но страх грозил пересилить скромность.

     Открылась другая дверь и ящеренок зажмурился от света с улицы, объявшего его съежившуюся фигурку. Рельефно проступали ребра, впалый живот.

     Нита схватили за узкие плечи и выволокли во двор, посреди которого росло два дерева, начавших сбрасывать листву, ей усеяна вытоптанная земля. Один из толстых горизонтальных сучьев выделялся потертой корой.

     Ящеренок еще не понимал, что с ним собираются делать, но предчувствия одолевали из самых ужасных. Холод, от которого не спасала чешуя, и непривычная нагота усиливали чувство беспомощности среди вооруженных людей.

     Нита вдруг схватили за локти и стали заворачивать руки за спину. Запястья что-то стянуло, похоже связали.

     Ящеренка никогда в жизни не связывали. Хозяева его конечно били или запирали за какую-нибудь провинность в сарае, но не лишали подвижности таким образом.

     В тот же миг внезапно толкнули на землю. Нит растянулся во весь рост. Стражник навалился сверху, удерживая пока другой, с куском веревки в мозолистом кулаке, схватил за ногу.

     Впавший в истерику ящеренок начал вырываться, дрыгать ногами, но люди оказались сильнее. Скоро он мог только кататься по земле, но солдат надавил на спину подкованым сапогом так что Нит открыл пасть.

     -А, что может зарезать этого ящера и зажарить? –предложил один небритый солдат.

     -Нормальная скотина говорить не должна. Если животное говорит, то значит в ём дьявольских дух, –возразил второй. –Нельзя такую дьявольскую тварь есть. Убивать только. Ну разве, что если в голод…

     Ящеренок связанный лежал на ледяной осенней земле. Под опавшими листьями почва не прогрелась за весь пасмурный день. Ноги и хвост были связаны вместе, руки спутаны за спиной. Только по движению худого живота можно было заметить, что он еще дышит.

     Нит и так мерз, а лежание на холодной земле быстро выпивало из его тела тепло. Ящерочеловек так окоченел, что уже не было сил даже на дрожь.

     Страх и холод терзали его одинаково сильно. Но от переохлаждения он начал впадать в томительное ледяное забытье.

     -Что будем с ним делать?

     -Придет сержант, повесим тварь.

     Ящеренок пошевелился, но не поднял голову. Говорили явно не о сержанте.

     Нескоро подошли еще люди. Ниту накинули петлю на голову и потащили. Ноги везлись по земле, вороша когтями опавшие листья.

     Веревку перекинули через толстую ветвь дуба и потянули. Когда ступни ящерочеловека оторвались от почвы, зависнув в недосягаемости от всего, на что можно было опереться, веревку намотали на другой сук и привязали.

     Но веса ящеренка явно не хватило, чтобы сломать его шейные позвонки, как обычно бывает с повешенными. Поэтому он не умер сразу, а стал медленно задыхаться. Это могло продолжаться долго.

     Ящеренок к тому времени совсем оцепенел от холода. Замерзая он впадал в состояние, когда, когда все потребности тела во много раз уменьшались. Нит слишком долго пролежал на холодной земле. И теперь от недостатка воздуха и переохлаждения впал в анабиоз.

     Внешне он был почти мертв, не дышал, сердце практически не билось.

     Ноги, покачивающиеся над истоптанной опавшей листвой, совсем не подергивались.

     Дверь тюремного здания раскрылась резко, с громким стуком об стену.

     Плащ Маниара распахнулся от от быстрого шага. Почти не глядя колдун ткнул мечом в стражника у дверей, развернулся срубая второго. Люди упали раненые или просто парализованные, если их спасли кольчуги –сейчас это мага не интересовало. Еще двое опомнились и набросили с двух строн, попадая в зону действия меча. А может просто коснулись края взметнувшегося плаща и тоже повалились под ноги Маниара, который перешагнул через тела.

     Оказавшись под деревом он, на глазах изумленного стражника, перерубил веревку и постарался подхватить тело Нита. Получилось неуклюже, хотя ящеренок не отличался весом. Напрягая пальцы, Маниар попытался ослабить затянувшуюся вокруг чешуйчатой шеи петлю. Сначала даже он не понимал жив ли Нит или нет. Но колдун знал, что в гневе он сделает с этим городом что-то ужасное, если мальчишка погиб.

     Взвалив похолодевшее тело на себя потащил его к двери. Но вовремя заметил, что в углу дворика появился целящийся из арбалета новый стражник.

     В бешенстве раздражения Маниар рванул амулет и все вокруг погрузилось во мрак.

     Тьма ослепления поразила всех и во дворе и даже, наверное, в ближайшем здании. Кроме самого чародея. Для него все так же светило солнце. Досадно, что пришлось потратить столь важный динатовский амулет из-за одного стрелка. Порой это незаменимое средство, если в тебя целят. Но обнаружить в себе торчащую стрелу Маниару хотелось бы меньше. К тому же стражник, желающий пострелять, мог быть не один. Не стоит забывать об окнах напротив.

     Оставив на миг Нита Маниар поднял арбалет с тела одного из валяющихся и хладнокровно пристрелил ослепшего стрелка. Затемнение зрения должно пройти у всех меньше чем через минуту и от вооруженного врага пришлось скорее избавится.

     Ящеренка удалось побыстрее внести в здание, запереть на задвижку дверь и подняться на второй этаж.

     Инквизитор к тому моменту пришел в себя и, пытаясь подняться с пола, смотрел как Маниар положил бесчувственного Нита на стол. Мельком заметил на бедре мальчишки уродующий чешую след клейма. Ящеренку требовалось время и тепло, чтобы прийти в себя.

     -Что это значит? –взревел Маниар, поднимая инквизитора за воротник. –Какого дьявола вы хотели повесить моего слугу?

     -Это королевский указ! –всхрипел священнослужитель, чувствуя, что его горло опять начинает сдавливать, причем колдун даже не касался его пальцами.

     -Тем хуже для вашего короля, –помрачнел Маниар.

     -Но указ изначально исходит прямо из Санктарга! Это воля императора и Совета динатов! –инквизитор словно пытался прикрыться сакральным смыслом названий, которые внушали трепет как простым смертным так и дворянству.

     -У него что, совсем мозги под короной заплесневели?!

     -Но с-с-сам император…

     -Значит мне еще придется у него спросить какого дьявола он…

     Инквизитор, чувствуя близость меча, бросил быстрый взгляд на ящеренка. –Я… раньше был священником среди солдат… приходилось приводить в чувство…

     -А я уж опасался, что ты предложишь принять у него последнюю исповедь, –не мог удержаться от колкости Маниар.

     С суетливой торопливостью клирик положил руки на грудь Нита, вздрогнув от прикосновения прохладной чешуи. Испросив взглядом разрешения, попытался надавливать.

     Маниар согласился, что это может немного ускорить пробуждение несчастного, но все же решил переложить тело поближе к камину.

     Нит пришел в себя, закашлялся и повернулся на бок.

     Ящеренок открывал глаза, видя отсветы огня на стенах, в незнакомой комнате. Эти отсветы скакали по каким-то железкам, развешанным на крючьях, с потолка свисало на веревке составленное из двух деревянных половинок какое-то безобразие, похожее на колодки, куда зажимают руки.

     Если он в застенках инквизиции то это и есть колодки, для подвешивания преступников.

     Но рядом сидел Маниар. И еще один испуганный человек с крестом, который тревожно следил за пробуждением ящерицы.

     Инквизитора немного успокоило, что Нит пришел в сознание.

     -Ты как себя чувствуешь? –спросил Маниар.

     -Шея болит, –чуть слышно прохрипел Нит. –И ребра.

     -Хм, это наш знакомый инквизитор приводил тебя в чувство столь старательно. Он очень хотел, чтобы ты выжил.

     -Почему..?

     -Благочестивого священника немного волновало, что крест начал бы падать с его шеи, если бы я отрубил ему голову. Ему же тогда нельзя будет кланяться во время молитвы.

     -Что… мы будем делать… дальше?

     -Тебе сейчас нежелательно говорить… наверное. Хотя для повешенного ты выглядишь вполне пристойно. Надеюсь тебе не повредило горло. А вот лапы у тебя действительно холодные как у трупа. Тебе надо согреться. Я запер дверь в эту комнату.

     Маниар взял в ладонь пальцы Нита, они на ощупь были ледащие как… как вода в речке.

     -В этом здании обязательно должен быть потайной выход. Инквизиция без этого не может. Вы же, покажете нам его, святой отец?

     -Почему это я должен помогать в бегстве врагам?

     -Здесь слишком много ваших же инструментов для добывания истины. Если ворвавшиеся солдаты увидят запытанного инквизитора, подвешенного на дыбе, это будет уж слишком… Вы станете посмешищем. Не исключено, что посмертно.

     -Мученическая смерть не может быть смешной.

     -Вы хотите, чтобы вас причислили к святым как единственного инквизитора, которого замучили собственными инструментами? Учтите, как вас будут изображать на фресках с нимбом и на дыбе…

     -Потайной выход вы найдете сами. Это несложно. Поэтому моя помощь не понадобится.

     Небольшая дверь в подсобной каморке обнаружилась сразу. Это, однако, убеждало что ход не настолько потайной как хочется.

     Инквизитора маг выпустил на лестницу, чтоб не мешался. Что-то подсказывало, что заложник будет только мешать.

     Маниар отрешился от окружающего, прощупывая пространство за стенами. Он чувствовал, где находились люди.

     В стене над столом находились два узких стрельчатых окна. Но высоко, в них не заглянешь так просто.

     -Нит, надо залезть посмотреть что с этой стороны. С одной стороны улица, с другой тюремный двор, сбоку другое здание. А тут, наверное другой двор и туда выводит запасной выход.

     Стол придвинуть не удалось, похоже это многопудовое сооружение из толстых досок и брусьев сколочено прямо на месте.

     Маниар поддерживал цепляющегося за неровности кладки ящеренка. Нит дотянулся до окна, ухватился за прутья решетки. Ему удалось приподняться еще, пока человек держал его за ногу.

     -Там точно двор, –доложил ученик.

     -Что во дворе? Он просторный?

     -Нет. Нагромождено всякого.

     -Это хорошо, констатировал Маниар. –А как погода? Туман?

     -Туман.

     Маг помог ему спустится.

     -Бежим через запасной выход? –догадался ученик.

     -Нет, у запасного выхода они тоже поставили засаду. Придется прорываться с боем. Но я не хочу применять раньше времени оружие, которое чрезвычайно опасно и может погубить слишком много невиновных. Даже если учесть, что этот город, страна и ее жители сейчас вызывают у меня глубокое отвращение.

     Маниар отрешился от окружающего, прощупывая пространство за стенами. Он чувствовал, где находились люди.

     Колдун посмотрел на поджавшего ноги Нита и снял с себя верхний парализующий плащ. –Надень. Пусть только попробуют тебя схватить.

     Маниар проверил стены, выяснив их прочность. Так как оба выхода из здания перекрыты, может быть придется попытаться сломав перегородки, проникнуть в соседние дома и выйти через них. В большинстве местных построек, как знал Маниар, каменными являлись только внешние несущие стены, а внутри между комнатами были только досчатые перегородки. Несомненно по причине бедности и экономии.

     -Сейчас они ворвутся сюда, но я устрою им сюрприз, –мстительно проговорил Маниар.

     На этаже он собрал запасы лампадного масла, предназначенного для светильников. И слил в ведро. Всем известен трюк, когда над входом ставят ведро с водой и оно выливается на первого, кто откроет дверь. Но в ведре была не вода. К краю ведра Маниар прикрепил несколько зажженных фитилей потолще, чтобы если один из них случайно потухнет, остальные могли зажечь масло. Для надежности поставил на пол под дверь блюдо с углями из камина.

     Колдун почувствовал, что за дверью потайного выхода, скучились несколько человек. В этом узком ходу набралось немало народа, а со стороны основного входа собрались городские стражники и инквизиторская охрана.

     -Значит прорываемся через запасной выход. Конечно там тоже засада, но зато очень тесно, и похоже темновато. Нит, иди у меня за спиной и смотри не споткнись об тела.

     На всякий случай в комнате погасили они все огни, чтобы спрятавшиеся за дверью не могли стрелять по силуэту, появившемуся на фоне дверного проема.

     Маниар подошел к закрытой двери, но перед тем как взяться за задвижку, выдвинул из ножен меч. За дощатой преградой послышался звук упавших тел.

     -Если станешь магом то всегда действуй так, чтобы ты смог достать врагов магией, а они тебя никак не могли. Чтобы даже не видели.

     Оказавшись в узком проходе Маниар пошел вперед. Он был доволен, что в извилистый коридор набилось побольше стражи, которой в тесноте не было спасения от парализующего меча динатов. Это гораздо лучше, если бы его встретили на открытом пространстве с арбалетами.

     В это время с другой стороны стражники тоже перешли к действию.

     По лестнице загрохотали сапоги врагов. Они сильным ударом распахнули незапертую дверь и на первого из вошедших опрокинулось полное ведро горючего масла. Люди покатились с крутой лестницы, охваченные огнем, расплескавшимся по ступенькам. Через несколько мгновений вся лестница горела. Войти наверх теперь было невозможно.

     К тому моменту, перешагивая через тело временно парализованного стражника Маниар оказался в хозяйственном дворе. Перед тем как выйти, он прощупал пространство. Конечно на улице тоже стояли двое, но находились они слишком близко к двери, и повалились в лужу раньше чем безбожник с клинком динатов появился за пределами штурмуемого здания.

     Хозяйственный двор очень понравился Маниару своей захламленностью. Не так уж много открытого пространства, оно потеснено поленницами дров под промокшими соломенными навесами.

     Под дождливым небом стемнело гораздо быстрее, сгустился туман вползающий в город с берегов близкой речки. Быстро проходя по двору, Маниар и Нит натолкнулись еще на четверых спешащих навстречу людей. Были это стражники или просто слуги, в темноте даже не стали разглядывать. Все равно люди попадали в грязь.

     На темных городских улицах было так же мокро и туманно. Того и оступишься в заполненную водой колею. Но сквозь туман за спиной просматривалось зарево пожара.

     Кто-то из прохожих ухватил испугавшегося Нита за рукав, наверное желая спросить что горит. Но хотя Маниар уже упрятал меч, но забыл, что плащ отданный ящеренку вывернут парализующей стороной наверх. Обеспокоенный горожанин прикоснувшись повалился куда-то в подворотню.

     -Что там? Что горит?! –спрашивали попадающиеся на пути прохожие. Зная как панически в таких городах боятся пожаров, можно ожидать паники. В Санктаргской империи города не так сильно страдают от пожаров. И улицы пошире, не так захламлены и дома получше. А вот в таких городках окраинных королевств страх жителей весьма оправдан. Бывало, что полгорода сгорало из-за упавшей свечки, а в этом случае потушить будет трудно.

     -Инквизиторы с огнем доигрались! –ответил проходя Маниар.

     -Говорил же я что они город по дурости сожгут! –выкрикнул кто-то из толпы.

     Маниар шагая через один двор, вдруг увидел телегу с еще не распряженной лошадью. И тут же взялся за хозяина.

     -Скорей! Ставь на нее бочку. Любую, скорей. Еще одну. Не слышишь что ли? Город горит! Едем на речку за водой.

     Горожанину не надо было объяснять. Он подскочил как ужаленный. Вместе с Маниаром они забросили на телегу какие-то кадушки, валявшиеся во дворе. Маг и ученик запрыгнули туда же и лошадь резко тронула с места. Хозяин телеги даже не посмотрел, что за мальчишка уселся сзади. Багровые отсветы за спиной полностью поглотили его внимание.

     Телега, несусветно грохоча по мостовой понеслась к городским воротам. Пусть грохочет. Может быть стражу хоть разбудит скорей.

     Люди в кольчугах и кабассетах выскочили перед воротами, один даже не забыл короткую алебарду.

     -Город горит! Открывайте ворота! Мы за водой!

     -Но река через весь город протекает… Ведь ближе!

     -Там не проехать!

     Громыхнул массивный засов, заскрипели створки.

     Телега с не меньшим шумом преодолела мост на заросшим рвом и свернула к речному берегу, вскоре чуть не завязнув в грязной колее.

     Остановились на низких мостках, где водовозы обычно черпали из реки. Маниар и неизвестный горожанин, обливаясь зачерпнули по половине прямо бочонками, поставили на телегу а остальное долили ведрами.

     -Вези в город! –приказал Маниар. –Там найдутся люди выгрузить. А я здесь наливать останусь. Быстрей возвращайся.

     Хозяин, не дожидаясь пока возница уедет, осмотрел берег и неспеша подобрал длинную палку, зачем-то валявшуюся на берегу.

     Как только телега тронулась, Маниар попробовал ногой небольшой грубо связанный плот, который явно использовали некоторые любители рыбалки за неимением лодки. Связка неоструганных коряг покачнулась, но обещала выдержать. Поэтому взмах меча отделил веревку от опоры мостков.

     -Нам туда.

     Нит прыгнул за хозяином, отталкивающим жердиной связку от берега.

     Река увлекала их в туман, стемнело еще сильнее. Ящеренок, нахохлившись смотрел в чернеющую воду. Он уселся на корягу, съежился чувствуя какая холодная под ними вода.

     Маниар устроился рядом, предоставив дело реке, которая уносила их от города.

     Но колдун понимал, что от преследования они еще не уплыли.

     Чуть ниже по течению, рядом с городом находился мост, а возле него по берегу растянулась деревня с досчатыми причалами. Как знал Маниар, мост, над которым с одной стороны построена башня, неплохо охранялся в такое смутное время. Причем оттуда могли видеть отсветы пожара в Доситее. Подсвеченный огнем дым поднимался выше туманного полога над рекой, ночью зарево заметно очень далеко.

     Теперь учителю и ученику известно, что ящеров приказано вешать на месте. Просто человека они еще пропустят, но Нит слишком приметное существо. Рядом с ним и Маниар становится подозрительным.

     По суше уходить тоже опасно. Из города могли послать погоню с собаками.

     Задумавшись как проскользнуть под охраняемым мостом, если арбалетчики прикажут остановится, Маниар пока пригнал плот к берегу, спрятав под нависающие ветви деревьев.

     Нит, выслушав его обьяснения, страдальчески искривил край пасти и сказал решительно:

     -Я знаю как.

     Ящеренок тяжело вздохну, ему не по душе было то, что предстоит сделать, хотя он сам придумал.

     -На плоту мне показываться нельзя, –рассудил ящеренок, –меня заметят. Но однажды осенью… в прошлом году это было… заставили меня залезть в речку. Купец богатый связку ключей в воду уронил, а там дно илистое. Никак не могли достать. А потом догадались меня в воду затолкать.

     Для Нита это было весьма неприятным воспоминанием. Грязная, смертельно холодная речка протекала рядом с городом. Кучка людей собралась на берегу, смотря как ящеренок лезет в воду, на которую начали опускаться первые тающие снежинки. А он вынужден был, раздевшись на виду своих недругов, погрузится в черный омут и ничего не видя нашаривать там ключи. Когда невольник слишком долго не всплывал, многие подумали, что утоп. Но его движения просто стали слишком вялыми. Беспокоился и прежний хозяин, который требовал у тех, кто загнал его раба в воду, выплатить стоимость пропавшего, если он так и не вынырнет.

     В конце концов старательного Нита пришлось вытаскивать багром. Он всплыл, но к берегу подгрести уже не мог. В неразжимающихся пальцах была зажата злополучная связка, дающая доступ к купеческому амбару. Торговец наградил, правда не ящеренка, а хозяина. Не зная как помочь рептилии, пожилой человек напоил мальчишку крепким самогоном, надеясь, что отогреется.

     Ниту жутко было представить, что придется опять лезть в чужую для него воду темной осени. Но, в отличии от черного омута небытия, из холодного речного еще был шанс вынырнуть.

     -Я буду прятаться в воде за плотом. –Начал объяснять мальчишка. –Когда начну мерзнуть, мне почти не надо дышат. Привяжи меня за руки к коряге чтобы не ушел на дно, если засну от холода.

     Нит свернул плащ и передал Маниару, чтобы сохранил в сухости. Оставшись в одной чешуе мальчишка осторожно попробовал ступней непроглядно темную воду. Она была просто обжигающей, пальцы тут же начали терять чувствительность.

     Ящеренок вздрогнул, дернув плечами.

     -Можно попробовать прорваться силой, –предложил Маниар.

     -Не надо. Не надо опять смертей и страха. Я лучше попробую так. Один раз я это уже пережил.

     С заросшего бережка, осторожно держась за корни деревьев, Нит начал сходить в реку. Конечно поскользнулся о что-то склизкое, но крепче вцепился в корягу. Леденящая вода обхватила его чешуйчатые бедра, поднимаясь выше, лизнула между ног. Захотелось сжаться, но он погрузился глубже, чаще застучало сердце, но организм рептилии не стал слишком сильно бороться за уходящее тепло.

     Запястья Нита были обвязаны веревкой, которую Маниар привязал к плоту. Конечно пока ящеренок держался за мокрую плавучую корягу пальцами, но не особено высовываясь из под воды.

     Человек оттолкнулся шестом от берега. Вообще-то его палка доставала до дна реки почти везде. Правда теперь надо стараться не задеть мальчишку.

     Река несла плот сквозь туман, и вот уже скоро показался размытый огонек.

     Фонарь был подвешен на цепи под мостом, чтобы стражники верху видели, что за лодки проплывают под ним. Сквозь туман прорисовались кирпичные опоры моста, поддерживающие арку.

     Башня должна быть слева, сейчас ворота ведущие на мост скорее всего закрыты, но там у подножия тоже очень тускло светит фонарь.

     -Кто плывет? Встань и открой лицо! –окликнули сверху.

     Маниар задрал голову, увидев троих над перилами моста. Конечно с арбалетами. Если надо еще товарищей из башни позовут.

     -Только не говорил, что отправился этой ночью на рыбалку! Что там происходит в Доситее? Что горит?

     -Пожар в городе. Меня, кстати, к вам послали, сообщить, –путешественник, упер конец шеста в дно, чтобы плот не сносило течением.

     -А почему не по дороге? На лошади быстрее было бы? –склонился ниже арбалетчик в шлеме-тазике, ремешок которого смял бороду.

     -А на кой такая срочность? Там и без вас справятся.

     -Ты куда дальше направляешься? Вернешься в город?

     -В Ермий, к тамошнему инквизитору. По реке туда удобнее. Послали сообщить приметы, некоторых подозрительных личностей.

     -Подгребай к берегу. Что-то я тебя не знаю.

     Маниар не стал возражать. На ходу продумывая, что если стражи подойдут ближе то вполне можно ими занятся. Потом придется захватить башню. Если встать в дверях, или даже подниматься по лестнице, то от меча стражникам никуда не дется. Опасны они только на открытом пространстве. Броня под плащом хороша, но вдруг стрелки, хотя бы случайно, попадут в голову? Конечно туман получился густым, но пределы видимости все же немного превышают дальность парализующего действия меча. Эх, раньше когда у Маниара были еще и свои способности, позволяющие усилить действие артефакта…

     Нит, находился где-то под плотом, задержав дыхание. Хотелось бы разрешить проблему со стражами побыстрее.

     -Вот моя подорожная грамота, –путник протянул сержанту сложенный пополам пергамент с печатью.

     Старший, поднес лист к факелу, стараясь, чтобы не капнула горящая смола.

     -Узнаю, –он вернул грамоту Маниару.

     Колдун оттолкнулся шестом и позволил реке нести его дальше, глядя как теряется в тумане мост.

     Впрочем как только потускнел огонь фонаря вдали, Маниар тут же остановился под наклонившейся ветлой и вытащил на плот закоченевшего ящеренка. Он опять впал в сонливость, будучи ненамного тепле чем речная вода. Пальцы как у лягушки осенью.

     Завернув бессознательного бедолагу в плащ, маг положил его к себе поближе а сам сидя смотрел как течение медленно несет мимо полуразмытых в тумане древесных крон, иногда небо закрывали нависающие ветви. Останавливаться и разводить костер нельзя, поэтому пока он не мог ничего сделать для ящеренка.

     Маниар нащупал шею мальчишки, надеясь почувствовать сквозь тонкую чешую биение пульса. Впрочем он явно дышит, только дыхание очень тихое, почти бесшумное. Несчастного переохладили второй раз за сутки, это наверное перенести нелегко.

     Через некоторое время маг не утерпел и растормошил спящего. Некоторое время мальчишка непонимающим взором смотрел в туман.

     -Мы проплыли мимо моста?

     -Да.

     -Они тебя пропустили?

     -Я показал им грамоту с печатью доситейского инквизитора.

     -Но откуда она у нас?

     -На столе в зале допросов лежала. Когда я уходил то и визитаторскую забрал.

     Нит незаметно заснул, уже не только от холода но и от усталости, вызванной пережитым. Стало немного светать, когда господин разбудил. Он пригнал плот к берегу где-то ниже по течению, обнаружив дорогу, уходящую в лес.

     Она была устлана размокшими почерневшими листьями, опавшими с темных деревьев. По ней и пошли, встречая новые ветви, возникающие из тумана над головой.

     Рассвет наступал какой-то невнятный, туманное утро незаметно переходило в хмурый день. И весь этот день шел дождь.

     Путники промокли, но упрямо тащились по однообразной полузаброшенной дороге, от которой остались одни заросли бурьяна на обочинах.

     * * *

     Заброшенный дом с заколоченными окнами, стоящий на берегу реки Маниар заприметил еще когда проходил здесь в прошлый раз.

     -Здесь будем ночевать.

     -Он нас найдут…

     -Мы идем пешком, а они на лошадях. Завтра утром нас все равно догонят, –сказал маг ученику, –лучше остановимся и устроим засаду.

     -Но мы не справимся с таким большим отрядом.

     -Если они нас догонят где-нибудь в полях, будет еще хуже. Здесь мы сможем немного уменьшить их численность.

     В нескольких шагах от дороги под деревьями человек набрал упавших веток и отнес охапку в дом. Наломав, он сгрудил хворост в камин и немного повозившись разжег огонь. Пламя захватывало сучья неохотно, шкворчала влага под корой. Но огонь быстро просушил ветки они заполыхали жарче, прогоняя мрак и сырость в дальние углы комнаты.

     Нит, сбросив промокшее, лез почти в огонь чтобы согреться. Тянул пальцы, к которым начала возвращаться гибкость. Отсветы пламени играли на плечах и коленях ящеренка, в глазах плясали огоньки.

     В комнате стало дымно от сырых дров, но он старался не замечать этого, как и учитель.

     Под сапогами Маниара скрипели доски пола когда он расхаживал по пустому дому. Ему не спалось как всегда. Даже измученный переживаниями Нит свернувшись задремал около прогорающего камина. Но странный человек казалось не теряет сил, обходясь без сна.

     Он думал о завтрашнем утре и о том как встретить погоню.

     Маниар лишился почти всех амулетов, но обращаться к своей основной силе по-прежнему не мог и не хотел. Поэтому готовился к тому, что придется ограничиваться самым малым, доступным любому незначительному колдуну.

     В комнате на втором этаже заброшенного дома он создал пантакль. Пантакль –это магическая фигура, начертанная на листе бумаги или пергамента. Они бывают разного назначения, но имеют более узкое применение чем амулеты и обычно слабее или одноразовые. Это пантакль был бесполезен. Маниар сделал его специально как дешевую приманку для преследователей. Они должны почувствовать его.

     Пантакль такой силы мог создать обычный колдун, которых инквизиторы легко ловят и сжигают. Маниар мог рассчитывать, что и его способны принять за такого.

     Листок с пантаклем он оставил на столе в верхней комнате. Инквизитор, если он опытен, почувствует, что в доме находиться какой-то артефакт. Это наведет на мысль, что Маниар там же.

     Туманное утро наступило позже из-за затянувших небо облаков, но зато природа была избавлена от предрассветного морозца.

     Через несколько часов враги могут появиться здесь и это надо использовать.

     Вначале Маниар занялся нешироким бревенчатым мостом около дома. Нита разбудил позже, когда в нем появилась необходимость.

     -Принеси побольше тонких веток из леса, –приказал он.

     Сверху мост был застлан утоптанной соломой, чтобы колеса телеги не прыгали по круглым бревнам. Маниар отгреб ее и вытаскивал бревнышки, бросая их в быстро текущие воды реки. Вместо них новоявленные злоумышленники ложили ветки и закрывали пластами соломы так как было.

     Почти отвесные размокшие берега реки оказались высотой больше человеческого роста, а вода несомненно была обжигающе-холодной, как и должна быть поздней осенью. Если мост рухнет, не утонут, но и не вылезут. Им придеться долго идти вдоль берега, чтобы найти лодку.

     Перед тем как уйти из заколоченного дома Маниар вновь растопил камин. Увидев, что из трубы валит дым, враги решат, что разыскиваемые до сих пор сидят в этом доме.

     Сами же путники укрылись в засаде на том берегу, наблюдая за пустым домом. Шел час, другой, чародей и его ученик начали мерзнуть. Но на дороге всадники появились нескоро.

     Их было много. Человек сорок-пятьдесят.

     Главный махнул рукой в сторону моста, потом указал на дом. Маниар понимал, что он приказывал перекрыть мост и окружить дом. Четверо остановились около моста, остальные, соскочив с лошадей, взвели арбалеты и встали вокруг дома, нацелившись на вход и заколоченные окна.

     Выбив дверь (которую Маниар специально закрыл, незаметно подперев, чтобы все подумали, что в доме кто-то есть), несколько рыцарей ворвались внутрь.

     Следом за ними вошел инквизитор. Внимательно все осматривая, он поднялся по лестнице. В комнате взгляд его упал на листок с магической фигурой, который не тронули солдаты, чтобы не потревожить важную улику.

     Инквизитор схватил листок, осмотрел его, стараясь понять, что означают символы на нем, и свернув как свиток, спрятал в сумку.

     -Где они? –прокричал он солдатам.

     -В доме нет!

     В это время Маниар с учеником поднялись на другом берегу реки и оказались замечены. Естественно, что солдаты, за неимением другого пути побежали через мост.

     Сразу трое пропали, рухнув в реку. Темная вода текла быстро, а глинистые берега с обоих сторон были достаточно высокими и рыхлыми, чтобы не выбраться. Мост теперь непригоден. По сути его надо его перестраивать.

     Маниар понимал, что лучше бы конечно разрушить мост, но из-за отсутствия инструментов, чтобы подпилить опоры, несравненно проще оказалось разобрать настил. Через некотрое время враги напилят новых бревен и восстановят мост, потому, что лес рядом. Но пока они укладывают настил, учитель и ученик уйдут далеко.

     Оглянувшись Маниар увидел, что отряд инквизитора начал ломать дом. Это означало, что они починят мост значительно быстрее, чем думал странник, поэтому требовалось поспешить.

     Дождь усилился, возможно не без содействия колдуна.

     * * *

     -Возможно, что за нами уже никто не гонится.

     -Почему? Что с ними могло случиться?

     -Я подбросил их главному инквизитору листок с магической фигурой. Он конечно же брал его. В том свитке нет почти никакой магической силы, но я пропитал листок раствором, от которого можно заразиться. В первую очередь инквизитор. Но вместе с ним заразиться и заболеть мог весь отряд. Погоня пока идет в безлюдной местности, вдали от городов… только впереди есть поселения…

     Маниар зловеще, можно сказать прямо по-злодейски рассмеялся. –Теперь им совсем не до погони за нами. Зная, что жить ему осталось совсем немного, инквизитор и команда встали перед нелегким выбором: либо свернуть с дороги и торопиться к ближайшему городу, чтобы искать лекарство, которое даст некоторый, хотя и небольшой, шанс спастись либо не выходить из леса, чтобы умереть. Таким образом мужественно пожертвовав собой, чтобы не занести заразу в населенные места. Инквизитор Инкифт упоминался нашим простуженным знакомым как человек долга. Так что возможно он выбрал второе и готов умереть сам, не погубив королевство.

     -Ты заразил их чумой? –прошептал Нит в ужасе, –но как же мы сами?..

     -Зараза –это очень опасное и непредсказуемое оружие. Маги применяют его с большой осторожностью, потому, что если эпидемия выйдет из под контроля, чума выкосит население целых стран. Даже динаты Санктарга стараются не прибегать к этому средству без особой необходимости.

     Но дело в том, что зараза, которую должен испугаться отряд инквизитора, не настоящая. Это не багряная оспа, а птичья почесуха. Такое редко встречающееся заболевание птиц, которое для человека не смертельно, но очень похоже внешне на смертельный мор, который когда-то делал безжизненными деревни и города. Для этой заразы тело человека слишком неподходящее место, поэтому она не задерживается в нем. Человек для подобной птичьей болезни холодноват, потому, что у птицы кровь теплее. Скоро у них все пройдет. Но мы успеем пересечь границу.

     * * *

     Почти все высокие стрельчатые окна в каменном зале были прикрыты ставнями. Через ближайшее, сквозь затейливую решетку проникал тусклый свет дождливого дня. Несколько человек в черных одеждах, со спущеными на спину капюшонами, расположились за столом.

     -Речь пойдет о том человеке, подозреваемом в незаконном колдовстве, который бежал из города, вместе с рабом-ящером. –Произнес предложивший собраться.

     -Вы что-то узнали про него?

     -У нас возникли опасения. Мы подозреваем, что он не просто бродячий колдун. Некоторые методы, которые он использует, навели нас на мысль…

     -Продолжайте.

     -Он издалека и есть предположения, что в прошлом инквизиция за пределами нашего государства с ним уже сталкивалась.

     -Сталкивалась? И он после этого на свободе?

     -В инквизиции, знаете ли, служат не только фанатики, которые тащат всех подряд на костер.

     -А мне кажется, что многим наоборот не достает должного рвения.

     -У нас есть подозрения кто этот человек. Пожалуй его опасно трогать. Я бы не стал рисковать.

     -И это говорит один из высших чинов инквизиции нашего королевства?

     -Именно осторожность помогает мне столь долго удерживаться на этом посту.

     -И что же мы, милостиво поделитесь мудростью, должны делать?

     -Я предлагал послать за чужестранцем погоню, как и хотели раньше, но дал указание не нападать на подозрительного колдуна вблизи городов и в густонаселенной местности во избежание риска… Для городов и жителей оной населенной местности. Начальник отряда, преследующий его не знал, о наших подозрениях. И даже инквизитора Инкифта, который поехал вместе с отрядом мы не предупредили. Пусть думают, что это обычный колдун. Мы следили за судьбой отряда, но не вмешивались, ожидая, когда враг себя раскроет.

     -К чему такие сложности?

     -Наши опасения нашли еще некоторые подтверждения, а предосторожности оказались не лишними. От Инкифта пришла пугающая весть. Он решил не возвращаться, даже гонец от него не передавал никаких писем, а рассказал все, что случилось запрещая к себе приближаться… Помолимся же за нашего коллегу… –в тоне председательствующего прозвучала скорбь и уважение. –Инкифт и часть его людей оказались поражены багряной оспой. Возможно их заразил человек, которого они преследовали. Хотя возможно дело в жилище, где ночевал колдун со слугой, этот дом заброшен после давней эпидемии. В течении ближайших двух недель нам не будет известна судьба отряда. Инкифт, да благословят его небеса, решил переждать болезнь в лесу. Он или выживет, если на то будет воля Высшего, или умрет там.

     Все склонили головы, отдавая дань уважения коллеге.

     -Мы проведем молебны за выздоровление нашего брата и поставим свечи…

     -Но что делать с незнакомцем? Скоро он может перейти границу.

     -Я считаю, что не стоит пытаться его останавливать.

     -Но как же?

     -Он перейдет границу и окажется в империи. И это уже будет не наше дело. Пусть уходит! Пусть динаты сами решают. Мы же ничего не сообщим их наблюдателям.

     * * *

     Ученик и учитель вступили на территорию Санктаргской империи.

     Нита до сих пор терзало непонимание почему господин, считавший себя врагом динатов, так стремится вглубь имперской провинции. И конечно, юному ящерочеловеку совсем небезразличен был факт, что они вошли на территорию могущественного государства, откуда исходил приказ о уничтожении всех представителей его расы.

     К вечеру они увидели суровый замок или даже крепость.

     Маниар привел Нита на вершину невысокого холма, заросшего раскидистыми деревьями, откуда незамеченными можно было посмотреть на это сооружение.

     Высокие внушительные башни, облицованные тяжелыми блоками серого камня, имели закругленные внешние углы и прямоугольные со стороны внутреннего двора, что вообще характерно для имперских крепостей. Черными щелями подозрительно глядели с высоты узкие вертикальные бойницы. Вокруг замка как и полагается, темнела вода глубокого рва. А по его берегу замок вместе со рвом окружала еще одна крепостная стена, только потоньше.

     До Нита, рассматривающего мрачный замок, начала доходить странность этой внешней стены с вышками. По парапетам прогуливались вооруженные стражники и их хорошо видно потому, что зубцы этой стены, вместе с бойницами обращены в сторону неприступных башен по ту сторону рва.

     -Ну и какие впечатления? –поинтересовался учитель. –Достаточно мрачно?

     -Да. Но странный какой-то замок, –высказался ящеренок, –эта крепость как бы вывернута наизнанку… Не знаю зачем… Может быть они построили эту вторую стену, чтобы из замка никто не вышел?

     -Правильное наблюдение, –улыбнулся Маниар. –Это тюрьма.

     -Выглядит страшновато даже издалека.

     -А у нас появится возможность посмотреть поближе, –продолжая зловеще улыбаться, пообещал учитель.

     -Может стоит обойти эту тюрьму стороной? –осторожно поинтересовался Нит.

     -После того как мы так долго к ней шли?

     -А мы шли именно к ней?

     -Да, это цель нашего путешествия.

     -Мы подбираемся к тюрьме ради какого-то узника? –ученик пытался разобраться в планах Маниара. Он ведь никогда не говорил куда ведет.

     -Правильно. Ради узника этой крепости.

     -А кто он?

     -В этом замке один единственный узник.

     -А куда же делись другие?

     -Этот замок изначально стал тюрьмой для одного.

     -Как? Вся тюрьма, чтобы держать одного единственного человека?

     -Да.

     -Наверное очень важный и страшный преступник, если динаты специально для него сделали тюрьмой такой большой замок.

     Маниар многозначительно посмотрел на ученика.

     -Можно сказать, что они его опасались.

     -Но как мы сможем его освободить? Это не в наших силах. Мы же не можем вдвоем штурмовать крепость. –Задача определенно представилась Ниту непосильной и даже самоубийственной.

     -А мы не будем освобождать узника. Он того, может быть не заслужил, –ухмыльнулся Маниар. –Я бы тоже не стал выпускать на волю это чудовище.

     -Он и на самом деле злодей?

     -Это, наверное, предстоит тебе понять самому. Но иногда мне кажется, что это просто очень опасный безумец.

     -Если мы пришли не освобождать то зачем? Поговорить?

     -Поговорить с узником этого замка я могу и не приближаясь к стенам. Я это мог всегда, в любой момент нашего странствия. Кроме того, в замке сейчас нет этого узника.

     -Как это? –не понял ящеренок. –Если того преступника нет в тюрьме, то зачем же мы шли к ней? Или ты не знал?

     -Знал. Мы шли к тюрьме именно потому, что там не было заключенного. Наша задача заключается не в том, чтобы освободить узника динатов. А в том, чтобы посадить его в эту тюрьму.

     -Но тогда преступника надо сначала разыскать. И справимся ли мы вдвоем с таким ужасным злодеем, если его сами динаты попытались упрятать за такие высокие стены?

     -Вдвоем –справимся… А найти… Искать его не надо. Он здесь.

     Нит вздрогнул и оглянулся.

     -Не оглядывайся. Там никого нет. Кроме нас двоих.

     -А где же преступник?

     -Он –один из нас.

     -Кто? –остолбенел Нит, все не в силах понять, к чему клонит учитель. А потом его почти парализовало подозрение.

     Ящеренок отшатнулся.

     -Я?.. Ты так долго и осторожно вел меня к тюрьме потому, что преступник это Я?

     Маниар зажмурился, чуть не прослезившись от смеха.

     -Да, сильномогущественные динаты заранее построили эту тюрьму, чтобы заманить тебя. И заточить тебя навечно в мрачном замке, по ложному обвинению, что ты своровал у соседки курицу. Ну и чувство вины в тебя вбили.

     Ящеренок сконфузился но быстро сделал вывод, что если нелепая версия с его участием отбрасывается, то неведомым ужасным преступником является его учитель.

     -Тогда я вообще ничего не понимаю, прости меня учитель…

     -Твой учитель пришел, чтобы заточить себя в замок.

     -Зачем?? А… а как же я?

     -А ты отправишься со мной.

     -Туда? В тюрьму?

     -Мне кажется, что сейчас нигде в мире не найти для тебя более безопасного места. Везде и в королевствах и в империи, ящеров уничтожают. Но никому никогда не придет в голову искать тебя в этой тюрьме.

     -Ну… если так… если господин, вы будете учить меня и там…

     -Неприменно. В заклинательном зале нам не помешают обратится к истокам магии, в библиотеке достаточно книг. Не бойся, там кроме нас никого не будет.

     -Ка-каком заклинательном зале?

     -Должен же я где-то заниматься магией? Не в спальне же? Или тебе представлялись только тесные казематы и цепи? Да, там, разумеется мрачно, но для не стремящегося к роскоши узника условия вполне подходящие. Никто не беспокоит, слуги, приносящие еду, прячутся при моем приближении. Пару комнат для тебя определим.

     -Но стражники… когда мы пойдем сдаваться, чтобы впустили в тюрьму, увидят, что я с тобой.

     -Нет, попасть в место заточения мы должны незаметно. Никто не знает, что я оттуда уходил. Поэтому никто не должен знать, что я вернулся. Особенно с учеником.

     -Но как тебе удалось сбежать?

     -Сбежать? –хмыкнул Маниар. –Даже не говори так. Я не сбегал, а просто тайно отправился на прогулку. Впрочем я даже не нарушил договор… расскажу потом.

     Пришлось отойти от замка подальше. Они спустились в глубокий заросший овраг, где Маниар под ворохом веток отыскал вход в узкий лаз. Извилистый путь, зажатый между неровных стен, явно проложен не руками людей. Потолок достаточно высок, чтобы не пригибать голову, но местами между мокрых поверхностей полосчатого слоистого камня приходится протискиваться. Под ногами струится вода.

     -Я всегда считал, что каждая удобная тюрьма должна иметь потайной выход. А лучше несколько.

     Маниар с учеником шли долго. Иногда приходилось карабкаться вверх.

     -Но кто прокопал потайной лаз?

     -Я. Но не своими руками конечно. Мне потребовалось бы сто лет тайком ковырять камень. Ход проложила вода по моей воле. Для этого надо только знать как управлять подземными потоками и куда направлять. Минимум магии и больше знаний о природе земных недр. Подземные реки есть почти везде. Через несколько лет я получил подходящий лаз. Перекрыл подземную речушку через колодец во внутреннем дворе замка, чтобы вода пошла другим путем. Каждый раз, когда я отправлялся на прогулку за пределы, вода во рву немного поднималась, но не думаю, что стражники обратили на это внимание. Тем более, что сейчас осень и дожди.

     Сделав несколько шагов Маниар дал знак остановится. На стене прочерчена вертикальная полоса.

     -Протяни руку. Ты ничего не чувствуешь?

     -Нет.

     -Если бы ты был человеком, то у тебя дернулись бы пальцы, а если бы попытался пройти сквозь невидимую преграду то остановилось бы сердце. Эта та самая преграда, которая окружает замок и уходит даже вглубь земли.

     -Но ты же прошел. Хотя человек.

     -Я –это другое дело.

     Двое промокших добрались до чугунной решетки из близко расположенных прутьев в руку толщиной. Она неожиданно легко повернулась, несмотря на тяжесть. Когда прошли Маниар задвинул железный засов толщиной похожий на бревнышко. Он не желал, чтобы кто посторонний мог попасть в его тюрьму.

     -Вот теперь мы в моем мрачном узилище. –Возвестил Магн Маниар.

     Логово темного мага действительно выглядело мрачновато, и этим еще больше разжигало любопытство ящеренка. Судя по сводчатым потолкам они пока еще были в подвалах.

     Потом господин показывал ящеренку разные помещения замка. Комната с полками, где стояло много книг. Прежде за всю жизнь Нит видел только одну. Причем это была книга для записи заказанных товаров у купца. Но эти толстые старые фолианты и свитки выглядели гораздо загадочнее. В другом зале на полу начерчены фигуры, еще одна комната удивила странной посудой из прозрачного стекла, необычными камнями и таким количеством баночек со всякими веществами, какого не было даже у аптекаря.

     В углах комнат с длинными бархатными шторами стояли рыцарские доспехи. На старинном оружии пляшут блики от факелов, там куда не достигают лучи заходящего солнца, проникающего в высокие, но узкие окна.

     -Здесь есть коридоры, по которым хожу я. И есть коридоры по которым ходят слуги, тобы не встречаться со мной. Они не должны показываться мне на глаза. Есть комнаты, куда ни один человек не может зайти живым. Но тебя это не касается. Те помещения, куда тебе пока, как еще неумелому ученику, опасно соваться я просто закрою на замок.

     -А если слуги меня увидят?

     -А кому они об этом расскажут? Из замка нет выхода никому.

     -А почему ты не должен видеть слуг?

     -Потому, что я не хочу чтобы они умерли.

     -Почему, что с ними случится?

     -Боюсь, что я снова обрел способности динатоса. Это значит, что любой мой неосторожный взгляд, невольная мысль может убить случайного ни в чем не повинного человека. В империи я известен под именем Изуродованного.

     Понимаешь, простой колдун может совершенно непреднамеренно, просто из-за плохого настроения, сглазить, как это называется в народе. Приходится постоянно контролировать свои нервы, но это не всегда получается. Даже напротив, мысли с которыми борешься, лезут особенно настойчиво, находят лазейку. Но от сглаза малозначительного нервного колдуна может разве что разболеться голова или испортится настроение. Динатос с исковерканной психикой неизмеримо опасней. Ему достаточно подумать, что кто-то может умереть, просто нечаянно представить его смерть и обреченный тут же скончается. Даже если могущественный не намеревался причинить вред все может произойти само собой. Даже испугавшись, что может навредить кому-то, он, мимолетно представляя это в воображении, уже наносит удар против своей воли.

     Это последствие многолетней ненависти и вражды со всем миром, слишком глубокое погружение в черное чародейство, ставшее единственным оружием и ответом на все угрозы подряд. Такое не проходит бесследно. Хотя с тех событий минули годы… Вот она –оборотная сторона черной магии. Ты остаешься один. Ни друзей ни родных, потому что даже своим присутствием ты можешь навредить близким. Черный маг, отдавший всего себя силе ненависти и разрушения убивает всех вокруг так же естественно как дышит.

     Абсолютное одиночество становится вечной участью проклятого чародея.

     Совет постановил заключить меня под домашний арест, практически замуровать в замке. Они не могли уничтожить равного. Немало серьезных причин для этого. А я вынужден был подписать договор, что динат Магн Маниар никогда не выйдет из места заточения, если его не призовет император.

     Во многом это заключение можно считать добровольным.

     У меня не было ни помошников ни учеников, хотя мне никто не запрещал. Я практически не мог общаться с людьми. Вот последствия трудного восхождения к власти и борьбы с другими динатами.

     Я сам стремился к одиночеству. Была еще одна причина почему я не заводил учеников, даже если бы мог. Моя подозрительность и недоверие к людям.

     Но годы одиночества оказались тяжким испытанием даже для меня. И вот там в маленьком городке я нашел решение. Я увидел обиженного на весь мир забитого ящеренка, которого судьба загнала в угол и не оставила никаких шансов.

     Так что тебе достался в учителя самый исковерканный из динатов империи.

     Способности динатосов действуют в основном на людей. Я не смогу неосознанно причинить вред ящеру. Могу просто разговаривать, нормально общаться, не опасаясь, что ты умрешь как и другие…

     Знаешь как приятно знать, что можно на кого-то даже разозлится немного, накричать, а он от этого не умрет и даже не заболеет?

     Понял, что ты в принципе, даже можешь стать моим учеником, потому, что столь же оторван от окружающего мира, окружен врагами.

     Я не смогу сделать тебя динатом, потому, что ты ящер. Но есть и другие разновидности магии. Энергии, стихии природы… Стремясь подавить мешающие мне самому смертоносные способности, я все больше обращался к этим видам магии. Моя душа стремилась теперь опереться на что-то чуждое понятиям зла и добра от которых я так устал.

     -Подожди, учитель. Но когда мы с тобой путешествовали люди вокруг не умирали все подряд. Ты мог с ними нормально говорить.

     -Я не нарушил слова, данного Совету. Динат по прозвищу Изуродованный не вышел из стен замка, где его заточили. Вышел человек, не обладающий способностями дината. Я создал в себе личность другого человека. То есть конечно это был я но, я другой, не динат. Защитные заклятия вокруг тюрьмы и визитаторы почувствовали бы, что запретную черту пересек динатос, но не заметили человека. Во время всего пути я старался не пробуждать в себе исковерканную но могущественную личность. Она представлялась мне как бы запертой в замке.

     Вот так я бродил неузнанный по приграничному королевству. Я старался пользоваться другой магией, или просто хитростью. Конечно в моем распоряжении были еще динатовские артефакты, созданные мной заранее…

     * * *

     Шаги гулко отдавались в пустых коридорах. Полутемно, только масляные светильники, оставленные кое-где на всю ночь.

     -Сейчас уже наступил вечер, в это время слуги вообще не должны заходить в эту часть замка. Их рабочее время давно закончилось.

     Маниар достал из стенного шкафа покрытую пылью бутылку и в комнате с потухшим камином и какой-то статуей, проводил ученика к столику. Разлил вино по бокалам и устало развалился в кресле.

     -Забавно получается, если посмотреть с другой стороны. Чтобы выйти из тюрьмы мне пришлось самому стать тюрьмой для для своей другой личности.

     Но здесь я могу быть самим собой.

     Я говорю все о себе да о себе… Такие уж мы динаты все эгоисты. Впрочем динатосы не одинаковы. У каждого свои причуды. Эгоизм и ревностное отношение к своей власти можно считать их общей чертой. Но… эти же пороки есть и у тысяч других людей, не обремененных могуществом.

     Философы считают, что власть развращает. Нет, просто она дает возможности, которые не имеют простые люди, которые прячут свои пороки и злость в глубине души. Неимоверно много жестоких и развратных, которые из-за слабости просто не могут осуществить свои желания.

     А сила просто дает возможность проявить себя. И тогда становится ясно кто ты на самом деле и что у тебя внутри.

     Маниар остановился.

     -Мне еще надо проверить магические печати, ловушки и замки на запретных комнатах. Предпочитаю точно знать, что в мое отсутствие никто посторонний сюда не проникал. Моя тюрьма –моя крепость. Много лет я меняю внутреннее устройство замка, чтобы никто не знал, где здесь тайные двери и коридоры, готовлю ловушки, плету незримые сети, чтобы обезопасить свое логово. Я здесь и заключенный и начальник тюрьмы одновременно.

     Перед тем как уйти проверять логовище и западни, Магн показал ученику этаж замка и пожелал спокойной ночи.

     Комната, которую Маниар дал Ниту показалась ящеренку слишком большой. Высокое окно, как это часто бывает в замках, казалось тоннелем, прорубленным в толще стены и в него надо было войти, чтобы поднявшись на несколько ступенек добраться до подоконника. Надо ли говорить о толщине прутьев решетки, которая разумеется, запиралась изнутри?

     В спальне находилась большая кровать с балдахином на резных столбиках. Тяжелые темные шторы почти скрывали ее.

     Завернувшись в одеяло в дальнем углу кровати, Нит лег спать. Он чувствовал несокрушимость мрачных стен нового жилища, которые давали какое-то непривычное ощущение безопасности и отрешенности от мира.

     * * *

     Шли дни спокойной жизни в странной обители заточенного.

     Господин не беспокоил ученика, позволяя Ниту просыпаться и приходить когда он пожелает.

     И открывал ему все больше интересного.

     Разворачивал карты континента, показывая очертания далеких стран. Смешивал в прозрачных колбах какие-то вещества.

     Маниар показывал Ниту как он изготавливает губительные амулеты и артефакты наподобие того парализующего меча. Но магия воздействующая на людей была недоступна ящеру, ему не перенять это у дината.

     Впрочем для ученика учитель решил изготовить меч и еще кое-что несущее в себе силу опасную для любого человека. А Нит может пользоваться этим, неуязвимый для силы собственного оружия.

     В одной из комнат замка ученик увидел большие пластинчатые доспехи из затемненной стали. Несомненно они были созданы для самого Маниара. Это несмотря на, то, что динаты, по словам господина сами стараются в схватку не вступать, предпочитая губить врагов находясь в безопасности.

     Ниту было интересно что представляют собой повелители Санктаргской империи и сильно ли отличаются от его учителя другие могущественные.

     -Динат –это просто такой же титул как, например герцог или князь. Когда-то даже не все динаты являлись магами, но способности наследников Царствующих Магов, как они себя называли, дают слишком сильное преимущество перед другими стремящимися к власти.

     В империи распространено поверье, что динатам дана власть Богом, чтобы приучить людей к смирению. Но сами повелители на самом деле не относят себя ни к какой религии, они только пользуются верой для управления народом. А вот верят ли они в Бога, хотя бы по-своему? Не все, хотя не отрицают существование неких высоких сил, к которым у них весьма практическое отношение. В том смысле как их использовать для увеличения своего могущества.

     Динаты постоянно сводят между собой счеты и плетут интриги, ведя многолетнюю игру. Но стараются, чтобы разногласия не слишком вредили империи в целом, поэтому редко доходит до открытой вражды. В борьбе между собой они не жалеют человеческих жизней, но друг друга никогда не убивают.

     -Но почему? –поинтересовался Нит.

     -Динат не убивает дината по многим причинам. Во-первых для того, чтобы сохранялся обычай священности жизни владычествующих. Во-вторых смерть дината слишком плохо сказывается. Ведь их могущество основано на влиянии на некую обобщенную сущность всего рода человеческого. Поэтому когда маг такого уровня умирает это наносит ущерб всем. Неизвестно сколько тысяч человек сойдет с ума в разных концах мира, сколько умрет от непонятных припадков, и какие эпидемии нервно-телесных болезней могут охватить целые народности. След от такой смерти, от агонии и последней злой воли, породит смятение в умах людей, которым и так нелегко живется. Бунты, которые подстегнет ярость умирающего. Впрочем восставшие зачастую даже не будут понимать почему у них вдруг лопнуло терпение, почему они вдруг перестали быть покорными. Они вспомнят только свои горести и тяжелую несправедливую жизнь.

     -Но ведь динаты тоже умирают? Такое все равно случается.

     -Они стараются жить долго, уж подольше обычных людей. Если динат уходит из жизни в глубокой старости, достигнув долголетия недоступного обычному человеку, то к тому времени обычно его душа спокойнее. Хотя всякие бывали, у некоторых такое чувство собственного величия, что они остаются неисправимыми.

     Вот именно поэтому, динаты стараются не губить себе подобных. Ведь вред от смерти могущественного в первую очередь сказывается на самой империи, где власть их сильнее. Однако есть поверье, что особо чувствительные личности способны повредится рассудком из-за дината и в других мирах. Потому, что и там люди во многом похожи и у них найдется что-то родственное народам империи.

     Конечно после этого от Нита последовал вопрос о мирах. Вот это было уже гораздо сложнее обьяснить неподготовленному ученику.

     Магн сравнивал мироздание с пластами отложений земной коры. Причем каждый следующий мир находится выше предыдущего, но другие слои для него как-бы не существуют, прозрачны.

     Вещество одного мира полностью прозрачно для вещества другого. Они могут находится на одном и том же месте, но не взаимодействуют. Именно в возможности взаимодействия вещей между собой состоит целостность реальности одного слоя. Хотя и соседнем слое может быть похожее вещество, континенты и королевства.

     Но пути из одного мира в другой не могли создавать даже динаты.

     Маниар рассказывал о разрушительных силах. Этому он попытается научить. Но сетовал, что не обладает такой властью над стихиями как древние маги.

     Нит узнал, что представляют собой элементали, духи стихий, которые в воплощенном состоянии представляли собой самоподдерживающиеся природные явления.

     * * *

     Но однажды все опять изменилось.

     Маниар сел в кресло, развернув свиток.

     Предчувствие подсказало Ниту приготовился услышать что-то важное.

     -Послание из Санктарга, –негромко но отчетливо произнес Магн Маниар. –В империи происходит что-то серьезное…

     Ящеренок насторожился.

     -Это серьезное может затронуть… нас?

     -Не знаю, все началось далеко на юге. Может тебе будет интересно. В Витимне, где, как ты знаешь, на плантация держали ящеров, подобных тебе, оказывается еще когда меня не было в замке, началась война. Невольники восстали, их пытались уничтожить, но вдруг из болота вышла сильная армия… причем тоже ящеров. И они еще в начале лета не сворачивая прошли королевство, взяли Ицел, это столица бывшего Витимна. Как бы это странно не звучало, поверить я еще могу, но дальше… почти не останавливаясь ящеры нарушили границу империи… и пошли прямой дорогой к самому Санктаргу.

     -Но ты же мне говорил, что ящеров в нашем мире осталось немного.

     -В Санктарге тоже до этого лета так думали. Мне, конечно, никто не сообщил о начале этого странного вторжения. И о том, что они даже захватили столицу самой великой державы. Впрочем я бы и не поверил подобным фантазиям. И сейчас не знаю насколько этому сообщению можно доверять. Однако, зная КТО написал мне это письмо…

     Нит догадывался какие большие и грозные события скрываются за скупыми фразами послания.

     -Оказывается город почти до самого конца лета был в осаде, ящеры не хотели уходить, а потом отступили обратно в Витимн. Император возвращается в столицу. Но дела пошли еще хуже. Одновременно напали варвары в союзе с некоторыми южными государствами, король Тодор начал мятеж, но самое странное, что с юго-востока начали нападения странные огромные перепончатокрылые рептилии, в городах на побережье массовая гибель жителей, потеряна связь с колониями в южном море.

     Маниар откинулся на спинку. –В общем, причины эти оказались достаточно серьезными, чтобы император решил отправить послание мне. Договор таков, что если Верховный динат решит призвать меня то я могу выйти из заточения, чтобы выступить на стороне Санктарга.

     Нит вздрогнул.

     -Мы поедем в столицу к императору?!

     -Нет, наверное мне придется отправится одному. Ты еще слаб, кроме того никогда не обретешь способностей какие есть у динатов Санктарга. Придется тебе остаться в замке, здесь безопаснее.

     -А если это письмо обман, ловушка?

     -Странный способ выманить меня из тюрьмы? Слишком необычная история. Динаты сочинили бы что-то более правдоподобное. Не их стиль. Это письмо императора, а с ним у меня отношения были получше чем у других из совета. К тому же, выйдя я все равно узнаю правду о таких масштабных событиях гораздо раньше, чем доеду до столицы. Миллионов людей все это коснулось, хоть и в разной степени.

     А выйду я полноправным динатом со всеми способностями и законными правами, пусть и данными на время войны, а может быть и не только.

     -Учитель, вы принимаете призвание?

     Маниар поднялся смотря в темноту, куда-то в даль.

     -Да.

     Он вышел из зала, поднимаясь на башню, где взошел на площадку.

     -По воле императора и по своей воле возвращаю себе все права и могущество. –Произнес динат. Впервые за прошедшие годы он обратил свое внимание на объединенные духовные сущности людских сообществ и народов. Понятого было достаточно, чтобы поверить. В разных концах континента шла очень масштабная и кровопротлитная война.

     Таурон (с) 2004-2009

     

     

     .1.

     После возвращения из Санктарга мы расположили войска недалеко от столицы Витимна, рядом с бывшим королевским замком. Теперь там находилась наша ставка.

     Пока легионы отдыхали от утомительного похода, я и Стигн все еще надеялись на прибытие послов от маршала Менигна. От тайных переговоров зависело решится ли провинция на открытое неподчинение империи.

     И к встрече делегации будущих союзников надо подготовится.

     Политика такова, что помогают только сильным, а слабых добивают. Никого не убедишь стать союзниками или хотя бы оставаться нейтральными, если не предоставить новые подтверждения нашей силы.

     Надо еще учитывать каких усилий будет стоить этим посланникам осмелится прибыть на тайные переговоры с непонятными ящерами, вообще нелюдями. И естественно, страх перед империей, которая не простит предательства.

     -Подозреваю, что среди послов могут быть шпионы империи, –произнес я. –Если визитаторы просматривают мысли людей, то переговоры не скрыть.

     -Значит наша задача произвести впечатление не только на послов Менигна, но и на имперцев.

     -А на них надо произвести разное впечатление?

     -Поскольку мы не знаем, кто из них наблюдатель, то впечатление будем производить одно на всех. Главное, чтобы сильное. –Коварная клыкастая усмешка моей жены выдавала, что у нее созрел очередной замысел.

     -Чем же мы их так сильно поразим?

     -Будем размножаться.

     -Как?

     -В огромных количествах.

     -Хорошая идея. Приступим немедленно. –Согласился я, вникая в ее идею.

     Мы вызвали командующих легионами.

     -Отныне второй легион переименовывается в двадцатый, четвертый в сорок шестой, а шестой будет называться шестьдесят вторым.

     Это известие ввело наших офицеров в недоумение.

     -Но у нас же нет столько легионов.

     -Значит будет. Все легионные знаки должны быть переделаны. Мы должны подготовится к военному параду во время встречи делегации предполагаемых союзников, которые еще неизвестно будут ли нашими союзниками. Лично я сомневаюсь. Скорее всего это шпионы. Но уважать они нас должны в любом случае.

     Подготовить придется и местность.

     Мы решили, что парад в самой столице с ее узкими улочками не произведет впечатления. И площадь там маловата.

     Поэтому обратили внимание на широкую пустошь вдоль крепостных стен города. Она как раз между столицей и загородным замком бывшего короля. Поздней осенью там проводятся большие ярмарки а весной турниры. Сейчас площадь за городом пустовала.

     Мы решили, что легионы будут маршировать вдоль крепостных стен Ицела мимо замка и нашего военного лагеря. Наверное это затеяли не зря, потому, что даже если среди посланников Менигна не найдется имперских шпионов, все равно остается риск, что их могут перехватить и допросить потом, на обратном пути.

     * * *

     И вот через пару недель мне доложили, что к городу подбирается группа, под охраной вооруженных людей. Несомненно, что посланников Менигн отправил еще когда мы только возвращались в Витимн, потому, что приходилось учитывать продолжительность пути. Ясно, что сначала им приходилось опасаться мародеров, собиравшихся бандами на границе, потому и охрана, а потом преодолевать страх, приближаясь к городу, занятому вооруженными чуждыми рептилиями.

     Но опасения посланников оказались напрасными, их группу пропустили. Ящеры охраны были мною предупреждены, они сопроводили людей Менигна к нашему замку.

     Я встретил гостей одетый в доспехи без шлема и накинутую сверху мантию. А Стигн не стала обременять себя железом, под распахнутым плащом, на ней как всегда на территории нашего лагеря, был лишь нагрудник и пояс с вычурной пластиной, прикрывающей низ живота. Поэтому рядом со мной королева смотрелась изящнее.

     Она заняла на один из двух тронов, а я не стал садится и встал рядом прислонившись к стене.

     Вошедшие казались людьми опытными, возможно им не раз приходилось вести переговоры, но наверное никогда с ящерами. Поэтому они были в некотором замешательстве, не зная как себя вести.

     Дипломатические нормы требовали соблюдения определенных правил и выражения почтения. Поэтому, раз им не были ясны наши обычаи, посланники решили действовать по общепринятым в известных им королевствах.

     Посланник склонился перед троном и как положено было по придворному этикету, поцеловал руку Стигн. Он только коснулся губами сухой чешуи на ее жестких пальцах с когтями, но я догадывался, каких усилий над собой это ему стоило. Такой обычай целовать руку королевы был у людей, а не у человекоящеров, но я специально не обьяснил ему это.

     Посланник был дипломатом и по долгу службы должен был вести переговоры, в том числе и с врагами, поэтому он все же не так предубежденно и нетерпимо реагировал на внешность. Ради пользы дела, этот человек готов был проявить гибкость. И это я оценил.

     * * *

     Делегацию вывели на террасу крепостной стены, откуда открывался вид на площадь.

     Часть легионов стояла серо-стальными прямоугольниками, занимая почти все поле, а другие должны были маршировать мимо. Ибо все на самом деле не могли поместиться на площади.

     Латники-ящеры шли широкой колонной, стройными рядами. От слитного лязга печатающих шаг тысяч воинов ритмично вздрагивала земля. Грозный военный марш просто подавлял барабанной дробью в которую вплетались звуки флейт и труб. Пришлось ради этого пригласить даже витимнских музыкантов.

     Как мы собирали музыкантов это отдельная весьма забавная история. Я то догадывался, что чувствовали эти люди, когда к ним приходили ящеры с неожиданным предложением.

     На столичной крепостной стене собралось немало любопытных жителей города. Пусть тоже смотрят. Мальчишки залезли на зубцы башен, зачарованно наблюдая за парадом нелюдей.

     От чувства принадлежности к этой силе, которую подчеркивала воинственная музыка даже меня пробирала какая-то странноватая дрожь.

     Под нами проходил легион за легионом, если долго смотреть на это движущееся поле серой стали, то начинает казаться, что это не они движутся а сам плывешь вместе с террасой замка. Я знал, что послы сейчас стараются запомнить все до малейшей детали, чтобы передать маршалу даже случайно увиденное. Они вглядываются в знаки, которые несут перед каждой когортой, пытаются приблизительно подсчитать количество наших солдат.

     Это внимательные люди, которые очень хотят узнать сколько у нас подразделений.

     Мы беседовали на террасе немало времени. А парад все продолжался.

     Прямоугольники вооруженных латников двигались с очень далекого конца площади и пропадали где-то сзади в другом дальнем конце. А вместо них шли и шли новые.

     Я начал замечать, что господа гости кажутся все более растерянными, несмотря на дипломатическую выдержку и уверения в дружественности. Им ощутимо становилось жутковато.

     Послы все время под нашим присмотром. Они видят лишь то, что хотим показать мы сами.

     По площади непрерывно идут одни и те же легионы. Уходя за холм они огибают замок и снова проходят по площади. Меняются только их знаки и флаги.

     Вместе с той армией, что стоит вдоль крепостной стены витимнской столицы получается несметная орда. Если мы сами не запутались, то размеры нашей армии раздулись в глазах союзников до двухсот или почти трехсот тысяч. Следует еще учесть преувеличенные номера в названиях легионов. Надо ненавязчиво убедить людей, союзники они нам или нет, что кроме этих войск у нас там в тылу еще осталось не меньше резервов. Полмиллиона полностью вооруженных ящеров хватит, чтобы произвести на империю сильное впечатление?

     Ведь никто не знает что сейчас на юге бывшего королевства.

     Лишь бы они отбросили идею нападать в ближайшее время на такого сильного противника. Нам необходимо время, чтобы подготовится, укрепиться в Витимне.

     Немного не дождавшись конца парада мы вернулись в замок, чтобы приступить к главному разговору.

     -Понимаете ли… –произнес посол со вздохом, –империя, несмотря на ее угнетающее влияние, была основой стабильности. Мы не знаем на что способна новая сила. То есть вы.

     -Какая стабильность вам нужна?

     -Империя давала нам защиту. Способны ли вы защитить нас? Сейчас в империю происходит вторжение варваров. Они представляют угрозу и для южных провинций и, в том числе, для Витимна.

     -Могу ли я узнать подробности?

     -Началось все с предательства варварской конницы, давшей присягу империи. Их призвали, чтобы использовать против вас, ящеров. Пустили для этого на территорию ближней к Витимну провинции в районе Дация. Они воспользовались этим, чтобы внезапно напасть. А вслед за ними пошли другие племена и союзники, численность этих армий неизвестна, то есть не поддается нашим подсчетам. Есть сведения, что на стороне этого вторжения некоторые южные государства, вступившие в союз с варварами, снабжающие их оружием в обмен на рабов. Даций сожжен. Все окрестности подвергаются тотальному разорению.

     Послу почему-то хотелось рассказать самому о последних новостях. Я догадывался, что ему крайне интересно как ящер среагирует на известия о последних делах варваров.

     Опытный дипломат привыкший читать по людским лицам, ненавязчиво вглядывался в морду ящера. Но как понять, что у рептилии на душе?

     Многие могли подозревать, что вторжение ящеров и последовавшее за ним нападение варваров могли быть как-то связаны.

     -Нам понятно, что вторжение варваров не стихийный набег. Слишком многочисленные орды одновременно вошли в империю. Их кто-то заранее организовал, –продолжал господин посланник.

     -Нам это тоже интересно. –Согласился я.

     -Вы не знаете как могут действовать варвары потом? –посмотрел на меня посланник, с намеком. Он подозревал, что в открытую ящеры может и не признаются, но союзников могут отчасти предупредить.

     -К сожалению нам о делах варваров известно даже меньше чем вам. Мы им не союзники, наверное даже будем врагами. –Сказал я честно.

     Поверил ли мне человек Менигна? Может быть и нет.

     * * *

     -Мне не совсем понятно как вам удалось отправится на переговоры с нами, ящерами, втайне от Санктарга. Это кажется крайне сложным и опасным. –Произнес я оценивая решительность маршала востока.

     Господин посол улыбнулся.

     -Не все так просто. Для того, чтобы тайно отправить делегацию к вам, пришлось заручится поддержкой самих динатов. Естественно, от них это все равно скрыть не удалось бы.

     -Получается, что у вас даже заговор против динатов нельзя осуществить без их письменного согласия? –язвительно ужаснулся я.

     -Все несколько сложней. Пришлось вести тройную игру. Наши сторонники убедили одного из динатов, что ящеров неплохо бы обмануть, вступив в переговоры от имени одной из недовольных провинций. Таким образом динат как бы обманывает ящеров, а делегация выполняет шпионскую миссию для дината. Так что имперцы должны думать, что это они вас хотят запутать фальшивыми переговорами, а сами разведать что вы из себя представляете. И они не догадываются, что переговоры настоящие. Среди нас трое имперских шпионов дината, двое введены в заблуждение, думая, что они отправились сюда тайком от империи и думают, что они заговорщики, но это прикрытие для Санктаргских шпионов. И лишь я один знаю всю правду.

     -То есть Менигн заставил дината перехитрить самого себя?

     -Именно так. По сути дела динаты отправили нас на переговоры против их империи.

     -Но мне кажется странным, что вас не разоблачили. Среди шпионов дината должен быть визитатор.

     -И не один. Но я ведь как раз должен изображать из себя заговорщика, а долгая дипломатическая карьера научила прятать мысли. Ведь даже для визитатора выявить истину в чужом разуме не так просто. Не все из них читают мысли, большинство просто задает вопросы, чувствуя истинность или ложность ответов. Только «да» или «нет». Правда задавать эти вопросы они могут тайно, так что человек даже не может догадываться, что его разум в это время допрашивают.

     Делегация торопилась отбыть назад. Мы ничего не подписывали, нельзя создавать доказательства причастности маршала Менигна к попытке предательских переговоров. Могло показаться, что наша встреча была напрасной, но я понимал, что это только начало.

     Естественно, что позже мы обсудили со Стигн замысел Менигна, устроить настоящие переговоры под видом фальшивых.

     -Все может быть еще сложнее, –сказала она. –Посол может быть не тройным, а четырехкратным агентом. То есть это он нам рассказывает как Менигн обманул империю, но в действительности у этого обмана тоже может быть второе дно. И на самом деле послу не надо боятся визитаторов потому, что он сам имперский визитатор. Я почти убеждена в этом, хоть и не могу проверить магически, но есть что-то в этом человеке. Мы говорили с визитатором на службе у динатов.

     -Тогда в чем же замысел Менигна?

     -Никаких переговоров пока нет. Менигн слишком осторожен. Он убедил дината начать фальшивые переговоры, причем для большей хитрости одному из импеских шпионов, то есть послу, подсказал, чтобы тот пытался нас убедить, что переговоры настоящие, но действующие под прикрытием обмана.

     -А что же ему на самом деле нужно?

     -Для маршала Менигна главными в этой игре являются как раз двое слуг, которых все обманули и которых визитаторы считают второстепенными марионетками, не способными ничего утаить. Они и правда ничего не могут скрыть, но им и нечего скрывать. Вот от них Менигн потом получит сведения. Потому, что маршал восточной провинции просто хочет узнать правду. До переговоров дело еще не дошло. Менигну, так же как и динатам крайне важно знать, что мы из себя представляем, каковы наши силы. Выступить в открытую против империи, понадеявшись на каких-то чуждых ящеров –это невероятно безумный шаг, никто его не совершит без крайне веских причин. В каком-то смысле маршал Менигн обманывает и нас, и империю. Он хочет понять как действовать в условиях этой новой войны, кто силен а кто слаб.

     * * *

     По ровной и широкой дороге, ведущей в сторону южной столицы, мчалась карета императора.

     Упряжка из двадцати лошадей влекла то, что только с большой натяжкой можно было назвать каретой. Обитая стальными полосами бронированная повозка внутри имела роскошную спальню, где в дороге мог отдохнуть хозяин и даже небольшую ванную комнату.

     Со всех четырех сторон снаружи стенки поблескивали позолотой кованых рельефных имперских гербов размерами как щиты для великанов.

     Крышу несущейся кареты украшали внушительные, в человеческий рост, шипы. Они складывались, если приходилось проезжать через прорубленные в горах туннели.

     На каждой заставе коней заменяли, но не по одному, а сразу, прицепляя новую упряжку, экономя время властелина.

     Спереди и сзади неслись отряды конных телохранителей, вооруженные губительными клинками динатов. Ветер трепал многочисленные длинные знамена, которые держали специальные отряды всадников впереди и сзади кареты.

     Величие царствующей персоны охранялось серьезно. Хотя Магн Барат Монор, как и все императоры одновременно являясь Верховным Динатом, мог постоять за себя и сам в случае крайней необходимости, будучи, с точки зрения магической силы, опаснее своего отряда телохранителей.

     Вдоль всей дороги через равное расстояние группами расставлены стражники. Местами, ближе к Санктаргу сплошное оцепление. Громадные толпы подданных вышли приветствовать своего властелина. Заполненные

     людьми поля около города приходили в движение, когда народ опускался на колени в искреннем восторге перед имперской властью.

     Разумеется, что даже такое прискорбное обстоятельство, что ящеры так долго удерживали столицу, знающие люди смогли использовать на пользу Верховному Динату. Теперь, о нынешнем повелителе Санктарга, можно постепенно внушить народу представление как об освободителе, чтобы он так и вошел в историю, если получится.

     К приезду императора стену, наспех сооруженную ящерами вместо выбитых плавучим тараном ворот и завал за ней, частично успели разобрать. Правда Верховный Динат проехал в другие ворота, одни из тех, к которым вели два длинных моста.

     Грянули колокола, их торжественные удары сотрясли воздух, сливаясь в торжественный гимн подчеркивающей священность власти.

     Внешне в Сактарге ничего не изменилось. Серая громада так же господствовала над городом, только за дворцом несколько высоких башен покрыты тянущимися вверх из окон черными полосами копоти. Их сожгли сами маги, чтобы лишние секреты не достались хитрым рептилиям.

     Статуи древних императоров кажется вообще не заметили, что город кто-то захватывал.

     Дворец встретил владыку гулкой пустотой. До его приезда у слуг была не одна неделя, чтобы подготовится и теперь они удалились. Впрочем там не потребовалось ничего восстанавливать. Ящеры пренебрегли разрушениями, не приносящими реальной пользы.

     Император хотел проверить сохранились ли его личные тайники во дворце. Их существование держалось в секрете от остальных динатов, поэтому когда эвакуировали все самое ценное, содержимое не могли вывезти.

     Осмотром Верховный Динат оказался успокоен, хотя и заранее догадывался, что ящеры не могли бы обнаружить хорошо замаскированные ниши или потайные комнаты, если изначально не подозревали о их существовании.

     * * *

     Приема у Магна Барата ожидали высшие сановники. В большом зале все поблескивало от золоченых одежд, роскошных цепей и наплечников, инкрустированных драгоценными камнями. Здесь собрались эпархи областей и крупных городов, магистры и гроссмейстеры рыцарских орденов, некоторые из которых на деле могущественнее отдельных королевств на западе.

     Длинный золототканный плащ Верховного Дината скользил по почти зеркальному полу тронного зала не касаясь его. Императору не требовались слуги, чтобы нести за ним края роскошного торжественного одеяния.

     Звуки мощного органа, пронизывали стены, граненые колонны и все пространство. Сейчас повелитель неспеша поднимется по ступенькам и возложит на себя корону, начиная совет.

     Не все из двадцати динатов присутствовали на собрании Верховного Синода.

     Рядом с императором застыл черной тенью Ревокат, уже которое правление довольствующийся ролью советника. Самый опасный, но не стремится к явной славе, хотя мог бы занять трон. Всегда стремиться влиять из тени. Магн Барат мог доверять канцлеру, за столько лет поняв, что тиара Верховного Дината не влечет его.

     Тут же дожидаются верховного одни из самых сильных динатов. Мильтиад, скрытный Мистриан, Латеран, Иустиниан и Камиан, который не очень удачно проявил себя при штурме столицы, но по прежнему высокомерен.

     Рядом великий логофет, то есть главный министр, Сенецион, хоть и не динат, но человек устойчивый к внушению и умеющий прятать мысли, заслуживший своей старательностью и пользой для империи столь высокий пост. Ему император доверял побольше чем могущественным магам.

     Переливалась золотом ткань аксамитовых мантий с витиеватыми гравированными наплечниками. Высокие стоячие воротники из металла, сзади поднимались на высоту головы.

     Полы мантий с широкими рукавами ниспадали складками до полированных плит зала совещаний. Торжественные одеяния динатов почти затмевали ритуальные одежды первосвященников, напоминая внешне что-то среднее между облачениями иерархов церкви и парадными рыцарскими доспехами.

     Магн Барат помнил как много лет назад впервые принял корону на совете. Тогда каждый из динатов брал в руки корону, символизирующую власть над большей частью известного мира и произносил что поддерживает вступающего на трон императора, обещая, что будет выполнять его распоряжения ради величия их общей державы. Передавал корону следующему. А затем по своей воле и по воле совета император, возложил корону на себя.

     В вот теперь, через столько лет он, собрав их на совет, Барат Монор выслушивает оправдания.

     -Я принял ваши обьяснения, –произнес император, –как вы, Магн Камиан, руководили обороной Санктарга во время захвата его ящерами. До этого мне приходилось довольствоваться чужими докладами…

     -Вернее сказать, доносами… –не смутился динат, –уже давно готовившийся к разговору с Верховным и понимающий, что оправдываться, возможно придется в присутствии остальных участников совета.

     -Какие доносы могут быть на дината?

     -Я смею заметить, –постарался склонить внимание к себе Камиан, –что мои попытки оборонять Санктарг не более провальные, чем последующие попытки моего коллеги запереть ящеров в городе и разгромить во время отступления. Может быть вы слышали о древнем обычае когда полководец покидает захватываемую врагом крепость последним…

     -Вы намекаете, что формально вы даже не сдали город врагу, если вообще не покидали его?

     Динат улыбнулся.

     -Но, что толку, если вы все время сидели в столице, забившись в какую-то щель?

     -Наш коллега своим последним поступком хотел уменьшить значение своей неудачи, когда ящеры ворвались в священный Санктарг. –Ядовито заметил Магн Витон, один из собравшихся. –Если он спрятался в потайных комнатах одного из своих дворцов, то как бы формально все еще является защитником города, хотя ничего не делал.

     -Я наблюдал. Два месяца я таился, перемещаясь из одной потайной комнаты в другую по секретным ходам. И за это время ящеры даже не догадались о моем присутствии.

     -А если бы нашли? Недопустимо попадание дината со всеми его знаниями в лапы ящерам. Ведь ты не смог бы сделать против них ничего серьезного, чтобы защититься. –Неодобрительно сказал император.

     -Я очень сомневаюсь, что наш уважаемый Магн Камиан, если бы его захватили, покончил бы с собой, чтобы не оказаться в плену у хвостатых. Наоборот, начал бы служить им, чтобы сохранить свою жизнь. –Заметил прежде высказывавшийся недруг из совета. –Динат в плену на службе у враждебных ящеров –это худший вариант событий.

     -Конечно я не покончил бы с собой. Но к чему обсуждать не случившееся? Главное, что они не смогли меня заметить. Сам факт, что они меня не нашли, уже говорит о многом.

     -И что вы смогли разведать, находясь в захваченном рептилиями городе?

     -Мои возможности наблюдать были очень ограничены, –вынужден был признаться Камиан. –Сами понимаете, что я не мог выходить из своего потайного убежища и бродить по улицам. Но мог следить за магией.

     -Но, что дало наблюдение за магией, творимой ящерами?

     -Ничего. Но это тоже результат. Главное, что они не сделали ни одной попытке обратиться к силе, заключенной в подземельях под Санктаргом. К счастью, я успел их затопить. Это очень обнадеживает.

     -Значит все время осады вы спокойно отсиживались в потайных уровнях личного дворца, в комфорте и окружении слуг. Не смея высунуться наружу, чтобы не скрутили ящеры.

     -По крайней мере мы знаем, что ящеры пришли в Санктарг не за наследием Царствующих Магов.

     -Они же не люди. Это наследие не дастся в руки рептилиям. Даже среди людей оно предназначено лишь избранным.

     -А вы точно уверены, что ящеры не сотрудничают с какими-то врагами из числа людей? –ехидно осведомился Магн Камиан.

     -Мы будем проверять все подозрения. –Шевельнул рукой император. –Но сейчас я хотел бы выслушать ваши мысли о главном. Какие дополнительные предложения о том как бороться с армией ящеров, которые остаются одной из сильнейших угроз с юга? Особенно в условиях вторжения варваров.

     -Предлагаю применить против ящеров достаточно сильную заразу, чтобы они вымерли от болезни. Такую болезнь, чтобы она поражала рептилий, но не губила людей. –Произнес Витон.

     -Вызвать эпидемию? Однако, сложность заключается в том, что до сего момента наши мудрецы не искали заразы специально для борьбы с ящерами. А только против людей. Мы только сейчас осознали, что о болезнях ящеров почти ничего не знаем. Ящеров вообще было гораздо меньше людей и чем они болеют мало кто интересовался… Эпидемий среди них не случалось, тоже по причине малочисленности.

     -Как бы они сами против нас заразу не применили, –вмешался Камиан. –Благодарите меня, что я успел дать приказ поджечь две башни около дворца, где наши знатоки проводили эксперименты с особо опасными миазмами смертоносных болезней. А ведь вся это коллекция разнообразнейшей заразы предназначалась только против людей! И действовала только на людей. Представляете, что если бы она в лапы к ящерам попала?!

     Магн Барат поежился. Да и другие динаты оценили масштаб дополнительной страшной угрозы, которая едва не зависла над империей.

     Сколько мы оружия наготовили против себе подобных, подумал император. Убивающая магия, смертоносные амулеты, яды в невероятных количествах, миазмы болезней, которые способны погубить еще больше народу чем отрава. И нашлись те, кто неуязвим просто в силу своей не принадлежности к человеческому роду. Просто из-за чуждости. Мало того, способный обратить все накопленные средства смертоубийства против самих людей.

     Неужели это судьба? Только судьба способна найти в любой самой совершенной защите неожиданную лазейку, о которой даже не думали, и со злорадным смехом всадить туда клинок.

     Не зря же было предупреждение, что от всех ящеров надо было избавится заранее, подумал Магн Барат. И ведь совет уже начали выполнять, истребляя горстки этих рептилий на плантациях незначительного Витимна, перед тем как именно оттуда пришло вторжение.

     То ли предсказание запоздало. То ли наоборот истребление спровоцировало ящеров напасть.

     С какой неохотой он, император Санктарга, подписывал тогда указ. Но само это предупреждение, от тех, о ком гордый Верховный Динат не хотел даже думать, слишком сильно смахивало на приказ сверху…

     * * *

     Еще за несколько лет Магн Барат чувствовал какую-то смутную угрозу.

     И случилось нападение ящеров с юга.

     Рептилии действовали с какой-то змеиной осторожностью. Бросок в центр империи, неожиданный как удар кобры, захват столицы. Затем затаились как в гнезде перед тем как уползти. Всегда удавалось им избегнуть боя если он не сулил им бескровную решительную победу. Они за всю войну практически не понесли потерь. Впрочем и империя в войне с ними обошлась почти без жертв по меркам такой масштабной войны.

     Полководцы часто называли их хитрыми тварями, привыкшими действовать не так как люди… Подчиненные часто оправдывали свои промахи нечеловеческой логикой ящеров. Император усмехнулся. Нет. Судя по тому как они действуют, рептилии-вторженцы по своей стратегии гораздо ближе к империи чем другие народы континента. Так же основательно и продуманно подходят к осадам и подготовке. Между Санктаргской империей и ящерами больше сходства чем многие думают. Их стратегия ближе к имперской, чем у варваров лесостепей. Вот только по чьей воле произошло это нападение? Кто может стоять за рептилиями? Неужели…

     Магн Барат прекрасно понимал, что временный захват Санктарга – это только начало еще более масштабной войны.

     С юго-запада идут варвары. Это беспощадная орда веками копила ненависть к империи. История помнит немало кровопролитных вторжений. Несколько раз обезумевшие варвары даже доходили до самой столицы, оставляя за собой почерневшие руины городов поменьше. Тогда они все полегли под стенами неприступного Санктарга, уже не вернувшись в свои лесостепи. Точнее местами огородостепи, учитывая, что там население тоже возросло за века.

     Обычно динаты не вмешивались во время незначительных набегов. Это дело армии, которая должна доказывать свою боеспособность. Пусть рыцари сами защищают приграничные города.

     Настоящие войны происходили реже. Но и тогда в бой шли легионы, которые даже без помощи динатов способны остановить превосходящие числом орды варваров. Маги отправлялись с ними для руководства, изредка применяя чародейство с безопасного расстояния.

     Самые массовые нашествия можно пересчитать по пальцам одной руки. Тогда без динатов не обойтись, а во время прошлого вторжения пришлось применить боевые яды от которых варвары тысячами падали на землю. Увы, империя потеряла и немало своих солдат, случайно попавших в облако. Но с военной точки зрения, имперцев отравилось гораздо меньше, и командование признало тактику оправданной.

     От размышляющего императора не мог укрыться факт, что ящеры вели себя в захваченных городах совсем не так как степняки. Варвары вырезали пленных, включая мирных жителей до последнего мужчины. Их военный обычай требовал уничтожить всех, кто не пригоден к изнасилованию. Щадили только молодых женщин, но и тех не оставляли среди своего народа, а огромными караванами гнали на продажу.

     Верховный Динат понимал, почему этот обычай считался у варваров оправданным. Население имперских провинций варварами издревле считалось проклятым. Именно потому, что жители империи больше склонны подчиняться силе динатов, выведены как порода рабов. Варварам об этом рассказывают с малолетства, говоря, что люди в империи неполноценны, это не люди а марионетки проклятых князей-магов. У воина варваров не должна дрогнуть рука при виде беспомощной жертвы. Убивая имперцев, воин степей очищает мир от рабов, служащих злу.

     Магн Барат усмехнулся. Обычаи варваров укоренились давно. Но магия динатов за прошедшую пару столетий продолжала развиваться. Теперь для динатоса уже не столь важно варвар перед ним или житель срединных провинций. Разница есть, но небольшая. Ну, чуть поменьше толпу заставит подчиниться или введет в печаль беспамятства. А для защитной ауры, убивающей всех вокруг, различия почти совсем нет. Лиш бы люди были.

     Варвары ценили личную храбрость и безрассудство в бою. Проявивших трусость товарищей положено убивать ближайшим родственникам, в знак позора. Трусы не должны иметь потомства, поэтому могли прикончить и их детей, чтобы не загрязнять народ слабовольными.

     Ящеры вели себя иначе. Длительно готовились к осадам и сражениям, планировали, старались как можно полнее защитится железом. И это роднило их с имперской расчетливостью. Императору даже показалось, что для воинственных рептилий малейшие потери в бою представлялись непоправимой трагедией. Они ценили жизнь своих воинов гораздо сильнее чем имперское командование и уж тем более варвары.

     Для степняков погибель в бою считалась предназначением воина. Что там думали о своем предназначении ящеры, оставалось загадкой, но пока они действовали эффективно. Умирать рептилии явно не хотели.

     Ум Магна Барата напряженно искал связь между вторжением ящеров и нашествием варваров. А если ими руководят из одного центра?

     Как и этим мятежником Тодором на севере? Может быть ответ там?

     Небольшое королевство, где на трон вступил внук одной недавно умершей королевы. Новый вассальный король начал вести себя нагло, но в этом сначала не заподозрили ничего необычного. Соседи успокоят…

     Но молодой король начал к чему-то готовится. И эти приготовления заинтересовали не только шпионов соседних государств, но и имперских. При дворе северного выскочки находились несколько визитаторов, которые исправно докладывали своим динатам о странности происходящего там. А потом связь с ними прервалась. Что могло случится с агентами, способными читать человеческие мысли?

     По их впечатлениям новый король мог быть обычным спесивым, амбициозным, но не отличающимся высоким умом и коварством правителем. Максимум на что способен –это лишь урвать у соседа плохо защищенное графство.

     Но кто прикончил императорских соглядатаев? Причем убил так, что не помог просмотр мыслей? Предполагалось, что визитаторов отравили. Слуги, приносившие еду явно даже не подозревали свою вовлеченность в план и не волновались. Иначе визитатор моментально догадался бы, что его хотят погубить. Намерения человека для них не секрет, но у бокала с ядом нет мыслей и чувств…

     Неужели король Тодор неожиданно решил пойти на безумный риск и посметь бросит вызов империи? Чего ему не хватало? Откуда у него взялась такая решимость и наглость?

     К счастью в королевском дворце еще остался один хорошо замаскированный соглядатай, очень тихий, ни во что не вмешивающийся. Из визитаторов самого Магна Барата. Такие были в столицах почти всех государств. О нем не знали даже другие динаты.

     Императорский наблюдатель имел возможность передавать то, что видит и слышит самому повелителю. Властитель назначал ему время для доклада.

     Через разум опытного слуги Магн Барат видел короля-еретика. Это слегка пухловатый, но высокий человек лет двадцати пяти. Бороды не носил и поэтому заметно, что его подбородок обещал вскоре стать двойным, волосы прямые светло-коричневые до плеч. Точнее до кружевного воротника. На груди расшитого гамбезона, концентрическими полукружьями поблескивают золотые цепи.

     Император посмотрел на него глазами своего визитатора за пару дней до битвы. Король волновался, но не так сильно как следовало бы ожидать. Больше беспокойства должен проявить государь, на которого идут столь превосходящие армии. А вот окружающие придворные места себе не находили, это явно.

     Король Тодор сделал выбор, хотя тот вначале дался ему нелегко. Врожденное чутье потомка династии монархов подсказывало ему, что наступает время, когда сильные мира сего начинают делить континент, погрузившийся в пучину войны всех против всех. Вступающий в эту битву рисковал, но именно сейчас появлялась недоступная прежде возможность. И ее не стоит упускать.

     Безумно выступить против империи динатов, но король-еретик чувствовал за собой высокого покровителя. Конечно в этой игре повелитель одного из северных королевств –только одна из второстепенных фигур, но пользуясь ситуацией можно отхватить от земли соседей, а может и от самой империи немало кусков.

     Вот только империи не было нужды посылать так далеко на север свои легионы, чтобы обуздать мятежное королевство. Они просто направили повеление своим вассалам. И три соседних государства выступили в поход, объединив армии. В успехе не сомневались. Взбунтовавшийся король не смог убедить большую часть своих баронов поддержать восстание и располагал скромными силами. Еще его поддерживали сторонники ереси, снова начавшей набирать силу на севере.

     -Ваше величество, вы поступаете неверно, –герцог Иорген подошел к королю, который сидя на коне обозревал убранные пшеничные поля, которым вскоре предстояло стать площадью для битвы.

     Тодор не соизволил обратить внимания на его слова.

     На короле поблескивал латный доспех, предназначенный для боя на коне, поверх стальной кирасы одета золотая цепь, а на плечи накинут бархатный плащ. Шлем его величество не одел. Наверное потому, что не собирался сам принимать участие в кровопролитии.

     -Наши войска занимают неверную позицию. Недостаточно пехоты, причем пехотинцы еще не подошли! Враг превосходит нас числом не только пешего войска, но и конницы.

     -Я слышу вас герцог. Сражение состоится, –ответил король Тодор. –Новый архиепископ благословил нас на освобождение от империи.

     -Тогда надо срочно приказать пехоте выдвинуться на наши позиции. –Иорген видимо еще помнил, что исторически титул герцога переводится как «воевода».

     -Нет, пусть остаются за этим лесом. Пока пехота пусть стоит на своем месте. Это приказ.

     Недовольный герцог отошел.

     -Он слишком сильно доверяет своему новому советнику, –сказал герцог своему барону, с неприязнью покосившись на человека в черном плаще с капюшоном, стоящему около короля.

     -Уж не околдовал ли этот чернокнижник разум короля? –с такой же неприязнью к советнику откликнулся барон. Они смотрели как вдали шеренги вражеской пехоты постепенно пришли в движение.

     -Ветер дует в нужную сторону, –произнес человек в черном балахоне, –начнем.

     Копейщики шли ровными рядами, сливаясь вдали в серые прямоугольники. Армия надвигалась с неспешной неотвратимостью.

     -Следовало бы отступить. У нас здесь только конница и требушеты. Зря их изготовили к стрельбе. При отступлении камнеметы придется бросить. –Недовольно проговорил барон.

     Король с каменным лицом наблюдал на приближением вражеской армии и бездействовал. Порой на его лице отражались сомнения и он поглядывал на нового советника. Немногие верные бароны стояли рядом с королем, готовые получить от него приказ для своих отрядов конницы, но пока никаких приказов не было.

     Уже слышен звук барабанов, под который двигалась вражеская пехота. Постепенно в пределах видимости появлялись новые ряды.

     -Требушеты! –повелел король по знаку советника. Приказ тут же передали дальше.

     Метательные машины сработали почти одновременно, и их снаряды упали, не долетев до вражеского войска. От мест падения сразу пошел дым, который относило в сторону врага.

     -Чего они собираются этим добиться? Помешать нашим собственным лучникам, создав завесу из дыма? –сказал скептически барон.

     В это время противник двинул в бой конницу. Ускоряя движение, облаченные в блистающие латы и белые плащи конные рыцари королевств, подчиненных империи динатов, устремились вперед. Их пехота тем временем преодолела цепь дымов и продолжала идти.

     Лорды смотрели на короля, ожидая, что он скажет.

     Раскатистый гул от топота множества копыт приближался. Тяжелая конница двигалась с флангов от прямоугольников пехоты, не снижая темпа. Герцог, влезший на лошадь, нервно сжал в руке ремень поводьев. Сейчас было самое время отступить или наконец начать действовать!

     Советник в черном, на лице которого змеилась коварная улыбка, поставил на переносной столик на виду у короля песочные часы и перевернул их.

     Тодор знал, что означают черные часы и понимал, что песок в них должен пересыпаться до того как вражеское войско достигнет их рядов. Он внимательно смотрел на приближающуюся пехоту и конницу.

     На всякий случай дал знак приготовиться лучникам.

     В это время все заметили, что несколько пехотинцев в передних рядах врага вдруг выронили щиты. Войско продолжало идти вперед, но некоторые солдаты пошатывались как пьяные.

     Постепенно тех, кто выронил оружие и осел на землю, становилось все больше. Они не поднимались, мешая другим идти. Армия короля с тревожным удивлением наблюдала как в рядах врагов падают люди, хотя лучники еще не сделали ни единого выстрела.

     Упавших становилось так много, что строй нарушился. Советник довольно смотрел на песочные часы.

     Копейщики умирали, немного не успев дойти до позиции короля Тодора.

     С конницей творилось то же самое. Всадники без видимых причин валились с лошадей, лошади тоже на полном скаку падали, кувыркаясь.

     Конница прошла дальше, но к тому времени, как они достигли войск короля-еретика, от нее осталось так мало, что рыцари попытались отступить. Но это тоже было тщетно. Повернув назад, они тоже падали замертво.

     Когда в часах пересыпался весь песок, большая часть вражеского войска оказалась мертва.

     -Нам лучше отступить, –обратился советник к Тодору, –на следующий день, когда все рассеется, мы атакуем конницей остатки вражеского войска, чтобы добить те отряды врага, которые случайно выжили или не участвовали в сражении.

     Под звук труб победитель отступил, оставив поле, усеянное мертвыми, остаткам побежденных, чтобы самому не пострадать от того, что погубило врага.

     Да, бывают случаи когда победитель должен убраться с поля боя, когда на нем просто нельзя остаться в живых.

     Верховный Динат, наблюдавший за битвой в своих покоях, прекрасно понимал, что за зелье использовали против союзников империи. Почти то же самое, что изредка применяли сами динаты. Неужели нашелся высокопоставленный предатель, начавший поставки из запретных хранилищ? Или во время войны с ящерами кто-то воспользовался неразберихой и переправил часть корчаг с отравой, предназначавшихся чтобы применить против рептилий, на север?

     Император ощущал, что худшее еще впереди. Мятежники, решившие выступить против нерушимого Санктарга, явно чувствовали сильную поддержку, кого-то очень опасного на своей стороне.

     А вдруг поход ящеров на столицу был только пробой сил? Самое ужасное, что неизвестно откуда ждать беды.

     Предчувствия Магна Барата оправдались. Последовал еще один удар по империи с другой стороны.

     И как именно это произойдет оказалось еще более неожиданно.

     Армия неизвестных ранее перепончатокрылых атаковала с воздуха, легко захватывая хорошо укрепленные города. Им не были помехой высокие крепостные стены.

     Самым ужасным известием оказалось то, что новые враги заранее знали где находятся подземные запасы ядовитого зелья. Они завладели парой хранилищ и получили страшнейшее преимущество. Теперь могли сбрасывать на города емкости с отравой даже не снижаясь.

     В единый день количество жертв многократно превысило число погибших не только за время вторжения ящеров, но и за время всего нашествия варваров. Улицы нескольких городов быстро стали безжизненными, но те, кто не умер на мостовых, задыхались в домах, вместе с семьями.

     Вторжение продолжалось и через некоторое время императору уже докладывали, что количество погибших среди мирного населения исчисляется сотнями тысяч.

     Это была уже война на уничтожение.

     А в это время вглубь империи врывается поток варваров, жгущих города. Один из северных королей занялся завоеванием соседей. Одна из провинций тайно готовится отделиться. На юге затаились безнаказанные ящеры. Логика подсказывала, что рептилии в самое ближайшее время снова могут напасть, воспользовавшись ситуацией.

     А если за ящерами и остальными врагами стоит одно и то же командование, то новое наступление чешуйчатых неизбежно.

     На море тоже неспокойно. Приватирские баронства на бесплодных островах решили тоже воспользоваться ситуацией. Их флот значительно увеличился за счет захвата прибрежных торговых городов с портами. Морские разбойники теперь не просто хотели грабить, а контролировать всю торговлю и завладеть восточным побережьем навсегда.

     Доходили сведения, что вместе с пиратами флот морских государств, которые не захотели присоединиться к царству динатов.

     Чтож, империя еще может ответить. Санктаргский флот не понадобится для войны с варварами, значит приватиров следует усмирить.

     Сознание Верховного Дината с помощью очередного наблюдателя сразу переносится на побережье восточного моря. туда, где над его водами высится мрачная крепость-порт. Марегар.

     С него и началось то страшное время когда небо стало нести смерть для империи. Теперь он из надежной опоры стал страшным символом чуждой и страшной угрозы.

     Марегарская твердыня охраняла вход в большую бухту, отделенною от моря серпообразной горной грядой. В ней мог укрыться флот почти любых размеров. Считалось, что тот, кто владеет Марегарским Серпом, господствует во всем юго-восточном Дождевым Заливом.

     Кроме бухты Серпа в самой крепости существовал внутренний порт, самый защищенный. Входы в него закрывались исполинскими решетками, сквозь ячеи которых прорывались волны, разбиваясь о кованые перекрестья и опадая тучами брызг под сводами арок. Конечно эти волны уже ослаблены дамбами, потому, что строители прекрасно знали, что море рано или поздно разрушает все и никакая крепость не устоит перед вековым упорством беснующейся воды.

     Зато, проплывая между дамб, не смог бы уцелеть ни один вражеский корабль, становясь прекрасной мишенью, которую тут же разнесут в щепки и сожгут. В крепости установлены, кроме прочих, три таких же гигантских требушета как и в Санктарге. А все входящие в порт суда, проплывали под циклопическими чанами с горючей смолой. А навстречу опускающимся решеткам со дна поднимались окованные металлом колья, на которые можно поднять проткнутую ими галеру, если вдруг командующей крепостью лорд соизволит захватить людей на корабле живыми, а не просто залить огнем.

     Император мог припомнить и другие сюрпризы, которые могла приподнести Марегарская твердыня тем, кто посмеет ее штурмовать. Таких, правда, не находилось. Слишком высоки темные стены, словно сросшиеся с утесами, из которых вырастали могучие башни так, что и не поймешь, где кончается природный камень, а где кладка из отесанных глыб. Из стен выступали нависающие круглые рты желобов, предназначенные чтобы лить горящую смесь.

     Наверное, если предположить невероятное и вдруг бы началась осада, то крепость стала б похожа на вулкан, истекающий полыхающими ручьями, срывающимися яркими водопадами на скалы и бегущими по ним, чтобы разлиться по темной воде.

     Над многочисленными высокими пеньками башен с плоскими вершинами, поднималось еще три самых высоких, похожих на поставленные бревна. На их вершинах постоянно горел огонь. Тройной маяк видели за много миль от порта, поскольку огни оказывались выше, чем обычный стелющийся над ночным морем туман.

     Кроме того, крепость содержала не только флот, но и армию, которую на галерах можно было перевезти на нужное побережье. Нужно ли говорить, что пираты в юго-восточное море, где властвовал закон империи, старались не соваться вообще?

     Совсем недавно было так. И подумать никто не мог, что кто-то приблизится и тем более нападет на Марегарскую крепость.

     И поэтому столь громоподобной оказалась новость, что империя потеряла свою главную морскую твердыню всего за одну ночь…

     Это случилось в тот момент когда победно отступающие ящеры уже ушли из брошенного ими Санктарга, приближаясь к границе Витимна. Ни с моря ни с суши Марегарскую крепость не смогла бы захватить ни одна армия, но смерть пришла с воздуха, откуда за века не ждали опасности. Большие перепончатокрылые существа появились в небе над стенами. Они атаковали, кружась вокруг столпов с огнями, снижаясь и сметая всех защитников с плоских площадок на башнях, которые оказались так удобны для приземления… Перед тем они что-то сбрасывали во двор. Скорее всего ядовитое зелье, от которого погибла большая часть солдат в казармах. Еще высаживали на стены каких-то хорошо вооруженных людей. Видимо не все защитники были разорваны когтями перепончатокрылых. Во внутренних помещениях крепости перебить имперцев могли только люди или кто-то примерно их размера.

     После этого связь с командованием Марегара прекратилась. И вся неприступность крепости оказалась на стороне захватчиков. Она стала вражеской твердыней, которую теперь не отобрать, особенно если учесть, что у врагов эти перепончатокрылые. Теперь захватчики могли использовать Марегарскую крепость как удобную базу для налетов на другие города. А империя с этим ничего не способна сделать. Штурмовать собственную неприступную крепость это и само по себе тяжело, а если учесть, что у захватчиков есть сильные летающие твари, то взять твердыню не представляется возможным. Самое ужасное, что в подвалах крепости хранились некоторые запасы боевой отравы. А перепончатокрылые могли забрасывать им всех, кто осмелится приблизится, легко уничтожив с воздуха, всех осаждающих.

     И это оказалось только началом кошмара. Армия перепончатокрылых стала совершать налеты на ближайшие города. Не пытались даже захватить. Не предъявляли требований или угроз. Только методично сбрасывали и сбрасывали емкости с зельем, возвращались за новым грузом и продолжали уничтожение. Счет жертв среди мирного населения исчислению уже поддавался трудно, сведения не успевали уточнять, но возможно дошло до миллиона. В некоторых близких к побережью городах и крыс не осталось.

     Такая манера войны шокировала даже динатов.

     Хуже того, на восточном побережье враги захватили плантации, где выращивались ядовитые растения. И военные склады-крепости. Магн Барат вспомнил бочки с концентрированным зельем, где содержалось по миллиону смертельных доз в каждой. На случай всеобщей войны империя держала запас, теоретически достаточный, чтобы уничтожить все живое в мире несколько раз подряд. Но это, конечно, если равномерно на всех поделить, чего в реальной войне никогда не бывает. Это же еще без учета огромных необитаемых пространств, где населения мало. Однако на все крупные города хватило бы с лихвой.

     Император представлял, что если война будет развиваться в том же духе, то скоро счет жертв пойдет на миллионы. У Санктаргской державы еще много секретных военных складов, но эти запасы бесполезны, а враги запросто сбрасывают отраву имперцам на головы. Легионы и крепостные стены не могут защитить города, над которыми пролетают перепончатокрылые. За все время пока ни одного даже сбить не удалось! Кружат на безопасной высоте, где их не достанешь.

     Динаты пытались узнать, что нужно захватчикам. Но те в переговоры не вступали. И это пугало еще больше.

     Магн Барат подозревал, что враги считают переговоры преждевременными. Сначала хотят довести империю до отчаяния, припереть динатосов к стенке и тогда требования станут совсем живодерскими.

     Нападение на Марегар произошло примерно в то же самое время, что и начало вторжения варваров. Император уже не сомневался, что это все связано. И ящеры, и мятеж короля на севере… все часть одного чудовищного плана.

     И перепончатокрылые и двуногие ящеры были рептилиями. У них есть общее. Хотя нельзя не отметить, что действовали иначе. Количество жертв просто несоизмеримо. Но ведь даже действуя по-разному все эти разные силы могли-быть объединены на каком-то уровне?

     Но вернемся к юго-восточному морю. После тог как Марегарская крепость стала вражеской оставленное без присмотра море подозрительно быстро наводнили пираты. Прежние не очень агрессивные контрабандисты и даже жители, переставших подчиняться, баронств побережья объединились, собирая флот и перешли к грабежам. За этим явно тоже-кто-то стоял.

     Большие торговые корабли империи сразу стали жирной добычей. Снабжение прекратилось и это особенно тяжело в такое время, когда империя не получает продовольствия из принадлежащего ящерам Витимна и юго-западных провинций, разоряемых варварами. Нельзя терять еще и зерно с больших островов на востоке.

     Конечно империю продолжали кормить плодороднейшие земли внутренних провинций, севера и платящих дань королевств, за исключением того королевства, гда начался мятеж. Но потребности державы динатов велики, особенно когда война становится всеобщей. Надо что-то делать. Срочно.

     Хотя Марегарскую крепость не отобрать, но уж с этой разбойничьей гнусностью империя просто обязана справиться. Пиратов надо уничтожить. Хотя флот, часть которого и так пропала в захваченном порту, теперь под угрозой. К Марегарскому серпу лучше не приближаться.

     Необходимо использовать силы всех динатов, убедить их не таить друг от друга магические секреты. Такая эгоистическая скрытность снова будет вредить общему делу. Возможно следует вызволить даже Изуродованного из его тюрьмы, уговорить вмешаться в войну.

     Как всем известно динат не смеет убить дината. Даже император не может приговорить динатоса к смерти. Для такого приговора нужна не только воля властителя но и согласия всех князей-магов. Но согласия на казнь испокон веков совет не давал. Потому, что каждый динат берег жизнь себе подобного, чтобы не создавать примера –вдруг в будущем обстоятельства сложатся так, что сам предстанет перед судом?

     Император мог приговорить дината только к тюремному заключению. Но столь высокопоставленным особам не годились обычные узилища. Для динатоса предназначалась особая тюрьма, где он был единственным узником, целая укрепленная башня или даже замок. Причем эта тюрьма принадлежала лично заключенному, у всех на всякий случай были такие, там создавались условия для достойной жизни. И по сути это заточение мало отличалось от домашнего ареста.

     Для простолюдина странно представить себе, что кто-то сам себе на всякий случай построит тюрьму. Но динатос понимает, что в случае разоблачения его преступлений перед другими князьями-магами лучше быть заключенным в собственной тюрьме чем в какой-то иной. Потому, что в собственной безопаснее, там заранее подготовлены потайные комнаты и ходы, запасы пищи, слуги. И труднее будет соперникам воспользоваться опалой недруга и погубить.

     Но с Магном Маниаром дело обстояло немного иначе.

     Он происходил не из знатного рода, хотя это и не особая редкость для дината. Будучи простолюдином, пробивал себе путь с самого низа. Самостоятельно развивал смертоносный талант дината и в этой борьбе немного тронулся умом. Мания преследования сделала его разум похожим на кипящий котел злобы. Но Изуродованный добился, чтобы динаты признали его право на высокое звание.

     Но прошлая ненависть и страх оставили в его душе незаживающие раны. Магн Маниар сам понимал как опасен нервный маг, способный убивать одной силой мысли. Он с ужасом ощущал, что не может совладать со своей раздражительностью. Не контролирующий себя динат, способный умертвлять окружающих целыми толпами станет просто бедствием. Именно тогда Маниар в отчаянии принял имя Изуродованного, имея в виду свою психику и решил почти добровольно заключить себя в тюрьму. В принципе он не был жестоким, его угнетала мысль, что вокруг ни в чем не повинные слуги мрут как мухи.

     Защитная аура, убивающая всех на сотню шагов вокруг, возникала у него самопроизвольно, любой на кого просто посмотрел Изуродованный, мог себя считать счастливчиком, если остался после этого в живых.

     Магн Маниар приказал обустроить свой замок-тюрьму так, чтобы он даже случайно не мог увидеть кого-то из прислуги. Приготовив, все что нужно, слуги вовремя покидали комнаты, в которые должен был войти господин. Все перемещения рассчитаны так, чтобы никто не приблизился более чем на сто шагов к узнику, даже учитывая стены. Господин, не требовал особой роскоши, хотя мог себе позволить многое, все распоряжения давал в письменной форме, оставляя свитки слугам, которые сами не видели господина. Одиночество стало его привычным образом жизни. Гости посещали логово отшельника редко ведь он безопасным был только для других динатов.

     С императором у Изуродованного сложились относительно хорошие отношения.

     Парадокс заключался в том, что прежние соперники стали единственными, с кем Маниар мог общаться вживую. Только с равными он мог встретится, не опасаясь, что они умрут. Но государственные дела и размеры империи не позволяли императору посещать отшельника. Изуродованный вел переписку с некоторыми из динатов. Но письма из-за расстояний шли очень медленно, причем иногда Магн Маниар слишком долго не отвечал на послания и без видимой причины. Возможно он или слишком сильно углублялся в свои магические изыскания или просто погружался в хандру и спивался. Ведь временно отсутствовать в тюрьме-крепости заточенный вроде бы не мог.

     У императора на некоторое время появлялись беспочвенные подозрения, что не может ли за некоторыми событиями стоять Магн Маниар? Ведь в той стороне, не так уж далеко от заточенного дината находится королевство, где поднял мятеж Тодор. А если Изуродованный нашел каких-то сторонников за пределами своей тюрьмы и ведет тайную игру? Хотя сложно, слишком сложно. Ведь нападения со всех четырех сторон на империю определенно взаимосвязаны, невозможно подстроить это все из темницы.

     Наоборот, надо в случае крайней необходимости призвать Изуродованного. Он будет неучтенной фигурой для тех, кто затеял заговор против империи. Просто мало кто заранее может предположить, что император позовет на помощь бывшего соперника. У каждого дината есть свои секреты и магические приемы, Магн Маниар не исключение. Поэтому появление в игре еще одного дината, входящего в десяток самых сильных, от котрого неизвестно чего ждать может оказаться сюрпризом для врагов Санктарга, если они все продумали.

     Послание из столицы идет в одну из северо-западных провинций долго. Ехать в столицу Маниар будет еще дольше. Может уже сейчас написать ему письмо? Интуиция предсказывала Магну Барату, что всё еще только начинается. Потом не будет времени.

     Именно в это время Верховный Динат решил написать послание, которое призывало в столицу учителя Нита.

     * * *

     Осматривая вновь обретенную столицу император со свитой, прошелся по галерее внешнего дворца, открытой для посещения знатного общества. Там недавно была закончена работа одного из знаменитых художников, Лоиса Валле известного росписями стен дворцов и храмов, а так же огромными пафосными картинами. Он был в милости у столичной аристократии, и со своей стороны проявлял похвальное усердие.

     Живописное полотно занимало всю стену зала. Художник изобразил разорение ящерами мирного имперского поселения.

     По замыслу, сцена насилия над беззащитными должна пробуждать праведный гнев у воинов, призывать к борьбе с захватчиками-рептилиями.

     По первоначальному замыслу разорителями и насильниками на картине должны были быть варвары. Но из-за вторжения чешуйчатых всех варваров пришлось перерисовывать в ящеров, чтобы было актуальнее. Невинные полуобнаженные и обнаженные девушки, которых монстры хватают за волосы когтистыми руками, остались прежними. А к мускулистым телам дикарей автор пририсовал оскаленные головы воинственных рептилий. Лоснящиеся от пота могучие торсы варваров, слившихся в обьятиях с жертвами надругательства, удалось разрисовать чешуей, которая, впрочем больше напоминала рыбью, влажную и скользкую. Ящеры, стоящие рядом с факелами, которыми они поджигали, дома, оказались почему-то одеты в набедренные повязки из лохматых шкур. Ясно, что одежда тоже осталась от варваров, но не современных, они уже несколько веков одеваются иначе. В руках ржавые грубые топоры. На заднем плане все озарялось огнем пожарищ.

     И конечно лужи крови рядом с которыми в красивых трагичных позах с одухотворенными лицами лежат погибшие воины империи, которые до последнего дрались с вар… то есть ящерами.

     Магн Барат подумал, что эпическая картина будет популярна, особенно у молодежи.

     Мастер явно не лишен таланта, надо будет его в очередной раз наградить.

     У Лоиса особенно получились лица испуганных дев, терзаемых скользкочешуйчатыми насильниками, умоляющих зрителей картины защитить.

     -Боюсь, что художнику скоро обратно придется перерисовывать ящеров в варваров. –Улыбка Ревоката была исполнена ехидства, хоть невеселого. –Варварам удалось вторгнуться вглубь империи дальше чем мы опасались.

     .2.

     Имперская армия встретила наступающих варваров южнее сожженного Дация.

     Еще проходя через город, превращенный в закопченные руины, где среди обугленных досок и балок лежали неузнаваемые, изрезанные и обгоревшие тела жителей, солдаты прониклись ненавистью к врагу, с которым скоро предстояло сойтись.

     Варвары предали. Народ, давший вассальную присягу, пустили в глубь империи, чтобы помочь в битве с ящерами. А они воспользовались этим, чтобы предать и ударить в тыл. Явно в сговоре с издревле враждебными племенами, которые тоже вторглись одновременно двумя или тремя потоками и сразу вошли очень глубоко.

     Вести о падении крупных городов приходили с запада одна за другой.

     Как же так? Как же такое могли допустить?! гневно вопрошали старые ветераны, зная что с той стороны граница была надежно защищена. Даже несмотря на то, что основные войска пришлось отозвать, чтобы бороться с ящерами, залезшими в столицу. Ведь там же приграничные города просто превращены в крепости. А варвары не умели вести правильную осаду.

     По крайне мере раньше не умели.

     Потом стало известно, что несколько самых больших городов захвачены практически без боя. В их распахнутые ворота варвары вошли с веселым смехом. Жители просыпались ночью слыша гомон тысяч людей, видя из окон конницу, заполонившую улицы. На такое способно только предательство, которое готово милостиво распахнуть любые двери врагу изнутри.

     Ходили слухи, что те, кто впустил варваров, не только открыли им путь в беззащитные города, но и показывали дома, где жили семьи основной имперской нации. Жителям родственной им национальности варвары пообещали неприкосновенность, если подчинятся, по крайней мере, на ближайшее время. Но имперцев, которых насчитывалось примерно половина, полагалось вырезать до последнего. За долгое время давно уже появились смешанные семьи, общие дети. Но варваров это не волновало. И людей выволакивали на улицы…

     И там били топором по лицам, которые они тщетно пытались закрыть руками, по головам. Сточные канавы побагровели от крови, смешанной с грязью.

     Да, были крепости пограничья, которые не сдались, в коих не нашлось предателя. Там люди закаленных близостью к опасным соседям, уже знающие что такое набеги. Может быть они до сих пор сопротивляются. Но помощи им не дождаться. За это время варвары ушли далеко и осажденные оказались глубоко во вражеском тылу.

     То, что сейчас происходило явно не набег а война за передел мира.

     Чем глубже заходили вглубь империи вторженцы тем более жестокой становилась резня в каждом следующем городе. Поскольку основных динатовских подданных там жило побольше.

     Что чувствует простой крестьянин, который живет в небольшом доме со своей семьей, зная что надвигается такая неодолимая сила? Что может сделать любой человек, если не устояли на пути мародерствующей орды высокостенные города?

     От орды не спрячешься за низеньким деревянным забором. Люди бежали, бросая дома и сады, на благоустройство которых потратили всю жизнь. Их прежний домашний мирок, рухнул, как и у тысяч и тысяч других. Годы непосильного труда, которым давались у тех, кто работает на земле малейшие успехи, в один миг пропали зря. Поселяне даже не понимали за что и для чего их идут убивать.

     Но зачастую беженцы уже не успевали уйти далеко, обремененные пожитками.

     Неприятно еще то, что союзные варвары, то есть бывшие союзные, вооружены получше дальних, ведь им разрешалось продавать немного железа, которого у лесо-степняков всегда не хватало.

     Орда двигалась от верховьев вдоль Иутурны уже по исконным имперским землям, где их сто лет наверное уже не видели.

     Варвары объявили священную войну. И как всегда, мирным жителям не стоило надеятся на снисхождение.

     * * *

     Орест все время сдерживал тошноту. К дверям некоторых домов были прибиты мертвые люди. Он слышал, что варвары часто специально насиловали жен и дочерей на глазах еще живых горожан. Под веселый здоровый смех своих сотоварищей, гордящихся военной доблестью. Гордые освободители уничтожали ничтожных «динатовских рабов» не испытывая сомнений, словно давили червяка. Хотя большинство простых горожан настоящего дината ни разу в жизни не видели… Просто жили и работали. Население, так далеко от границы не могло ожидать, что их вдруг начнут резать мускулистые загорелые мерзавцы, вваливаясь толпой в родные дома.

     Обидно. Эти горожане пережили вторжение ящеров, проходивших в начале этого лета через Даций, однако были так легко изрублены варварами. Но ящеры тогда угрюмо и целеустремленно маршировали к столице, а не гонялись конными отрядами по полям за мирными жителями, весело рубя их на скаку.

     Не привыкли имперские простолюдины защищаться… Их резали как скотину. С молодецким улюлюканьем и бравыми выкриками.

     Ужасало с какой легкостью степняки продвинулись вглубь империи.

     Среди варваров каждого мужчину с детства приучают драться, внушают, что он воин и его предназначение убивать и умирать. А внутри империи простолюдинам даже оружие иметь запрещалось… Вот варвары и устроили резню.

     Зато у империи есть армия. И эта армия гораздо лучше вооружена и дисциплинирована. И она всегда готова вести войну на уничтожение.

     Имперскую конницу сопровождал один из динатов, что тоже немаловажно. Это значит, варварские вожди обречены, если только попытаются командовать во время боя.

     Боль от вскипающей ненависти подслащивало знание, что имено ему, Оресту , предстоит быть одним из тех, кто призван покарать мародеров.

     Молодой рыцарь, вдохновленный благословением отца, отправился на войну когда ящеры напали на Санктарг. Он надеялся встретится в бою с богомерзкими рептилиями, испытать себя в битве с тварями. Но так вышло, что сейчас важнее сражение с другими тварями, хоть и похожими на людей. Гнев неистово требовал выхода.

     Не зря, не зря динат посоветовал войскам пройти через город, когда рыцари двигались к месту предстоящего сражения. Вторгнувшихся полагалось уничтожить без остатка. Пленных брать никто не будет.

     * * *

     Тяжелая имперская конница, которая так и не смогла испытать себя в битве с ящерами, готовилась к бою. С телег обоза выгружались изогнутые пластины конского доспеха. Их спешно но надежно крепили ремнями. Многочисленные оруженосцы и их помощники одевали на головы лошадям шлемы, шанфроны со стальными выступами, чтобы в бою коняге не поотрубали уши, проверяли удобно ли прикрывают конскую шею многопластинчатые кринеты.

     Даже подковы у этих коней не такие как обычно, боевые. Они защищают копыто снизу, на тот случай, если какие-нибудь враги посмеют разбросать на поле подлые шипы, предназначенные калечить лошадей. Но в этом сражении это вряд ли понадобится.

     Хотя кто знает этих варваров, они тоже с веками меняются и меняются не в лучшую сторону.

     Рыцарям накладывали поверх нагрудников дополнительные боевые, делающие их еще непробиваемее. Все защищено и локти и плечи. При каждом движении пластины скользят друг по другу с помощью подвижных заклепок, не открывая щелей, наплечники большие, почти сходящиеся на спине.

     Империя тратила на любую войну во много раз больше денег чем ее враги. Но зато выигрывала. Впрочем несмотря на гигантскую стоимость доспехов, они с каждым поколением и после каждой победоносной войны накапливались. И у империи их становилось больше.

     Орест с лязгом взгромоздился на коня в полном боевом облачении. Стальные наколенники звякнули о фланшард конской брони. Несмотря на то, что могучий конь в холке превышал рост любого человека, даже в доспехах рыцарь империи, опираясь на стремя, должен был легко запрыгивать на него. Правда железа на плечах все же много, хотя и не так много как на турнире. Впереди реальный длительный бой, слишком тоже не стоит на себя тяжести нагружать.

     Бронированный конь переступает с ноги на ногу, возвышаясь над солдатами. Особая порода, степнятские лошаденки покажутся рядом мелюзгой. Результат нескольких столетий постепенного отбора. Не просто большие, но выносливо-агрессивные, мало боящиеся боли.

     Выходец из знатного военного семейства оскорбился бы мысли, что по сути в государстве динатов рыцарское сословие тоже с веками становилось специально выведенной породой. С каждым поколением отбирались самые сильные и выносливые, способные носить более тяжелые доспехи. Правда в отличие от лошадей, все немного сложнее.

     Впрочем представители дворянских родов всегда гордились своим происхождением. Но в отличие от северо-западных королевств, одно происхождение еще ничего не значило. Право оставаться рыцарем в империи нужно было еще заслужить, доказав свою боеспособность. Иначе присутствовал риск оказаться простолюдином. А слабых младенцев, рождавшихся в знатных семьях, положено умервщлять, чтобы не ослаблять военное сословие. Такова цена принадлежности к элите. К крестьянским детям таких требований не предъявляют.

     Но рыцари гордились. По праву гордились своей службой динатосам и стране.

     И от рождения, и в результате напряженных тренировок, отягощенный железом с самого раннего детства, каждый потомственный военный превосходил обычных солдат силой и живучестью.

     * * *

     Ветер резким порывом развернул имперские знамена.

     Конница красиво пошла вперед боевым строем.

     Блестят на солнце мелкими царапинками металлические выпуклости брони. У особо знатных вязью узоров струится по доспехам гравировка. Но не глубокая, чтобы не мешать скольжению пластин.

     Музыка звучит столь же величественно как на параде в столице. Но она вливается в душу с большим восторгом от ощущения, что это начало настоящего сражения. И вне зависимости от того каким оно будет, эти минуты славы и готовности к бою ценны сами по себе.

     Где-то сзади расположился динат, желающий наблюдать за битвой. Судя по позолоте и драгоценным камням инкрустаций вплетенных в орнамент его доспехов, а так же золототканной мантии, лезть в гущу боя он не собирается. Но это самый опасный участник будущего сражения, если он вообще соизволит вмешаться.

     Впереди серым морем затапливает поле полчище варваров. Они приближаются. С тех пор как среди них распространилась новая религия, их фанатизм возрос. Они и так считали высшей честью погибнуть в бою, но теперь к этому призывала еще вера. Требовавшая очистить мир от всего, что связано с империей динатов.

     Но на этой стороне поля те, кто готов защищать тысячелетнюю державу и всех безоружных подданных трудящихся на ее благо.

     Нет, никакой парад не сравнится в своей торжественности с началом настоящей имперской атаки, когда конница медленно прибавляет шаг, двигаясь все быстрей и быстрей. Предчувствие настоящего кровавого столкновения заставляет музыку иначе звучать в ушах, добавляет истинности и силы. В этот момент высокий пафос становится оправданным, полностью созвучным душе.

     Конница неслась вперед стальной лавиной. И даже тяжесть стали на плечах добавляла ощущения всесокрушающей силы, частью которой становится всадник, двигаясь со всеми.

     Грозный лязг железа, окованный броней конь кажется седоку неведомым боевым зверем. Под грохот барабанов наклонившие копья рыцари, движутся с почти ритуальной торжественностью.

     Сердце наполняется воинственным восторгом, а торжественность пробуждает в душе жестокий фатализм. Кажется, что важен сам момент начала атаки, чувствовать себя частью имперской мощи.

     А впереди в воздух, по всей ширине варварского войска поднимается серая волна, превращающаяся при приближении в тучу стрел. Даже кажется, что на конницу пала тень. Шелест-свист воздуха повсюду сменился пронзительным звяканьем начавшегося стрелоносного дождя. Наконечники били по доспехам непрерывно.

     Все видится сквозь густые росчерки, удары сливаются в сплошной звук.

     Облака стрел обрушивались волна за волной. И с каждой следующей дождь становился все более наклонным и прицельным. В последние мгновения всадники неслись свозь смертоносный ливень бьющий в упор.

     Поток стрел на первые ряды оказался настолько густым, что на несколько мгновений вокруг стало почти ничего не видно. И возникло странное ощущение, что это рыцари сами влетели в него, и он даже замедлил разгон.

     Стрелы ломались о нагрудники, рикошетировали от лобовых пластин конской брони, шлемов рыцарей. Звук бил по ушам визгливым звоном.

     Это тот самый пугающий варваров момент, когда они видят, что рыцари не падают под ливнем стрел, налетая стальной лавиной.

     А затем ударил страшный треск варварских копий, ломающихся об нагрудники лошадей.

     Невольный вопль ужаса и смерти распространяется по всему фронту столкнувшихся армий.

     Сила взаимного удара страшна. Имперские копья пронзают тела варваров насквозь, иногда от силы разгона называя по два тела на одно древко. Их выпускают из рук, не теряя времени, чтобы высвободить из мертвых врагов. А копья степняков разлетаются щепками столкнувшись с санктаргской сталью.

     Некоторых варваров не просто выбило из седел но отбросило в гущу их собратьев, на пики, под копыта. И их кони не выдерживают столкновения с рыцарскими, тоже падают.

     Вблизи заметно насколько лошади имперцев крупнее и сильнее, они расталкивают, теснят, бронированные всадники выше варваров.

     Длинные полутораручные мечи начали свою работу. Под ноги лошадей падали тела, разрубленные почти до седла. Слетали головы. Те из варваров, кто падал под копыта живыми тоже не имел шанса уцелеть. Хрустели черепа и ребра несчастных, не имеющих шлема или сплошного нагрудника.

     Когда в страшной давке наступление сквозь живую, обливающуюся кровью массу степняцкого войска, замедлилось, задние ряды рыцарей, не имеющие возможности рубить врагов, взялись за арбалеты. Рыцари привставали в стременах, чтобы не задеть передних, и разряжали арбалеты в толпу. Металлические болты в такой тесноте зачастую прошивали по два-три тела. Пока имперские всадники, немного пригнувшись, перезаряжали, в стременах поднимался следующий ряд.

     А впереди в фанатично-упорную толпу врубались самые опасные. У некоторых из знатных в руках мечи источающие магию динатов. А легкие мечи степняков бессильно царапают броню. Она забрызгана кровью врагов а не владельцев. В ней, даже если есть щели стыков, то расположены так, что попасть в них почти не реально когда всем приближающимся острый меч сносит головы.

     Рыцарская конница продавливала себе путь сквозь толпу варваров, бесновались кони, залитые кровью бывших всадников.

     Бой превращался в резню, где бездоспешных кромсали по живому почти неуязвимые латники. Именно так издревле империя побеждала и будет побеждать.

     Но Орест стал замечать, что за спинами дерущихся варваров появились всадники державшие в руках круглые предметы. Через плечо у них плетеные сумки, наполненные, судя по виду, такими же шарами. В другой руке факелы.

     Зажжен клок тряпки, торчащий из глиняного шара. Черепки этой небольшой посудины разбиваются об доспехи рыцаря. В тот же миг бронированного всадника охватывает пламя.

     Сначала был вопль от неожиданности а не боли. Огонь еще не пробрался под доспехи, не раскалил пластины. Но в рыцарей летят еще подожженные круглые бутыли. Маслянистая жидкость липнет и пламя еще больше раздувается от попыток сбить его.

     Стало понятно, что варвары, отчаявшиеся нанести урон стрелами, придумали новый метод борьбы с тяжелой конницей. С каждой новой войной толщина лобовой брони имперских доспехов все увеличивалась и в конце концов они стали совершенно непробиваемы для легких степнятских стрел. А мощных арбалетов у варваров не было. И тогда они додумались закидывать рыцарей бутылками с зажигательной смесью.

     Ход боя изменился. Но пока это не было еще поражением.

     Арбалетчики в задних рядах быстро поняли, кого надо уничтожать в первую очередь. Стрелы начали прошивать насквозь кидателей. У кого-то пробивали сумки с бутылками, кто-то вспыхнул от собственного факела, превратившись в живой костер прямо в седле. Впрочем, взбрыкнувшая лошадь сбросила полыхающую фигуру под ноги остальным. Кони шарахнулись от того места, что в давке имело ужасные последствия. Самое неприятное, что нога горящего человека застряла в стремени, лошадь продолжала метаться.

     А совсем рядом кто-то продолжал рубить снова усиливших натиск варваров, кони без всадников затрудняли доступ к врагу, до которого порой не хватало длины руки, чтобы дотянуться. И тогда снова в ход шли арбалеты. И луки с другой стороны, которые не помогали даже с близкой дистанции.

     Орест видел как в глубине рядов врага из рук в руки передают новые бутыли с зажигательной смесью. От кидаемых кувшинов не уклониться в такой тесноте. Оставалось только усилить обстрел толпы, сбивать и сбивать варваров с коней бронебойными болтами.

     Арбалет бьет дальше, имперцы постарались, чтобы промежуток, заполненный степняцкими лошадьми без всадников, стал как можно шире, чтобы сложнее было докинуть подожженный горшок. Колчаны латников опустели, но из задних рядов подали новые пучки тяжелых железных стержней.

     Однако непрерывно падающие варвары, чтобы подобраться ближе, пошли на крайние меры. Они начали убивать мешающих лошадей, вызывая этим презрение и бешенство у рыцарей. Фанатики лезли через конские трупы, падали пронзенные или просто поскальзываясь, но некоторые успевали допрыгнуть и бросить кувшин.

     Победоносное сражение постепенно превращалось во взаимное истребление. Варваров до сих пор гибло больше, но имперцы не хотели платить за смерть голодранцев такими потерями. Рыцари стоят очень, очень много.

     Правда их не спрашивали. Степняки похоже были рады, что ценой десятков своих жизней лишают врагов хотя бы одного закованного в сталь всадника.

     Орест не видел как все новые толпы варваров подходят к месту сражения.

     И уж тем более он не мог почувствовать недоумение дината, который понял, что непонятный фанатизм нападающей орды пересиливает меру его магического воздействия, что он Магн Камиан не может, сколько не старается, определить командующего варварами.

     Для дината на вершине ближайшего холма еще перед боем быстро собрали легкую башенку, с которой он наблюдал бой. Маг поражался все сильнее, видя как отличается количество варваров от того, что ему сообщали раньше. Все неверно. Их гораздо больше и они окружают.

     Нахмурившееся небо и самую гущу варварского войска вдруг соединяет изломанная линия молнии. Оглушающий треск раздирает воздух.

     Убито немного, но первобытный страх заставляет вздрогнуть и пригнуться в седле даже рыцарей, понимающих, что маг на их стороне. Однако варвары не ослабляют натиск.

     А Камиан ударил по варварам молнией тоже лишь в раздражении. Он чувствовал себя очень неуверенно, словно вдруг стал обычным человеком.

     Душу стиснул страх. Динатосу вдруг показалось, то он потерял могущество. Несколькими мгновениями позднее, уняв пораженческие мысли, он уверился, что способности никуда не пропали, окружающих слуг он прекрасно ощущал. Но среди варваров тысячи и тысячи тех, кто почему-то чужд его силе. Они какие-то другие, не как все люди! Что с ними такое? Что произошло с ордами извечных врагов империи?

     За варварами кто-то есть. Кто-то равный ему, сводящий на нет его влияние. А может и пересиливающий. Рыцари местами как-то странно ослабли.

     Магн Камиан понимал, что во избежание собственных потерь здесь очень бы пригодилось отравляющее зелье, которое сильно бы сократило толпу варваров. Только его нет поблизости. Ведь неизвестно было заранее, что варвары предадут!

     А должно было быть известно! Но вот почему-то все наблюдатели внезапно пропали, не успев доложить, что затеяли жители лесостепи.

     Варвары, продолжали окружать рыцарей, гибли в превосходящем количестве, но не давали возможности для маневра. Не щадя своих, закидывали бутылями с зажигательной жидкостью.

     Стиснутые яростной толпой, которая хоть истекала кровью, но не пускала, имперские конники, продолжали упрямо держаться. Но странный вой пронесся в воздухе. Рядом пошатнулся всадник в блестящей броне. Вой повторился, взвизгнул метал, еще и еще. Рыцарь упал с железным жестко оперенным прутом, застрявшим в шлеме. Другой скорчился в седле и такой же прут торчал у него из под наплечника.

     Какая мразь продала варварам мощные арбалеты? И не просто арбалетными болтами стреляли они а дальнобойными стальными виретонами, вращающимися в полете, просто ввинчивающимися в воздух из-за закрученного жестяного оперения. Такого оружия раньше никогда не было у варваров. Но явно опять нашлись предатели…

     К счастью арбалетов у степняков все же оказалось не так много. Да и виретоны стоили вдвое дороже обычных арбалетных болтов и производились только в империи. Больше рыцарей гибло от горшков с зажигательной смесью, потому, что даже виретон не всегда пробивал прочные имперские латы, если был шанс скользнуть по наклонной поверхности.

     А толпа варваров все напирала. Холмы покрывались ей, шевелясь как муравейники под их серо-бурыми полчищами.

     Динат понял, что не знает как дальше управлять боем. Уцелеть бы самому и сохранить хотя бы личную часть конницы. И он подал сигнал к отступлению.

     Сражение в большей степени проиграно чем выиграно. Конечно уничтожено очень много варваров, но и имперские потери, более ценные потери, велики, хотя и не числом, а стоимостью.

     Ничего. Империя снова соберется с силами. Он, Магн Камиан, лично распорядится, чтобы из секретных подвалов доставили запасы яда, и эту орду уничтожат. Вплоть до последнего варвара. А пока надо отступить.

     Орест бешено отбивавшийся от наседающих на него конных и пеших воинов врага, не видел как динат со свитой и отрядом элитных телохранителей спешно покинул наблюдательный пункт, направляясь к ближайшей крепости.

     Рыцари продолжали сражаться. Приказ об отступлении добрался до всех не сразу.

     Поредевший отряд попытались собрать, чтобы прорываться вместе.

     Помятые чуть живые от усталости, они продолжали рубить и рубить. Кровь врагов стекала по доспехам. А под доспехами собственный пот. Немели руки, ломались клинки. Из ножен, притороченных к седлу, извлекались новые, запасные мечи.

     Рыцари разрозненными островками стали терялись в сером море врагов. Это ревущее, визжащее море вскипало волнами ненависти вокруг них. Окрашиваясь красным, волны ниспадали.

     Серые человеческие валы щерились копьями, тысячи покрасневших глаз взирали из живой массы голов, окровавленных рук, вцепившихся в обломанные и целые древки, потрясающих саблями. Кричат рты, на залитых потом лицах, но можно расслышать только ближних, остальное сливается один сплошной рев.

     В голове мутнело, но рыцари продолжали кромсать всех приближающихся.

     Имперские всадники на минуту прикрывали друг друга, когда натруженные руки отказывались повиноваться. Плечи готовы повиснуть как отбитые дубиной.

     Оказавшись на небольшом свободном участке отряд собрался клином и пошел на прорыв.

     Взвыли трубы, возвещая, что это не бегство, а атака. Даже почти разгромленные они пойдут напролом торжественно. С полным осознанием собственного достоинства.

     Воодушевляющий порыв придал сил. Они понеслись на врага.

     Врубились в строй, снося головы как в самом начале. И варвары начали поддаваться.

     Орест увидел, что впереди только несколько рядов всадников. А потом благодаря слаженным усилиям собирающего последнюю злость отряда, этот заслон начал редеть и наконец живая цепь распалась, покатились по земле, поволоклись в стременах обезглавленные тела тех, кто еще пытался преградить путь.

     Впереди пустые поля с редкими холмами, у подножия которых темнели далекие деревни, которые явно не переживут эту войну.

     А может рыцарей выпустили из окружения специально?

     Рыцарская армия была еще сильна. Неизвестно сколько бы они еще перерубили врагов. Может быть поэтому их пока отпустили?

     Постепенно Оресту стало понятно, что в этом заключается хитрость.

     Тяжеловооруженной коннице тяжело бежать от легкой.

     На них налетали и били во время всего пути, пока не закончился день. А потом началась не менее ужасная ночь. Отступающие потеряли направление под пологом туч, закрывших небо. Возможно идут к югу.

     В сумраке рыцари вошли в реку, преградившую путь. Глубина оказалась достаточной, илистое дно быстро ушло из под копыт лошадей. Вода быстро пробралась под доспехи, прохладными струйками охлаждая усталое тело. Толстый стеганый акетон быстро пропитался, тяжелея и сковывая движения. Имперские рыцари не боялись преодолевать узкие речки в доспехах, их тренировали и для этого, но сейчас после выматывающего боя, в темноте мало кто мог выкарабкаться самостоятельно. Вытащили кони, хоть и не менее усталые и нагруженные железом чем люди.

     Утро дало небольшую передышку и молодой дворянин обнаружил, что они разрозненны.

     Рядом с ним было только несколько всадников.

     А за спиной поднимал пыль отряд, отправленный в погоню.

     Некоторое время они скакали сзади и начали настигать.

     Один из имперских всадников, обернувшись, швырнул под копыта варварских лошадей небольшой шар, который конечно же разбился. Варвары влетели в небольшое облако, не успев остановится. Погоня продолжилась. Когда через некоторое время Орест оглянулся то увидел, что несущиеся впереди степняки начали отставать и повалились вместе с лошадьми. Но остались другие.

     Никакой, даже самый рыцарский конь не предназначен для того, чтобы скакать в броне все время. Доспехи одеваться только на время боя. Длительная погоня начала постепенно доканывать даже самых выносливых.

     Их все утро гнали к югу. Зная, что еще немного и лошади сами упадут, рыцари, на ходу перебрасываясь фразами, решили остановиться и дать последний бой.

     Среди стен сгоревшей деревушки, на утоптанной площадке, они обнаружили, что их осталось только четверо.

     А сколько врагов? Вблизи видно около сотни. Но возможно поблизости есть еще…

     Варвары начали с набрасывания веревочных петель. То ли старались задушить то ли стащить с лошади. Но душить не получалось, мешал стальной воротник. А мечи товарищей тут же перерубали арканы.

     Орест помнил как он кого-то опять рубил. Потом от усталости начались краткие перерывы в воспоминаниях.

     Двое варваров одновременно тянут его арканами. Рука ослабела и не поднимается, хотя пальцы не выпускают меч.

     У рыцарского коня подгибается нога, он не падает, но опускается на колени. Веревочная петля пытается обвить руки, хотя и захлестывается за наплечник. Потом Орест помнил, что его рывком вытаскивали из седла, потянув сразу втроем. Рыцаря волокли через крапиву, потом по деревенской тропинке.

     Варвары пустились вскачь, волоча по земле тело в доспехах. К счастью броня смягчала удары об кочки и камни. Однако, болящие избитые суставы сразу напомнили о себе.

     Враги навалились гурьбой но Орест привстал и со всего размаху ударил одного из них в лицо. Кулак в латной перчатке даже без оружия нанес удар такой силы, что череп варвара ощутимо хрустнул. Никакой кастет не сравнится с ударом руки в полном доспехе. Еще одного удалось достать локтем в ребра, но потом ослабевшего но непобежденного подмяли. Кто-то ударил ногой сверху, даже подпрыгнул на груди лежащего, но панцирь конного рыцаря рассчитан, чтобы выдержать, если копытом наступит лошадь.

     Имперца топтали, пинали, били и рубили саблями лежащего. Он, изнемогая, попытался перекатиться и вытащил и ножен кинжал, которым полоснул кому-то по ногам. Но затем пинком оружие вышибли из ослабевшей ладони.

     С Ореста долго и упорно снимали доспехи. Непросто оказалось справится даже с лежащим.

     -Вы, санктаргские рабы, –плюнул кто-то из варварских вожаков, –прячете свое никчемное трусливое тело под этой железной скорлупой. У вас не хватает смелости пойти на врага с голой грудью. Но эти мятые железки не спасут труса. Теперь вы зря надеетесь на это. Мы сотрем империю из памяти потомков. На развалинах ваших замков будут пастись козы. Никто не будет больше жить в каменных домах, чтобы не стать такими как вы.

     -Сейчас мы докажем, что без своих железок вы жалкие ничтожества. –Послышался более высокий голос. –И твое тело будет вопить от боли. Вы не можете воевать честно и не достойны честной смерти. И не можете терпеть боль как наши воины.

     Говорившая, к немалому прискорбию, оказалась женщиной, хотя сразу по одежде и не отличишь. Странный румянец играл на ее щеках.

     Каждый из обступивших норовил пнуть лежащего. Поэтому очнулся Орест нескоро.

     И почувствовал, что висит.

     Он был прикручен за руки к балкам полусгоревшего дома. Оресту вспомнились так же распятые жители несчастного разоренного Дация.

     -Мы оставляем тебя умирать здесь. Так просто зарубить –слишком большая милость. Виси, пока вороны не выклюют тебе глаза и ты не сойдешь с ума от горя и жажды.

     Варвары скрылись за почерневшими заборами, оставив его в одиночестве.

     Впрочем насчет ворон они просчитались. Осторожное деревенское воронье подвешенным не интересовалось вовсе, рассевшись высоко на деревьях. Да и зачем им слетать вниз к человеку, если и так отяжелели от легко достающейся пищи. Неубранные истоптанные поля, поникшие поломанные колосья, а если захочется поклевать падали то трупов в этих полях побольше чем самих ворон.

     Орда пойдет вглубь империи и подобных деревень будет еще больше и новые города, подобные Дацию станут нагромождением почерневших стен, пропитанных запахом пожара.

     * * *

     Солнце заходило над стонущим полем до самых холмов покрытым порубленными трупами. Победа слишком тяжело досталась варварам. Даже несмотря на то, что с самого начала предводители готовы были, что рыцарство удасться разгромить только неся более многочисленные потери.

     Среди тех, кому, досталось кровавое поле победы, немалая часть все еще пребывала в шоке. Для многих это была первая серьезная битва, а не разорение мирных поселений. Кровавая бойня мало напоминала героические сказания, которыми воспитывали молодежь. В них варвары с голой грудью бросались на закованных в сталь неуклюжих врагов и побеждали, побеждали а проклятым имперцам не помогали их неудобные доспехи против отваги и мужества истинных храбрецов.

     В песнях, что слагали на родине воинов, молодецкая удаль и не знающее страха сердце важнее закаленной стали, которую герои просто рвали руками. Но сталь как всегда оказалась прочной, острой и не знающей жалости. В доспехах врагов почему-то сами не раскрывались щели, в которые всегда попадает меч героя, если верить песням.

     А ведь в начале все так было похоже на то, что обещали старейшины и сказители. Как они вступали в города, гоняли этих трусов, рубя им головы, затаптывая конями, брали баснословную добычу, насиловали дев и жен. И верили, что сбываются героические сказания Йурая, который воспевал мужество воинов, не боящихся никого. Истинных героев, которые с окровавленным мечом и здоровым смехом пройдут через все царства и королевства. Они чувствовали себя такими героями, не скрывающими широкую загорелую грудь от стрел, пренебрегающих броней, которая годится только для трусливых.

     Впрочем пренебрегать на самом деле и нечем. Потому и презирали, что все равно не было.

     Но несмотря на то, что многие фанатично сражались, битва оказалась совсем не такой как представляли. Рыцари рубили их как мясо. Некоторые воины и позже скорчившись сидели на земле, не в силах сдержать рвоты.

     Другие впали в истерику, хотя в горячке схватки не щадили своей жизни, но прошло боевое безумие и осталась головная боль и ломота во всем теле, жилы которого тянуло не только от усталости и ран.

     Старейшины чувствовали, что дух войска подорван, несмотря на разгром врагов.

     Вой покалеченных и умирающих стоял над равниной трупов. После окончания битвы боль и смерть воцарилась с новой силой, свет мерк в глазах тяжелораненых вместе с заходом солнца.

     Следовало за дело вновь взяться Йураю.

     Злой хитрый старик, высокий и седой с сильными залысинами. Четко очерченные линии от носа вниз. Жесткий цепкий взгляд.

     Он искренне верил в свою способность воздействовать словом на умы.

     Уже много лет Йурай складывал истории о героизме честных воинов и ничтожестве рабов империи. О гневе за столетия поражений.

     Воспевал славу воинов, не боящихся смерти, смеющихся ей в лицо и часами мог описывать прелести нежных дев, чье тело достанется победителям.

     Мало кто мог переспорить упрямого Йурая, который побеждал не доводами, а напором, обрушивая одно оскорбление за другим. Всех, кто возражал, кто вообще пытался с ним спорить он одинаковой уверенностью называл трусливыми бабами, что среди варваров воспринималось очень болезненно.

     Впрочем, варвары всегда очень хорошо поддавались на демагогию и оскорбления, реагирую с юношеской горячностью. Искренне страшась упреков в трусости и насмешек от соплеменников, они всегда были готовы совершать безумства храбрости, не щадя собственной и чужих жизней.

     Упорство Йурая рано или поздно передавалось слушателям. Он умел разжечь толпу, что ценили вожди.

     Старики меньше похожи друг на друга чем молодые. Со временем морщины становятся резче, индивидуальнее, как и характер. Черты характера укрепляются, становятся глубже как овраги на склоне холма.

     Рассудительный становится мудрым, подлец становится еще подлее, трус еще трусливей. Слабовольный совсем деградирует до непотребства. В старости глупец совсем превращается в дурака, а хитрый с годами стает еще хитрее, хитрее.

     Благодаря силе воли и самодисциплине, Йурай имел возможность презрительно наблюдать как его сверстники за последние годы сошли на нет, либо спились, либо сдались раскиснув после наступления старости. Но в свои более чем шестьдесят лет, весьма преклонный возраст по меркам окружающих, сказитель чувствовал себя энергичным и злым, отказываясь от излишеств и следя за здоровьем. То есть приемлемо.

     Но мало кто знал что на самом деле Йурай очень давно одержим желанием жить вечно.

     И он давно был готов тайно служить тому, кто пообещает возможность продлить его жизнь и молодость.

     А где-то почти за облаками, кружилась малозаметная точка, которую снизу можно было принять за птицу…

     -Наливайте котлы! Пусть старейшины готовят питье для героев, пусть чаши пойдут по кругу! –провозгласил Йурай. –Пусть страх не заползет в сердца воинов! Нет у врагов силы смутить наши души. Помните! Повелители наших врагов не имеют больше над нами могущества!

     Слова сказителя были подхвачены криками одобрения, распространяющимися по толпе.

     -Дайте питие раненым и умирающим, пусть спокойно войдут в царство предков!

     И не смущают стонами выживших, продолжил Йурай, уже молча отворачиваясь. Он представил себя на месте этих рассеченных мечами и с трудом подавил дурную дрожь. Некоторые выглядели не лучше туш, над которыми торопливо поработал обезумевший пьяный мясник. Снова его пронзило пугающее ощущение своей смертности.

     Страшно. Битвы лучше воспевать издалека, а то можно самому оказаться катающимся по земле, вопя и зажимая скользкими руками расходящиеся края раны.

     Подручные вождей принесли небольшие мешки, содержимое которых делили и сыпали в котлы. Беловатый порошок, нехотя растворялся в подогретой воде.

     Старику захотелось подойти к котлу и выпить кружку питья, прогоняющего страх и сомнения. Очень захотелось.

     Только колоссальным усилием воли он справился со слабостью. Если он выпьет то опустится до уровня этих простых, скатится. Следующий раз отказаться будет неимоверно труднее. Лучше совсем не начинать.

     Йурай снова посмотрел в небо, ища глазами точку в, рдеющих от опускающегося солнца, облаках.

     * * *

     Магн Камиан отступал с тем остатками войска, которые успел собрать. Растерянность дината сменилась злостью.

     Да, несомненно за войском варваров кто-то есть, помешавший победе. И новая хитрость с поджиганием рыцарей и численное превосходство тоже сыграло роль. Но санктаргский маг все равно чувствовал, что он сделал не все, что мог.

     Следует поставить еще один заслон, чтобы варвары не прошли дальше. Главное, что подоспел обоз, которого динат ждал давно.

     Магн Камиан выбрал место между холмов, где удобнее всего пройти большому войску. На них были расставлены требушеты. Смертоносный груз с охраняемых телег подготовлен к будущему сражению. Если все пройдет успешно то не потребуется много людей, чтобы остановить варварскую орду. Ядовитое санктаргское зелье много раз доказывало свою эффективность против толпы.

     Оставалось только ждать когда подойдут варвары.

     Чуть поодаль за варварами двигались их жены и дети. Они уже готовы занимать захваченные территории. Уверены в победе и рассчитывают поселиться на плодородных санктаргских землях навсегда.

     Имперскую нацию истребят, города следует по их представлениям сровнять с землей, чтобы не перенимать имперский образ жизни и не становиться такими какими были враги –рабы динатосов.

     Даже динату становилось нехорошо, поскольку он продолжал дивиться с какой удачливостью варвары продолжают наступать. Им неправдоподобно везло, еще с самого начала, когда города сдавались один за другим.

     Ничего, ничего… Имперское зелье убивает быстро и даже милосердно. По мнению Магна Камиана варвары даже не заслужили такой легкой смерти. Он был в ярости после неудачи с большим сражением, да и жестокая расправа над жителями Дация возмутила даже холодную душу дината. Впрочем ему претила бесполезная жестокость.

     Другое дело –если ради пользы… Это было бы по-имперски…

     Орда приближалась. Камиан ощущал предчувствие неудачи. Ветер продолжал дуть с их стороны. И перемены в направлении не предвиделось. Маг пытался, но он прекрасно знал, что далеко не всегда удается влиять на погоду. Зелье не удасться применить.

     И второй раз динат бежал. Требушеты пришлось бросить.

     Дорога в центральные области империи открывалась.

     * * *

     В одном из императорских кабинетов, с узкими, но высокими трехэтажными окнами, Верховный Динат вновь встретился с Ревокатом. Он предполагался самым сведущим в старых рукописях. Может его цепкий разум выявит то, что проглядели остальные. Или в беседе они натолкнуться на какую-нибудь мысль.

     -До сих пор не очень ясно откуда вообще взялись эти ящеры. –Рассуждал Магн Барат, вновь перебирая факты. – Впервые эта армия появляется на юге Витимна, где, что не может быть просто совпадением, в это время подавлялось восстание рабов. Но из болота именно в это время выходят хорошо обученные и вооруженные легионы таких же рептилий, что и невольники. Как будто прямо из топи, где невозможно жить.

     По ту сторону болота горы. И в горах не может найтись долины достаточного размера, чтобы расположилось целое государство, способное содержать такое войско. Это должна быть серьезная держава.

     Есть вариант, и он высказывался, что они нашли проход в горах и пришли с другой стороны. Но мы сомневаемся, что и там есть столь развитая страна. Но конечно эта версия будет проверятся.

     На дикарском побережье залива дождей, напротив наших самых южных островных провинций в болотистых джунглях, как давно известно тоже живут племена ящеров. Но они слабы и разрозненны. И такие же почти безоружные как и голозадые дикари, которые с ними враждуют и на них охотятся. Ничего похожего на железные легионы, проломившие оборону Санктарга.

     Но меня сейчас беспокоит самое малоизвестное предположение, известное только в узком кругу знающих. Мало кто знает о существовании порталов. Если армия вошла через портал из другого мира.

     -Через порталы в наш мир попадали только одиночки. И то крайне редко. –Произнес в ответ Ревокат. –Никто никогда не слышал за всю историю, что через портал маршировала целая армия. Даже в самых древних хрониках времен Царствующих Магов. И еще. Порталы, которые нам известны, перемещают живое тело, но не предметы. Поскольку вещи и оружие не входят в общий план организма. Даже если армия пройдет через портал, то на нашей стороне они окажутся голыми.

     -Я знаю. И конечно слышал про две самые распространенные версии почему порталы не переносят неживые предметы. –Откликнулся император. –Может действительно только потому, чтобы через порталы не мог пройти никто вооруженный? Или чтобы из одного мира в другой кто-нибудь не протащил опасный артефакт?

     -Тоже резонно, хотя я придерживаюсь другого обьяснения. В любом случае порталы не очень удобны для путешествия между слоями. Кто же отправится в незнакомый мир, безоружный и голый, совершенно не представляя что его ждет по ту сторону? Даже знания можно взять с собой только в собственной памяти. Для завоеваний порталы крайне неудобны. Так может быть вы правы, что это специально так сделано.

     -Но как же Царствующие Маги?

     -Вот они как-то могли преодолевать этот запрет. Но секрет давно и безнадежно утерян. –Успокоил императора Ревокат.

     Магн Барат опустился на низкий подоконник высоченного окна, протягивая коллеге свиток. –Недавно нашим шпионам удалось под видом переговоров с ящерами, побывать в Ицеле, бывшей столице Витимна. Знаешь, что там ящеры устроили? Военный парад.

     -Да?

     -Теперь у нас есть предположение, что численность их военных сил гораздо больше, чем мы могли предполагать. Возможно сотни тысяч хорошо вооруженных легионеров вроде тех, что ходили на Санктарг. И неизвестно, что в глубине страны, там в болотах. Вот к чему я затеял этот разговор о межмировом вторжении.

     -Может быть там далеко за горами, за южными морями есть другой неизвестный нам континент?

     -Но это тоже не утешение! –ужаснулся император. –Представь себе, что там у ящеров империя не меньше нашей? Тогда в будущем предстоит даже не война, а всеобъемлющая борьба за выживание между двумя видами, которым не место в одном мире… Над нами тень такой невиданной угрозы, а в это время варвары так нагло вошли вглубь империи!

     .3.

     Любая война несет простым людям разорение. Даже несмотря на то, что мы не совершали в Витимне грабежей и погромов, нормальный уклад жизни многих был нарушен. Не везде у нас получалось отловить мародеров. Появились семьи, которые не могли себя прокормить.

     Пользуясь королевскими запасами мы начали раздавать этим людям пищу. Вначале многие боялись подходить из страха, но нужда заставила взять еду из рук ящеров.

     Женщины и дети с опаской подходили к рептилиям в доспехах, поставившим телеги на окраине Ицела.

     Однако вскоре кто-то начал распространять слух, что ящеры, эти змеиные отродья, раздают людям пищу, чтобы отравить.

     Хотя прошли дни и никто вроде не умирал, но распространители слухов заявляли, что яд медленный и действует не сразу.

     Когда мы наступали с юга, беженцы покидали свои села, убегали в столицу. Но потом, когда Ицел был сдан, они тоже оказались на захваченной нами территории. Конечно некоторые бежали через границу в империю, но не все смогли отправится в столь далекий путь.

     Мы убеждали людей вернутся в свои села потому, что какая им разница, где находится, если в столице тоже ящеры?

     К счастью люди в Витимне говорили на том же языке, что и мы. Это немного облегчало понимание, хотя нас не хотели понимать.

     Вскоре представился случай сделать что-то наперекор общему мнению.

     Чуть севернее Ицела сгорело крупное поселение, почти городок по витимнским меркам, хотя и не имеющий настоящей стены. Это его и погубило. Мародерствующие отряды, внедренные империей, устроили пожар во время разграбления.

     Я послал туда четыре легиона для восстановления. Хотя для этого пришлось замедлить строительства наших собственных новых укреплений.

     Но нам нужно построить другую крепость, не каменную, а крепость общего государства и для этого доверие требуется не меньше, чем известковый раствор для стены. Легионеры взялись за дело быстро, привычные к обустройству военных лагерей и возведению укреплений.

     Посматривая как поднимаются дома, меня взяла гордость не меньше чем от осознания нашей военной силы. Удивительно что могут сделать двадцать тысяч работающих одновременно солдат.

     Сначала жители боялись заселяться в новые дома, зачем-то построенные для них рептилиями. Но отсутствие жилья не оставило выбора для погорельцев, особенно потому, что к началу осени дожди участились.

     Наверное это был первый в королевстве городок, расположение улочек и домов которого продумано.

     Конечно сделано не так много, но пойдут слухи. Мы не рассчитывали на благодарность. В крайнем случае пусть хотя бы удивятся…

     Надо чем-то привлечь к себе население, какой-то выгодой, материальной заинтересованностью, если мы им не нравимся по другим причинам.

     Мы объявили крепостным крестьянам ближайших к столице владений, что им будет выданы собственные наделы и они становятся свободными земледельцами. Но люди опасались нам верить и не торопились делить поля, ожидая, что когда-нибудь вернутся прежние господа, бежавшие в империю. Большая часть того, что выращивалось на этих полях, продавалась старыми хозяевами в Санктарг, хотя временами не хватало еды самим крестьянам.

     Благодаря стараниям моей жены, мы располагали достаточным количеством шпионов среди жителей Витимна. Стигн и раньше была горазда на такие дела. Самое приятное, что среди ящеров человеческих шпионов не могло затеряться. Слишком мало связывало легионеров и Витимнское сопротивление, никто не знал как найти к ним подход да и всерьез даже не задумывался привлечь кого-то из рептилий на свою сторону, просто не представляя чем привлечь, купить или повлиять как-то еще.

     А вот Стигн, имея немалый опыт в подкупе людей, постаралась.

     Само собой разумеется, что в королевстве тайно собирались отряды ополчения и бывших королевских солдат, чтобы восстать и изгнать ящеров-оккупантов.

     Но видя нашу силу, самые разумные сопротивленцы пока не решались выступить в открытую. Только собирались, активно призывая людей взяться за оружие. Выследить лидеров оказалось нетрудно.

     Мне исправно доносили как идут дела у нескольких патриотично настроенных людей, собравших уже большое число сторонников. Один из этих молодых деятелей оказался давним знакомым Данге еще по университету.

     Подозреваю, что Данге знал, что его друг участвует в сопротивлении, но не выдал, терзаясь сомнениями и разрываясь между союзничеством с нами и патриотизмом. Чтож, я его понимал.

     Настало время, когда сопротивлением пришлось заняться.

     Я приказал привести того самого лидера ко мне в ставку. В его дом, к ужасу соседей, вошли легионеры и арестовали ошеломленного молодого человека. Хотя Форвин постоянно говорил о сопротивлении и восстании, но оказался совершенно не готов к тому, что его вдруг поведут под конвоем несколько латников-ящеров. Наверное Форвин привык, что вторженцы очень долго игнорировали собрания повстанцев и его воззвания к народу. В шлемах только узкие прорези смотровых щелей и непонятно, что выражают морды стальных рептилий. И непонятно что они с ним сделают.

     Лидера доставили в бывший королевский замок около Ицела.

     Я ждал с своем кабинете. Молодого человека ввели и посадили напротив. Стражи встали около двери.

     Он не знал с кем встретился, но должен понимать, что я кто-то из главных.

     Некоторое время молчали. Волосы наклонившего голову человека свешивались на лоб, из под тени был виден только подбородок и упрямо сжатые губы.

     -Мне известно, что вы смогли набрать один из самых крупных отрядов, –начал я.

     -В случае моей смерти наши найдут другого лидера, –сказал Форвин резко.

     -Нас пока устраивает этот. То есть вы. Поэтому вернемся к вашим делам.

     -Нашлись предатели…

     -Поэтому мы осведомлены о ваших трудностях. –Нежданно посочувствовал я. –У вас, к сожалению нет единого лидера… У повстанцев плохо с деньгами и оружием. Поэтому мы готовы помочь.

     -Чем? –не понял Форвин.

     -Мы готовы помочь вашим отрядам с оружием.

     Лидер сопротивления некоторое время сидел и смотрел на меня. Возможно он решил, что просто не понимает ящера потому, что рептилия не в состоянии правильно высказать свою мысль.

     Или просто издевается.

     -К чему эта ложь?

     -У нас есть оружие гораздо лучшего качества чем было в Витимнском королевстве, и доспехи. Все это имперского производства. Оно досталось нам при разоружении санктаргской армии, окруженной тогда к северу от Ицела. Его слишком много и мы можем выдать часть для вашего сопротивления.

     -Но для чего? –вновь вопросил Форвин.

     -Естественно, что для защиты вашей родины –Витимна. Мы ценим ваш патриотический порыв и всецело на вашей стороне.

     К чему клонит эта скользкая рептилия? Такой вопрос явственно читался на лице не очень удачливого вождя мятежников.

     -То есть вы выдадите нам оружие? –переспросил человек. –Чтобы повстанцы смогли организовать настоящую армию для борьбы с захватчиками?

     -Именно так.

     -Какая вам польза от этого?

     -Если сказать честно, то вас надо чем-то занять. Так будет больше порядка в стране, лучше когда вы хорошо организованы и занимаетесь чем-то полезным.

     -Я согласен, что так лучше, –сумел усмехнуться Форвин, –но сомневаюсь, что это будет полезно для вас, ящеров. Если мы вооружимся.

     -Это будет полезно и для вас и для нас. Витимн и его мирные жители нуждаются в защите. Поэтому мы вам поможем его защищать.

     -Уж не от себя ли?

     -Следует заметить, а вы лично отличаетесь умом и внимательностью, что мы не интересовались жителями Витимна и не причиняли простому населению вреда. Кроме того вреда, которого несет сама война. Причем не прямо а косвенно.

     -А разорение…

     -Больше всего пострадали и лишились имущества крупные землевладельцы и самые знатные из дворян. Но они сами удрали за границу, бросив поместья и феоды. Их собственностью мы завладели. Это так. Что касается других, то в остальных случаях мародерства виноваты люди, причем ваши же.

     -Так от кого же вы призываете защищать страну?

     -От тех, кто не пощадит всех. В отличие от нас. Вам известно, что в сторону Витимна направляется орда варваров?

     -А вы, ящеры, что будете делать?

     -Мы будем защищать Витимн от варваров. Мы заменили собой власть, значит теперь оборонять страну от внешних врагов становится нашим долгом. Защищать вас.

     -Мы сможем защитится сами. Если бы не было вас…

     -Сомневаюсь. Вас прикрывала Санктаргская империя. Но сейчас там творится такое, что имперцам совсем не до вас. Варвары, как ты должно быть слышал, начали опустошать именно ее провинции, жгут ее города. Динаты не способны их пока остановить даже на своей территории. Знаешь, кроме варваров на них напал кто-то еще…

     Форвин глянул на меня, но не стал распрашивать подробнее.

     -И напоследок. –Почти безразличным тоном тихо произнес я. –Если вы поднимете восстание против нас, то нам будет очень сложно защищать Витимн от варваров. И мы вынуждены будем уйти, как вы и добиваетесь. Отступим в болота, где варвары нас не достанут. А вы останетесь наедине с ними. Без всякой защиты.

     Надеюсь, что он уже наслышан о том, что рассказывают беженцы, коим удалось спастись из окрестностей Дация. Сомневаюсь, что там осталась хоть одна не сожженная деревня. В Витимне тоже помнят, что такое нашествие варваров, хотя сюда они не входили уже очень давно. Это враг знакомый, поведение которого хорошо известно.

     -Так что мы можем уйти обратно в болота, но боюсь, что когда вернемся здесь будет слегка пустынно. И жить здесь будут только варвары или их южные союзники, поскольку это не просто набег, а переселение народов. Они идут чтобы остаться.

     -Но они люди.

     -Я думаю, что это было слабым утешением, для сожженных заживо в своих домах жителей Дация.

     Форвин смотрел на мало чего выражающую морду ящера в доспехах, напряженно думая.

     -Вы думаете, что патриоты Витимна согласятся на вынужденный союз с чешуйчатыми тварями ради спасения от разорителей?

     -Только самые разумные из них. Наша задача в том, чтобы во главе сопротивления были именно такие рассудительные люди. Поэтому станем помогать именно тебе и твоим сторонникам. Нам нужно договорится с кем-то из уважаемых и опытных офицеров. Надеюсь такие были в королевских войсках. Сейчас они нам враги, но рассчитываю на то, что они понимают во что новое вторжение превратит эту цветущую страну.

     Я был серьезен. Форвин уставился в стол.

     -Это буд… был бы очень странный союз между людьми и хвостатыми. Как будут выглядеть жители Витимна со стороны, что подумают о нас в других королевствах? Мы станем народом, который ради собственного благополучия согласился на покровительство нелюдей?

     -Думайте не кем вы станете а кем останетесь. Вы останетесь живыми как и ваши женщины и дети. Хотя мне даже не хотелось о них упоминать, потому что вы сами должны помнить, что решаете и за них. А из моих уст это звучит давно надоевшей демагогией.

     Форвин опустил голову.

     Я немного наклонился, положив локоть на стол.

     -А что подумают о вашей стране другие… У них сейчас свои думы и беды. Представьте, что они будут думать о вас, после того как вас уже захватили ящеры, а потом еще и сотрут с лица земли варвары, поглумившись над истребляемым народом. Лучше быть выстоявшими среди всеобщего хаоса. Хотя бы вместе с нами. Вы нам, ящерам, если посмотреть с другой стороны не совсем уж чужие. Сколько вы ящеров в южном Витимне заставляли работать на плантациях… Можно сказать, что десятилетиями два народа жили вместе в одной стране. –Этот мой довод звучал уж совсем странно. Но этим я напоминал, что наличие ящеров издавна было отличительным признаком его родины. –У наших народов общая история. Мои сородичи столько работали на плантациях для вас. И вы не отказывались принимать их работу. Так что сейчас отказываться от совместной борьбы с общим врагом было бы совсем свинством!

     Я оскалился в укоризненной усмешке.

     -Напомню с чего все начиналось. Ваша страна еще до нашего наступления почти потеряла самостоятельность. Империя распоряжалась здесь как хотела. Министры, правящие Витимном, продавали все в ненасытный Санктарг по низким ценам, будучи в сговоре с имперцами. Страна и так уже стала придатком державы динатов, лес в районе Ицела весь практически вырублен и продан в империю. Рудники принадлежали тоже уже не вам, кстати работали на этих рудниках невольники-ящеры. Закованные в цепи, годами в песчаной жиже на дне карьеров, в жарком климате, где не выдержали бы люди. Но Витимн не имел золота, которое уходило за границу.

     Землевладельцы и хозяева разнообразных приисков, продавая все в Санктарг, сами стремились уехать туда. А страна нищала. Вспомни, что ты сам когда-то вел среди знакомых разговоры, что вашей родине неплохо бы скинуть ярмо империи и вернуть самостоятельность. Из-за этого королевская власть считала вас неблагонадежными. Это мы узнали из архивов в столице. –На самом деле мне рассказывал Данге, но это ему не обязательно слышать. –Так что можешь считать, что ваш бунт удался и вы сбросили власть империи, которая выжимала из страны все что хотела.

     -Только получили взамен вместо одних тварей других чешуйчатых?

     -У нас не так много чиновников как в Санктарге. –Утешил я его. –И самое главное, что мы не собираемся никакие богатства вывозить за границу. Нам выгоднее усиление этой страны.

     -Вы меня уже назначили, уже пытаетесь выдвинуть как лидера союзнических сил людей. Но я еще не давал согласия.

     -У тебя будет несколько дней для размышления. Можешь подумать и согласится. Можешь не думать и убежать в предгорья к остаткам королевских отрядов. Мы поговорим еще с кем-нибудь из прежних военных. На всякий случай будет другая кандидатура, если не согласишься.

     Форвин вышел из моего кабинета со стражами, которые проводят его до выхода.

     А мне предстоял еще один разговор. Оксафр, еще один смутьян, был доставлен почти так же как и молодой лидер сопротивления. Бледный с каким-то напряженным лицом, он что-то шептал, наверное молитвы.

     -Приветствую вас, святой отец, –произнес я, –извиняюсь, что мне, змеиному отродью, приходится тревожить ваш покой.

     Иронию в моем голосе он уловил. И, это надо полагать, укрепило его во мнении, что я ехидная змееподобная тварь.

     Рука священника сжалась, звякнули четки, которые теребил Оксафр.

     -После нашего вторжения иерархи Витимнской церкви спешно бежали в Санктарг. И только вы, отдаю дань уважения, вашему мужеству и самопожертвованию, остались. Не побоялись остаться в захваченной рептилиями стране, чтобы поддерживать дух и веру народа под властью безбожных тварей.

     -Это мой долг… –попытался он вставить слово.

     -Воистину, вы преданы своей стране в отличие от некоторых. Однако нам не совсем нравится, что вы проповедуете, призывая людей к немедленному восстанию против чеш-шуйчатой мерзости. –Наверное мой голос кажется ему немного шипящим и я даже немного усилил это впечатление. –Мы понимаем как вы страдаете под нашим гнетом, ведете почти что мученическую жизнь. Но есть риск, что мучения ваши могут прекратится. И это будет прискорбно. К нам попали несколько монахов, которые нам рассказали, что варвары сотворили с епископом Феотекном и прочим духовенством из Дация и монастыря в окрестностях. Несомненно это была мученическая смерть.

     Не буду вдаваться в подробности. Те спасшиеся монахи должно быть уже добрались до вас. И вам тоже поведали, что творится совсем рядом, через границу. Впрочем сейчас такие времена, что многим уже все равно, где она пролегает, ибо орда не обращает внимания на пограничные обелиски. Так что те, кто повеселился в Дации, идут к нам. Интересно почему они так не любят священников? Вашим отношениям уже не один век. Впрочем остальным жителям Витимна тоже не позавидуешь.

     -А вы? –вырвалось у Оксафра.

     -Вы так молились, чтобы мы провалились в преисподнюю, что мы, наверное, исполним желание витимнцев. За неимением преисподней придется провалится хотя бы в болото.

     -Но как же?..

     -Зато вам предоставляется возможность продемонстрировать всю силу вашей веры и несгибаемость духа в руках еретиков –варваров.

     -Значит разворошили всё, нарушили привычный ход вещей и опять в болото? –разозлился Оксафр.

     -Мы бы и рады остаться. Но существует два мнения. Кто-то говорил, когда мы появились, что ящеры посланы как кара высших сил грешникам. Другие же священники призывают к вооруженной борьбе с нами. Вы уж определитесь Если вы решите правильно, то мы готовы остаться в качестве напоминания о грешности людей или чего-то там еще. Но мятеж сильно поможет варварам установить здесь свои порядки.

     Выпроводив священника людей, к сожалению пока религию среди них приходится учитывать, я пошел снова осматривать строящиеся укрепления. Но думы мои были не об этом.

     Много ли найдется людей, готовых вступить в армию под командованием ящеров?

     Для того, чтобы люди выступили в бой бок о бок вместе с рептилиями, они должны почувствовать, что иного выхода нет, но они это поймут только если увидят как варвары громят их жилища и убивают их родню. Но тогда будет уже поздно. Можно подождать, позволить варварам начать разорение, а потом прийти на помощь. Но это расчетливая подлость.

     Впрочем нам уже встречались люди, опаленные этой войной. С территории империи в Витимн бежали люди, те, кто ища спасения, позабыл, что идет на территорию контролируемую ящерами. Их дома сожжены, они мучаются от гнева и боли утрат. Вот эти люди возьмут оружие из рук ящеров, чтобы не пустить варваров сюда. Потому, что привезли сюда своих детей и жен, ибо везти больше было некуда.

     А за ними может быть и витимнцы, вместе с самыми толковыми из сопротивления, войдут в число защитников страны.

     Недавно к нам с беженцами привезли человека, откуда-то из мест в районе Дация.

     Санктаргский рыцарь, которого варвары после сражения распяли на стене полусгоревшего дома в деревне. Его историю рассказал нам Данге. Молодой наследник плантатора, поддержавший восстание против истребления ящеров, как известно, отказался помогать нам, когда мы начали завоевывать Витимн. Все лето он чувствовал себя ни чужим не своим. И мы понимали тягостность его положения. Но когда возникла угроза варварского вторжения, Данге твердо решил, что в этом случае он готов защищать родину от разорителей вместе я ящерами.

     Поэтому встретился с Форвином, который еще колебался вступать ли в союз с рептилиями-захватчиками или нет. Они вели долгие разговоры, о которых Данге нам сам рассказывал. И возможно он даже повлиял на лидера сопротивления и некоторых других своих прежних знакомых.

     Данге разговаривал и с другими людьми, в том числе и теми из беглецов из разоренных провинций, кто склонялся к мысли взять оружие, чтобы не пустить варваров сюда. Среди беженцев встречались не только простолюдины. Именно так ему удалось познакомиться с санктаргским рыцарем, который выжил после битвы под Дацием, где и был распят варварами.

     Орест вскоре пожалел, что его просто привязали, так он будет умирать дольше, а муки от висения с вывернутыми руками становились неимоверными. Солнце палило, все никак не желая склониться к пожарищам за горизонтом. Он еще больше убеждался, что надо боятся не ворон, которые не собирались выклевывать глаза, а насекомых. Вот они лезли в глаза, лепились к обветренным губам и не было никакой возможности согнать их. Самые обычные мухи становились пыткой, если от них нет возможности отмахнуться. Впрочем, человек в таком распятом состоянии умрет раньше, чем загноятся раны, куда насекомые стремяться отложить яйца. Рыцарь пытался дергать головой, но каждое движение отдавалось во всем теле висящего сильнейшей болью.

     Когда стемнело Ореста обнаружила девушка, которая пряталась от варваров в случайно не найденном погребе. Она смогла перерезать веревки, которыми примотали распятого, но удержать оказалась не в силах, от падения он снова потерял сознание.

     На следующий день они вдвоем побрели подальше от этого пепелища. Но по дороге им вновь попадались только разоренные и сгоревшие селения. Несколько дней путники шли вдоль полей, прячась в неубранной пшенице, при малейшем признаке показавшихся варварских всадников. Питались жесткими зернами из поломанных колосков.

     Орест был слишком измучен, чтобы соображать куда идут, но на дороге ведущей к югу, встретили несколько телег с беженцами, которые отступали подальше от войны. Обессилевшего рыцаря погрузили на телегу, он спал несколько часов, а когда проснулся, вдруг оказался шокирован тем, что караван сопровождают вооруженные ящеры в латах. Значит присмиревшие беженцы по глупости заехали на территорию захваченного рептилиями Витимна.

     Долго санктаргский дворянин не знал, что делать, но сил все равно не было. Вроде бы ящеры пока не собирались никого резать, можно подождать, осмотреться.

     Людей разместили под наспех построенными навесами, благо, что в Витимне в это время года еще тепло и вобще климат мягкий. Рептилии даже предлагали какие-то лечебные снадобья раненым, от которых большинство все равно отказывалось. Еще пару дней Орест приходил в себя, посматривая, что вокруг происходит. В основном ящеры командовали беженцами, распоряжаясь как им лучше обустроить место своего пребывания. Люди под их руководством строили для себя временные жилища и улучшали условия простого быта. В отношении чистоты требования рептилий были не ниже чем в имперской армии, что сразу подметил санктаргский офицер.

     А еще ящеры строили что-то серьезное, потому, что набирали из беженцев мужиков покрепче, обещали платить из казны Витимна. Потерявшие все крестьяне, которые вообще были рады, что твари их вообще не зарезали и не съели вместе с семьями, были довольны небольшими деньгами. Впрочем они и на родине зарабатывали не больше.

     Орест, понадеявшись на физическую силу, нанялся землекопом, чтобы посмотреть на все самому. И убедился, что действительно ящеры возводят укрепления. На соседних участках трудились тысячи ящеров, там где людям не доверяли, рептилии строили сами. Неподалеку виднелись стены большого города. Орест узнал от рабочих, что это Ицел. А еще ему рассказали, что ящеры вроде бы собираются набирать солдат из людей, особенно из тех, кто пострадал от варваров.

     Рыцарь, потирая болезненно ноющие руки, не привыкшими к такой работе и растертые до мозолей, подумывал, не записаться ли в отряд. Но неимоверной дикостью для потомственного санктаргского военного звучала мысль, что он будет воевать в армии ящеров. Да, против исконного врага, которого теперь ненавидел со всей силой, но под командованием других недругов. Лично ему ящеры не сделали ничего плохого, это варваров Орест готов теперь бешено кромсать мечом. Однако ящерицы – враги его государства, в некотором роде более чуждые чем степняки-разорители. И при этом эти чешуйчатые гораздо коварнее, если смогли все лето попирать священную столицу родины.

     Вот так рыцарь жил, терзаясь сомнениями. Иногда казалось, что ради того, чтобы отомстить варварам, можно и послужить на стороне ящеров, это лучше, чем бездействовать. Надо бороться против разорителей, если даже меч в руки ему дадут рептилии. А до самих ящеров дело потом дойдет. Когда империя отделается от варваров, то Орест найдет способ добраться до своих. И потом уже повоюет и против чуждых ящериц.

     Санктаргский рыцарь, как я узнал, так и не решил, что делать. Но я надеялся, что другие, не столь связанные клятвами, готовы сделать выбор и быть на нашей стороне против общего врага.

     На складах в нашем военном лагере хранились десятки тысяч комплектов хороших имперских доспехов, которые мы получили при разоружении Санктаргских легионов, когда мы завлекли армию в пространство между болотами, где все колодцы были наполнены усыпляющим зельем.

     На вооружение витимнского ополчения хватит с лихвой. И останется еще значительно большая часть.

     Я привел Форвина на наши склады, чтобы тот просто посмотрел и попытался обьяснить, что вместе с нами Витимн стал гораздо лучше вооружен. Раньше королевская армия не могла расчитывать на такое количество и качество брони для своих солдат.

     Еще в захваченном Санктарге мы выяснили, что доспехи в империи изготавливают примерно так же как и у нас.

     В кузнице применяется множество специальных наковален разных размеров. Специальная наковальня для шлемов, специальная для поножей и прочих частей доспеха. По этим формам кузнец ударами молота придает нужную форму листу стали. Получается гораздо быстрее и легче чем делать все на одной наковальне.

     Мастер способен сделать примерно двадцать полных доспехов за год. Это если учесть, что у него своя команда подмастерьев и ему привозят готовые пластины. А для особо значительных персон доспех может делаться больше года.

     Только в отличие от империи, у нас листы стали не ковались вручную, а прокатывались на специальной станине, совмещенной с мельничным колесом. Пока в ледяных хранилищах накапливалась армия, времени, чтобы обучить мастеров было предостаточно. А кузнечному делу в разной степени мы обучали практически каждого легионера. Это в других королевствах гильдии оружейников закрыты для посторонних, в них трудно вступить.

     По сравнению с обычными странами наше государство просто удивляло степени своей военизированности и вооруженности. Не один рыцарь на сотню крестьян как в нормальном королевстве, а почти каждый мог либо быть воином либо оружейником. А чаще и то и другое вместе, и должен уметь лечить раны, как уже говорилось.

     Когда семьдесят лет назад мы со Стигн начали вооружать мирные болотные племена то и сами не ожидали, что наш народ возмется за подготовку с таким усердием и терпением. Возможно это вообще свойство ящеров, склонных к вдумчивости и порядку, особенности рассудительной души хладнокровного народа, который способен думать о будущем и браться за значительные дела, предчувствуя грядущие беды.

     А задача действительно оказалась непомерно сложной –противостоять целому миру.

     Впрочем, превращая мирных болотников в солдат мы не так уж сильно ломали уклад жизни. Наша страна в болотах совсем невелика поэтому служить в армии легионерам приходилось едва ли в дне пути от своей хижины а чаще и ближе. Каждые несколько дней многие возвращались на отдых в свою деревню, некоторые вообще могли ночевать дома.

     Ну, это я опять отклоняюсь. Кто о чем, а ящер опять свое болото славит…

     Пока же надо думать о других территориях.

     Нам уже докладывали, что по ту сторону восточных витимнских гор и над перевалами видели странных перепончатокрылых существ. И они были очень большими.

     Скорее всего именно о этих существах упоминал захваченный санктаргский офицер.

     Что-то происходило на побережье залива, принадлежащем империи. От бежавших купцов доходили сведения, что летающие нападали на города, о смерти с воздуха.

     И даже о том, что в некоторых городках не осталось никого живого. Впрочем дальнейшие сведения поступать почти прекратили. Купцы не отваживались возить товары морем. И не только из-за страха перед небом, но и потому, что в заливе хозяйничали приватиры. Вместо нападений на отдельные суда морские разбойники объединились и захватывали прибрежные города, поголовно обчищая все население. Это становилось похоже уже не на грабеж а на захватническую войну.

     Пока армия занималась укреплением обороны лагеря, следовало воспользоваться несколькими свободными часами, чтобы пополнить знания о мире, который даже после похода на Санктарг оставался во многом незнакомым.

     Второй раз я оказался под сводами Ицелского университета.

     Его наставники гордились, что располагают самым большим собранием книг в Витимне. Их там было целых двести штук. Солидно, если не считать, что большая половина трактатов посвящена религиозным темам.

     Не во всяком королевстве найдется такое собрание старых фолиантов. Конечно в Санктарге книг у каждого дината значительно больше, несмотря на то, что мы кое-что оттуда прихватили. Но для окраинного государства двести книг это весьма значительная библиотека.

     Меня как всегда интересовали исторические хроники. И все связанное с землеописанием.

     Мрачноватый кабинет со старой резной мебелью, покрытой темным лаком. Там меня ждал седоволосый человек в длинной мантии.

     Ректор напряженно ждал нашего визита. Хотя не с таким страхом как в прошлый раз. Ираклемон уже знал, что мы не ведем себя по-варварски. Но все же не каждый день в кабинет зачем-то заходят двуногие ящеры-захватчики, причем явно кто-то из главных, от которых сейчас зависит страна.

     -Мы поищем кое-что в библиотеке университета. Надеюсь вы поможете в этих поисках.

     -Что вас интересует?

     -Не просто история, а книги с описанием стран… так скажем животных, существ, коих наблюдали путешественники.

     Я успел заметить на лице Ираклемона слабое удивление.

     -А что именно..? –замялся ректор.

     -Нас интересуют необычные… монстры, которые может быть отмечены в рукописях.

     -У нас есть пара старых бестиариев, составленных натуралистами. Они не слишком точны и местами сомнительны.

     Ираклемон полез в шкаф. Ему даже понадобилась свеча, чтобы разглядеть темное нутро хранилища.

     Потом ректор бережно положил на стол передо мной книгу с обтянутой кожей толстой жесткой обложкой, которая не спасла страницы от потрепанности. Она раскрывалась как альбом, в котором выведенные аккуратным почерком прямоугольники надписей перемежались с картинками.

     -Нет ли там сведений о существе с перепончатыми крыльями, напоминающим мифического дракона?

     Ираклемон открыл книгу поближе к концу, сосредоточенно перелистнул несколько страниц и указал пальцем на картинку, выполненную преимущественно зеленой тушью.

     -Виверна… Но существование этого животного давно поставлено под вопрос. Были сведения, что они обитали когда-то очень давно далеко на юге. Да, за южными морями, даже дальше дикарского берега.

     -И что о них известно?

     -Лет двести ничего достоверного. Возможно они вымерли.

     -В империи считают иначе.

     Ректор заинтересовался.

     -Один офицер из Санктарга был уверен, что они еще существуют, –пояснил я.

     -Но уверенность этого человека еще ничего не доказывает, –проснулся скептицизм ректора. Если кто-то с ним вступает в научный спор то натура ученого заставит его спорить хоть с ящером, будь он хоть трижды захватчиком. Тем более, что ящер явно интересуется знаниями, значит готов именно спорить а не проявлять агрессию.

     -А какого они были размера? –поинтересовался я.

     Ираклемон указал ногтем на цифры под рисунком. –Если перевести в более привычные единицы измерения, то шагов шесть-семь в длину.

     -А они не могли быть крупнее? –удивился я. –Ну, скажем, шагов пятнадцать.

     -А зачем они должны быть крупнее? Нет, они не были такими большими.

     -Те, которых видели в империи, казались побольше.

     -В империи? –еще больше удивился Ираклемон. –Этого не может быть, наверное свидетели ошиблись.

     -Не думаю, что главный порт на побережье и несколько городков были захвачены тоже по ошибке. Там их видели десятки людей. Точнее видели даже больше но из спасшихся до нас добрались не все.

     -Звучит зловеще, –произнес человек. –Что-то странное происходит в мире…

     -Вот и мы хотим понять, откуда могли взяться эти существа.

     Ираклемон посмотрел на нас. –А вы не знаете? Осмелюсь напомнить, что… что именно с вашим появлением начались все эти события. Вы вышли вооруженные неизвестно откуда…

     -То есть мы кажемся вам частью какой-то общей напасти, бедствий, постигших мир?

     -Ну… то есть так, –ректор кажется пожалел о сказанном.

     -Если мы –бедствие, чужеродная злая сила, то может быть не всегда одно бедствие обязано знать о другом? Мы хотим знать, но не знаем, как видите. А вам лучше надеятся…

     -На что?

     -Что одно бедствие спасет вас от другого.

     Мы со Стигн снова занялись разглядыванием картинки.

     -Если виверны действительно такие большие как рассказывали нам беженцы, то их существование противоречит здравому смыслу. Они не смогли бы летать, –произнес я. –Такое существо не смогло бы подняться в воздух.

     -Почему?

     -В наших болотах летающие ящерицы, немного похожие на этих вивернов, на самом деле очень легкие. Но с увеличением размеров площадь крыла не справится с возросшим весом.

     Ираклемон стоя сзади, очень заинтересовался.

     -Как-то размышлял, представил, что существо весом как человек, должно было бы иметь крылья более десяти шагов размахом, а если перепончатые, то наверное еще шире. Но ими невозможно взмахивать с нужной скоростью. -Поделился соображениями я.

     -Но эти виверны как-то летают, –заметила Стигн. –И мифические драконы.

     -У виверна крылья-это и есть передние лапы, как у птицы. Дракон еще более неестественное существо, если бы он был. У него шесть конечностей –четыре лапы и два крыла. Это слишком чуждо для нашей природы, может быть лишь в каких-то дальних необычных мирах, развитие жизни могло бы пойти таким путем… Но такие нам неизвестны.

     Мы любили такие рассуждения и часами говорили со Стигн о том, что могло и что не могло бы быть в мире. Но настало время покидать кабинет Ираклемона и вернутся к командованию страной.

     -Можно еще вас спросить? –остановил нас ректор. –Больше ни у кого я не смогу найти такие достоверных сведений, хоть вы и… Вокруг только слухи…

     -И что же вас беспокоит?

     -Говорят о начавшимся вторжении варваров. Будто бы они готовы вторгнутся в нашу страну. Это действительно так? Ответь, ящер.

     -Сейчас основные силы варваров направлены против империи. Но они действительно могут ворваться и сюда.

     -А… а что же будете делать вы?

     -Это зависит от жителей страны. Если они захотят защищать Витимн вместе с нами, то мы остановим варваров. Да, господин ректор, можете обьяснить это вашим студентам. В их среде, среди молодых, все распространяется быстро.

     -А если… нет? Если народ королевства не встанет в один строй с вами?

     -Тогда… Тогда у нас к вам будет предложение. Перевезти вашу библиотеку и вас на юг Витимна, где в болотах варвары не смогут нам ничего сделать. Нам нужны знания, даже не самые полные.

     Вернувшись из университета я и Стигн крепко призадумались. Опасение у меня появилось еще когда в первый раз услышал о каких-то перепончатокрылых. Но теперь есть основания учитывать это всерьез.

     Наличие в мире летающих существ, несло серьезную угрозу нашей безопасности.

     Мы всегда надеялись на непроходимость родных болот и скрытость своей страны, превращенной практически в недоступную цитадель.

     Но летающие разведчики могут перебраться через топь, пролететь над крепостями. Может быть над заснеженными горами виверн не поднимется, но дорогу, где проход через болота он сможет найти. Понятно, что подобные страхи возникли у нас со Стигн почти одновременно.

     К счастью отсюда до топи Гроеф территория всего Витимна, включая южные плантации. Сомнительно что виверны залетают так далеко. Но в будущем может случится многое.

     * * *

     Еще позавчера император приказал остаткам флота начать войну с объединенными приватирами. И похоже время первого столкновения между ними настало.

     Что-то подозрительно быстро их удалось повстречать. К счастью эти места располагались в другом конце залива, подальше от Марегара.

     Разум Магна Барата потянулся туда, где один из его визитаторов ждал на палубе.

     Боевой флагман восточного имперского флота «Барат» возвышался над скоплением окружающих его галер.

     Обычная галера имеет таран или даже два. Пробив борт вражеского корабля, галера, усилиями гребцов, пятится назад, освобождая окованное острие, чтобы ее саму не увлекло вместе с тонущим кораблем. Но на флагмане тарана просто не существовало. Такая махине нелегко остановиться, чтобы дать задний ход. Но громадине обычный таран даже не нужен. «Барат» при столкновении просто переломит вражескую галеру пополам носом окованным толстыми железными листами, не останавливаясь, подминая тонущий корабль под себя.

     Борта, с зубцами как на стенах форта, гораздо выше обычных галер и это чрезвычайно усложняет абордаж. Те, кто захочет захватить гордость имперского флота вынуждены будут штурмовать его как крепость. Если у них хватит безрассудства карабкаться по мокрым бортам, пытаясь забраться с качающейся палубы своего корабля. Не залезть. И при этом им на голову сверху станут лить зажигательную смесь.

     Пробить эти борта обычным тараном или глыбой из катапульты тоже не представлялось возможным. Тяжеленные булыжники просто отскакивали от дубовых брусьев, уложенных перекрещивающимися слоями. Пропитанное специальным составом дерево не горело. Даже от санктаргской зажигательной смеси.

     Вместо обычных мачт над палубой возвышались три высоких башни лучников. С которых очень удобно сверху обстреливать палубы рядом находящихся кораблей. Два мощных требушета могли поджигать вражеские корабли на расстоянии. Только очень устойчивый корабль мог иметь такие тяжелые метательные машины. Обычная галера перевернулась бы от резкого движения устремляющегося вниз неподъемного противовеса.

     Кроме того на палубе и даже на центральной башне находилось несколько аркбаллист, которые так же могли стрелять горшками с зажигательной смесью.

     Тяжелый флагман не стал останавливаться. Он вломился в гущу приватирского флота. Оглушительный треск столкновения возвестил, что не всем удалось уклониться. С обоих бортов «Барата» ударили струи пламени. Он шел рассекая скопление кораблей пополам и поджигая все в пределах досягаемости. Под его килем продолжали хрустеть переламываемые обломки небольших галер, вода вокруг бурлила от отчаянно барахтающихся людей, которые цеплялись за доски, но многих вместе с ними затягивало под корпус.

     Толстая палуба качнулась, подпрыгнула. Это ухнул вниз противовес одной из метательных машин. Объятая пламенем глыба устремилась вверх, и тут же заскрипели большие колеса, вращаемые солдатами, вновь поднимающие груз требушета. Полетели исковерканные доски настила, которые пробил валун на одном из пиратских кораблей, начала падать мачта. Каменюка пробила не только палубу. Из разверзшейся дыры вверх взметнулся фонтан воды, но огонь, охвативший обломки не погас.

     Вслед за флагманом шли еще две весьма крупные имперские галеры. Весла опускались все быстрее, словно выкладывающие последние силы гребцы захотели разогнать пентаремы до скорости легких тахидром. Шли лоб в лоб на пиратские, но имперцы вдруг резко подняли весла. Пентаремы продолжали двигаться по инерции и прошлись прямо по рядам весел приватиров не успевших среагировать из-за густого дыма. Весла начали, одно за другим, быстро переламываться с треском разлетающихся рыцарских копий на турнире, другим концом калеча гребцов. Обычный прием морской войны. Потерявшую способность двигаться приватирскую галеру неприменно сожгут.

     Продымленный воздух между кораблями заполнен проносящимися во всех направлениях горящими стрелами, воплями тысяч людей. Борта, как наполовину вбитыми гвоздями, истыканы арбалетными болтами, некоторыми пригвождены убитые пираты.

     А флагман продолжал давить попадавшие на пути корабли и лодки со спасающимися. От него во все стороны били струи жидкого огня. Пламенные волны бежали по палубам приватирских кораблей, моментально вспыхивали прогорали паруса, кляксами расползались окаймленные огнем дыры в сероватой ткани. Горящими крестами стояли мачты с перекладинами рей. Кто-то бился, охваченный огнем и срывался с веревочных лестниц.

     Страшный флагман не пытались взять на абордаж. К нему и приблизиться то нельзя. А на палубе «Барата» стоят арбалетчики в крепких доспехах. На их металле отражаются отсветы от загорающихся кораблей. Стрелки методично разряжают арбалеты истребляя тех, кто пытался спастись. Несколько солдат заняты бриколем, из расположенных несколькими рядами дырочек торчат наконечники стрел, толстые дуги согнуты, многослойная как канат тетива натянута. Одним выстрелом истыкает сразу несколько бойцов абордажной команды. В бортах «Барата» открыты квадратные бойницы, с каждой стороны у него несколько таких бриколей. Но тот, который наверху, может выпускать и зажженные стрелы.

     Приватирский флот начал отступать. Но это было не бегство, а запасной план. Все же пиратами командовали расчетливые и бывалые люди.

     Недалеко река впадающая в море, отмели. Отступая можно попытаться заманить имперские корабли на мель. У этих громадин слишком глубокая посадка, они не смогут пройти там, где смогли бы приватирские галеры. Особенно флагман.

     Теперь пиратский флот приближался к мели, где он сможет оторваться и стать недосягаемым для обстреливающих. Если не знать, где через мель проходит подводная ложбина, то преследователи скоро почувствуют килем дно. Если повезет то и застрянут.

     И тут капитаны приватирских кораблей с ужасом заметили, что расстояние от имперских пентарем не увеличивается. Галеры словно остановились, хотя гребцы налегали на весла. Сколько бы не гребли, но только впустую вспенивали тихую воду. До спасительной отмели, на которую так рассчитывали пираты, оставалось рукой подать, но он не могли к ней приблизится!

     Приватиров начал охватывать ужас и ощущение что они попали в неведомую коварную ловушку. Как можно грести изо всех сил и при этом оставаться на месте? Возможно динаты применили какую-то магию, которая удерживает корабли, эта мысль привела морских захватчиков в отчаяние, наполнила обидой.

     Подозрения приватирских главарей оказались точными лишь отчасти.

     Там, где река впадает в море пресная вода может не сразу смешиваться с соленой. Речная вода легче, она иногда растекается тонким слоем поверх тяжелой морской. И этот слой легко скользит.

     Явление это не очень часто заметно, зависит от погоды и многих других условий. Так что динат, находившийся на борту «Барата» не применил ничего сверхъестественного. Он лишь косвенно повлиял на условия смешивания пресной и соленой воды, так чтобы образовались слои как можно шире. Искуство магии как раз и заключается в том, чтобы самыми слабыми минимальными воздействиями, вызывать в природе наибольшие последствия.

     Кроме того динат хорошо знал это побережье, именно потому его назначили присутствовать во время битвы.

     Санктаргские пентаремы теперь уверенно отрезали приватиров от отмели, готовясь жечь корабли. И они приступили к этому с имперской методичностью и размахом.

     Горели плавающие обломки, горела сама поверхность моря, где барахтались тонущие, еще пытающие схватится за доски, еще ранее них прихваченные пламенем.

     Иногда сквозь дым, со стороны флагманского корабля, кучно как метеорный поток, проносятся целые пучки зажженных стрел.

     Сгущается дым, поднимаясь все выше над местом сражения, расползаясь облаками. Сквозь это нижнее серое небо едва видно верхнее, на котором облака белее и выше.

     Те, кто участвуют в битве не видят перепончатокрылый силуэт, иногда бросающий тень распростертых крыльев на клубы ползущего над морем дыма. И только когда кровопролитная бойня начала подходить к концу, а дым начали окрашивать красным не только горящие галеры, но и заходящее солнце, визитаторы императора заметили наблюдателя в небе. Перепончатокрылое существо удалялось в сторону Марегара.

     * * *

     Севернее Марегара, на дороге ведущей к Санктаргу, рядом с крупным городом, находилась старая имперская крепость Бастиндор. Когда летом ящеры маршировали к столице они прошли от нее в стороне, потому, что она находилась восточнее.

     Но вот со стороны залива, от Марегарского Серпа теперь следовало ждать опасности. Перепончатокрылые совершали налеты все дальше от побережья, продвигаясь вглубь империи. Следовало ожидать, что хозяева вивернов пожелают завладеть Бастиндором, чтобы сделать его базой, с которой удобнее нападать на центральные провинции. А там густонаселенные города…

     Войско варваров, продвигаясь вглубь империи шло тоже в направлении Санктарга, к крупным но не очень защищенным городам центра страны. Однако от основной орды отделилась часть, которая пошла в сторону Бастиндора, точнее к благополучным землям вокруг него. Теплый климат, влажное дыхание залива, который не так уж далеко, делало их очень плодородными. Империя получала отсюда немало продовольствия.

     В тех местах, как докладывали в столицу, тоже уже видели перепончатокрылых в небе. Они явно что-то высматривали.

     Бастиндор стоял на невысоком плоском холме над рекой. Несколько бочкообразных башен разной высоты, соединенных стенами. И почти без окон. Их нижнюю треть подпирали мощные контрфорсы. Башни издали казались пузатыми, приземистыми, но из-за размера высота была достаточной, чтобы длины любых осадных лестниц не хватило бы до верхнего края стен и башен, крепость считалась весьма неприступной.

     Отсюда сверху можно увидеть горящие руины ближайшего большого города. Ему уже нельзя помочь. Туда вошли варвары.

     Крепость не так то просто взять обычной армии, но динаты понимали, что с воздуха Бастиндор беззащитен. Перепончатокрылая армия беспрепятственно высадится на стенах и башнях, заливая ядом внутренний двор замка. Но после непривычно короткого совета крепость решили защищать, хотя слышались голоса тех, кто предлагал бросить бесполезные стены. Динатам надоело отступать. Приближалось понимание, что скоро отступать будет некуда.

     Укрывшись в крепости Бастиндор санктаргские маги показали на что они способны.

     Водные пары значительно легче воздуха. В жаркую погоду они стремятся подняться вверх от нагретой земли, увлекая за собой воздушные потоки. Но на большой высоте всегда холод. Там влага снова превращается в воду, которая гораздо тяжелее и стремится опуститься в виде дождя.

     С помощью косвенного влияния на этот процесс, маги создали круговорот, который черпая естественную силу перепада температур в атмосфере, начал усиливаться, пока не превратился в подобие торнадо. Восходящие потоки закручиваясь по спирали неслись вокруг замка, поднимаясь на недосягаемую высоту. Сама крепость находилась в центре исполинского вихря, в так называемом «глазе бури», где ветра нет. Оазис спокойствия оказался окружен кольцом, стеной урагана, ломающего ветви и выдирающего деревья. На краях ветер постепенно слабел, но область, захваченная буйством стихии оказалась достаточно велика. В округе снесло несколько деревень.

     Перепончатокрылая армия не могла атаковать цитадель магов с воздуха. Несущиеся со скоростью лишь втрое ниже звуковой ледяные кусочки крупного града, в клочья порвали бы перепонку крыльев. Да и пехоту к стенам сбивающий с ног ураган не подпустит. Такой ветер каждую летящую щепку сделает опасной как кинжал.

     В благоприятных условиях маги могли поддерживать кольцо бури непрерывно сутками, если погода серьезно не изменится. Торнадо поддерживало само себя пока есть теплый влажный воздух, высасываемый из окрестностей.

     Почему санктаргские чародеи не применили подобное для защиты столицы от нас? Центральная область спокойствия невелика, весь Санктарг бы в нее не поместился. Только форт или замок. Да и влажность воздуха может быть оказалась недостаточной. Далеко от хорошо прогретого моря настоящие торнадо не рождаются.

     Ураган, словно привязанный на одном месте, виден издалека и со стороны выглядит чудовищно и страшно. Ночью он подсвечен изнутри грозовыми разрядами. Его громада, темнеющая над горизонтом, ворчит как лениво ворочающееся чудовище.

     Мы со Стигн тоже сможем создать смерч. Но не таких масштабов. Впечатляет и вызывает невольное уважение.

     Созданный ураган всегда вращается только справа-налево как и все естественные. Это подтверждает мою мысль, что континент в этом мире расположен почти так же как и в том, откуда я очень давно прибыл.

     В тропическом климате искуственный ураган мог бы просуществовать дольше, но здесь его погубит малейшее похолодание. Что тогда предпримут господа маги? Несомненно они используют отпущенное им время готовясь к отпору.

     Динатам помогала близость моря, откуда шел теплый влажный воздух, так необходимый для урагана. Ведь ураганы быстро теряют свою силу над сушей.

     Юго-восточный ветер с залива, подпитывающий силой вихрь вокруг Бастиндора не может дуть постоянно. Может быть день, может еще два. А потом придется бежать. Ураган иссякнет.

     .4.

     Даже несмотря на успешное возвращение из похода на империю, в Витимне до сих пор были города, которые мы не контролировали. Во многие даже не ступала нога ящера. Не было времени их осаждать, но теперь что-то с ними надо делать.

     Раз уж мы начали укрепляться в королевстве, то пора наводить порядок.

     С востока Витимн почти не имел доступа к морю из-за гор, отделявших от побережья Дождевого залива. Эта горная цепь являлась ответвлением, выступом тех гор, которые окружали нашу болотную страну, и ограничивали все великие топи с юга.

     Но витимнские восточные горы не отличались такой высотой и непроходимостью, хотя и среди них встречались немногочисленные заснеженные вершины. Горная цепь имела значительные разрывы, через нее вели перевалы, на севере, уходя через границу империи гряда вобще распадалась на отдельные высокие холмы.

     У Витимна была пара портов на берегу, хотя там все контролировала империя, портовое начальство давно перекуплено, как я и Стигн узнали от местных купцов, так что по сути от портов королевству почти не было пользы.

     Мы объявили, что на захваченных территориях будем бесплатно охранять купцов, нам надо срочно наладить потоки товаров внутри страны. И сами собирались заниматься торговлей. Хоть торговцы, как и все люди боятся ящеров, но больше всех других приучены понимать выгоду, приходится им общаться с разными народами, и значит должны понять, что рептилии заинтересованы в обмене товарами, не будут зря губить. Это против наших же интересов. Впрочем облегчало доверие то, что многие купцы издавна возили продукты с южных плантаций Витимна и привыкли к безобидным ящерам-рабам. Мы хоть и вооруженные, но явно тоже не тупые монстры.

     Чтобы добраться до моря надо было захватить перевалы. Самый удобный и широкий перевал находился почти напротив Ицела, но его контролировала крепость, которая до сих пор подчинялась прежнему королю.

     Она располагалась в долине, поскольку в том месте горная гряда немного раздваивалась. Причем о крепости все говорили как об особо неприступной.

     Пока империя отвлечена вторжением варваров следует воспользоваться этим временем, чтобы захватить путь к морю. Может пригодится.

     Неизвестно, скольку у нас на это недель, на всякий случай придется поторопиться.

     Оставив основную часть войска строить лагерь около Ицела, мы со Стигн двинулись в сторону перевала.

     Это один из самых низких перевалов в витимнских восточных горах, подьем с этой стороны пологий. Сопротивления тоже не встретили. Все противники были предупреждены заранее и успели отступить. И даже понятно куда они скрылись.

     В верхней части долины мы увидели крепость.

     Она возвышалась на каменном основании. И эта высота показалась достаточной, чтобы сделать неэффективным обстрел из требушетов. Зато сверху всех подошедших под стены обстреливать удобнее. И подкоп под скалы не сделаешь и стенобитные укрытия по такой крутизне к башням не подвезешь.

     По верху стен шли нависающие галереи-хорды. И высоты осадных лестниц дважды не хватит, чтобы достать до них.

     -Хорошо укрылись, –сказал я. –О крепости говорили правду.

     Стигн усмехнулась. –Если вы залезли туда где вас никто никогда не достанет, то вы сами оттуда никогда не выберетесь.

     -Правильно. –Согласился я. –Говорят, что там достаточно большой гарнизон. Но для такой крепости тем меньшее обороняющихся тем дольше она будет неприступной. Где будем строить стену?

     Отойдя на некоторое расстояние мы нашли место, где долина сильнее сужается.

     -Надо перегородить здесь.

     Камней много. Несколько тысяч ящеров довольно быстро построят стену которая перекроет долину и запрет всех защитников вместе с крепостью. Стену нужно сделать достаточно высокой. Вместо осады мы их замуруем. Тогда, чтобы вылезти им самим придется штурмовать новую стену.

     Чем больше солдат в крепости тем быстрее кончится еда. Тогда лезть на стену или сдаваться придут скорее.

     Чтобы охранять преграду много солдат не потребуется. Можем не задерживаться и направится к портам.

     Заблокировав витимнскую крепость мы с двумя легионами пошли через самую удобную и достаточно широкую долину, намереваясь вскоре оказаться по ту сторону гор. За несколько дней, неторопясь, мы их преодолели.

     Теперь дорога, в основном шла вниз. Снова появились клочья леса, лепившегося по склонам скалистых холмов, а не только одинокие раскидистые и очень кряжистые деревья.

     Авантюрный склад характера моей жены повлиял и на меня. Порой мы с ней опережали войско и отправлялись вместе с небольшим отрядом разведки. Местность в основном была безлюдной, если не считать незначительные деревеньки, в стороне от нашего пути.

     Если нам кто-то встретится то только испуганные местные жители, кучка разбойников или такие же разведчики, только со стороны противника. Но тяжесть прочных доспехов и рукоять динатовского меча под рукой придавали уверенности. Если произойдет нежданная встреча то скрытое преимущество будет на нашей стороне.

     Наши разведчики осторожны, идем не на виду.

     В один из следующих дней встреча произошла. Но мы не могли ожидать с кем.

     Один из наших разведчиков, схватил меня за руку и шепотом срочно позвал за собой. Судя по взволнованности увидел он что-то очень важное. –Оно опустилось на скалу вон там за деревьями!

     Мы все пригибаясь полезли через кусты, по дну оврага. Над ним возвышался каменный выступ. И вот на нем сидело нечто живое и показавшееся очень большим с непривычки. Неудивительно, что в небе его видно издалека, и наши разведчики проследили куда он приземлился.

     Издали это существо очень напоминало мифического дракона.

     Но широкие перепончатые крылья были одновременно и передними лапами. Значит действительно правильнее их назвать существо виверном.

     Пасть длинная как у крокодила, но немного сплющенная с боков. Однако голова достаточно большая, чтобы содержать крупный мозг. Выгнувшаяся шея щетинится внушительными острыми шипами. Тело, тускло поблескивающее зеленой чешуей, вблизи выглядит весьма мускулистым, это только издалека из-за размера крыльев виверны кажутся хрупкими. С нижней стороны чешуя светлее.

     Крыло имеет два свободных когтистых пальца на сгибе, а три остальных вместе с локтевым шипом служат каркасом перепонки, которая от локтевого шипа тянется до бедра.

     Зеленая перепонка крыла, если приглядеться находясь совсем рядом, пронизана прожилками прочных волокон. Они не только повышают прочность на разрыв, но помогают перепонке сокращаться, немного стягиваться в нужный момент, что облегчает работу мускулам при взмахе, а это совсем не лишнее при таком размере крыльев. Впрочем перепонка выглядит волокнистой только с нижней стороны, а с другой гладкая. Крылья длиннее, чем задние ноги, поэтому когда виверн сидит, опираясь на сгибы крыльев, его горб возвышается достаточно высоко. И там находится седло всадника.

     На самом конце хвоста шипы идут не только по верхнему краю но и снизу. Между ними натянута перепонка, образующая ромб.

     Чешуя, за счет прочности и упругости мускулов под ней, почти не пробивается обычными стрелами. Пожалуй виверна можно поранить только из арбалета, но болт летящий снизу в парящего в воздухе перепончатокрылого потеряет почти всю силу. На большой высоте эти рептилии вообще неуязвимы.

     Но и внизу с ними непросто справиться. Бесполезно бросаться на виверна с мечом, слишком велик. Насаживаться сдуру на копья чешуйчатый хищник тоже не собирается.

     Даже на земле он успеет перебить десятки солдат прежде чем они его ранят.

     Виверну проще переломить нацеленные на него копья ударом длинного хвоста с разворота. А ворвавшись в строй начать рвать и сминать.

     С физической силой существа понятно, но до сих пор не ясно как он может летать. Конечно у него облегчено и приспособлено к полету все, что можно, однако, все равно многое остается неизвестным. Не магией же объяснять его способность к полету. В этом мы со Стигн были скептичны.

     Но продолжать ли путь дальше? Зачем летало здесь это существо?

     * * *

     Армия спускалась с нижней части перевала. Предгорья постепенно переходили в равнину, покрытую лесом. Отсюда зеленый ковер деревьев простирался до горизонта, но мы знали, что дальше все чаще будут попадаться просеки. Сейчас от лесов на этой окраине осталась только половина. Уже давно прежние власти Витимна продавали древесину в империю.

     В лесу оказалось достаточно влажно, но это из-за близости моря и дождливой погоды. В остальном он не очень напоминал джунгли наших болот.

     Мы со Стигн призадумались. Пытаться ли захватить северный Витимнский порт или нет? Его будет не очень удобно оборонять. Можно попытаться его удерживать только пока империи не до нас, но если Санктарг соберется с силами, то он легко выбьет оттуда наш гарнизон, и немало ящеров погибнет. А это недопустимо.

     Кроме того неясно чего ждать от летающих перепончатокрылых. Если у них хватает боевых сил опустошать имперские города на побережье то и для нас они могут быть столь же опасны.

     Вроде можно подумать, что они могут стать союзниками, потому, что у нас общий враг, но я бы не стал на это рассчитывать. Их методы ничем не лучше чем у динатов. Нам попалась по дороге семья, которая бежала из одного городка где-то неподалеку от Марегара. Люди там видели, что сначала над крышами пронеслись перепончатокрылые, а потом вдруг жители стали задыхаться. Зажимая лицо платками, краями одежды некоторые пытались бежать. Но на бегу падали и сразу умирали.

     Стигн понимающе кивнула. Беженцам указали дорогу в сторону центральной части Витимна и отпустили.

     В конце концов мы решили дойти до порта и там на месте решить стоит ли занимать его даже на время. Конечно нам нужно завладеть торговыми путями, для снабжения своих новых владений. Но приватиры на море мешали торговцам везти товары именно в этот порт, это подтверждалось. Да и с владениями в Витимне все еще не так ясно.

     Ко мне подскочил разведчик без доспехов, который только что залезал на высокое дерево. Он сообщил, что сейчас над лесом кружит перепончатокрылый. Значит все таки следят за передвижением нашей армии?

     К середине дня лес кончился, легионы вышли на поля пеньков, тянувшиеся довольно далеко. Местами пеньки и кучи оставшихся от вырубки веток терялись в зарослях бурьяна и быстрорастущего кустарника. А дальше местность расчистили для посевов, превратив в поля обычные, сейчас уже убранные.

     Наверное до портового города не так уж далеко. Несколько деревень с огородами, не больше.

     На небе громоздились валы туч, они весь день закрывали солнце, сейчас же оно скрылось за ними. Может опять быть дождь. Здесь климат теплый, но все же осень.

     Облака ползли низко, я ловил себя на мысли, что снова и снова поглядываю на них.

     Но конечно опасность первым заметил не я, а один из дозорных, которым было приказано следить за небом.

     После окрика я поднял взгляд, ожидая снова увидеть виверна на фоне дождевых туч. Но вдруг оказалось, что прямо из низких облачных пластов появляются сразу десятки перепончатокрылых силуэтов. Они резко снижались.

     Сомнений быть не могло –это атака.

     Значит мы все таки враги.

     Стигн поняла, что на открытой местности наша армия понесет чудовищные потери от надвигающейся орды. Но она не была бы полководцем, если бы не могла моментально принимать решения в любых ситуация.

     -Назад! Отступаем в лес!

     Легионы по которым передавали приказ, спешно начали отходить. Серо-стальная масса войска, утекала отползая в лес. Здесь, на открытом пространстве армия не устояла бы при атаке с воздуха такого огромного числа драконообразных.

     Совсем рядом, на окраине леса под прикрытием больших деревьев, несколько ящеров спешно собирали аркбаллисту. Один установил подставку, ее тут же закрепили, двое соединили части ложа, подбежали еще двое, каждый нес по половине дуги, эти половины вставили в отверстия на лафете, почти сразу же положили на ложе дротик и начали натягивать воротом тетиву. Все это не раздумывая, несколькими быстрыми движениями. Сколько раз мы тренировали слаженность команды!

     Оглянувшись я видел как вокруг уже почти собрали другие такие же метательные машины. Их уже наводили на небо, целя в перепончатокрылых.

     В любом легионе было немало таких команд, которые только носят в разобранном состоянии баллисту, каждый легионер по детали, и должны быстро собрать ее в случае опасности. Такой порядок еще при похоже на Санктарг у нас сложился.

     Деревья мешали вивернам снизиться. Их перепончатые крылья, очень широкие и были бы разорваны сучьями. Слишком рано они на нас напали.

     И не могли ожидать, что из под полога леса им навстречу рванутся смертоносные рои окованных дротиков.

     Я потрясенно наблюдал ужасную битву. Драконообразные носились над самыми верхушками деревьев, а снизу из гущи веток в них летели пики пущенные из баллист и ливни зажженных стрел. Несколько подбитых рухнули на лес, разрывая перепонку об ломающиеся сучья. Это было по-своему страшное зрелище.

     Я видел судорожные взмахи их широких крыльев, когда виверн с торчащим из тела железным копьем, повисал на дереве или скатывался вниз, где его встречали болты арбалетчиков, расстреливающих в упор. Ведь подстреленные норовили разорвать всякого рядом находящегося. Ярость боя не оставляла иного выхода.

     Треск веток, листья, залитые кровью. Звон тетивы арбалетов, и звук срабатывающего механизма баллист и рев летающих хищников.

     -Цельтесь во всадников! –разнесся приказ. Но снизу во всадника попасть труднее, его закрывало брюхо виверна и взмахивающие крылья.

     В шуме боя мы не сразу заметили звук разбивающейся глиняной посуды. От стволов деревьев рикошетировали мелкие черепки. Воздух наполнился знакомым запахом.

     Помню его еще со времен осады Атаровых Врат и Санктарга. Ядовитая жидкость из разлетевшихся об сучья корчаг, стекала по стволам и испарялась. Чтож, мы к этому всегда готовы. Привычно задерживаю дыхание, словно собрался сидеть минут пятнадцать под водой в болоте, а рука сама тянется к пузырькам с противоядием. Воевать с армией ящеров –это вам не прибрежные деревни травить.

     Наконец нападавшие, видя свои потери, временно отозвали перепончатокрылых, чтобы подготовиться к более эффективной атаке.

     К сожалению из пяти упавших вивернов ни одного не удалось захватить живьем слишком сильно были травмированы падением или слишком опасны были в своем сопротивлении.

     Лес стал для нашей армии ящеров естественным укреплением. Его придется штурмовать как крепость. Войско не выйдет на открытую местность, пусть не надеются.

     -А что если враги пошлют вивернов не нападать сверху, а по земле, пешком? –спросил меня помошник.

     -Мы поставим по краю леса ряды баллист. И если виверны попытаются войти в лес по земле, их будут расстреливать из баллист в упор. Не думаю, что враги так поступят. Преимущество крылатых в полете, –ответила королева, –но я приказала строить по краю леса частокол.

     -Мы окопаемся в лесу, построим укрепления, –согласился я. –И убежища. Я приказал начать скорее рыть землянки с бревенчатыми перекрытиями.

     -Зачем нужны убежища?

     -Убежища с прочной крышей. Виверны вернутся.

     На этот раз летающая армия возвратилась, сбрасывая сверху камни. Легионеры закрывались щитами, прижавшись к деревьям. Но от крупных камней шит не спасал. Камни падали без всякой точности и пока жертв было немного, но я знал, что бомбардировка будет происходить часто. Нас взяли в осаду и хотят выкурить из леса.

     Поэтому строительство убежищ не прекращалось. А по краю леса ставили частокол и копали ров. Вдруг еще пехоту пошлют, ведь успех любого боя во взаимодействии разных видов войск.

     Пользуясь временным отступлением врага отряды предпринимали вылазки, увозя в лес военную технику, которую не успели затащить.

     Перерыв между бомбардировками увеличился и я начал догадываться, что враги применят что-то новое.

     Большие глиняные корчаги с маслом падали сверху, разбиваясь об землю или об ветви деревьев и расплескивая вокруг горящую жидкость. Она горела на земле, стекала по стволам деревьев. Разлетались в стороны осколки от глиняной посуды.

     Лес заволокло дымом. Но я знал, что пожара не будет из-за прошедших обильных дождей, которые вроде и не собираются заканчиваться. После бомбардировки огонь старались тушить. К счастью у нападавших не было поблизости знаменитой Санктаргской смеси. Не из самого же Марегара нести по воздуху? Наверное просто воспользовались запасами масла в портовом городу, куда мы не дошли. И не пойдем теперь.

     Но мы все понимали, что держатся в этом лесу из чистого упрямства не имеет смысла. Надо отступать, но отход подготовить. И этим занялась Стигн.

     После дождя влаги в воздухе было достаточно, обстановка для образования тумана самая благоприятная. Во власти мага сделать его гуще, чем обычно.

     Вначале мы шли под покровом леса, утонувшего в тумане. Он поможет перейти открытые пространства.

     Мы со Стигн шли рядом, ведя коней меж деревьев, растворяющихся в беловатой мгле. Мимо шли легионеры, видны только ближайшие об остальных можно только догадываться по позвякиванию металла.

     -Виверн, –произнесла моя жена мечтательно и с завистью, –виверны должны быть на моей стороне! У меня!

     -Как же мы поймаем вражеского виверна?

     -Только ловушка. Виверн нам нужен живым. Но это война. Так что приходится только надеятся, что ранение будет не опасным для жизни, до достаточным, чтобы существо не смогло взлететь.

     Да, Стигн права. Это как-то неправильно, что мы ящеры, а у нас нет вивернов, мне тоже завидно, что эти существа служат непонятно кому, а не на нашей стороне.

     Под туманной завесой мы за пару дней, неспеша добрались до предгорий. Надеялись, что там от нас отстанут. Повелителям вивернов пока не должно быть дела до того, что за перевалом в центральной части Витимна. Пока их, наверное, устроит, что они нас прогнали.

     Они сейчас воюют с империей, а это противник посильней. Неизвестно как далеко они углубились на территорию динатов.

     Легионы начали подниматься к перевалу. Пока еще долы между холмами, покрыты высокими деревьями, но вот выше все будет каменистее. И туман поддерживать труднее.

     Этот перевал очень широк, его сложно защищать, поэтому даже не будем пытаться, просто перейдем на ту сторону. До самого позднего утра мы со Стигн умудрились поддерживать туман. Только он был уже слишком прозрачный.

     Явился офицер и сообщил, что пролетавшие вдвоем над перевалом виверны снижались и пытались схватить кого-то из легионеров. Ящерам-легионерам пришлось прятаться за одинокими деревьями, и спасаться перебежками по дну оврагов, залегая за старыми валунами.

     Понятно, что владельцам перепончатокрылых нужно знать, кто мы такие, им требуются пленные для допроса. Если к ним попадет хоть один ящер из наших, то будет плохо. Очень плохо. Они узнают о нашей стране за болотами, и хотя до нее далековато, придется и там думать об обороне с воздуха…

     Мы отступали. И постоянно ждали нападения сверху. Крылатые разведчики как коршуны кружили над долиной, то улетали то снова возвращались.

     Я все время боялся, что они хватанут кого-то из наших ящеров и унесут в неизвестность.

     Путь приходилось прокладывать в самых узких частях долины, учитывая все группы старых корявых деревьев. Легионеры шли так, чтобы при попытке выхватить кого-то из войска ответить массовым арбалетным обстрелом.

     -Мне тоже надоело все время смотреть в облака, –прошипела Стигн.

     -Здесь их с неба не очень достанешь.

     -Погода неподходящая, чтобы вызвать молнию.

     Когда перепончатокрылые на время пропали с небосклона я решил, что самое время устроить привал.

     Поставили палатки, прекрасно понимая, что виверну ничего не стоит снизится, сорвать ткань и утащить любого.

     -Поставим несколько палаток там на пригорке, где вивернам удобнее всего напасть. –Предложила Стигн.

     -Да, там легко быстро налететь, схватить и скрыться, –понял я.

     Врагам надо помогать. Помогать совершать ошибки.

     Остальные палатки мы разместили ниже, где побольше деревьев. Растянули ткань прямо над канавой, которая сойдет в качестве окопа.

     Два виверна сменившие прежних, а может и те же самые, кто их поймет, снова появились над лагерем. В крайних палатках сидело несколько ящеров, которые ждали нападения. Некоторые входили и выходили, изображая походную жизнь на привале.

     -Снижается! –шепнул мне оказавшийся поблизости офицер.

     Нет, виверн только еще примеривался как быстрее напасть, но кажется действительно нацелился на палатки. Может быть налетит со следующего захода.

     И вдруг оба перепончатокрылых сразу пошли вниз, скользя по воздуху прямо на окраину лагеря.

     Могу представить, что почувствовали наши солдаты, сидящие в окопе, вырытым под палаткой. Я видел снаружи как перепончатокрылые затормозили, целя когтями в палатку. Зато изнутри сквозь ткань просматривается тень, заслонившая солнце. Палатку прогнуло от воздуха из под взмахнувших крыльев.

     В этот момент сидевшие в засаде, дернули за спусковой рычаг бриколя, выпуская полторы дюжины арбалетных болтов прямо через ткань.

     В соседних палатках тоже сработали стреломёты. Оба перепончатокрылых издали дружный вопль, громоподобно разнесшийся по долине.

     Ближайший виверн, взвился, повалился вперед на одну переднюю лапу. Не удержался и оказался на боку, подвернув дальнее крыло. Мне было видно что основание его другого крыла утыкано глубоко вошедшими оперенными стержнями. Они торчали с краю из груди, плеча и второй передней лапы.

     Казалось что другой виверн не так пострадал, он даже поднялся в воздух, но потом потерял высоту, заваливаясь на один бок. Похоже, что готов был покатится по склону, но дернулся, оттолкнулся ногами от камней и ненадолго взмыл вверх. Это было похоже не на полет а на прыжки вверх с уступа на уступ при помощи крыльев. Так же подбитый виверн пытался взлететь на скалу повыше, крылья ударили по воздуху слишком слабо, он не удержался, начал сползать на брюхе с кручи, взмахнул снова, борясь за высоту.

     Из лагеря выбежали арбалетчики, стремясь догнать его стрелами.

     Может и попали. Но в таком случае пара болтов в заднюю часть только добавила спасающемуся решимости вскарабкаться на неприступные утесы. В несколько прыжков подбитый виверн оказался на вершине. Там и засел. Хоть не мог улететь, но достать его уже не было возможности.

     Мое внимание вновь обратилось к тому, кого подстрелили около палатки.

     Беда, что даже к подбитому не просто приблизится. Кувыркнувшись он смял вокруг палатки. Наших ящеров спасли только окопы под ними. Бриколь, который мы возили с собой, не очень мощный, иначе трудно перетаскивать. И в засаде громоздкий не спрячешь. Поэтому заточенные острия болтов зашли в тело виверна не так глубоко, чтобы убить.

     Сейчас к лежащему на боку перепончатокрылому не подобраться. Он же ударом лапы лошади хребет перебить может, наш ящер вобще улетит куда подальше. Виверн шипел и щелкал челюстями, способными перекусить пополам.

     На его спине в седле застрял всадник. Его мотало из стороны в сторону, вместе с седлом, один ремень которого порвался. Но человек вцепился, видимо очень боясь, что если вывалится, то дергающийся на земле виверн его придавит.

     Интересно, подействует ли на перепончатокрылого снадобье, которым мы смазали стрелы? Это было простое снотворное средство, действующее на ящеров. Мы применяли его для себя, обычно вместе с лечебными мазями, для лечения раненых, потому, что у спящих регенерация быстрее.

     На лежащего виверна нацелены арбалеты, а сзади с уцелевшей палатки снимают ткань, чтобы повернуть бриколь, который начали перезаряжать.

     -Не двигайся! –почти разом заорали с нашей стороны.

     -Я сдаюсь! –поднял одну руку всадник.

     Виверн протяжно застонал.

     -Слезай! –приказали седоку.

     Человек зашарил руками по седлу, отцепляя ремешки, которыми был прикреплен. –Я сейчас… я сейчас вылезу, не стреляйте!

     Он осторожно проверял куда поставить ногу, чтобы не задеть рану перепончатокрылого. Дернувшись виверн мог покалечить всадника. –Не шевелись. –Прошипел человек подбитому.

     Я приказал увести человека в палатку и следить. Он нужен невредимым. Только из допроса мы сможем в ближайшее время узнать, что за государство правит перепончатокрылыми.

     -С виверном надо что-то скорее делать. –Рассуждал я вслух. –И надо поторопится чтобы другие с воздуха не увидели. Неизвестно как ему завязать пасть, если зелье не подействует.

     Ткань сорванной палатки под виверном теперь стала бордовой от насквозь пропитавшей крови.

     -Его надо надежно связать. Иначе не сможем вынуть из раны болты.

     Перепончатокрылый приподнял голову, его взгляд мутнел, но он встретился со мной глазами.

     -Вынете из трупа… –послышался сдавленный голос, переполненный болью.

     Большая голова начала опускаться. А я буквально остолбенел.

     -Никакого плена не будет… всё… я не буду в плену… всё закончилось… Зачем всё было?..

     Морда виверна ткнулась в кучу глины и щебня, от окопа под порванной палаткой. Глаза уже были закрыты. Он стал неподвижен, только неестественно торчало крыло.

     Мы стояли молча.

     -В книгах университета не было ни слова, что виверны могут говорить. –Повернулся я к Стигн.

     -Наверное там много чего не было. –Хмуро прошептала Стигн. –Там же всего несколько строчек про этих перепончатых. Наверное для составителей бестиария разумность монстра не показалась столь важным качеством.

     -Там и размеры указаны неправильно. Но как к нему подойти? Насколько крепко подействовало зелье? Неизвестно даже не погубит ли его такая доза или наоборот он очнется и разорвет тех, кто попытается связать?

     -Я все считала как для наших, –заметила Стигн. –Примерно по размеру.

     На пасть виверна набросили петлю из каната, легионеры осторожно стянули, такие же крепкие петли обхватили когтистые задние лапы. Чем больше веревок ограничивали подбитого тем более уверенно его опутывали и двигали.

     Весьма скоро виверн оказался не только спутан, но и привязан к стволам двух старых корявых деревьев. Такие корни не вырвет даже это зеленое драконище.

     -Крепите надежнее, он может очнуться когда начнем наконечники выдергивать. Обезболивающей мази побольше сюда. –Распоряжалась Стигн.

     Ее помощники ослабили петлю, вставили бревнышко поперек пасти виверна, и завязали снова, чтобы он не мог сжать челюсти или избавится от деревяшки. Ему в горло будет пущен дурманящий дым, призванный ослабить страдания.

     Пока крови еще мало. Вот когда вынут стрелы тогда она и хлынет.

     -А может это какие-то другие виверны? Не те, которые описаны в старой книге?

     -Тогда откуда они? Но что мы знаем об этом мире, если десятилетия сидели на болоте? –проворчала моя жена.

     Стигн взялась за дело с жестокой расчетливостью хирурга. Вынимание осложняла прочная чешуя. К счастью стрелы цельнокованные, можно не опасаться, что наконечник оторвется и останется в теле. И зазубрины мы никогда не применяли, предпочитая бронебойность, а не кошмарность ран. Поэтому решили просто применить физическую силу и просто вырвать болты. Мне пригодились кузнечные навыки, не обошлось и без помощи инструментов, которые раньше я не назвал бы хирургическими.

     -Вот этот болт в груди задержало ребро. Иначе бы ему конец. Но если острие сильно застряло в кости… это будет тяжеловато… –Я держал лом с изогнутым раздвоенным окончанием, которым обычно выдергивают крупные гвозди. Поддеть им конец болта, почти целиком ушедшего в тело и подложив доску вывернуть как рычагом? Нет, это слишком грубо, так не годится –разворотит рану, да и оперение арбалетного болта не слишком прочное, жесть просто.

     Наконец придумал.

     -Принесите мне переносные кузнечные тиски.

     Инструменты для починки оружия у нас всегда с собой. Торчащий конец болта накрепко зажали в тиски, привязали к тискам веревку, за которую должны плавно потянуть помощники. Или лошадь впрячь? Нет нужна точность, лучше просто еще пару легионеров позвать. Так мы избавились от самых крепко засевших железных заноз.

     Ужас, что мог подумать пленный всадник, когда мимо палатки арестованного проносили тиски и прочие заляпанные кровью инструменты. Какими пытками мы там занимаемся по его мнению?

     Королева, зубасто облизнулась, пробуя красные капли, попавшие на морду.

     Теперь Стигн с помощницами останавливала кровь. А это непросто у такого крупного существа. Мы с ней к тому времени выглядели страшней начинающих мясников.

     -Ох, если бы всем, кто участвует в сражениях, приходилось потом самим лечить раненых ими? Какими тогда могли бы быть войны? –устало произнесла моя жена.

     Я осторожно приподнял веко виверна, посмотрев глаз пребывающего без сознания пациента. А то уже начал сомневаться, что он жив. Но ящер дышал.

     Теперь оставалось положится на снадобья и оставить подбитого спать.

     На этой стоянке мы задерживались еще на день, хоть туман у нас получился плохонький.

     Утром я поднялся к виверну.

     Под сапогами почувствовал грязь из земли, смешанной с кровью.

     С веток дерева еще перед этим натянули палаточную ткань, закрыв лежащего виверна от наблюдателей, если они опять прилетят. Пока в небе никто не появлялся.

     -Эй, ты слышишь меня? Тебе сейчас нельзя двигаться. То, чем мы закрыли твои раны держится непрочно.

     Когда я подошел, виверн посмотрел на нас снизу вверх, сделав слабую попытку приподнять голову. Длинная челюсть была приоткрыта и с нее капала кровь.

     Деревяшку, с четкими вмятинами от зубов из пасти пленника уже вынули, веревка позволяла виверну немного раскрывать челюсти.

     -Ты нужен нам живым, –сказал я, –тебя не убьют. Я хочу больше узнать о той стране, откуда ты прилетел. И про вашу армию.

     Виверн не ответив закрыл глаза.

     -Тебя еще можно спасти. Раны хоть и глубоки но не смертельны.

     -Не мучайте меня. Убейте сразу, если сможете. Зачем эти лишние дни боли? Все бесполезно. –Перепончатокрылый ящер скрежетнул зубами.

     -Мы не собираемся тебя пытать.

     -Если у вас есть хоть немного милосердия, прикончите сразу.

     -Ты не хочешь, чтобы тебе помогли?

     Виверн покачал головой, –нет меня спасти уже нельзя. Вы меня убили. И моего брата… нас обоих. Я не смогу выжить.

     -Наши лекари вылечат тебя.

     -Дело не в ранах. Виверн попавший в плен не сможет выжить, даже если вы будете за мной хорошо ухаживать.

     -Что за бред ты говоришь? –спросил я.

     -Если я не смогу получать эликсир в течении трех дней, то умру. Без эликсира ни один виверн не может обходиться больше трех суток. А у меня сломано крыло и я, даже если вы меня отпустите, не смогу добраться до своих за такое время. Мне конец. Меньший брат тоже будет умирать долго, если хозяева ему не дадут быструю смерть.

     -Или я сошла с ума или этот виверн, –заметила вошедшая королева. –Какой еще эликсир?

     -Виверны не могут жить без эликсира. Три дня и смерть…

     -Ни разу нигде не слышал и не читал, что виверны не могут обходиться без какого-то эликсира. –высказался я. –Здесь что-то нечисто.

     -Приведите всадника, –распорядилась королева.

     -Что ты знаешь о перепончатокрылых и эликсире? –спросил я пленного рыцаря.

     -Это всем известно. Виверны не могут жить без эликсира. Такова была воля Богов. Это вещество им необходимо с рождения. По милости Богов жрецы знают секрет приготовления лечебного питья и благодаря этому виверны не умирают. Крылатые служат нам за то, что мы спасаем их от смерти с помощью эликсира. –Обьяснил всадник.

     -Значит вы держите в рабстве перепончатокрылых с помощью какого то пойла? –заинтересовалась королева.

     -Виверны служат нам потому, что такова воля повелителя и Богов, давших нам секрет. Они служат нам потому, что это их долг, защищать нашу страну.

     -Теперь мы кажется знаем как наши враги подчиняют драконообразных, –сказала мне королева.

     -Теперь, когда вы подстрелили моего виверна, –хмуро произнес всадник, –ему не выжить без эликсира. Мы служим уже долго и я привязался к нему. Без эликсира крылатые умирают очень долго и мучительно. Пожалуйста, добейте его, когда он начнет страдать.

     Я уходил в очень озадаченном состоянии. Но чего ожидать от совсем малознакомого мира? Ведь всего лишь этой весной мы всем народом вышли из отшельничества на болоте. Правда удивительно, что в тысячелетней империи динатов тоже мало что знают о вивернах. Кто они? Откуда появились? Как вообще могут летать? В некотором смысле они не очень естественны для природы. Мало ли как может поддерживаться их существование?

     Но присутствовало горькое ощущение тщетности.

     На следующее утро мы навестили подбитого виверна. Несмотря на почти остановленное кровотечение, ему становилось хуже. Лапы дрожали, глаза стали опять мутными.

     Стигн посмотрела и снова напоила его обезболивающим. Я подумал, что будет кстати небольшая особенность этого снадобья, которая делает слегка разговорчивым.

     -Как ты себя чувствуешь? –спросил я.

     -Скоро будет еще хуже. Добейте меня, прежде чем начнутся судороги.

     -Я как то не очень понимаю про этот эликсир.

     -Теперь вы знаете как нас контролируют. Повелителям даже не надо казнить летающего, если он взбунтуется. Бунтовщика просто изгоняют и без эликсира виверн умирает мучительно. Или просто бросается на скалы, чтобы избежать медленной кончины. Но это очень трудно, убить не только себя но и брата, покончив не только с собой…

     -Поэтому вы служите вашим господам?

     -Да. И еще у них наши меньшие братья, и дети которым тоже нужен эликсир. Мы не можем допустить, чтобы без эликсира маленькие дети также умирали в судорогах.

     -Ты рассказываешь про свою страну, хотя мы враги. Мне кажеться, что вы не довольны жизнью в вашем государстве.

     -Я был не совсем таким как все. Но не бунтовал в открытую, потому, что знал как это бесполезно.

     -Мне очень не хочется, чтобы ты умирал, виверн.

     -Спасибо, –произнес крылатый, –я не держу на тебя зла, хоть ты и враг. –В его глазах были слезы.

     Я встал, смотря на окружающие горы. Виверн, такой большой, израненный и обреченный и я не могу ничем ему помочь. У меня есть государство, большая армия, власть и при этом я не в силах спасти одну единственную жизнь…

     -У нас нет сейчас эликсира, но может будет потом.

     -Но ведь потом будет уже поздно. Виверн уже умрет. –Откликнулась Стигн, которая, конечно, не могла пропустить наш разговор.

     -Мы можем не торопиться, –я посмотрел на горы. –Как мы поступали у себя…

     Она догадалась сразу, взглянув на ледник, подступавший почти вплотную к перевалу. –Виверн не очень сильно отличается от нас и возможно так же хорошо переносит замораживание.

     -Мы оттащим виверна и закопаем в снег. Там он может лежать годами, пока нам не представиться возможность достать этот эликсир.

     -Теперь нужно подумать, как быть с тем государством. Оно представляет для нас наивысшую опасность. Другой такой угрозы на этом континенте нет. Они не остановятся, пока не завоюют все, до чего дотянуться. Даже Санктарг во многом не так опасен, для него наши топи серьезное препятствие, но для летающих, они не преграда. –Произнесла королева.

     -Им сейчас не до нас, да и болота так просто не взять. Если мы выяснили как они подчиняют вивернов необходимо будет самим завладеть секретом эликсира, чтобы переманить на свою сторону летающую армию. Это было бы успехом, когда над нами нависает угроза Санктаргской империи.

     -Не могу понять, откуда в столь малоизвестном и малозначительном государстве в юго-восточном море внезапно возникла такая колоссальная армия драконообразных. Эта страна не в состоянии содержать такое количество крупных летающих существ.

     -Разве ты не догадываешься? –подсказал я. –Так же как мы! Не одни же мы такие умные! Если виверны как и наши легионеры хорошо переносят замораживание… Эта идея пришла мне в голову, когда я хотел спасти этого подбитого виверна спрятав его в леднике.

     -Значит они десятилетиями копили вивернов и замораживали их в ледниках. Когда накопилась армия, которую они считали достаточной – начали завоевывать мир. Только где у них там ледники?

     -Наверное тоже рядом есть высокие горы.

     -Ты все время говоришь о каком то брате, –продолжил я разговор с виверном.

     -Каждого из нас есть меньший брат.

     -А старших, что нет?

     -Мы всегда равны по возрасту. Мы рождаемся вместе и должны умирать в один день.

     -Все? А почему же ты называешь его меньшим?

     -У каждого из нас есть близнец. А меньший потому, что он такой же как вы. Он даже старше в некотором смысле. Он умный…

     -Что значит как мы?

     -Наши братья не отличаются от вас, они маленькие и ходят на двух ногах. Как люди, но в чешуе как вы… Когда я вас впервые увидел, то даже подумал… что с вами мне было бы даже лучше, если бы не зелье и угроза моему брату, которого бы убили, если я сбежал…

     -Мне кажется, что твое обезболивающее зелье слишком сильно подействовало ему на голову, –покосился я на Стигн.

     -Наверное он постоянно падает вниз головой когда летает. –Незло огрызнулась жена.

     -Ты хочешь сказать, что у тебя, виверн, есть брат в несколько раз тебя меньше и совсем другого вида. И ты его называешь близнецом?

     -Но ведь близнецы это те, кто родился вместе.

     -Похоже ему надо немного поспать. –Решила Стигн. Я вышел из под навеса, решив вернутся до вечера, чтобы подробно пораспросить о стране откуда они прибыли.

     А потом надо будет договорится как под конвоем лучше довести виверна до ближайшего ледника.

     Им владела тоска, даже обида на весь мир. Но мои настойчивые распросы немного отвлекли раненого от тяжелых мыслей.

     Я услышал от пленного о неком повелителе Магне Варуле, который обладает абсолютной властью над служащими ему людьми, они не могут скрыть от него даже мыслей. И он десятилетиями подготавливал войну. На островах люди раньше были дикарями, но когда пришел повелитель, он быстро превратил племена в единое государство. А еще у них есть ящеры-рабы, которых раньше привозили на галерах из-за моря, покупая у каких-то охотников-людоедов в джунглях.

     Виверн мне рассказал о специальных загонах, где держат самок виверн на цепи в гнездах, заставляя почти непрерывно рождать детенышей. Детенышей выращивают и тренируют до тех пор пока они не станут взрослыми, а потом отправляют в специальные хранилища и замораживают. Теперь время пришло и началась война…

     Постепенно у меня возникало представление о их стране.

     На юго-востоке в теплых водах за Дождливым морем находилось несколько крупных гористых островов, названных Островами Отчаяния из-за своей недоступности и маловероятности выбраться оттуда.

     Застоявшееся море около них зарастало плавучими водорослями, которые загнивали и в этой клейкой спутанной массе вязли галеры, которым и так трудно двигаться, потому на паруса бесполезно надеяться из-за почти постоянного штиля. Тоже в немалой степени болото, только плавучее.

     Правда в некоторое время года сквозь Застойные Воды можно было найти путь, но он был известен только местным, которые пользовались возможностью, чтобы завезти рабов. В остальном страна была закрытой, что там происходило знали немногие, по прежнему считая обиталищем примитивных племен.

     Было еще одно ужасное явление, которое не прибавляло желания преодолеть Застойные Воды. Из воды местами поднимались газы, и вода, насыщенная ими резко уменьшала плавучесть корабля, который начинал погружаться в зеленое море-болото. Правда не всегда, обычно команда только отравлялась непригодным для дыхания воздухом, который возникал после выброса.

     Вот почему все военные приготовления производимые Магном Варулом Варном на Островах Отчаяния остались в тайне.

     А он строил флот, готовясь к нападению на побережье империи динатов. Накапливал вивернов, которым проще перелететь через непригодные для мореплавания воды.

     Наверное туда даже нам никогда не добраться. Особенно пока мы связаны войной с Санктаргской империей, да еще варвары эти, чтоб их…

     Потом я сообразил, что виверны летели на континент не через все море, это слишком трудно, его за раз не перелететь. Значит сначала их транспортировали или на кораблях, или флот который Варул Варн провел по секретному фарватеру, послужил местом временной остановки.

     Так вот значит какова сила, решившаяся соперничать с империей динатов…

     * * *

     До ледяных склонов с перевала не так далеко. Но раненый доползет через день, не раньше, если вообще сможет. Те, кто поведут виверна, взяли множество канатов, чтобы тянуть его вверх на особо сложных участках.

     На скалах стояли дозорные, тревожно следя за небом, если вдруг появятся новые наблюдатели.

     Я весь день, искал подходящее место, чтобы закопать перепончатокрылого. Сейчас начало осени. Поэтому можно не опасаться, что ледник подтает. За зиму он станет больше. Но углубление потребуется большое. Были готовые трещины, но они опасны, если лед начнет сползать, в трещине может раздавить.

     Еще одна сложность в том как потом найти место, где спрятали виверна. Закопаем и забудем где? Так спрячем, что сами не найдем? Есть у нас такая нехорошая привычка. Карту что ли составить, отметить ориентиры?

     Неизвестно когда еще мы вернемся на этот перевал.

     Я вернулся вниз, где в ложбине пока остановился передохнуть раненый виверн.

     -Ты рассказывал про брата, который вроде бы не может быть тебе братом. Скажи, между вами есть какая-то связь? Да?

     -Мы связаны, то, что причинят вред одному, вредит и другому.

     -А расстояние? Вы же наверное далеко друг от друга?

     -Оно ослабляет слабо. Страдание мы чувствуем и в другой стране.

     -А если тебя заморозят, что будет с твоим… братом? Ты ведь уже переживал замораживание?

     -Он уснет. Но будет спать дольше обычного, и еще месяц будет сонным, но потом привыкнет. Он так рассказывал. Их не замораживают а заставляют работать, пока мы хранимся. Поэтому младший брат близнец старше меня на несколько лет.

     -Значит с ним ничего опасного не случится?

     -Если я не вернусь то меня посчитают пропавшим без вести. Моего брата могут убить, но может быть отправят на каторгу. Погибшим считаться лучше чем пропавшим без вести.

     -Надо рискнуть. Он может умереть и из-за твоей агонии.

     Где то на середине пути, пока раненый лежал отдыхая, мы со Стигн узнали от виверна всю правду. Королева умела сопоставлять знания с тем, что услышала. И перед нами постепенно раскрывалась картина, объясняющая что происходило в далекой стране, где среди спускающихся в море зарослей поднимались вершины островов, названные когда-то давно Островами отчаяния.

     Слуги повелителя, называющие себя вивисекторами, приступали к созданию боевого виверна еще до его рождения.

     Они использовали метод, придуманный очень давно. Может быть даже не родом человеческим.

     Для этого надо было знать особенность рождения ящеролюдей. Яйцо после откладывания развивается долго и в это время детеныш очень чувствителен, находясь с родителями в эмпатической связи, хотя и не на очень большом расстоянии. В это время любая травма кого-то из них, особенно матери, отражается на зародыше. А гибель неродившегося детеныша, если она случилась перед вылуплением, в свою очередь, наносит невыносимый психологический удар родителям.

     Эта особенность имела и обратную сторону. Еще в яйце ящеренок начинал что-то воспринимать и поэтому после вылупления быстрее учился говорить и учится простейшим основам поведения. Во всяком случае скорее человека. В чем-то раза в два быстрее. Но в целом ребенок ящеролюдей только в первое время, в самом начальном, обгоняет совсем бестолкового человеческого младенца, а потом развитие идет такими же темпами.

     К счастью рабовладельцы на плантациях Витимна имели смутное представление об этой связи и почти не использовали для усиления угрозы рабам. Им и простых плетей хватало.

     Но слуги узурпатора Магна Варула Варна замахивались на большее, они хотели заставить своих рабов воевать. Поэтому им требовался более жесткий контроль.

     Яйцо виверна очень большое, почти с небольшое ведерко. С прочной зеленоватой скорлупой, способной впитывать влагу. Вначале, зародыш в центре крохотный, но постепенно он поглощает питательные вещества, наполняющие яйцо и развивается, как и положено.

     Слуги узурпатора аккуратно вскрывали новое яйцо, и помещали в него живой эмбрион извлеченный из яйца ящерочеловека, пока он тоже еще маленький. Оба зародыша развивались в одной скорлупе.

     Эта операция, чаще всего оканчивалась неудачей, возможно попадала инфекция, и оба погибали. Но зародыши вивернов и ящеролюдей достаточно живучи и устойчивы к загрязнению, поэтому примерно в одном случае из семи затея удавалась. Они приспосабливались друг к другу, и у них появился шанс вылупится.

     Даже такая небольшая доля выживших считалась удачей. Вивисекторы узурпатора знали какое они получают преимущество, получая два существа, выросших под одной скорлупой.

     Да, стратегически это было оправдано, хотя самкам приходилось постоянно откладывать яйца, компенсируя погибшие. Эти несчастные, которых содержат в пещерах, даже не умеют говорить, не могут летать потому, что на крыльях подрезаны сухожилия. Да, что там говорить, самки по своему развитию немногим отличались от животных.

     Ребенок ящерочеловека и детеныш виверна, такие одинаково слабые вначале должны были стать очень разными со временем. И, главное, если вспомнить способность наших детей к эмпатии, то у этих двоих, развившихся вместе, должна возникнуть сильная связь, сильнее обычной. Они не просто росли вместе, изначально влияя друг на друга, одни и те же соки питали их, действуя на все органы и на мозг.

     У виверна, не считавшегося по-настоящему разумным существом, при развитии вместе с ящеренком, иначе развивался мозг. И появлялась способность к мышлению, которая в обычных условиях не развивалась, хотя какие-то слабые дремлющие основы для этого конечно у вивернов есть. Только почему-то не проявлялись без связи с другим разумным. Вылупившиеся сами по себе, оставались животными.

     Но вот если хорошо подумать, то ведь говорят, что и человек никогда не научится говорить, если будет расти в полном одиночестве. Есть только сказки о детях, выращенных животными. С вивернами немного не так, но что-то общее в этой идее было.

     Поэтому после вылупления их оставляли вместе, ящеренка и маленького виверна. Они считались братьями, близнецами. Только с ящерочеловеком из одного яйца виверн учился говорить, понимать. Их начинали воспитывать, постепенно приучая подчиняться.

     Один должен был стать могучим перепончатокрылым и его готовили к войне, в второй обречен остаться вечным заложником. Всего лишь ящерочеловек, раб. Им находили какую-то работу на островах и держали в закрытых резервациях.

     Виверн подчинялся приказам, зная, что его близнец, отвечает за него жизнью. Да еще это одурманивающее зелье. Слишком опасны перепончатокрылые. Повелители настолько боялись своего живого оружия, что не надеялись только на одну угрозу, контроль придуман двойным.

     Но те, кто командовал вивернами все же не учли, что кое-кто из их подчиненные сможет почти ускользнуть из их власти, точнее получит призрачный шанс ускользнуть, правда для этого придется замерзнуть и ждать, ждать долго.

     Виверн продолжал лежать, закрыв глаза. Однажды в его жизни уже было так, когда он отправлялся на хранение, он уже замерзал. Но большое тело остывает очень медленно, он не простой ящер. Охлаждения приходится ждать долгими часами. И за это время постепенно теряется чувствительность у конечностей, крылья, лапы пропадают, остывает тело под шкурой, особенно снизу, соприкасающееся со льдом. Кровообращение помогало постепенно попадать охлажденной крови и вглубь.

     Я стоял выше того углубления, которое мы приготовили виверну и видел, как на его спину сбрасывают снег, оставляя голову пока открытой, потому, что пока ему еще требуется дыхание.

     …Спускаясь с перевала, я все время оборачивался назад, посматривая на склоны горы, где мы похоронили во льду виверна. Настанет ли время когда сможем вернуться, найдя средство избавляющее его от мучительной смерти и появится смысл его откопать?

     Сколько лет придется ему ждать? И дождется ли, если наше государство в опасности всеобщей войны?

     Мы срочно возвращались в Ицел.

     .5.

     Император и Ревокат стояли на одной из самых высоких башен Санктарга.

     -Мы слишком заняты войной с армией перепончатокрылых и недостаточно внимания из-за этого уделяем варварам. А они, такими темпами, скоро окажутся под Антаровыми Вратами.

     -Странно, почему они так туда стремятся. Вошли в центральную провинцию, где большие незащищенные города, которые можно грабить. Но вместо этого вдруг прекратили погромы и торопятся к неприступным воротам. Они же никогда через них не пройдут. –Размышлял Барат Монор.

     -Ящеров врата не остановили.

     -Но в отличии от рептилий, варвары не славились как мастера штурма крепостей.

     -Ящеры прославились тоже недавно. Мне кажется, что варваров теперь тоже нельзя недооценивать. Времена меняются. –Прошелестел Ревокат.

     -Но что они могут сделать? Фанатично орать в ущелье перед закрытыми воротами в то время как на них льют жидкий огонь? Или яд пустить.

     Император вдруг изменился в лице.

     -Они не пройдут. Но если им помогут…

     -Кто?

     -С воздуха. Перепончатокрылые могут атаковать сверху. И откроют ворота для полчищ разорителей. Даже если они не союзники варварам, то им выгодно навредить, чтобы мы тратили силы на варваров. Повелители вивернов, как мы уже знаем, используют орду как дешевую и тупую разрушительную силу, которая легко идет на убой и любит убивать других. Им только открой дверку…

     -Угроза серьезна. Ворота мы от летающих защитить не сможем. Они просто забросают их сверху ядовитым зельем.

     -Вот именно, –вздохнул император.

     -Значит, хоть мы знаем, где враги предпримут атаку, но удержать ворота не сможем. –Заключил Ревокат.

     -Марегарские повелители перепончатокрылых, откроют орде врата для того, чтобы они подошли к столице. А потом они точно так же попытаются открыть варварам городские ворота Санктарга.

     Не требовалось объяснять весь ужас того, что тогда произойдет.

     Великий державный Санктарг, символ имперской нерушимости будет разорен дважды за одно лето.

     Это динатам раньше и в кошмарном сне предвидется не могло. Несомненно на этот раз это будет не просто захват а резня. Варвары наконец смогут сорвать на жителях многовековую ненависть. И руки их будут в крови не по локоть а до самых плеч.

     Магн Барат, сжал кулак, глядя на блеснувшие камни перстней.

     -Но, если мы догадались заранее, что летающие помогут прорваться варварам через Антаровы Врата, то это дает нам некоторое преимущество. Например просто заложить их камнями. Тогда их так просто не откроешь и придется повозится.

     Верховный Динат прибыл к Антаровым Вратам. Если виверны не нападут, то варвары надолго застрянут здесь. Их войско заполняло всю долину, растянувшись насколько хватало взгляда, но основная масса была на той стороне за ее пределами. Магн Мильтиад догадался с помощью манипулирования тонкими свойствами пластов камня, заранее обрушить скалы на дорогу перед Антаровыми вратами. Правда люди могли при желании перелезть через крошево глыб. Но коннице пришлось спешиться. Так что теперь там в основном пехота.

     Варвары чего-то ждали. А Император ждал нападения вивернов, если действительно захватчики Марегара решат помочь степнякам.

     Досадно, что сейчас ветер дует с их стороны. Значит против варварского войска не применить зелье. Наоборот в любой момент стоит ждать нападения перепончатокрылых с воздуха, которые сами сбросят сверху смертельный груз на защитников последнего препятствия на пути к столице.

     Магн Барат время от времени смотрел в небо, бугрящееся тучами.

     Но крылатые неожиданно поднялись огромной стаей из-за гор. Их много, десятки, может быть больше сотни.

     Самое пугающее предположение императора сбылось. Виверны пытались открыть дорогу варварской орде, действовали заодно. Сейчас они еще кажутся небольшими издалека, но взмахивая перепончатыми крыльями медленно и неотвратимо увеличиваются, становясь ближе, в воздухе никто не может им преградить путь.

     -Мы должны попытаться их остановить, если мне удасться. Но следует готовится к любому исходу. –Твердо произнес Магн Барат.

     Перепончатокрылая орда приближалась, совсем немного и закроет небо над крепостью. Недосягаемые для стрел, они надвигались, неся с собой яд, которого достаточно, для истребления самой большой армии или всего населения любого из крупных городов империи. Сейчас сверху обрушится смерть.

     Император вышел вперед, любуясь помрачневшим небом.

     Верховный Динат разминал пальцы, поблескивая перстнями. Вы, думаете, что империи до сих пор вам нечего противопоставить?

     И он воздел руки.

     Нижняя часть туч над всем небосводом уже налилась белым. Пока виверны приближались, облака на глазах тяжелели, вниз вспухали плотными ватными клубами.

     Белоснежные тучи ниже синих –опасный признак. Чем-то смутно знакомый.

     Командование крылатой орды заподозрило неладное. Перепончатые начали снижаться, уходить из-под туч.

     Но немного опоздали.

     Небо полыхнуло беззвучными трещинами молний. Сейчас его сотрясет гром. Но молнии только побочный эффект, они лишь случайно заденут кого-то из перепончатокрылых.

     Крылатые снизились, пытаясь спастись, найти убежище. А воздухе нарастал зловещий свист. Молнии озаряли посеревшее небо.

     И на землю обрушился град. Как и два месяца назад динаты применили град-иглы. Но в прошлый раз против ящеров они не принесли успеха, поскольку даже заостренные градины бесполезны против армии в доспехах.

     Но перепончатокрылые существа оказались беззащитны против колючего потока с неба. Чешую градины не пробивали, но перепонка крыльев оказал самой уязвимой. Град-иглы сотнями прошивая ее превращали в решето.

     Существа метались в небе, под хлещущими потоками острых ледяных игл. Они пытались как можно быстрее снизится. Скорее сесть на землю и свернуть крылья. Но катастрофически не успевали.

     Верховный Динат с удовлетворением смотрел на это избиение.

     Мало кто из перепончатокрылых погиб. С грехом пополам спланируют и на издырявленных крыльях. Но многие уже не поднимутся в воздух. А с ползающими имперским легионам потом справится проще…

     -Никто не смеет летать над империей без повеления динатов, –пафосно заметил один из советников.

     Против, дырявящего перепонку, ледяного дождя бессильны даже мифические драконы, а не только эти их подобия.

     Ледяной дождь нанес урон не только летающим. Он прошел и над несметной толпой людей внизу. Варвары, почти не имеющие доспехов, заливались кровью, исколотые, изрезанные заостренным льдом. Убитых оказалось совсем немного, но раненых просто не сосчитать.

     Никогда еще перепончатокрылые не терпели такого поражения. И план прорыва через Антаровы Врата похоже тоже провалился.

     Может все же подпустить орду варваров к самому Санктаргу? Император думал над этим. Степняки никогда не возьмут столицу. Никогда без помощи с воздуха. Начало осады будет их концом. Так уже было…

     Вскоре оказалось, что победа не была такой полной как хотелось бы.

     Империя выиграла неделю. Как и предполагалось Антаровы врата перепончатокрылые все же забросали с воздуха корчагами с ядом. У захватчиков Марегара нашлось еще несколько вивернов, чтобы уморить защитников крепости-ворот.

     Но прошел день и другой, пока вожди варваров ждали когда рассеется яд. Только тогда можно было бы пройти Врата. Потом еще несколько дней ушло на разбор каменной насыпи, мешавшей открыть ворота.

     Большую часть варварского войска составляла не конница. Огромные толпы бедноты не имели лошадей. Пехоты у варваров было тоже очень много, и она прибывала не только через Антаровы Врата. Другая часть погрузилась на плоты и попыталась добраться до столица по Эвреосу.

     То, что сейчас многие варвары сошли с лошадей уже не имело большого значения. При штурме стен столицы кони не понадобятся.

     Но как они ее собираются штурмовать? Тут же осадные башни надо месяц строить, просто лестницы бесполезны, впрочем даже их нет… Просто идут толпой к городу.

     Надеются, на союзников, у которых есть еще виверны? Правда уже немного, наверное.

     Поле перед стенами Санктарга темнело от занимающего его войска. Оно разлилось как море, бурлящее, серое, из его массы поднимались руки с воздетыми топорами, потрясали ими. Голоса сливались в сплошной гул.

     Тогда император вновь ощутил, что такое особое безумие толпы, называемой армией, когда огромная масса агрессивного народа вдруг теряет инстинкт самосохранения. Если бы люди в толпе не теряли часть разума и страха, то войны и огромные сражения были бы невозможны.

     Верховный Динат и раньше понимал все это, но впервые видел в таких масштабах. Орда приближалась к крепостным стенам и казалось, что сейчас она нахлынет на камни как морская волна. Неужели они не понимают, что наверх не залезть, самых длинных лестниц не хватит и до половины? Чужое безумие пугало даже немало видевшего дината. Каково же солдатам представить эту взбесившуюся толпу врывающейся в город, даже понимающим, что наверх не так просто забраться и ворота достаточно крепкие?

     В этом что-то было. Если имперцы стали робеть перед неистовством несметной орды даже за крепкими стенами то каково встретится с ними в открытом поле?

     Пусть, пусть приближаются, шептал расчетливый разум дината, отбрасывающий эмоции. Со стен города ветер гнал черный коптящий дым. Сотни, сотни дымов.

     Почему они без страха идут на высоченные стены, на верное истребление? Даже несмотря на фанатизм лидеры варваров должны соображать, что лестницы далеко не достанут до зубцов самой нижней стены. А кулаками бесполезно колотить по каменным блокам неприступной громады.

     Наверное их уже предупредили, что кто-то поможет открыть ворота в столицу. Поэтому обезумевшая, опоенная чем-то толпа валит под стены со все возрастающим рвением, не боясь смерти.

     Началось… Противовесы требушетов резко пошли вниз. В воздух взметнулись, оставляя множество огненных следов глиняные шары с горючей смесью вперемешку с камнями. Каждый требушет подбрасывал целую кучу увесистых булыжников, чтобы накрыть большую площадь. Больших глыб не было. Посреди толпы вспухли клубы пламени.

     Требушеты срабатывали один за другим, это началось еще за горизонтом, к которому уходили стены и ряды мощных башен. По правилам они не должны стрелять одновременно, сотрясение от сотен разом качнувшихся многотонных противовесов могло вредить даже таким укреплениям, если постоянно так делать. Поле покрывалось огнем все ближе и ближе. Огненные пятна, видимые сверху, казалось жили своей жизнью. Они бурлили напирая на остальную толпу. Ведь состояли из горящих людей. Кошмарный вой никем не сосчитанного количества голосов отражался от несокрушимых стен.

     Чем ближе подходила толпа тем губительней становились удары сверху. На меньшее расстояние требушет забрасывает гораздо больший груз. Вторым залпом метательные машины швырнули удвоенное количество камней и зажигательной жидкости. Вблизи, под самыми стенами будет вообще Ад, сплошной дождь охваченных огнем булыжников.

     И он последовал, этот удар с близкого расстояния, когда требушеты загрузили максимальным грузом. Страшно заскрипели оси, рычаги гораздо медленнее устремились вверх. И на толпу обрушились лавины камня, пламя разлилось по всему полю. Красные клубы поднялись еще выше.

     Орда отхлынула, горящей живой волной, полегая на ходу под плотным ливнем стрел ударившим со стен. Лучники заполонившие стены, непрерывно отпускали тетиву, посылая стрелы почти не целясь. Но сначала ударили бриколи. Десятки тяжелых кованных стрел, вылетевших из прорезей рамы, укладывали сразу целую группу варваров, каждая зачастую пробивала сразу два-три тела.

     Но оказывается варвары неспроста рассчитывали прорваться в город.

     -Ваше могущество, –обратил внимание Магна Барата подоспевший наблюдатель. –Тревога с неба. Нас атакуют и с юга!

     Император понял, что несмотря на то, что он лишил способности летать большую часть перепончатокрылых, у них нашлись еще немалые резервы. И эти резервы были пущены в ход, чтобы открыть варварам дорогу в Санктарг.

     Летающих осталось поменьше чем потрепанных градом, но ворота от них не оборонить. Все защищающие погибнут от яда сбрасываемого сверху.

     Лицо Магна Барата потемнело от гнева. Скрежетнули перстни на сжатых пальцах.

     -Второй вариант плана, –прошипел повелитель динатов. –Всем отступать в императорскую цитадель. И те подвалы, что не затоплены. Варваров придется пустить в город.

     Император, на случай, если не получится остановить варваров около Антаровых врат, решил подготовить последнюю ловушку в самой столице. За несколько дней всех мирных жителей вывели из Санктарга, чтобы не погибли без пользы.

     С ворот города ушли легионеры, чтобы не погибнуть зря. Кварталы вокруг императорского дворца обезлюдели. Именно цитадель императора должна стать последним оплотом.

     Если варвары прорвутся, хлынут к дворцу, следует подождать когда их вокруг накопится побольше и… Тогда можно будет пустить в ход то, что создали здесь Царствующие Маги еще до возникновения империи динатов. Все вокруг дворца остынет и десятки тысяч врагов за несколько мгновений станут хладными трупами.

     Возможно те, кто летал на вивернах почувствовали неладное, когда увидели сверху, что ворота не охраняются, но орда варваров приняла это за долгожданный знак обещанной богами победы. Их уже было не остановить. Они впервые ворвались в имперскую столицу, о чем мечтали поколения их предков.

     Верховный Динат наблюдал с балкона как толпа затопляет кварталы перед дворцом. Белокаменные улицы темнели от агрессивной массы наступающих. А над улицами низко проносились перепончатокрылые. Они пролетали между двумя рядами огромных императорских статуй.

     Бурая орда обтекала высокие постаменты, но не останавливалась. Довлеющая над людьми магия статуй должна была деморализовать войско, внушив священный трепет перед древними динатами. Но далеко не все закрывали руками глаза и склоняли головы, чтобы укрыться от властного взгляда каменных властелинов.

     Магн Барат понял, что варвары похоже притупляли свой страх какими то средствами. Камиан прав. Наверное зельями. Напившись чего-то они становились не столь подверженными внушающему влиянию динатов и их повелевающей магии. Да и фанатизм толпы так поддерживать проще.

     С высоты дворца император мог видеть пролетающих перепончатокрылых то сверху, то большая тень на миг закрывала солнце.

     Но виверны продолжили сбрасывать на дворец емкости с ядовитым содержимым. Рядом что-то ударилось о стену. Магн Барат обернулся, вдруг оказавшись в клубах едкого дыма. И почувствовал, что это самый распространенный яд, применяемый империей.

     Закашлявшись, Верховный Динат, сделал несколько шагов внутрь цитатадели. Резким взмахом руки отослал слуг и стратиотов, чтобы не приближались. Иначе повалятся замертво.

     Немногие имеют столь сильную привычку к отраве подобной силы, чтобы выжить. Даже телохранители императора. Дината, живущего не первое столетие, каким попало ядом не убьешь. Особенно тем, который империя традиционно использует уже не первую войну.

     Верховный Динат покосился на Ревоката, который на смертоносный дым вообще не обратил внимания.

     -Самое время. Дольше тянуть нельзя. Они подошли достаточно близко. –Мертвенным голосом прошептал императорский советник.

     Сила Царствующих Магов, охраняющая дворец, пришла в действие. Эта защита, как знал император, была установлена когда нынешней цитадели еще не существовало. Но древний фундамент остался еще с тех легендарных времен.

     Разница температур между мирами вокруг цитадели начала выравниваться, хотя там куда уходило тепло не было лютого мороза. Но неживая природа все равно холоднее человека.

     Еще никогда за свою длинную жизнь Верховный Динат не ощущал одномоментную смерть такого несметного числа людей.

     Несколько мгновений они все еще цеплялись за существование, пока тепло уходило в неизвестность из их тел. А потом так же все сразу перестали быть как живые.

     Магн Барат быстро вышел на балкон. Все пространство улиц сплошь покрывали неподвижные люди. Местами они стояли так тесно, что не могли нормально упасть и только повались друг на друга. Императора даже утешило, что их смерть оказалась легкой и почти безболезненной.

     Но повелитель тут же поднял взгляд к небу.

     В прошлый раз охлаждение не смогло убить ящеров. Для них это не смертельно. Они лишь ненадолго стали медлительными. И среди них, по ту сторону стен в тот момент не было имперских солдат, чтобы воспользоваться непродолжительной слабостью рептилий. Впрочем если б люди там находились то потеряв тепло не смогли бы выжить.

     Но те ящеры находились на земле и минутное бессилие не причинило им вреда. А перепончатокрылых пронизывающе дыхание иномирового холода застало в полете…

     Взмахи крыльев замедлились. Рептилиям в тот момент могло показаться, что время внезапно изменило свою скорость. Заторможенный мозг, не успел понять, что они теряют высоту. Для них все случилось слишком быстро.

     Они еще пытались махать ослабевшими крыльями, но этого оказалось недостаточно, чтобы удержаться в воздухе. И они попадали, планируя и заваливаясь набок, переворачиваясь на земле.

     Им хватило последних сил, чтобы не разбиться насмерть. И высота, с которой они сорвались не так велика. Но на земле виверны сразу стали удобными крупными мишенями для многострельных бриколей, подготовленных здесь заранее.

     -Живыми! Они нужны нам! –вскричал Магн Барат.

     Император торжествующе смотрел на полуразвернутые перепончатые крылья поверженных существ.

     -Они будут моими! –провозгласил он.

     А в это время начали выдвигаться имперские легионы, ожидавшие за Санктаргом. Верховный Динат предусмотрительно сберег армию, опасаясь, что если пошлет войско раньше, то его виверны бомбардируют сверху ядом. Но теперь пора. Пришло их время добить то, что осталось от варварских полчищ, которые не все успели войти в столицу. Теперь перевес сил был на стороне санктаргских легионов. Двести тысяч пехоты, сохраненной в резерве, это достаточно много, ее призывали еще когда готовились осаждать ящеров в столице, а теперь вот армия пригодилась.

     Империя довершала разгром.

     Но сейчас Магна Барата интересовали не варвары, которым теперь не выбраться живыми с равнины между Санктаргом и Антаровыми Вратами. Потом империя устроит карательный поход на их территории, взимая страшную плату за кровавое вторжение. Конечно часть варварского войска еще находится в южных провинциях, севернее Витимна, но и до них дойдет дело.

     Императора в данный момент обуревали другие мысли. Он почувствовал возможность завладеть новым живым оружием, которое будет нелишним для такого огромного государства. Летающие существа.

     Соблазнительно подумать, что вивернов можно применить против ящеров. Ведь с ними еще не все ясно, они могут быть значительной силой. Но, наверное, управлять перепончатокрылыми не скоро удасться научится. Тем не менее Магн Барат уже представлял новые открывающиеся перспективы. Великая держава овладеет и воздухом, он император, сможет смотреть на свои владения с высоты. И это развернет новые возможности, для того, чтобы применять магию оставаясь в недосягаемости для тех, кто снизу. Невероятные возможности для разведки и прочие тактические преимущества…

     Верховный Динат еще не подозревал, что захваченные в плен виверны не способны прожить без поддерживающего зелья более трех дней. Да и надежды со временем размножить летающих существ окажутся лишены оснований, ибо среди захваченных не было ни одной самки, которых специально не отправляли в полеты.

     Но этого Магн Барат пока не знал.

     Еще повелитель Санктарга догадывался, что еще рано праздновать победу. Сильны легионы ящеров в Витимне, неизвестно на что они способны и какова их действительная численность, Марегар остается по прежнему неприступным и какого коварства ждать оттуда?

     На следующий день, стоя на башне своего дворца и смотря на еще горящую кое-где столицу, император помнил, о новой угрозе, которая надвигается на его страну.

     В разоренных провинциях империи начинался всеобщий голод.

     Хотя приватирский флот разгромили, но с востока морем так и не было поставок хлеба из-за врагов, угнездившихся в Марегаре. В Витимне ящеры, значит и оттуда продовольствия для империи ждать нет смысла. Весь юго-восток пострадал из-за варварского нашествия, урожай там не собрали.

     У запасливой империи всегда были огромные стратегические резервы продовольствия на севере, но из-за затянувшихся осенних дождей дороги совсем пришли в негодность, да и везти на юг очень далеко.

     Незаметно подошел Ревокат, прерывая размышления императора.

     -Нам было передано послание.

     -Неужели враг решился начать переговоры? Неудача штурма столицы кажется убедила его.

     -Мне так не кажется. –Ревокат был далек от оптимизма. –Неизвестный враг не чувствует себя проигравшим, а его вызов на переговоры похож на ультиматум.

     -Что ему нужно?

     -Власть над империей. Не меньше.

     -И на это он рассчитывает потерпев поражение?

     -Враг заявляет, что проиграл только первый этап захват Санктарга. И если не в силах захватить, то в силах уничтожить. А над гибелью союзных варваров он смеется, они для него значили мало. Мне кажется, что хоть враг раздосадован тем, что они толпой хлынули раньше времени к цитадели динатов и погибли от древней ловушки, но они все равно были неуправляемы.

     -Что же теперь неизвестный бывший повелитель вивернов может нам противопоставить?

     -Похоже виверны у него еще остались. А грозит он от планомерной войны перейти в неуправляемым методам уничтожения мирного населения. Похоже неизвестный враг располагает такими же запасами смертельной заразы, что и мы. С помощью вивернов, имея возможность быстро перемещаться, его слуги начнут эпидемию в южных провинциях сразу во многих местах и ее уже не остановить. Это страшнее чем яды, которые перепончатокрылые сбрасывали на города. Смерть начнет распространяться неисповедимыми путями заразы и за недолгое время число умерших превысит количество погибших за всю войну во много раз. Сейчас на юге начинается голод, перемещаются по стране толпы беженцев… распространение пойдет быстро.

     -Понятно почему враг не применил это раньше, хотя мог.

     -Он хотел сохранить мирное население за пределами крупных городов, чтобы было потом кем править. Но эпидемия начнет морить всех. Самое ужасное, что это намеренно устроенная эпидемия. Перепончатокрылые способны занести ее к нам глубоко в тыл. Если неизвестный применит сразу несколько болезней, то эти несколько волн проходя по провинциям скосят всех. Даже после самой ужасной болезни кто-то остается в живых переболев. Но если только что выздоровевшие, ослабленные тут же попадут в следующую эпидемию, то шансов у них нет.

     -Неужели он действительно решится на такое? Я чувствовал, что враг в немалой степени безумен, но не до такой же степени. Даже мы, динаты, хоть и хранили запасы заразы, но не решались ее применять.

     -Он хочет заставить нас пойти на переговоры под угрозой такого бедствия.

     -Ну, чтож, –произнес Верховный Динат, –я готов встретится с врагом и выслушать его условия. Хотелось бы увидеть этого неизвестного врага Санктарга, который стоит за всеми бедствиями и войнами, обрушившимися на мою страну. Я чувствую, что война за передел мира скоро вуступит в решающую стадию…

     Таурон (с) лето 2007 –весна 2009

 

 

     .1.

     С самого начала Магн Маниар решил оставить Нита в своей тюрьме. Брать с собой мальчишку было слишком опасно для него.

     Действительно, в тюремной крепости спокойнее, она закрыта для всех посторонних, и никто снаружи не будет знать, что в пустующем логове заточенного дината скрывается ящеренок, дожидаясь возвращения наставника.

     Только вот когда Маниар туда сможет вернутся? Дорога до столицы длительная, а если придется втянутся в войну, то это затянется на месяцы.

     Можно приказать слугам продолжать оставлять пищу, словно хозяин и не покидал замка, но это покажется странным. Пока все думали, что Магн Маниар находится в своем узилище никто не осмеливался туда соваться. И потом еще долго не сунуться, но старых врагов не стоит сбрасывать со счета. Возможно некоторым может прийти в голову идея вызвать из замка кого-то из слуг и допросить. Выйти служители не могут, но опытный дознаватель, способный проникать в мысли и чувствовать ложь, добьется правды при допросе даже не заходя в замок, а вызывая прислугу по одному к подъемному мосту. Тогда для визитаторов вскроется факт, что в запертой цитадели живет кто-то еще.

     Конечно слуги стараются не встречаться с заключенным динатом, и на его личные этажи никогда не заходят, но за длительно время они могут мельком увидеть ящеренка. И если визитаторы недоброжелателей обнаглеют из-за отсутствия Маниара и допросят кого-то из слуг, то наличие в замке ящера, когда вся империя ведет с ними войну, может вызвать подозрение, что Изуродованный на стороне напавших. И это станет серьезным поводом обратится к кому-то из динатов, чтобы вытащить из тюрьмы Нита и допросить.

     Правда если Магн Маниар приедет к императору, захватив с собой мальчишку, то это, в разгар войны с рептилиями тоже покажется странным и неуместным. Но в открытую заводить себе ящеров-рабов не так подозрительно для динатов как тайно.

     Конечно в империи действует этот новый закон по которому всех ящеров положено убивать. Но именно это меньше всего беспокоило Маниара. Динат выше закона. Ни один стражник на территории империи не посмеет перечить могущественному. Гораздо больше волновало бывшего отшельника, что подумают другие динаты, особенно император.

     А вот император может его понять. Он же осведомлен, что Изуродованный не может нормально общаться с людьми, вот и завел себе раба, который не сдохнет когда у хозяина случайные перепады настроения.

     Если Маниар возьмет с собой Нита, это означает, что за ним надо приглядывать, чтобы мальчишка не попал в неприятности. Сам он в них не влезет по робости характера, но появилось опасение, что недоброжелатели могут попытаться повлиять на Магна Маниара. Вместе с беспомощным мальчишкой отшельник станет уязвимее, особенно среди могущественных интриганов.

     Нелюдимый динат задумался. Могут ли другие динаты сделать Нита заложником, угрожать уничтожить ящеренка, чтобы влиять на него, Магна Маниара?

     С первого взгляда это може показаться так.

     Однако, зная динатов, можно не беспокоится, что такое им даже придет в голову. Судя по себе, они разумеется не могут подумать, что для такого же как они, дината, может иметь значение жизнь раба. Поэтому давить на Маниара угрозой погубить Нита, они не додумаются, это слишком мелко для них.

     Убив раба можно только разгневать дината, но никак не опечалить. И ведь они не так уж и не правы.

     Сущность Магна Маниара по-прежнему оставалась двойственной. Привязанность к своему новому ученику была уделом новой, более человечной стороны личности, но другая, жестокая и равнодушная половина души дремала чутко, готовая проснуться от малейшего гнева. Изуродованный не раз ощущал, что старая личность даже радуется когда дают повод для ее пробуждения.

     Еще раз надо все взвесить…

     Могут все же решить, что Маниар на стороне напавших, если он заявится на прием к императору с ящеренком? Будь заточенный динат действительно на стороне врага это оказалось бы верхом наглости.

     Или могут подумать, что он просто демонстрирует свое пренебрежение перед указом Синода о уничтожении рептилий. Впрочем динаты все склонны к самовольству.

     Долго, очень долго раздумывал Магн Маниар о том брать с собой Нита или нет. Ведь с самого начала решил, что не возьмет…

     Но в его споре с самим собой был еще один собеседник. Интуиция, которая у любого князя-мага империи должна быть все же более развита, чем у простолюдина. Предчувствие. И оно подсказывало, что именно во время войны с ящерами иметь рядом с собой одного из них может быть полезным. Может быть для того, чтобы лучше понять их или облегчить диалог, если вдруг возникнет возможность для переговоров.

     Слишком странным было вторжение неизвестно откуда пришедшей армии ящеров, которые никогда не отличались воинственностью. В таком случае Маниару в его собственной игре понадобится посредник, котрый поможет разузнать больше. И этим посредником может оказаться его собственный ученик.

     Подобные терзания и размышления задержали отъезд Маниара дня на два. А так, недавно вернувшись из путешествия, он собрался бы гораздо быстрее.

     В конце концов он высказал свои опасения самому ящеренку.

     -Я не знаю, –честно ответил Нит, –я совсем не знаю этот мир. Что я видел в жизни..?

     -А я не знаю когда вернусь и насколько безопасной останется моя тюрьма без меня. Эта странная война против твоих сородичей на юге…

     Маниар вздохнул.

     -Я с самого начала известен как противник Совета, меня тоже могут подозревать, что я на стороне неизвестного врага. Поэтому, пока меня не будет, кому-то из динатов или их высокопоставленных помошников может взбрести в голову обыскать тюрьму. Конечно здесь много тайников и прочих мест, в которые соваться даже визитаторам опасно, а у самих динатов сейчас есть другие дела во время войны. Но живое существо не вещь, его так просто не спрячешь, вызнают через слуг.

     -Лучше я поеду с тобой, –сказал Нит.

     Маниар может практически честно сказать императору, что взял с собой молодого ящера, чтобы лучше понять тех, с кем идет война. Или чтобы использовать этого раба для какой-нибудь хитрости против рептилий, ведь от ребенка своего вида они не будут ждать зла.

     Это обьяснение выглядит естественно и вполне в духе интриганов из столицы.

     Тем более ведь Маниар на самом деле может использовать Нита, чтобы втереться в доверие какому-нибудь пленному ящеру, если такие найдутся.

     А ученик вместе с динатом сможет посмотреть мир. Хотя в замке заточения продолжать обучение было бы безопаснее, мальчишка еще ничего не умеет, но время сейчас такое, когда меняются границы государств, когда рушатся прежние запреты. А в такое время нигде нельзя быть уверенным в неизменности.

     Может быть рядом с динатом ящеренку будет безопаснее. И то, что ученик Маниара не человек имеет немало преимуществ. Можно применять самые убийственные защитные ауры и заклинания, не опасаясь, что это на него подействует.

     -Нит, –наконец произнес Магн Маниар, –мы едем к императору…

     Это новое путешествие очень отличалось от того странствия, когда они тайком брели пешком от Долаша до места заточения нелюдимого дината.

     Как только вышли из цитадели, на ближайшем посту охраны была предоставлена карета, похожая на окованный сундук на больших колесах.

     Ящеренок, закутанный с ног до головы в плащ с капюшоном чуть ли не прижимаясь к учителю, прошел мимо выстроившихся внушительных стражей в латах, выглядевших значительно грознее, чем баронские стражники в его городке. Но какими бы беспристрастными не были эти имперские воины, все же было заметно как у их командира чуть не отвисла челюсть, когда он увидел, что Маниар явился из заточения не один, причем с нечеловеческим созданием.

     Однако на юг учитель с учеником двигались только одни день, а потом пришлось свернуть. Дождливая погода не только замедлила продвижение по раскисшим дорогам, но и сделала прямой путь невозможным. Берега одной из речек размыло вместе с мостом. На объезд потратили дня два, сильно отклонившись к городу, откуда начинался нормальный тракт.

     Из кареты, когда стояли около моста, ящеренок слышал сетования купцов, что затянувшиеся дожди не дают возить товары на юг, где ощущается их острая нехватка из-за войны. На этой дороге еще хорошо, но неподалеку застряли целые караваны телег.

     Маниару тоже приходилось ехать медленно, теряя день за днем, но создавалось впечатление, что он и не очень торопился, иногда уходил распрашивая людей о новостях.

     Почти всю дорогу Нит провел в карете, он боялся лишний раз показываться людям. К счастью останавливались на специальных постоялых дворах, принадлежавших имперским властям, их ворота сразу закрывались как только она въезжала, посторонних там не было. В распоряжении возвращающегося дината и его ученика оказывались несколько обеспеченных всем необходимым комнат в которых можно запереться изнутри и слуги старающиеся не показываться на глаза.

     Опасения ящеренка раз за разом оказывались напрасными. Никто даже не смел задавать Маниару вопросы почему с ним нелюдь, приказы дината выполнялись молча и бесприкословно. Для простолюдинов динат сам по себе – личность сверхъестественная и пугающая страшной властью над разумом и жизнью.

     Императорская грамота открывала любые пути и ворота, даже ворота больших городов в ночное время, если через них надо проехать или если там господин собирался переночевать в специальных охраняемых аппартаментах для высокопоставленных персон.

     Нит еще никогда не видел таких улиц сплошь мощеных брусчаткой, где все дома каменные и где, наверное, посреди дня бывает очень много людей. Но Нит и Маниар, так уж получалось в дороге, оказывались в городах в то время когда улицы безлюдны.

     Чем дальше учитель и ученик ехали вглубь империи тем лучше становились дороги, погода больше не влияла на скорость передвижения, можно было совсем не останавливаться хоть днем хоть ночью. На специальных императорских конюшнях к карете столь важного человека тут же прицепляли новую упряжку лошадей взамен уставшей и путь продолжался. Порой Нит просыпался ночью когда происходили такие незначительные остановки, слышал лязг металла, а потом чувствовал, что карета вновь несется по дороге.

     Поутру, приподнимая голову, выглядывал из кареты и вновь перед взглядом расстилались бесконечные поля перемежающиеся с растянувшимися вдоль дорог деревнями.

     Иногда, высунувшись, ящеренок видел огромные каменные мосты по которым проезжали над реками, некоторые мосты на въезде и на выезде начинались и заканчивались арками с башнями стражи по бокам.

     -Все построенное в Санктаргской державе отличается особой долговечностью. Ее крепости, города, рассчитаны на века, все что делается по приказу динатов, делается с особой надежностью. –Говорил Маниар. –Это неудивительно, если помнить, что динаты могут значительно продлевать себе жизнь. В этом одно из преимуществ нашего государства.

     Правитель, знающий, что он проживет намного дольше человека, может рассчитывать, что осуществит грандиозные планы, которые и не снились обычному королю. Планы, рассчитанные на целые поколения. Он будет думать о будущем своего государства, зная, что ему самому жить в этом будущем.

     Простой государь, задумывая что-то очень долговременное, может рассчитывать только, что его дела продолжат наследники, если они не забросят его начинания. Сам он уже может не дожить. Но динат лично может контролировать свои замысел на всем его протяжении.

     При таком отношении обычно не бывает безответственных государственных деятелей, живущих лишь сегодняшним днем, расточительных и безразличных к тому, что будет после них. Считающих, что можно весело пожить, а после них, хоть потоп, хоть засуха. Долгоживущий знает, что до «потопа» может дожить сам, если не сможет разумно распоряжаться страной.

     А еще императоры знают, что не всегда будут носить тиару Верховного дината. Да, они могут править весьма долго, но порой совет переизбирает владыку. И тогда динат, бывший императором может рассчитывать, что через один-два индикта, если его деяния принесут долговременную пользу империи, если его правление будут вспоминать, как хорошие времена, то он снова сможет быть избран.

     Вот поэтому империя так сильно возвышается над всеми окружающими государствами…

     -Это всегда хорошо?

     -Есть и оборотная сторона. Ты правильно спросил. То, что хорошо для державы не всегда хорошо для ее обыкновенных жителей. Они-то не могут воспользоваться плодами своей каторжной работы, просто не доживают до того будущего.

     Маниар особенно не торопился, казалось, что иногда даже радовался задержке, ему теперь не очень-то нужна была скорость. Он старался разузнать побольше о происходящем в империи прежде чем встречаться с коллегами из совета.

     Во время одной из остановок динат услышал очередные новости из столицы.

     Война оказалась гораздо ближе чем думал Маниар в начале пути, положение дел поменялось за эти недели.

     Именно к этому времени варвары прошли через Антаровы врата. Севернее столицы император держал в резерве огромную армию, но в ход не пускал. Притихший Нит и его учитель потом проезжали мимо огромного, тянущегося до самого горизонта, лагеря где расположилось двести тысяч солдат.

     Там пришлось остановится, хотя и не в самом лагере, а в городке рядом, где расположился штаб.

     Офицеры, сопровождавшие дината, сообщили, что дальше ехать нельзя. Войска начали выдвижение в сторону Санктарга, где идет небывалая бойня. Силы, запасенные императором в резерве сейчас пущены в ход, чтобы окружить варваров, прижать к стенам столицы и уничтожить.

     Орда сейчас пытается ускользнуть от окружения и уйти обратно через Антаровы врата, некоторые даже смогли прорваться, но это в основном те, кто опоздали и не участвовали в битве под стенами и попытке ворваться в столицу.

     Нит заметил, что даже Маниар поражен рассказом о недавних событиях, особенно тому, что варваров не смогли не пустить в древний город.

     -Что тут происходило? –потребовал ясности динат. –Как они вообще смогли прорваться через Антаровы врата?

     Нит слышал как учителю рассказывают о перепончатокрылых, которые сбрасывая отравное зелье сверху, сделали оборону врат невозможной, о попытке императора уничтожить летающих ледяным ливнем, которая частично удалась. Но со второй попытки виверны все же заставили сдать Антаровы врата, пустив варваров к стенам столицы, где сейчас разворачивалась небывалая бойня.

     Офицер, говорящий это Маниару, еще не знал, что перепончатокрылые смогли пустить орду и внутрь столицы, где ее ждал ужасный сюрприз. Но что происходило внутри города резервам еще не было известно, поскольку они находились по другую сторону варварского полчища, еще только начиная выдвижение к подступам Санктарга.

     -Понятно, –произнес Маниар, –те, кто командовал вивернами, наученные поражением, дождались пока создадутся такие погодные условия, при которых невозможно вызвать град, и тогда совершили вторую попытку пропустить варваров через Антаровы врата. Интересно, что стало с вивернами, которым посекло крылья градовыми иглами… Эти летающие неизвестно откуда взялись, я не нашел ни малейших достоверных сведений о них в прошлом. Мне все о них интересно.

     -Мы не знаем, что было с этими тварями после ледяного ливня, –признался имперец, –они попадали не на нашей стороне, а где-то за вратами, возможно в местах, которые тогда занимали наступающие варвары. Или на обращенные в ту сторону уступы малого хребта. Но град их должен был так потрепать, что сомнительно, что после этого они могут летать. По крайней мере нам так говорили.

     Пока в окрестностях столицы продолжалось сражение, приходилось ждать. Дорога в Санктарг была еще перекрыта, и Маниар повернул назад, решив расположиться в небольшом городке, в дне пути от столицы, где тоже располагались резервы, которые теперь уходили довершать разгром орды. Там, в опустевшем поместье, учитель с Нитом провели пару суток.

     -А как магам удается вызвать градовые иглы? –поинтересовался ящеренок.

     -На большой высоте, где находятся облака, всегда очень холодно, очень холодно как на вершине самых высоких гор и даже выше, там как зимой в самый сильный мороз. Даже летом. Но облака все равно состоят из мельчайших капелек тумана. И они очень неустойчивы, достаточно самого слабого воздействия на свойства с помощью магии, чтобы начали образовываться льдинки. Некоторые из динатов могут делать их в виде небольших коротких стрел. Вот именно из-за того, что на высоте облаков всегда холод, поток этих ледяных игл маг может вызвать даже в самый разгар жаркого лета, даже в южных странах.

     Нит хотел спросить у Маниара может ли он тоже так наколдовать.

     -Вообще такой дождь ледяных игл весьма удобен для динатов во время сражения, –продолжал Маниар, отвечая на невысказанный вопрос, потому что догадывался, что мальчишке это интересно, – если бой идет против кого-то вроде варваров. Можно не боятся, что накроет и чужих и своих, перемешавшихся в гуще сражения. Имперские легионеры в латах, а железо лед не пробивает, зато врагов может сразу изранить сразу всех на огромной площади. Но тебе, ученик мой, пока еще далеко до такой магии. Хотя она тоже относится к магии воды и значит в принципе доступна твоим сородичам и тебе.

     -Значит ящеры склонны именно к магии воды?

     -Не обязательно, хотя и наиболее вероятно. Твои сородичи, известные империи, были в основном рабами, так что магов среди них вообще не замечено и к какой магии они склонны тоже не известно, но магия природных стихий, в принципе не должна зависеть от того кто ты, человек или ящер. В отличие от психической силы, действующей больше на своих.

     * * *

     Императору еще за день до подхода варваров вплотную к Санктаргу докладывали, что виверны, попавшие под град-иглы во время боя над Антаровыми вратами, пытались выжить на небольшом плоскогорье, с северной стороны ворот, до которого, теряя высоту, они едва дотянули на издырявленных крыльях. С одной стороны там были обрывистые склоны, но тем из перепончатокрылых, кто упал среди стоящего под вратами варварского войска, не повезло. Простые воины разорителей понятия не имели, что виверны в это время действовали с осаждающей ордой заодно и добили их. Хотя даже нелетающий подраненный виверн еще способен сопротивляться, но оказавшись среди тысяч воинственных степняков, они, в конце концов, погибли как и их всадники.

     Но, теперь имперским войскам, выдвинувшимся, чтобы занять Антаровы врата, стало известно, что живых вивернов рядом нет. Там были обнаружены тела перепончатокрылых ящеров, причем умерших недавно. Причем без особо заметных ран на теле, если не считать издырявленных крыльев.

     Это были явно те самые виверны, попавшие под град, но оставалось загадкой почему они скончались. Рядом нашли трупы людей в чужой военной одежде, предположительно всадников. Отчего умерли эти тоже непонятно, легионный офицер поднимавшийся на скалы, предположил, что они отравлены.

     После изгнания варваров от Санктарга у императора стало еще больше дел. Но во время разговоров с неизменным советником речь постоянно заходила не только неотложных делах, но и о будущем. Ясно, что ситуация с нашествием переломлена, и можно взглянуть на планы по защите государства в большем масштабе.

     -Надо признать, что при всей своей неприступности столицы, оборона города устарела. Это доказывается тем, что мы не смогли предотвратить проникновение чужаков в столицу два раза подряд. В обоих случаях это была непривычная угроза, с которой империи еще ни разу не приходилось иметь дело за историю. Ящеры с их неожиданной тактикой, перепончатокрылые поддерживающие варваров… Но это не может быть оправданием. –Произнес Ревокат. –История не признает оправданий.

     -Санктаргу нужны внешние укрепления. Далеко выступающие за стены высокие бастионы и хотя бы две отдельно стоящие крепости. По всем правилам военной стратегии у нас все важные города в провинциях имеют рядом крепость, не соединенную с городом, которая делает осаду неэффективной. И только столица оказалась без такой поддержки, надеясь на двойные стены. Если бы рядом с Санктаргом стояла хоть одна такая крепость то она б оказалась у ящеров в тылу и серьезно бы мешала. Вот что значит, когда за столько лет мира враги не добирались до столицы!

     -Вы ведь знаете, что раньше, такие внешние укрепления у Санктарга были, –напомнил Ревокат. –Но за прошедшие века город так разросся, что противоосадные крепости были им поглощены, оказавшись внутри.

     -Знаю. Значит нам придется строить новые. Это дело ближайших лет. Вокруг города я хочу возвести несколько крепостей, которые намеренно не будут соединены со столицей ни чем кроме подземных ходов.

     -Решение однозначно верное. Но такое строительство действительно дело нескольких лет.

     -Зато после того как оно будет закончено, никто уже не сможет повторить то, что сделали ящеры летом. Всякий, кто попытается взять Санктарг в осаду, окажется в очень сложном положении, зажатый между укреплениями. Ведь, как мы знаем, и это еще раз подтвердило нашествие варваров, военные крепости способны продержаться гораздо дольше чем любые города.

     Ревокат кивнул. Хотя варвары прорвались в самый центр империи, на границе до сих пор оставались не захваченными небольшие имперские форты и замки, которые значительно проще оборонять чем города с их длинными стенами. Там нет посторонних мирных жителей, это и сокращает вероятность предательства изнутри, и продовольствия хватит надолго. Во много раз дольше, чем в городах и их значительным населением, которое надо кормить, но в обороне от коего пользы мало.

     -Но остается и другая проблема, которую не просто решить только строительством новых стен. С появлением летающих вся стратегия меняется.

     -От этого могут защитить только собственные виверны. И это самое срочное дело.

     Император помрачнел.

     В то время как после сокрушительного разгрома варваров отогнали от Санктарга, и продолжали беспощадно преследовать, истребляя на всем пути, другая угроза не исчезла.

     Флот, нанесший поражение объединенным приватирам в Дождевом Заливе во время возвращения сам подвергся нападению. Многие корабли потеряны, о их судьбе ничего не известно. Флагман «Барат» сел на мель недалеко от побережья, похоже там почти все погибли.

     Смерть пришла с неба. Перепончатокрылые из Марегара применили яд, сбрасывая сверху на палубы. Несмотря на то, что немало вивернов врагами было потеряно при первой попытке налета на Антаровы Врата и в самом Санктарге, но в морской твердыне нашлось еще некоторое количество летающих, чтобы нанести удар мщения по имперскому флоту.

     Большинство из визитаторов не отвечают, похоже не выжили как и остальные, кто был на обреченных судах, хотя некоторые корабли наверное просто затерялись, плавая по-одиночке. Вивернов в Марегаре все же не настолько много осталось, чтоб за один раз принести столько емкостей с отравой, чтобы хватило на все галеры. Сбрасывали только на самые важные.

     На флагмане находился динат. Но он не успел почти ничего предпринять, как и другие захваченный врасплох. Психическая магия на вивернов не действует, а чтобы применить природные силы, требуется время и подходящие погодные условия.

     Впрочем погодные условия еще позволяли сопротивляться, но время оказалось уже потеряно. Когда динат наконец сумел обратится к воздушной стихии, флот был уже практически потерян. Маг прикрывая свой отход на берег, под защиту леса, смог воспользоваться восходящими потоками очень влажного теплого воздуха над берегом.

     Высокая воронка смерча втянула в себя пролетающего виверна. Его закрутило, выворачивая крылья. Существо то исчезало то появлялось на поверхности водоворота из водяной пыли, обломков, веток и прочего, что вобрал в себя вихрь. Наконец воздушный элементаль отшвырнул тело, которое повисло на изуродованных деревьях, пронзивших сучьями перепонку крыльев.

     Элементаль воздуха с точки зрения магов представляет собой самоподдерживающийся вихрь, которым можно управлять. Он живет по тем же самым причинам, что и простой смерч. И так же страшен и разрушителен. Это может быть недолговечный пыльный вихрь или узкий хобот-воронка, уходящая в тучи, которая может затягивать в себя вырванные с корнем деревья, рассыпающиеся хижины.

     Но маги приметили, что смерч-элементаль как живой может слушаться если правильно на него влиять. Эта разрушительная сила чувствительная к слабым воздействиям.

     Ревущий столб еще некоторое время чудовищным пугалом висел над побережьем, отгоняя вивернов от флота, но на большинстве кораблей уже некого было спасать. Динату пришлось уйти.

     Оставалось признать, что Дождевой Залив империя все еще не может контролировать.

     * * *

     Санктарг, как и ожидалось, потряс Нита.

     А Маниар намеренно провез ученика такой дорогой, чтобы мальчишка лучше рассмотрел величественный город, но при этом, хотя они проехали через другие ворота, нельзя было не заметить бесчисленные телеги, вывозящие из города трупы. Это продолжалось уже не первый день, в основном вывозили через самые большие ворота, те самые, которые расчистили от каменных завалов как назло перед самым штурмом, именно через них ворвались варвары. Сейчас неудачливые участники вторжения покидали город в обратном направлении, погруженные на телеги, чтобы быть захороненными на Варварской гряде.

     Так назывался двойной земляной вал вдоль всего подножия холмов, служивший братской могилой для вторгавшихся в прошлые века. Сейчас там вырыли дополнительные траншеи.

     Ящеренок не мог видеть всех масштабов, но даже вид этих телег с трупами вереницами в четыре ряда проезжающих через меньшие северо-западные ворота оказал на него неизгладимое впечатление. Ему и представить страшно было какая совсем недавно шла битва за город.

     -Это те, которые дошли почти до дворца, –обронил мимоходом учитель.

     -Там было большое сражение?

     -Нет, эти умерли сразу. Одновременно.

     Глаза Нита расширились.

     -Когда подъедем к дворцу, я расскажу.

     Маниар показал ящеренку дорогу к Цитадели, где непоколебимо стояли колоссы древних императоров. Нит удивленно задирал голову, а его учитель, так же не боящийся взора исполинов, на ходу называл их по именам.

     Магн Маниар сам до этого был в Санктарге только один раз, еще до своего заточения, но по сравнению с ящеренком мог изображать из себя знатока столицы.

     Он так же понимал, что о его появлении в городе уже доложено всем кому положено, особенно тем динатам которые сейчас во дворце, а среди прохожих сзади следуют визитаторы негласного сопровождения. Но сейчас игнорировал их, благо, что они все равно не показывались на глаза.

     Маниар и его ученик оказались в столице не совсем вовремя. Император отсутствовал во дворце, сначала вернувшийся из заточения динат хотел его подождать во внешней галерее и провел там не менее часа. Поэтому они с ящеренком блуждали по приемным залам, рассматривая фрески.

     Нит, посмотрев на оду из них, вдруг смущено потупил взгляд.

     -А, что это действительно так? –решился он наконец спросить, отвернувшись от картины Лоиса Валле, на которой ящеры терзали невинных дев.

     Маниар не сдержал смешок.

     -Почему это тебя интересует?

     -Ну… тут нарисовано… если это так, то получается, что я… не такой…

     Похоже, что у Нита проснулась прежняя неуверенность.

     Маниар усмехнулся громче. –Этот художник знал анатомию ящеров еще хуже чем ты, поэтому они у него кое в чем человекообразные. Не бойся, это они у него неправильные, а не ты.

     Нит успокоился, хотя стал выглядеть еще смущеннее.

     -А они правда так делали, как нарисовано?

     -Значит беспокоишься за честь сородичей?

     -Да, мне хотелось бы о них хорошо думать, как о достойных.

     -Похвально. Но сегодня, если получится, нам может представится возможность посмотреть на совсем других ящеров. –Посулил динат. –Не на нарисованных, но увы тоже не на живых.

     До Маниара тоже дошли разговоры, что солдаты нашли на внешнем склоне хребта мертвых вивернов. Ему очень хотелось посмотреть на тела этих странных существ, ранее практически неизвестных в Санктагрской империи.

     Отсутствием императора в городе можно воспользоваться как поводом, чтобы успеть осмотреть останки.

     К живым вивернам, которые были захвачены в Санктарге, как тоже стало известно, Маниара без разрешения самого государя не пустят, поэтому есть только шанс посмотреть на трупы.

     Магн Маниар решил направится к Антаровым вратам и подняться наверх на плоскогорье, где были найдены мертвые виверны. Нита он взял с собой, потому, что не хотел оставлять во дворце.

     Уже было известно, что варваров отогнали очень далеко, дорога до врат безопасна.

     Путь от города до места, где найдены виверны туда и обратно займет большую часть дня, но Маниару показалось важным посмотреть все своими глазами до встречи с императором. Осведомленный он будет более полезен на совете чем ничего не понимающий.

     Негласное сопровождение из визитаторов, втихаря следовавшее за Маниаром по улицам города, за его пределами, на открытой местности не могло находится так близко как в толпе прохожих, поэтому не приближалось. К тому же они не получали четких указаний, как следить за ним за пределами столицы. Поэтому за учителем и учеником в пределах ближайшей видимости никто не плелся.

     Со стороны Санктарга хребет в котором пробиты Антаровы врата не столь отвесный. От ворот наверх ведет несколько тропинок, а местами в камне выбиты старые лестницы.

     Магн Маниар поднимался не торопясь, ибо подьем должен быть долгим, местами приходилось карабкаться. Проще это удавалось Ниту, который действительно взбирался по камням с ловкостью ящерицы, а его учитель, обремененный тяжестью доспехов под плащом за ним не мог поспеть. Впрочем ящеренок постоянно останавливался, боясь забегать вперед.

     За это время Маниар успел ему рассказать о том, что в хребте, через который проходят Антаровы врата, раньше располагались каменоломни. Прежние императоры Санктарга были столь же практичны, что и нынешние. И один из них додумался приказать, чтобы добывая камень заодно делали склоны более отвесными, особенно с южной стороны. Добытый камень отправляли для строительства столицы, в основном по Эвреосу. И за века склоны в районе врат стали неприступными, превратившись в еще один из рубежей обороны великого города.

     Впрочем камень для Санктарга добывали не только здесь, но и из под самой столицы, создав катакомбы, из скал, на которые опирается северные стены города, их тоже обтесывали делая отвесными и заодно добывали блоки для строительства.

     Рассказывать Маниар умел долго, не взирая на трудность подъема по тропинке, иногда даже не интересуясь слушают его или нет.

     К тому времени они с учеником уже отдалились от крепости врат, пройдя немного по гребню хребта, и ниже увидели широкий как поле уступ, ограниченный с одной стороны скалами, а с другой обрывом.

     Туда удалось спустится по тропинке, петлявшей между валунов, мешали только кусты, цеплявшиеся за плащ Маниара.

     Динат осмотрел местность, где потерявшие способность летать виверны собирались отбиваться от превосходящей количеством армии.

     Средь каменных бугров были разбросаны тела.

     Нит во все глаза смотрел на снизу на широкое издырявленное перепончатое крыло, которое нависало над ним. Под крылом могла бы спрятаться дюжина таких как он.

     Маниар осматривал умерших внимательно, зачем то открывал им глаз и глядел на зрачок.

     -Я не знаю каким зрачок их глаза должен быть у здорового, но у этих он слишком суженый… –изрек учитель. –Похоже их тоже…

     Нит не переспросил, он забежал немного вперед, может не расслышал.

     Пред ним на выступе скалы лежало еще одно тело виверна, седло с него было снято явно еще при жизни, потому, что этот оказался сильно покалечен. На других мертвых вивернах седла имелись, наверное всадники, на крайний случай рассчитывали спланировать на своих дырявокрылых со скальной кручи, а этот не способен был и на это.

     Это все доказывало Маниару, что всадники не ожидали, что и они, и их виверны внезапно умрут. Динат заглядывал в седельные сумки, обыскивал трупы всадников, хотя до него здесь уже побывал имперский офицер со своими солдатами.

     Нит проходил мимо тела самого покалеченного виверна когда глаз длиннозубой рептилии внезапно открылся.

     Мальчишка застыл. Сначала он подумал, что то произошло как-то само, просто веко мертвого ящера приподнялось из-за какой-то судороги.

     Но приоткрылась пасть, голова виверна дрогнула и с натугой приподнялась. Ящеренку, которых не сводил с нее испуганного взгляда, пришлось теперь смотреть наверх.

     И смотрел он в эти глаза с вертикальным зрачком как лягушка на змею.

     Маниар резко развернулся, в диком изумлении глянув на ожившего перепончатокрылого, но остановился, чтобы не спровоцировать виверна на действие. Может быть покалеченный ящер еще способен дотянуться до Нита, не стоит его нервировать.

     -Подойди ко мне, –произнесло большое существо, кажущееся еще громаднее потому, что находилось выше на скале.

     Ящеренка сковало оцепенение при виде этого перепончатокрылого хищника. Эти длинные челюсти могли бы перекусить мальчишку пополам.

     -Не бойся. Я уже никому не причиню вреда. Как ты здесь оказался, маленький?

     -А можно я не буду подходить ближе? –поинтересовался Нит.

     -Мы никогда не делаем зла таким как ты, ящеролюдям, –успокаивающе сказал перепончатокрылый. –Вы для нас много значите, это в нас вложено с рождения.

     -Ты только один выжил из этих летающих?

     -Да, мне не повезло, я пока остался, –произнес виверн.

     -Почему не повезло? –спросил Нит.

     -Я удивлен увидеть тут тебя, –грустно сказал виверн, –ты молодой ящер как и наши, там на юге, где мы жили. Ты наверное раб?

     -Я… –ящеренок понимал, что никому нельзя говорить, что он ученик Маниара, надо всем говорить, что он невольник, но в данном случае, перед лицом этого крылатого почему-то не хотел врать. Наверное потому, что тот тоже был ящером, хотя и совсем другим. –Я не совсем раб, этот человек мне не просто хозяин, он ко мне хорошо относится.

     Нит покосился на Маниара, но тот вроде не возражал.

     -Мне не повезло прожить чуть дольше, надеюсь ты никогда не поймешь каково это, –ответил на вопрос перепончатокрылый. –Так уж получилось, что все мы были предназначены для того, чтобы принести здешним людям много смерти, а потом самим умереть в чужой незнакомой стране, куда нас отправили.

     Маниар вышел вперед.

     -Кто вас погубил?

     -Сначала нас погубил дождь из ледяных игл, а потом нас предали, но это уже было неважно.

     -Как же это неважно? –возмутился Нит.

     Покалеченный виверн начал рассказывать. Он коротко рассказал о жизненной зависимости вивернов от особого зелья, без которого они долго не живут, а потом и о том, что здесь произошло после ледяного жалящего дождя.

     Спасшиеся на скалах дырявокрылые виверны со своими наездниками тоже оказались в почти безвыходном положении. Они находились в центре империи. Не имея возможности летать, им пришлось бы пробиваться с боем через всю территорию, ведь они были врагами и для имперцев, и для варваров. Но незначительные запасы зелья ограничивали время жизни вивернов. Оставалось надеятся, что повелитель пошлет хоть одного перепончатокрылого чтобы привезти хотя бы сумку пузырьков со снадобьем. Нелетающие виверны дождались все же, что через два дня залетел гонец от Варула Варна и привез немного зелья и велел ждать.

     Сначала перепончатокрылые и их всадники ожидали чем закончится штурм имперской столицы, спустится с плоскогорья можно было только со стороны Санктарга, а туда через врата непрерывным потоком валила наступающая орда. Что там происходило под стенами самой столицы они не знали, но к ним долго никто не прилетал. Дело осложнялось тем, что брошенные начали ощущать голод, но это было терпимее потому, что рептилии долго могут терпеть без пищи, а всадникам меньше надо.

     Лишь после провального штурма столицы вновь появился гонец от Варула Варна. А с ним четыре перепончатокрылых без всадников, чтобы забрать нескольких людей из тех, кто наиболее был верен повелителю. Остальным передали неутешительный приказ пробиваться самостоятельно, хоть и обещали, что их будут прикрывать с воздуха. Посланец выдал новое зелье для вивернов, немного еды для остающихся всадников и улетел.

     Среди оставленных людей царило настроение близкое к панике, они начали догадываться, что штурм столицы провалился, их нелетающие виверны тоже чувствовали себя обреченными.

     И не зря. На следующий день почти все виверны, принявшие зелье, скончались, многие просто не проснулись, как и их всадники, евшие пищу привезенную посланником повелителя.

     Стало ясно, что Варул Варн решил избавится от потерявших способность летать вивернов, чтобы они не достались империи, спас только наиболее приближенных из всадников, остальных тоже бросил. Он знал, что многие всадники не одобрили бы такое хладнокровное добивание своих верных крылатых да и эвакуировать всех теперь было сложновато. Поэтому неудачливых наездников тоже отравил, чтобы не попали в плен к динатам и не выдали секретов.

     Виверн прикрыл глаза, закончив рассказывать. Ниту показалось, что большой ящер так ослаб, что заснул на ходу, но впечатление было обманчивым.

     -Но ведь виверны все равно умерли бы без зелья. Зачем было их отравлять, достаточно было бы перестать привозить им бутылочки.

     -Так быстрее, чтоб не мучились. И главное, чтобы не успели ничего рассказать, если попадутся имперцам.

     -А как же ты выжил?

     -Мне брошенные с нами люди решили не давать зелья, потому, что я слишком тяжело раненый, решили не тратить на меня, думали, что я и так сдохну. Но у моего всадника оказалась припрятана парочка старых бутылочек, которые он держал в седельной сумке на всякий случай. Мой наездник хорошо ко мне относился, вот и держал небольшой запас, а то бывали иногда задержки с выдачей, на день-два, не смертельно, но болезненно. Это меня и спасло. Меня но не моего всадника. Он, как и все наши люди не выжил. Да и мне недолго осталось. Зелья осталась одна доза, которой хватит на три дня.

     Виверн посмотрел вниз со скалы.

     -Знаете, что я теперь думаю? –произнес он. –Это расплата. И нашим всадникам и нам. Мы, хоть и по приказу, хоть не по своей воле, сбрасывали на города столько яда, я не видел как там внизу умирали люди, но умирало их там много. Мы несли смерть. И разве нет в том воли судьбы, что все мои товарищи умерли от яда?

     Что-то жуткое было в этом осунувшемся виверне с издырявленными крыльями, нахохлившись сидевшем на краю. Может крылья, похожие на каркасы с разлохмаченной перепонкой, может быть запавшие глаза и истощенный вид, но в большей мере его разговоры о смерти.

     Для Нита он был страшен. Хотя именно ему, ящеренку виверн никогда не причинил бы вреда. Но на нем чувствовалась печать смерти.

     В Санктарг учитель и ученик вернулись вечером, почти на закате.

     Перед этим Маниар попросил временного коменданта Антаровых врат чтобы покалеченному виверну приносили воды и пищи. Может быть перепончатокрылому не так много времени осталось жить, но не стоит допускать, чтобы он при этом еще и страдал от жажды.

     Разумеется об этой просьбе сразу же будет доложено куда следует, офицер просто обязан это сделать, но Маниар и не собирался скрывать, что обнаружил выжившего виверна.

     Уже засыпая, Нит еще долго видел перед глазами этого перепончатокрылого, произведшего на него такое мрачное впечатление, но ящеренок понимал, что ему уже врят ли возможно помочь.

     Утром подросток и его учитель вновь направились в сторону цитадели, хотя Барат Монор еще не прибыл в столицу.

     Маниар повел ученика из дворца к двум высоким квадратным башням, над некоторыми из окон которых еще сохранились не до конца стертые следы копоти. Он решил, что поучительно будет зайти к одному из динатов.

     Его они отыскали в галерее пустынных залов за башнями. Стража, уже предупрежденная осведомленным хозяином, пропускала, а затем динат и ученик оказались в помещениях, куда доступ простым людям был не предусмотрен совсем. Ящеренок ведь даже не заметил, что пару раз прошли через невидимую завесу, мгновенно убивающую человека, который ее пересечет.

     -Вы сохранили свою подозрительность, –констатировал Магн Витон. –Или не доверяете своей способности защитить разум вашего слуги от просматривания, если бы он принадлежал к роду людскому. Поэтому завели ящера, это не ново.

     -Я никогда не скрывал, что мне проще погубить толпу врагов, чем устанавливать в мозгу слуг блокировки, копаясь в чужих мыслях. А подозревать, что соперник следит за мной через разум слуги всегда неприятно. –Маниар отнесся спокойно к удовлетворению в голосе дината и не стал обмениваться колкостями. –А, что закон предписывающий убивать всех ящеролюдей еще действует?

     -Совет временно приостановил действие закона по моей просьбе, –сообщил Витон.

     -Именно по вашей?

     -По всей империи смогли собрать несколько дюжин ящеров-рабов, которых не успели добить. Их и раньше не так много было. Повезло отыскать на какой-то шахте, где-то на юго-востоке. Всех передали мне сюда в Санктарг, в лабораторию, где мы подбираем заразу, которая способна вызвать у ящеров эпидемию, но безопасна для людей.

     -И как успехи? –поинтересовался Маниар.

     -Пока ничего серьезного. Конечно у ящеров тоже есть свои болезни, но сведений о них маловато, эпидемий никогда не случалось потому, что рептилии разрозненны. Все что мы испробовали, даже самые смертельные для человека и вообще теплокровных, пока не действует или вызывает только легкое недомогание.

     -Да, я о таком знаю.

     -Чтобы собрать более точные сведения о болезнях ящеров надо отправить экспедицию далеко на юг, предположительно за Дикарский Берег, где эти рептилии живут изначально в жарких влажных джунглях. Но это далеко, экспедиция нескоро оттуда вернется, а война в самом разгаре.

     -А яды вы на них не испытывали?

     -Разумеется пробовали. Но вопреки распространенному сейчас среди простых солдат мнению, дело не в том, что яды на этих рептилий не действуют, просто они способны зажимать ноздри как при нырянии на глубину и задерживать дыхание. И еще есть подозрение, что те, кто с нами воевал, пользуются противоядиями.

     -И что, дело только в противоядиях и задерживании дыхания? А как же отравленные стрелы?

     -Хм, со стрелами тоже любопытно получается. Знаешь тот южный яд, который парализует мускулы и смерть наступает потому, что прекращается дыхание? На сердце он не действует, там мышцы другого типа, только на обычные, но грудь не движется вдохов не происходит и воздуха начинает не хватать.

     -Знаю, –кивнул Маниар.

     -С ящерами происходит немного иначе. Человек просто задыхается минуты через три-четыре после наступления паралича грудных мышц. Но ящеры привыкли задерживать дыхание почти на полчаса, опять дело в этой их приспособленности к нырянию! За это время их организм справляется с ядом. И они снова начинают дышать. Твари не сильнее человека, но в некотором смысле такие живучие… Кстати…

     В голосе Магна Витона послышалась усмешка:

     -Вы, заведя себе слугу из ящеров, уверены, что его мысли не смогут просмотреть визитаторы ваших соперников. Из числа людей. Но не опасаетесь ли вы, что среди ящеров, этих новых пришедших откуда-то ящеров в доспехах, тоже может быть кто-то вроде наших динатов, свои маги?

     -Вы всегда умели заразить подозрением, и испортить настроение, Магн Витон, –ответил Маниар. –Но мой слуга с самого раннего детства не встречался с себе подобными, он находится теперь всегда при мне и я постараюсь не допустить, чтобы он попал в плен к врагам из числа ящеров.

     -Мой долг –предупредить, –улыбнулся динат.

     Молодой ящерочеловек было не по себе во время всего этого разговора, не просто неуютно, но даже мучительно находится там, он просто не находил себе места.

     -Ну и как твои впечатления? –спросил Маниар у Нита, когда они покинули покои Витона.

     -Это как-то… неправильно, ужасно такое чувствовать. Он говорил, что испытывает яды и болезни на таких как я при мне, не обращая на меня внимания. И только потому, что я твой, со мной в этом чужом дворце не поступают так же, не сажают сразу же в клетку.

     -Я решил показать тебе все это, чтобы ты знал как ведутся такие войны. Вспомни и покалеченного виверна на скалах, который рассказывал как их всадники сбрасывали отраву на целые города.

     -Все это ужасно, –вздохнул Нит, –я чувствую себя слишком беспомощным в таком мире.

     -Не ты один, запомни это, запомни. В такие времена миллионы людей понимают, что от них тоже ничего не зависит. Они тоже чувствуют себя беспомощными, эти люди. До войны у многих были дома, свои наделы, огороды, и эти люди думали, что так будет всегда, что они так же будут работать и жить как и раньше, а сейчас они видят вместо родных улиц вереницы выгоревших остовов с почерневшими провалами вместо окон. Санктарг, несмотря на два захвата, пострадал значительно меньше, чем города на западе и на юге, где всласть похозяйничали варвары. Да, очень многие во время этой войны потеряли опору в жизни. Но сейчас мы пойдем, к тем, кто считается сильными мира сего.

     Казалось ящеренок стал просто безмолвной тенью своего учителя, подавленный величием древнего дворца. Да тут в больших залах некоторые колонны толще и выше, чем башни городских стен в его Долаше…

     У Маниара хватило наглости заявится на прием к императору вместе с Нитом. Впрочем аудиенция неофициальная, а то, что возвратившийся из заточения динат не прячет слугу, должно свидетельствовать о его открытости.

     Барат Монор с интересом покосился на ящеренка, но ничего не сказал по этому поводу, еще более бесстрастным оказался Ревокат. Разумеется, они уже в курсе, что Маниар прибыл в город с таким странным попутчиком.

     -Мы ожидали вас немного раньше, –произнес император.

     -Дожди в северный провинциях задержали не только обозы с хлебом, но и меня, –вздохнул Маниар.

     -В любом случае война еще не закончилась. Полагаю вы уже разузнали каково сейчас положение дел…

     Маниар чувствовал, что император и его советник тщательно оценивают все его слова, перебирают в уме множество доводов в пользу подозрений в сговоре с врагом.

     -Знаете, на скале чуть дале Антаровых врат нам удалось обнаружить еще одного выжившего виверна, –сообщил учитель Нита. –Он скоро умрет, как и другие, виверны, которые вам удалось захватить в плен. Может быть вы уже осведомлены.

     -Да, мне что-то уже докладывали о каком-то зелье, без которого перепончатокрылые не могут жить. Это досадно, но нельзя не признать, что враг хитро придумал, как не допустить, чтобы виверны попали на службу кому-то еще кроме него.

     -Увы, это так. Но не удалось ли вместе с перепончатыми захватить кого-то из всадников? –поинтересовался Маниар.

     Кажется у императора мелькнуло какое-то подозрение.

     -Нет, ни одного живого. Вы сами понимаете, что после того как произошел удар холода вокруг цитадели не могло выжить ни одного теплокровного. На упавших вивернах в седлах были только трупы.

     -Значит нам не удастся разузнать рецепт зелья, чтобы продлить жизнь вивернам, а времени мало.

     Барат Монор усмехнулся с некоторым высокомерием.

     -Ревокат уже предложил способ как решить эту проблему. По крайней мере как сохранить вивернов до того момента как империя получит производство зелья.

     -Если я правильно догадываюсь, вы решили воспользоваться наследием Царствующих Магов?

     -Охлаждение, но в сочетании с магией воды, когда жизнь нетеплокровного существа замедляется в тысячи раз. Не очень холодный лед.

     -Я понял. Это разумно. Вивернов уже удалось перевести в подземелья под Цитаделью?

     -Еще не всех. Мы сначала попробовали на одном.

     От Маниара ждут поступков, его реакции на сказанное, даже идя на откровенность.

     -А вот что вы не могли узнать сами, –произнес император. –Враг, стоящий за нападением перепончатокрылых, решил пойти на переговоры.

     -Это интересно.

     -Мы решили согласится.

     -Уже известны его условия?

     -Отчасти –да. Он хочет место Верховного дината.

     -После всего? Чем же он может угрожать, если выдвигает такие серьезные требования? –спросил Маниар.

     -Распространением эпидемии на юге империи. С применением особо смертельных видов заразы. Возможно эти переговоры для него способ устроить на нас покушение или просто он завышает требования, заранее согласный на меньшее, чем трон империи. А для нас эти переговоры-шанс узнать, кто он такой. –Император облокотился на край оконного проема. –А знаете, может быть действительно уступить ему корону? –По лицу Барата Монора поползла легкая усмешка. –Мне самому было бы интересно сколько он продержится на моем троне… Ведь вступив на престол, он полностью раскроется и не будет уже неизвестным врагом…

     Маниар заметил, что Верховный динат словно бы ждал от него какой-то реакции.

     -Когда будут переговоры? –спросил учитель Нита.

     -Через два дня, –император блеснул перстнем.

     -У меня появилась идея.

     -Если ты нам говоришь о ней, то значит требуется какое-то содействие?

     -Да, –кивнул Маниар. –Но прошу сохранить мой план в тайне от других динатов. Вы сами понимаете, что сейчас мы не можем никому доверять.

     -Хорошо, я вас выслушаю, –ответил император. Ждал ли он подобной просьбы или нет, но лицо его выразило лишь легкую заинтересованность.

     О чем они говорили осталось секретом даже для Нита.

     -Я сомневаюсь, что у тебя получится, –поделился скептицизмом Барат Монор. Но по виду чувствовалось, что подозрительность его усилилась. Однако император не боялся продолжать игру, даже если опасался, что подыгрывает возможному неприятелю.

     * * *

     Враг выбрал место для переговоров.

     Восточнее Антаровых врат хребет заканчивался утесом, возвышающимся над водами Эвреоса. Река перед этим местом немного расширялась и изобиловала порогами. В прошлом блоки из каменоломен за Вратами возили в Санктарг по Эвреосу, но утес баржам приходилось огибать прижимаясь к противоположному берегу, где русло глубже.

     Император и доверенные динаты должны были ждать Варула Варна на плоской вершине утеса, а он прибыть на виверне, приземлившись на край. Переговорщики рассчитывали встретится на середине площадки, на расстоянии одинаково безопасном для тех и других.

     В случае опасности император со своей делегацией могли успеть отступить под деревья, если решат, что враг прикажет виверну напасть. А Варул Варн должен иметь возможность перед этим проверить не установлены ли рядом дальнобойные арбалеты. Представители обоих встречающихся сторон будут в доспехах, чтобы не опасаться стрелы издалека.

     Засады вроде спрятавшихся в роще солдат Варул Варн видимо не опасался. Может быть потому, что отряд сможет высмотреть сверху. Может высмотреть, а может и почувствовать. Или, если его сила сродни способностям санктаргских повелителей, просто окружит себя защитной аурой, которая смертельна для всех, кроме дината.

     Император решил взять с собой Ревоката, полагаясь на его немалый опыт, и Мильтиада, как одного из лучших в стихийной магии. Магна Маниара разумеется приглашать не стали, ибо сохранялось подозрение, что в самый решающий момент он вдруг окажется сторонником сил вторжения.

     С самого начала от врага ждали вероломства, поэтому император прикидывал вероятность, что Варул Варн попытается низвести с неба молнию прямо на вершину утеса, хотя погода не очень располагала к такому виду магии. Не самое подходящее время для грозы, а то Магн Барат, сам бы попытался воспользоваться возможностью прожечь врага насквозь от макушки до земли.

     Рассматривался вариант, что этот неизвестный затевает переговоры, чтобы выманить императора, а вместо себя пошлет какого-нибудь никчемного слугу. Впрочем в таком случае динаты почувствуют, кто перед ними. Этим санктаргских магов не обмануть.

     Если Магна Барата неприятель собирается выманить, чтобы направить на утес атаку целого отряда вивернов, то император и это учел. Раньше на утесе стояла башня-маяк, от нее остался только фундамент, из под которого вниз ведет ход аж к Антаровым Вратам. Всегда будет время уйти. В туннель виверны не протиснутся.

     В назначенный час император и два дината ждали в роще на некотром отдалении от края утеса. С трех сторон склоны обрывистые, практически вертикальные, там никто не подкрадется, сзади в где утес переходил в хребет с тропой, ведущей к Антаровым вратам, охраняет гвардия стратиотов. Понизу все оцеплено армией, на хребте и даже на противоположной стороне Эвреоса дежурят наблюдатели, из числа визитаторов, которые готовы сразу сообщить, если виверн прилетит не один.

     Но ожидающие увидели в небе только единственный перепончатокрылый силуэт.

     -Интересно же наконец узнать, с кем вы воевали, кто стоит за походами ящеров и варваров. И кто потравил нам прибрежные города.

     -Только насколько мы можем быть уверены, что прилетит действительно главный?

     Распахнулись перепончатые крылья виверна, садящегося на край площадки. Когда он опускался на его загривке можно было увидеть всадника в полных доспехах.

     Крылатый ящер лег на лишенную травы площадку, чтобы наезднику удобнее спустится. Приказав перепончатокрылому ждать, незнакомец неспеша пошел навстречу.

     На нем был полностью закрывающий лицо шлем с узкими прорезями, блестящие черным лаком и золотом доспехи с высоко загибающимися верхними краями наплечников.

     Ревокат внимательно наблюдающий за прилетевшим тихо подал знак.

     -Это настоящий. Я чувствую, он динат, такой же как мы. Вся его сила абсолютно такая же как у нас.

     Император тоже ощущал, что незнакомца окутывает смертоносная защитная аура, которая уже прикончила бы любого постороннего, решись такой оказаться на утесе во время переговоров. Подобное мог бы выдержать рядом только санктаргский динат.

     Значит Варул Варн – это один из ранее неизвестных динатов? Только непонятно как раздобывший где-то вивернов и как-то натравивший на империю ящеров? Это многое сразу объясняло.

     Магн Барат сделал шаг навстречу, собираясь выйти из под деревьев. Но в этом момент Мильтиад попятился, отходя в рощу. –Уходите! –громким шепотом бросил он скрываясь за деревьями.

     Император оглянулся на него, на остановившегося незнакомца, на Ревоката, который тоже что-то почувствовал.

     -Я думаю, что не стоит здесь находится, –отрывисто произнес советник.

     Магн Барат решил не тратить время на распросы и тоже удалиться отсюда побыстрей. Однако, оказавшись под защитой стратиотов Магн Мильтиад не остановился, а поторопился уйти как можно дальше. Бросив взгляд на Варула Варна, император увидел, что незнакомец, показавшийся раздосадованным, повернулся и неспеша направился к своему виверну.

     Но интуиция, проснувшаяся и у императора, подсказывала, что терять время нельзя.

     -Что случилось?

     -Скала!

     Утес дрогнул, и на глазах начал уходить вниз. Император видел, как половина рощи, где они только что были, стремительно опускается, вот уже видны кроны деревьев, тонущие в облаках пыли.

     Земля под ногами ходила ходуном, ничего не было слышно, чувствовалась только вибрация. А потом облака пыли поднялись и вокруг стало плохо видно. Только в последний момент император разглядел, что от образовавшегося края, отделился еще один пласт с деревьями, поехавший вниз.

     Когда пыль рассеялась, стало видно, что утес изчез, а вместе с ним и половина рощи на хребте. Император и Ревокат не решались подойти к краю нового обрыва. Особенно смотря на зависшие пласты камня и земли из которых торчали корни деревьев.

     Только Мильтиад осмелился приблизится к опасной кромке и посмотреть вниз. Он был уверен в своей способности чувствовать камень.

     -Варул Варн уже бывал на этой скале, –произнес он. –Именно поэтому он пригласил нас для переговоров сюда.

     -И он почувствовал, что может нарушить структуру камня в пластах… Точно так же как ты обрушивал скалы на пути варваров.

     -Да, абсолютно так же. Камень здесь такой же. Поэтому я сразу почувствовал, что начинает происходить, потому, что сам такое могу. –Подтвердил Магн Мильтиад.

     Будь здесь Маниар, он неприменно рассказал бы Ниту, что иногда очень слабые воздействия на структуру камня в основании скалы, если подходят условия, приводят к многократному усилению последствий.

     -Несомненно он специально выбирал место, –согласился Ревокат.

     Все динаты знали, что основания важных для империи укреплений издавна стабилизированы, чтобы не поддаваться подобным разрушительным воздействиям вроде магически вызванных обрушений, оползней и провалов. Особенно основа под Санктаргом, который непоколебим еще со времен Царствующих Магов. В окрестностях столицы не сразу можно найти нестабильный склон. Варул Варн нашел и решил, что лучше места для переговоров не придумаешь.

     -Он рассчитывал, что мы не почувствуем? –с некоторой долей презрительности произнес Мильтиад.

     -Отчасти рассчет был верен. Мы ждали опасности с неба, мы же привыкли, что она приходит оттуда после этих налетов перепончатокрылых. А враг захотел, чтобы у нас еще и земля ушла из под ног, –отметил Ревокат.

     -Значит он сам собирался спастись на виверне, а мы не успели бы покинуть утес и отправились бы в Эвреос.

     -Мы заметили неладное гораздо раньше, чем он рассчитывал. Возможно обвал был бы гораздо больше, если б процесс разрушения продолжал идти в камне под скалой, пока он отвлекал бы нас разговором. –Добавил Магн Мильтиад. –Тогда мы бы не успели.

     -Кроме того, если вы соизволили заметить, –внес свой вклад в разговор Ревокат, –ветер шел с его стороны, а я почувствовал почти незаметный запах яда. –Он рассчитывал не только на обвал. Возможно пропитал плащ отравой, не опасной для себя, привычного, но во время разговора мы бы надышались.

     -Я так понимаю, что переговоры сорвались. Варул Варн удаляется куда-то на юг. Надо полагать, возвращается в Марегар.

     .2.

     Уставшая армия неторопливо двигалась по дороге к столице Витимна. За спиной остался перевал и прерванный поход к морю.

     Его можно считать неудачей. Города на побережье мы так и не получили, хорошо, что хоть отступили без потерь, но на мой взгляд самым главным достижением было знание, знание, которого нам так не хватало об этом мире, все еще совсем чужом для нас со Стигн.

     Ведь мы с этой ящерицей, если вспомнить, пришельцы здесь. И хорошо обжитым и по-настоящему родным стало пока лишь болото с его жителями.

     -Виверны, –в который раз повторила Стигн, –вот ключевая сила в нашем затянувшемся противостоянии. К счастью вивернами владеет не империя, а ее неведомый враг. Если империя завладеет летающими, то это для нас означает хоть и не мгновенное поражение, но растянутое на несколько этапов. Непроходимость болот для нас перестанет быть защитой, а здесь империя постепенно задавит своими легионами. Поэтому жизненно важно взять контроль над летающими раньше чем Санктарг. Иначе у нас нет будущего.

     Я уже упоминал, что рассуждения Стигн для меня равносильны моим же собственным мыслям вслух. То есть с полуслова понимаю, что она хочет сказать.

     Враг империи держит вивернов под жестоким контролем, который летающим ящерам вряд ли нравится.

     Значит мы должны вступить в битву за обладание воздушным пространством как можно скорее, и желательно, раньше империи. Это борьба за наше будущее.

     Возможно это усталость, но мне уже казалось, что война тянется уже очень, очень давно… Словно я постарел на десятилетие. А ведь прошло совсем немного месяцев. Мы вышли из болот этой весной, лето занял поход на Санктарг, а сейчас только начало осени. Но на войне время течет иначе.

     Годы мирной жизни и подготовки казались такими далекими, словно это другая эпоха. Тогда не боялся потратить несколько лет на осуществление какого-нибудь плана, продумывал все неспеша, любуясь туманом и бликами воды на болоте, бродя по тропинкам и плавая в озерцах. А сейчас на обдумывание завтрашнего дня не хватает даже бессонных ночей.

     Мы не успели далеко уйти от перевала когда повстречали отряд двигающийся на соединение. По территории королевства, которое еще слишком рано считать своим, все наши силы передвигались подразделениями не меньше двух сотен. Даже если это сопровождение вестника спещащего с докладом.

     Действительно, это было очередное донесение о состоянии дел в стране и за ее пределами, что происходило пока мы отсутствовали.

     В Ицеле пока ничего не изменилось. Все так же готовились повстанцы, не зная что выбрать: восстать против нас или вместе с нами защищать страну от варваров. В пользу последнего довода были новые беженцы из имперских провинций и окраин Витимна вопиющие о зверствах орд пришлых разорителей.

     Да, из их слов было ясно, что варвары ушли вглубь империи далеко и там идут какие-то сражения, о масштабах которых можно только догадываться. Осведомители, которых наняла Стигн, передавали донесения, что перепончатокрылых, отравляющих города, видели в центральной провинции, не так далеко от самого Санктарга.

     Учитывая, сколько шли оттуда вести, неизвестно как далеко они продвинулись и что творится в имперской столице.

     -Силы перепончатокрылых втянулись далеко вглубь империи, –произнес я. Стигн слушала доклады, разумеется вместе со мной. Разумеется она поняла к чему я клоню.

     -Марегар остался без большей части своих летающих защитников. –ликующе сделала вывод королева. –Это наш шанс.

     -И им надо воспользоваться немедленно, пока перепончатокрылые где-то в стороне Санктарга.

     -Немедленно. Скорее берем свежие легионы и поворачиваем назад к перевалу. Я слышала, что осенью из-за теплых влажных ветров от залива на побережье постоянно туманная погода. Сейчас именно осень, все время дожди и туманы. Можно подвести к Марегару немалые войска под прикрытием. Тем более, что если вивернов для полетов над дальними окрестностями сейчас у защитников морской цитадели не так много. Если повезет они заметят нас слишком поздно, когда мы уже подойдем.

     К нам уже вели подкрепление. Вымотавшиеся в походе легионеры возвращались в лагерь около Ицела, на смену им мы взяли три новых легиона.

     Нас со Стигн в этом деле никто не мог заменить, поэтому мы отдыхали только пару дней пока ждали армию во временном лагере.

     * * *

     Я подошел к своему коню, чтобы залезть в седло.

     С недавнего времени мы немного переделали конские доспехи, приблизив их к санктаргскому образцу. Ведь имперская конница считалась лучшей, а ее всадники наиболее защищенными.

     В том месте, где нагрудник лошади стыковался с фланшардом, прикрепили что-то вроде стальных крыльев. Они могли складываться, поворачиваясь на петлях как дверцы кареты. В сложенном виде прикрывали ноги сидящего. Колени всадника оказывались надежно защищены от удара копьем. И в случае падения лошади ногу не зажмет и не сломает, потому что благодаря форме свободное пространство под ними всегда оставалось.

     Такая защита почти не увеличивала вес конской брони, потому, что надобность во фланшарде отпадала, боковые крылья и без него закрывали бока лошади, только теперь вместе с ногами седока.

     Усевшись в седле я сложил железные крылья, которые с лязгом защелкнулись как дверцы.

     У нас еще была идея к высокой спинке рыцарского седла прикрепить декоративные искуственные перепончатые крылья. Назначение у них должно быть двойным. Чтобы свои на расстоянии распознавали командира, а во-вторых прикрывают спину, чтобы вражеская алебарда запуталась в каркасе.

     Вот так мы перенимали многое от империи, зная что такого противника нельзя не уважать.

     В походах я еще пытался читать некоторые книги, взятые из Санктарга, но времени всегда не хватало. Командование армией, особенно размещение легионов на привале так, чтобы никто не мог ночью напасть, мы с женой никому не доверяли.

     Путь повторился.

     Погода нас не подвела. Свежие легионы двигались в тумане по уже пройденому нами пути через перевал и к лесам на той стороне. Я и Стигн вели их уже зная как увереннее рассчитать путь от привала до привала, чтобы сохранить силы солдат.

     Но все же увереннее мы себя начали чувствовать, когда шли под прикрытием леса, того самого леса, на окраине которого впервые подверглись атаке вивернов. Верхушки деревьев растворялись в тумане, понизу скапливался запах прелой листвы.

     Точно так же под пологом тумана прошли через вырубки, вроде бы никем не замеченные. За полями виднелись какие-то деревни, но мы миновали их не заходя, причем казалось, что эти поселения безлюдны.

     Везде слякоть, насквозь пропитавшая все сырость, но еще не холодно.

     В портовый город, бывший целью нашего прошлого похода, зашли как-то незаметно даже для самих себя. Нас встретили пустые улицы и выбитые двери. Покинутый город мок под мелким дождем. Возможно здесь еще есть кто-то из жителей, но если они заметили наших легионеров, быстро заполняющих проулки, то несомненно попрятались по чердакам и подвалам.

     В караульном помещении одной из башен обнаружили лейтенанта местной стражи и я приказал привести его ко мне, пока легионеры располагаются на ночевку.

     Осунувшийся молодой человек в кольчуге и стальном нагруднике с гербом Витимна был доставлен. Скорее всего он теперь был здесь за главного.

     -Где твои подчиненные и остальной гарнизон города? –поинтересовался я.

     -Вот и все, что осталось от гарнизона, –неприветливо буркнул он.

     -Мой лорд, –доложил в тот момент один из моих офицеров. –В привратной башне порта забаррикадировались человек десять, солдаты. Что делать с ними?

     -Раз заперлись то пусть сидят, опасности он для нас не представляют, вылезти против тысяч ящеров побоятся.

     -А потом, что с ними будет? –невесело спросил пленный лейтенант.

     -А потом мы уйдем, ничего страшного с твоими подчиненными не случится.

     Я чувствовал, что это честный офицер, другой бы не остался с остатками гарнизона в городе, откуда все сбежали, беспокоится о своих сослуживцах.

     -Значит вы вдесятером остались охранять город? –попытался продолжить разговор я.

     -Да.

     -А остальные?

     -Кто-то погиб, кто-то ушел с беженцами. Ничего же нельзя сделать. Как защищаться, если на вас с неба льют яд и все вокруг умирают даже не увидев врага… Сначала люди пытались прятаться в подвалах, некоторых это спасло.

     -Перепончатокрылые?

     -Да, а кто же еще? –зло осклабился лейтенант. –Они прилетали два раза. Умерших от этой отравы мы пытались похоронить… но те, кто приблизился к трупам тоже отравились… Это ужас какой-то… один вдох и нет человека. Вобщем так я стал здесь за главного когда капитан гарнизона погиб у муниципалитета. Народ уходил из города, мы уже слышали что на берегах залива после этих летающих вообще мало кто в поселениях оставался живым.

     Человеку все труднее было сдерживать эмоции, а короткие взгляды, которые он бросал на меня были полны злости.

     -Мы тоже слышали, что почти все города на берегах в сторону Марегара опустели, особенно на имперских территориях.

     -Слышали вы… еще бы вам не слышать.

     -Вот постепенно перехожу к Марегару. Среди твоих солдат есть хоть один знающий побережье?

     -Нет.

     -Постарайся вспомнить. Нам ты помогать не хочешь, что понятно. Но может кто-то из твоих людей захочет своей помощью навредить тем, кто забросал ваш город ядом.

     -Так… что же ты хочешь сказать… что вы с ними воюете что ли? –человека преобразило изумление. –Там же в Марегаре ваши сидят…

     -Совсем недавно нам удалось подбить нескольких перепончатокрылых.

     -Но вы же захватили Витимн… все же знают, что вы заодно с этими…

     -На нас лили тот же яд, что и на вас. Значит что-то повелителям перепончатокрылых, забыли сообщить, что они с нами заодно. –Ухмыльнулся я.

     -Может быть это какая-то хитрость. Я очень устал, и я всего лишь пленный… может быть вы просто хотите присоединиться к своим в Марегаре.

     -Тогда зачем нам от них прятаться и двигаться в тумане или ночами? Чтобы им неожиданная радость от прибытия союзников была?

     -Да, если союзник готовит сюрприз, то это уже какой-то не совсем союзник. Кто вас, ящеров поймет. Вдруг вы действительно готовы вцепиться друг другу в глотку.

     -В таком случае людям же лучше, если ты посодействуешь.

     -Если мне придется выбирать между одним врагом и другим, то конечно же я предпочту, чтобы они друг друга поубивали, хотя бы меньше их будет.

     -Вот и правильно, –одобрил я.

     -Мне надо подумать.

     -У тебя есть время до утра. Если ты действительно хочешь отомстить губителям из Марегара, то у тебя есть шанс помочь нам приподнести им неприятный сюрприз.

     До утра он думать не стал. Сидел в углу комнаты, зная, что мы его не удерживаем, что может уйти в город под дождь. Выбор между двумя врагами-непростое дело, особенно для уставшего, не очень здорового командира, потерявшего почти всех своих подчиненных.

     Офицер встал и ушел, возможно чтобы побродить по мокнущим улицам или дойти до башни, где заперлись последние из его солдат. На одинокого человека наши легионеры почти не обращали внимания. Даже пропустили поговорить со своими забаррикадировавшимися стражниками.

     Утром он вернулся.

     -У нас один человек в гарнизоне был. Он в молодости служил в империи, в самом Марегаре. Но когда все началось, ушел вместе с беженцами. Могу пересказать только то, что знаю с его слов… –решился начальник забытого гарнизона.

     То, что он нам рассказал было общеизвестно. Про внутренний порт Марегара, куда ведет канал через несколько ворот. Но мы и не ожидали услышать что-то особенное. Все равно придется обследовать все подступы к крепости самостоятельно. Особенно со стороны моря.

     * * *

     Главной особенностью Дождевого залива было теплое течение, из-за которого здесь не только осенью, но и зимой вода оставалась теплой, теплее воздуха на поверхности. Впрочем и в зимние месяцы здесь только иногда был мокрый снег, быстро таявший.

     Как мы и рассчитывали, сейчас, когда осень, вода оказалась вполне терпимой и для ящера.

     Я проводил до берега нескольких пловцов, которые должны обследовать дно вокруг крепости. На них только пояса с ножом в ножнах, чтобы не стеснять движения. Разведчики не выдадут себя, подбираясь осторожно, скрытые не только водой, но и туманом над ней. Однако, прибой может бросить тело на камни, ящерам придется цепляться за валуны, пробираясь между ними по неровностям дна.

     К счастью это лучшие пловцы, натренированные задерживать дыхание дольше чем другие.

     Я заметил с каким любопытством одна из наших ящериц, как и другие, облизнула чешуйчатые губы, почувствовав странный вкус воды из окатившей ее волны.

     Смотря на море, на непривычно огромную массу воды, я пытаясь почувствовать дыхание этой, хоть и родной для нас водной, но в чем-то малознакомой стихии. Привыкал к необычному запаху ветра, к ощущению глубин, таящихся под неспокойной поверхностью.

     Я долго дожидался на берегу за камнями возвращения пловцов. Потом помогал им выбраться, протянув руку.

     Ладонь у молодого ящера была гораздо холодней моей из-за долгого пребывания в холодной воде. Нагой и весь мокрый, он казался сонным. У его товарища кровь капала из ноздрей.

     -Что с тобой? –я забеспокоился.

     -Это… прибоем об камни толкнуло. Мы никого не встретили, нас никто не заметил.

     Понятно. Наши тренировались плавать на болотных озерах, там вода спокойная. Непривычные к морскому прибою.

     -Принесите разогретого вина. На сегодня они наплавались, –приказал я не поворачиваясь и повел пловцов в свое временное убежище.

     Этим пристанищем на данный момент была брошенная рыбацкая деревня в ложбине, откуда жители удрали еще летом. То ли за это время крыши успели обветшать, то ли местные всегда так жили, но с потолка текло, дожди не прекращались. Окна мы забили, чтобы снаружи не было видно ни малейшего отсвета огня.

     Я внимательно слушал, представляя как разведчики по дну подбирались к грозной цитадели.

     -Ворота и канал, ведущий во внутренний порт крепости перекрыты мощными решетками, которые достают до самого дна. Но у этих решеток пространство между прутьями достаточное, чтобы протиснуться даже одетому в доспехи.

     Да, конечно, они же рассчитаны, чтобы преграждать путь кораблям и лодкам. Не могли же строители Марегара рассчитывать, что кто-то будет штурмовать крепость из под воды.

     -Кроме входа в порт есть еще канал для стока воды, наверное это для того, чтобы дождевая вода во дворе замка не накапливалась, здесь же часто дожди…

     -Наверно не только для стока дождевой. Я слышал, что Марегар снабжается водой из подземной реки, которая впадает в море, сначала пройдя через крепость. Это понятно, колодцы копать на берегу моря бессмысленно, да и через скалу все равно не пробиться. Вот через канал и стекает излишек воды из той речки.

     -Мы планировали сначала просто войти в крепость пройдя по дну внутреннего порта, но у меня возникли опасения, что защитники Марегара, если вдруг догадаются, что мы оттуда полезем, могут залить гавань внутреннего порта горючей жидкостью со стен. Поэтому нужно принять меры предосторожности и послать достаточный отряд еще и по этому каналу, чтобы они выбрались с другой стороны ворот порта и не дали охране на стенах пустить в ход огненную смесь, ведь эта гадость загорается даже от воды.

     -Мы не оставим им ни одного шанса, если окажемся в крепости. Не думаю, что их там много. На вивернах они не смогли бы перевезти через море крупную армию.

     Когда наши легионы пойдут по дну канала ведущего в порт, то сверху с ворот ночью их разглядеть невозможно. Глубина там достаточная, вода сверху кажется совсем черной. Хотелось бы верить, что Марегар обречен. Что он просто предназначен стать легкой добычей для нас.

     Но надо думать, что же могут предпринять защитники крепости.

     Не могут же они выставить посты на дне внутренней бухты? Люди еще дышать под водой не научились. Кого они там смогут послать на дно?

     У них может быть некоторое количество ящеров-рабов. Но хозяева, скорее всего, сами им не доверяют. Даже если заставят нескольких караулить под воротами, то крепость это не спасет.

     Сильно сомневаюсь, что этих невольников готовили как воинов. Они даже вылезти из воды не успеют, чтобы поднять тревогу. Что они сделают, если по дну на них пойдут сразу тысячи рептилий-легионеров?

     Еще сомнительно, что их дозорные будут все время сидеть под водой, она хоть и терпима, если совершать подводный марш-бросок, но прохлаждаться на дне весь день, всплывая, чтобы только отдышаться, это слишком…

     Значит начинаем?

     Перед штурмом я конечно же волновался, даже несмотря на то, что позади было взятие самого Санктарга. Хотя это как посмотреть…

     На Марегар полководцу, честно говоря, и глядеть страшно. Темно серые стены над неспокойным морем уходят вверх и теряются где-то в тумане и сложно поверить, что там выше еще эти огромные башни с огнями.

     Всю ночь шел дождь, именно тогда наша армия преодолевала последний участок пути, подбираясь еще не к самой крепости, а к бухте, откуда уже по дну двинется к порту. Первый легион уже ушел в воду, и сейчас его передовые ряды входят в канал, ведущий в порт. Еще раньше отравился под воду отряд которые проберется водоотводным тоннелем и обезвредит стражу внутренней крепостной стены.

     Рядом со мною Стигн, которая тоже всю ночь провела под дождем, ее доспехи блестят. Я одеваю шлем с которого капает вода, закрепляю.

     К нашему удовольствию дождь и не думал прекращаться, тучи смыкались в волнами во мгле, в такую погоду можно заблудится и на поверхности.

     Вместе с отрядом телохранителей сейчас мы войдем в море вслед за своей армией. Во время спуска волны пару раз все же успели ударить меня об берег, хотя мы выбирали место поспокойнее. Не обошлось бы без кровавых ссадин, если б не доспехи. Хотя кроме нас ни один безумец не решился бы прыгать в море в броне, если он не умеет так надолго задерживать дыхание.

     Зато нырять в доспехах удобно, сразу пошел на дно, чувствуя как вода потащила от скал. На поверхности волны толкают на сушу, но возвращающаяся после каждой волны, вода уходит понизу, затягивая в море. Только вот на дне у берега ничего не видно из-за мути, поэтому пробираемся почти наощупь, следуя за теми, кто идет впереди. Точнее мы ползли, хватаясь за камни, потому что даже пригнувшихся вода раскачивала, пыталась сорвать с места.

     Мы себя чувствовали уже не ящерами, а крабами какими-то в металлически панцирях.

     Глубже стало поспокойнее, но еще темнее, мути не убавилось, но дорога проверена разведчиками, которые вели между громадных обросших неровностями валунов почти только по памяти. На дне хватало следов кораблекрушений, хотя самих кораблей уже не осталось, разве что полузахороненный корпус галеры, зажатый в расщелине. В основном попадались ушедшие в дно обтесанные каменные блоки со следами крепления, служившие балластом в трюмах. Все это подсказывало, что порт уже недалеко, а еще означало, что служил империи он уже очень давно.

     Крадущаяся армия, не слышимая и не видимая под водой, двигалась по дну, но на этот раз это было наступление, а не отход, как тогда в Санктарге. В ее продвижении чувствовалась, греющая мне душу, неотвратимость.

     Хотя и сейчас я все еще пытался сообразить, что могли придумать враги, чтобы не допустить наш вход в крепость по дну. И могли ли они что то придумать в таких условиях. Но решение уже принято, наступает момент когда полководец может только наблюдать как события развиваются уже без его участия. Потому, что командовать всеми войсками здесь в мутной темной воде, где мы немы как рыбы, все равно невозможно. Впрочем и наблюдать тоже не легче.

     Как всегда оставалось надеятся, что мы продумали и обсудили все варианты и к этому уже нечего добавить.

     Я еще проходил под сводами первых ворот с решетками, ведущих в порт, когда первый легион впереди начал выходить во двор крепости.

     Наверху все озарилось. Началось! Я видел из под воды, как по ее поверхности растекается горючая жидкость, снизу это выглядит странно, хотя и зловеще. Огонь, осветил и дно, вплоть до обросших старыми ракушками камней, неровностей скалистых стен канала ведущего в порт.

     Но от огня над головой нас отделяла толщина воды в несколько раз больше человеческого роста. Санктаргская горючая жидкость хоть и могла загораться от воды, и полыхать на ней, но ей все же требовался воздух для горения, вглубь огонь не проникал. Он опасен только там, где мы начнем выходить.

     Ясно, что когда начался штурм порта, то по тревоге с ворот канала начали лить зажигательную смесь. Хотя это было не только бесполезно, но и поздно, большая часть войск уже прошла внутрь.

     Похоже нас действительно не ждали. Когда сотни, а потом и тысячи ящеров полезли из воды прямо во внутреннем порту, защитникам крепости уже поздно было что-то делать.

     Когда я высунулся из воды, то увидел под сумрачным небом, что вся узкая набережная заполнена нашими легионерами, на крепостной стене меж зубцов тоже мокро блестели доспехи ящеров, движущихся к портовым башням, где сопротивление немногочисленных дозорных уже подавлено, а основная масса войска вливалась внутрь цитадели. Мы вошли!

     За спиной полыхал канал, все было освещено потоками льющегося с арок пламени. Настоящие огненные водопады, нам они станут опасны только если растекающаяся жидкость дойдет до внутреннего порта.

     Вылезая вслед за остальными, я почувствовал, что сразу наваливается тяжесть, мешающая вскарабкаться на на поверхность. Тяжесть стеганного поддоспешника, насквозь пропитанного водой, не чувствовалась когда шел по дну, но на берег еле удалось подняться. При каждом движении из под доспехов вода бежала ручьями, в сапогах хлюпало.

     Другим было не легче, но они шли упорно, зная что сейчас самое важное время, пока нет ощутимого сопротивления защитников.

     Пока передние отряды входили в цитадель, я командовал подъемом на пристань нескольких аркбаллист, доставленных по дну. Под водой они были легче, на поверхности вес вернулся. Но вытащили их мы сразу и без усилий, воспользовавшись веревкой с крюком и воротом, который тут же в порту всегда использовался для разгрузки кораблей.

     Уже начался бой внутри замка, сначала наши легионеры просто врывались во все помещения, пользуясь неожиданностью, а когда защитники Марегара заняли оборону в отдельных башнях и на лестницах, пошло методичное выкуривание, как тогда при штурме Санктарга с применением дурманящего и слезоточивого зелья, которым щедро забрасывали каждый дверной проем и каждую винтовую лестницу, где был только намек на сопротивление.

     Виверны поднялись в небо с башен, кружили над внутренним двором, но внутри замка они были бесполезны. Нашлись перепончатокрылые, которые пытались сопротивляться не вылезая из крепости, но по ним били в упор из аркбаллист шарами с дурманящей смесью. В коридорах виверны были слишком громоздкими и порой просто не могли развернуться.

     Как потом выяснилось, у врагов было не более двухсот человек охраны. Вместе с вивернами и ядовитым зельем в столь неприступной цитадели они могли бы неограниченно долго обороняться от всей империи. Но когда мы проникли внутрь, на победу им рассчитывать стало бесполезно.

     -Не высовывайтесь из под прикрытия. Захватывайте замок изнутри, не поднимайтесь на площадки башен и парапеты! –прорычал я, еще раз напоминая про силуэты крыльев, проносящиеся в сумрачном небе над замком, дождь усилился.

     Лилась и кровь. На скользких ступенях одной из внутренних лестниц, почти перекрывая собой подьем, распласталось тело перепончатокрылого. Моим легионерам пришлось расстрелять его из переносной аркбаллисты.

     Может выживет. Но даже раненый представлял собой препятствие, потому, что может дернувшись, покалечить тех, кто попытается мимо пройти.

     Я шагал среди своих рыцарей, обуреваемый опасениями, что в столь громадном замке, в этих закоулках, потеряю контроль над ходом боя. Некоторые отряды прорвались дальше других и им приходилось действовать самостоятельно. Всегда предпочитал медленное планомерное наступление, чтобы легионеры всегда в избытке получали помощь и снабжение зельем и стрелами, но в данном случае надо использовать неожиданность, пока защитники Марегара не собрались.

     Пред тем как войти сюда, я столкнулся с офицером, которых доложил, что подбиты еще два виверна.

     -Забросать дурманящим зельем и постараться остановить кровь, чтобы выжили. Я знаю, что нет опыта, но попытайтесь как сможете.

     Мы с самого начала думали, где в замке могут размещаться перепончатокрылые. Для них желательны крупные помещения, причем такие, откуда можно быстрее выбраться, чтобы подниматься в воздух. Но эти два требования могли не совпадать, ведь крепость изначально не рассчитывалась, что в ней будут держать вивернов.

     Как оказалось, перепончатокрылые квартировались в разных местах, но примерно дюжину держали на нижних этажах, откуда можно подняться до парапетов только пешком по длинным лестницам.

     Стигн со своим отрядом ушла дальше меня, одержимая идеей блокировать вивернов в помещениях.

     Я почти бегом, с лязгом доспехов проталкиваясь через заполнивших коридор легионеров, отправился в ту сторону, жену увидел недалеко от решетки, перекрывающей спуск.

     Оглянувшись, она расхохоталась, взмахнув мечом.

     На моих глазах опустилась еще одна кованная решетка, где-то там за первой, откуда доносилось яростное рычание.

     -Несколько там! –Стигн указала вниз. –Не все успели выбраться. Самое смешное, что хозяева не очень то доверяли перепончатокрылым. Специально выбрали такое место, чтобы в случае малейшего бунта запереть своих вивернов. В результате это сработало против них. Мы перерубили канаты, удерживающие решетки и теперь оттуда не так то просто выбраться, такую решетку и дракону не приподнять без ворота.

     Упрощало захват замка то, что многие виверны летали вокруг без всадников, а их хозяева загнаны нами в самые дальние углы или уже захвачены.

     Лично мне за все время штурма не пришлось столкнуться ни с одним человеком, идущие впереди легионеры уже расчистили путь.

     -Мой лорд, в замке мы нашли несколько перепуганных… они не люди а ящеры как мы. А в подвале заперто еще десятка три! Наверное рабы.

     -Не просто рабы. Это те самые ящеры, рождением связанные с вивернами, которых хозяева использовали для контроля над летающими. Рабы-заложники, о которых я говорил. Старайтесь успокоить их.

     -Они беспокоятся не о себе, а о тех вивернах, что летают над Марегаром. Просят не убивать, говорят, что это люди заставляют их драться.

     -Они боятся, что их виверны погибнут в бою. А сами перепончатокрылые растеряны, то приземляются, то взлетают с башен, но далеко от цитадели не улетают. И не улетят. Деваться им теперь некуда, остались без зелья. И здесь их братья. Виверны вернутся и мы предложим им перейти на нашу сторону.

     Вернутся.

     До рассвета Марегар был наш.

     А рассвет позволил в полной мере оценить насколько величественной и грозной крепостью мы завладели. С высоты крепостных стен из-за не было видно подножие и море внизу, теряющееся в сумрачной дымке, а если посмотреть наверх, то в верхних слоях тумана не видать вершин колоссальных башен, контрфорсы которых поднимались из крепости. Все из несокрушимог серого камня.

     Это теперь наша цитадель.

     Когда мы со Стигн поднялись на верхнюю площадку одной из башен, то сверху уже не было видно большей части крепости, солнце просвечивало сквозь дождевые облака над безграничным одеялом тумана, сокрывшим море и сушу вплоть до горных кряжей вдалеке.

     Но радость от победы немного подтачивало сомнение. Хоть мы и захватили Марегар, но мы связались в войне не на жизнь, а насмерть с империей, которая способна строить подобные крепости. Империя неповоротлива, но у нее хватает трудолюбия миллионов подданных и упорства добиваться своих целей на протяжении веков.

     Однако и мы не кочевники какие-нибудь, обладаем такими же качествами, даже в некотором смысле ящеры еще более терпеливы.

     * * *

     Утром мы опустили одни за другим оба марегарских подъемных моста, открыв ворота, чтобы впустить в крепость ту часть нашей армии, которая не участвовала в штурме, по дну разумеется вошли не все, обоз обоих легионов дожидался окончания захвата в стороне, в той заброшенной рыбачьей деревне.

     Когда все зашли, приведя и наших коней, вход в Марегар был снова закрыт, став опять неприступным для любой армии, кроме той, что умеет ходить по дну моря.

     На следующий день, распрашивая пленных, мы узнали новости из центральных областей Санктаргской империи. Обычными путями весть до нас добралась бы еще нескоро. Но в Марегаре ее узнали от нескольких всадников тех вивернов, которые вернулись после битвы у столицы.

     История наступления варваров на Санктарг предстала перед нами в изложении всадников, наблюдавших это с воздуха. Они рассказывали как несметная орда варваров шла по центральной провинции, почти повторяя наш летний путь, как подошла к Антаровым вратам. Мы внимательно слушали как динаты применили уже знакомые по прошлому походу град-иглы, которые скосили в воздухе сразу несколько десятков вивернов, это была трагедия для всадников, многие не вернулись тогда.

     Так же мы узнали о безумном штурме столицы толпой варваров, их смертельном поражении от неведомых сил в столице, которые заодно лишили всадников еще целого отряда перепончатокрылых, спаслись те, кто в этот момент летал немного в стороне от центра города. Остальные не удержались в воздухе и о их судьбе ничего не известно.

     Но перед тем как улететь, наездники вивернов сделали круг на некотром отдалении и кажется видели распластанные на земле тела крылатых, неисчислимое количество лежащих вповалку людей.

     Империя начала гнать остатки варваров, те их орды, что не успели еще войти в город. Сейчас варвары отступают, бегут на юг от многолегионной армии.

     -Их оттеснят в сторону южной границы. Тогда варвары пойдут на Витимн, империя уже сейчас гонит их туда. –безрадостно заметила Стигн. –И нам придется остановить все, что осталось от орды. Боюсь, что несмотря на истребление в Санктарге, для Витимна их осталось еще достаточно.

     -Если их гонят безостановочно, то судя по тому когда произошло то сражение, сейчас они уже на полпути. Нам надо защищать наши новые территории, ополчение в Витимне с ними не справится. Нам срочно нужно в Ицел, чтоб взять командование в свои руки. Только когда мы теперь туда доберемся? От Марегара далековато через перевалы, можем подоспеть перед самым вторжением, а это уже поздно.

     -У нас есть еще один выход. Оставляем командование крепостью Траксу, а сами вдвоем можем попытаться отправится на вивернах.

     -Рискованно. Мы их еще не очень хорошо знаем и не можем полностью доверять. Конечно они не любили прежних хозяев, но им пока не за что любить и нас. Какая им разница, кто будет летать на их спине?

     -Из всех перепончатокрылых, которые сейчас в цитадели, можно выбрать хотя бы двоих, которые согласятся быть нам верны.

     -Хорошо, попробуем поговорить.

     Я осматривал подвалы цитадели. Большинство подземелий пустовало, многие были закрыты и, судя по слою паутины не открывались очень давно.

     Рабов держали выше, запирая на ночь в камерах поближе к тем помещениям, где располагались охранники. В одном из темных и сырых помещений мы увидели дюжины две ящеролюдей, скорчившись лежащих прямо на холодном полу.

     -Что с ними? –спросил я у раба.

     -Это те из нас, у кого в бою погиб виверн. Они теперь не живые не мертвые, не двигаются, почти не дышат и их не получается покормить. Они умирают, некоторые умерли сразу.

     Понятно. Не выдержали шока от смерти перепончатокрылого с которым связаны рождением и впали в кому. В таком состоянии они даже не получая питания и воды умирают дольше чем люди. А на прохладном полу они в таком состоянии остыли, и их существование еще замедлилось.

     -Бывало так, чтобы кто-то приходил в себя?

     -Нет, так почти не бывает. Только один очнулся, но с тех пор как неживой, хотя иногда ходит, такая тоска. У него крылатый брат пропал когда на разведку посылали, еще до того как другие в битве гибли и неизвестно жив он или мертв. Он летал на перевал когда… простите…

     -Когда вивернов против нас посылали? Не бойся, говори. Тогда в бою с нами были погибшие виверны.

     -Да, тогда их за вами следить отправляли. Но я не смею вас ни в чем обвинять…

     -Что с ними потом делали, с теми, кто такой не живой не мертвый?

     -Они постепенно все тише дышат и их все равно во море со стены сбросили бы.

     Я наклонился, потрогав прохладную руку свернувшегося в позе эмбриона чешуйчатого раба.

     -Сюда надо позвать мою жену. Может у нее что и получилось бы с ее эликсирами. Мало кто так разбирается в медицине ящеров как она. Но я ничего не обещаю. Не знаю, что надо делать в таких случаях.

     Во взгляде раба появился проблеск недоверчивой надежды, хотя опасение у него не прошло.

     -А где этот, который спит все время от тоски? Позовите его.

     -Сейчас, –раб торопливо вышел из комнаты.

     Скоро он за руку привел изможденного молодого ящерочеловека, безучастно смотревшего остекленевшим взглядом.

     -Это у тебя крылатый брат пропал над перевалом? Его звали Тарах?

     Я еще прежде не видел как сильно может меняться выражение на морде за такое кроткое время.

     -Где он?! Что с ним!? ОН не погиб? –с такой мольбой на меня еще не смотрели. –Я надеюсь. Я бы умер, если бы он погиб, значит может он жив, ну скажите, он… Мне говорили, что прошло слишком много времени, что он не мог выжить без эликсира, уже месяц прошел, но я то ведь не умер, может и он жив?

     -Он просто… Их ведь уже замораживали, вы ведь знаете. Он заморожен на перевале.

     -Он заморожен? А с ним ничего не случится, пока он там?

     -Мы обязательно его разморозим, мы обещали, он спрятан в надежном месте. Возможно мы возьмем тебя с собой, когда будем его откапывать из снега.

     Несчастный потом долго не отходил от меня, казалось один мой вид уже внушал ему надежду.

     -У меня появился смысл жить дальше, –произнес он. –Я чувствовал, что он не мертв, но мне не верили… А когда… когда получится его откопать и оживить?

     -Это мы и сами не знаем. Он ранен… не смертельно, но не сможет выдержать всю дорогу от перевала, если мы его разморозим. Ему долго выздоравливать. А там скоро пойдет снег.

     Была еще причина о которой я умолчал. Мы захватили в Марегаре запасы зелья, без которого не могут обходится виверны, но запасы его ограничены. Пока мы не научимся делать его сами, каждая порция будет на счету. Есть ли смысл размораживать того виверна, чтобы он вновь попал в тяжелую ситуацию с нехваткой эликсира? Нам предстоит борьба и придется, в первую очередь растянуть запасы зелья на тех вивернов, которые могут летать, на тех, кто в Марегаре.

     Я вздохнул.

     Ящерочеловек посмотрел на меня и решился наконец сказать. –Я не один такой… То есть раньше один был у которого виверн пропал без вести и непонятно жив он или нет.

     -А теперь?

     -Еще у нескольких виверны не вернулись, но они пока не умерли. Это после боя про который нам говорили. Нам не всадники рассказывали, а выжившие виверны, которые летали к далекому чужому городу, очень большому. Если наши товарищи еще живы, то значит и виверны там далеко пока не умерли. Но прошло больше дней, чем обычно живут без эликсира.

     -Та-а-к… –произнес я, догадываясь что это для нас означает. Несколько вивернов живыми попали в плен к империи.

     -У их всадников был с собой эликсир?

     -Немного.

     Динаты могли узнать от самих вивернов, что им требуется эликсир, поэтому давали им. Значит когда у динатов кончится найденный у подбитых всадников эликсир, все виверны умрут. Динатам они не достанутся, но жалко ящеров-рабов, которые ждут смерти здесь в Марегаре. Они обречены когда захваченные виверны скончаются в Санктарге. С ними надо что-то делать.

     -Я скажу своей жене. Может она придумает как избавить ваших товарищей от гибели.

     * * *

     Звук окованных сапог гулко отдавался под сырыми темными сводами, со мной шел только один из бывших рабов и телохранитель. Перед нами оказались арчатые входы в залы, где держали вивернов. Они были перекрыты решетками, но небольшие дверцы, предусмотренные в них, раскрыты нараспашку. Виверну через них не пролезть, зато я специально распорядился, чтобы марегарских ящеров-рабов разрешали пускать к их перепончатокрылым. И вообще, свободно ходить внутри цитадели. Их все равно немного, этих несчастных.

     Но от того какое доверие мы заслужим у этих невольников, зависит отношение к нам вивернов.

     За решеткой темно, отсюда я видел одного из вивернов, точнее его голову, однако ему там в сумерках видно лучше.

     -Наши новые хозяева, –прозвучал голос, который был мужественно глубок, но при этом в нем чувствовались шелестящие отзвуки.

     -Нам нужны добровольцы, которые согласились бы перейти на нашу сторону. Сначала два виверна, которые согласились бы на дальний полет.

     -Зачем такие сложности? –произнес виверн, –Мы уже у вас в подчинении и вы уже можете располагать нами по своему усмотрению.

     -Но каково ваше отношение к нам?

     -Все просто, –сказал виверн, –мы служим тому, у кого эликсир и кто держит наших братьев. Теперь вы –наши хозяева.

     -Но для нас имеет значение и ваше согласие.

     -Мое согласие будет, –произнес виверн. –Я говорил с меньшим братом моего друга, того, кто пропал в горах. Он надеется на вас, и хорошо о вас говорил. Вы действительно дали ему надежду. Я поговорю с другими и думаю, что найдется хотя бы один из тех, кто готов поверить вам.

     -Мы надеемся на это.

     -Но вообще, помните, –добавил перепончатокрылый, –виверны служат тем, у кого эликсир. Для нас это привычно, иначе мы не представляем службу. Помните, что нас такими сделали, от нашего желания ничего не зависит если мы долго его не принимали, то все другое отступает. Так что я не стал бы обещать верности, хоть мне и стыдно в таком признаваться. Не ждите преданности от тех, кто не хозяин себе.

     Я видел, что виверну действительно горько о таком говорить, он даже непроизвольно повернул голову.

     -У тебя есть честь, –произнес я, –особенно потому, что ты не стал клясться напрасно и предупредил обо всем как есть. У каждого своя слабость а ты сейчас говорил как враг своей слабости, которую тебе навязали с рождения.

     -Да. Только это ничего не меняет. Слабость и никуда не денется. Но мы привыкли, и даже проще, когда не надо ничего решать. Я служу вам, это уже все само так решилось и не хочу говорить лишних слов.

     -А не случалось ли такого, чтобы кто-то из вивернов попытался отнять у своего всадника бутылочки с зельем?

     -Нет, это было бы безумством. С собой у наездника всегда не больше двух, редко больше, разве что если далеко лететь. На неделю хватит, а что потом? Нет, никто бы не решился. К тому же люди хитры… очень хитры, они должны быть много хитрее нас, если мы такие сильные. Они всегда держат с собой еще и одну отравленную бутылочку, если вдруг глупый виверн отберет у наездника сумку, то сам не догадается в какой зелье настоящее… Так нам говорили.

     Может врали, подумал я. Хотя кто их знает, надо это учесть.

     -Ты ведь знаешь, что несколько вивернов в Санктарге были захвачены живьем?

     -Они обречены, а вместе с ними и их братья, которые ждут здесь.

     -Их мы попытаемся спасти.

     * * *

     Как же я не люблю принимать быстрые решения, и рассчитывать на непроверенное. Из-за многолетней привычки делать все только после длительных размышлений и планирований я боялся любого авантюризма. Вот и теперь лететь на малознакомых вивернах что-то не хотелось, ведь придется им доверится.

     А вот Стигн радовалась возможному приключению. Говорила, что вивернам от нас все равно некуда деваться.

     -Они выглядят страшновато и даже зловеще, но я чувствую, что дух их податлив, и склонен к повиновению. Такими их вырастили с рождения. Сама мысль о самостоятельности вызывает у них растерянность, даже несмотря на то, что их готовили сражаться, но сражаться только подчиняясь приказам.

     Всегда помнил, что королева отличалась большей чувствительностью к магии чем я.

     -Но тот виверн, которого мы подстрелили тогда на перевале, упоминал о каких-то неудачливых бунтарях.

     -Наверное были отдельные виверны, чье воспитание у людей Варула Варна прошло неудачно. Но случаи эти единичные. Сюда, на войну против империи, наездники перепончатокрылых взяли проверенных и хорошо подчиняющихся, приученных служить. –Стигн замолчала, словно подбирая слова. –То, что разумность вивернов искуственная, то что они обретают ее только вместе с детенышами нашего вида, имеет немало значение в данном вопросе. По сути дела эти перепончатокрылые несмотря на все свои когти внутри такие же рабы как и невольники-ящеры, с которыми их растили… А еще, по своей природе, из-за изначальной неразумности, у вивернов характер быстрее костенеет, они раньше становятся не склонными к переменам. Вот поэтому они предпочтут служить, отметая мысли о самостоятельности.

     -Если ты уверена, что чувствуешь вивернов достаточно хорошо, то я согласен рискнуть и возвратится в Витимн на них. Самого мучает беспокойство, что по земле мы не успеем вернуться до начала вторжения варваров. Мы подготовили учеников хорошо, но будет лучше, если сами там будем, когда все начнется. Все же мы видели в жизни гораздо больше чем они, а война никогда не идет по плану, особенно если рядом нет тех, кто этот план составлял.

     -Тот виверн, которого ты выбрал, кажется мне надежным, –подтвердила Стигн, –он из тех, кто хочет перейти на нашу сторону не только потому, что мы теперь владеем всеми запасами зелья в Марегаре. Второго тоже оказалось нетрудно уговорить.

     -Тогда берем достаточное количество пузырьков с этим снадобьем и начинаем собираться. Я выведу виверна.

     Когда я спустился в подземелье решетку подняли. Препончатокрылый вышел навстречу, немного щурясь от света, вертикальный зрачок сузился. Без решетки приближение длиннозубого ящера выглядело пугающим до дрожи. Он шел опираясь и на задние ноги и на полусложенные крылья. Из-за сравнительно невысокой арки под ней ему пришлось ставить локти горизонтально. Крокодилья пасть зависла у меня над головой. Инстинктивный страх перед хищником таких размеров заложен в природе и от меня совсем не зависел. Но виверн держался спокойно, даже парадоксально кротко. Немного наклонив голову ждал когда я поведу его за собой по лестнице.

     Во дворе крепости он вышел под моросящий дождь, посмотрев в пасмурное небо, но не сделал даже попытки расправить крылья, лишь смотрел как падают капли.

     Мы готовились к вылету.

     -Посмотри, этого хватит на полет туда и обратно? Пленные всадники говорили, что хватит, но я на всякий случай у тебя спрошу. Вдруг врали. –Я продемонстрировал пузырек и показал что такие же рассовал по кармашкам специальной простеганной сумки.

     -Каждой дозы мне хватит на три дня, –проговорил виверн. Я узнал, что его звали Терес.

     -Вроде тут совсем немного, –бутылочка помещалась у меня на ладони. –Для такого большого существа как ты.

     -Перед тем как давать нам пить, разбавляют в воде. На ведро примерно.

     Я уже слышал от пленных, что зелье производят только на островах, из растений, которые выращивают на их плантациях. Там его сгущают, чтобы всадникам удобнее брать с собой.

     -Прилетев до места назначения вы напоите меня зельем и напишете письмо, что добрались благополучно, чтобы я мог вернуться в Марегар и получать зелье там. Так у вас будет больше уверенности, что я не предам. –Сказал перепончатокрылый.

     -Значит мы можем отправляться.

     -Помните, что я говорил про отравленные бутылочки, среди тех, что вы взяли не могла попасться одна из таких? –поинтересовался виверн.

     -Мы тоже боялись, что кто-то из пленных всадников подсунет отраву, чтобы мы лишились крылатых. Но моя жена проверила. Понюхала, попробовала. Уж она яд бы почуяла.

     -Я чую не только сам яд, но даже разговоры о нем, –усмехающаяся Стигн как всегда подкралась незаметно.

     Второй препончатокрылый тоже был здесь. Королева с удовольствием осмотрела обоих.

     Погладила слегка опущенную голову, пройдя пальцами по надбровьям, а потом вдоль всей длинной пасти. Виверн воспринял это как что-то само собой разумеющееся. В том восхищении пред большим могучим существом, которое почти не скрывала Стигн, был даже какой-то эротический оттенок.

     -Твой тоже хорош, –одобрила она, коснувшись нескольких длинных шипов на нижней челюсти перепончатокрылого, которые наверное означали, что он самец. Впрочем как и все другие виверны в Марегаре, потому, что мы уже знали как содержат самок на островах во владениях их бывшего повелителя.

     Седло, которое применяли всадники вивернов для ящеров неудобно. Некуда девать хвост. Поэтому решили снять с наших коней. Как и всякое рыцарское седло оно тоже с высоковатой задней спинкой, но зато она раздвоенная. Немного повозившись наши умельцы надежно прикрепили его к виверновской сбруе взамен человеческого.

     Сам перепончатокрылый привычно привставал или опускался на брюхо, чтобы на нем было удобнее закреплять ремни.

     Терес прилег, чтобы мне удобнее было вскарабкаться. Пониже стремени была ременная петля, сначала ногу я поставил в нее, а потом немного подтянувшись в само стремя и очутился в седле.

     Пришел черед застегнуть все ремни, чтобы надежно в нем держаться. И только потом перепончатокрылый поднялся, сделав несколько шагов к лестнице ведущей на башенную площадку. Сидя на нем я оказался гораздо выше, чем на лошади, непривычно было смотреть сверху на шлемы своих подчиненных.

     Стигн опять опередила меня, успев первой испробовать полет, но мне сделалось страшновато.

     Виверн приподнялся на задние лапы, оперся на сгибы крыльев и с этой еще увеличившейся высоты я, холодея, увидел зубчатый край парапета и изрезанное скалами мрачное море очень далеко внизу, видное через дымку тумана. У меня самопроизвольно напряглись пальцы, которыми я держался за специальные ремни пред седлом. Это не поводья, а просто чтобы всаднику было удобнее держаться во время резких рывков, в дополнение ко всему остальному.

     Я почувствовал как виверн, снова опускаясь на передние лапы, немного подался назад, явно напружинивая задние ноги для прыжка, немного поджал крылья. А потом, дернулся вперед в пустоту за краем площадки. Захотелось сжаться, а потом захватило дух, когда виверн подо мной вдруг резко пошел вниз, вес изчез, только ремни не дали оторваться от седла. В прыжке ящер распахнул широченные крылья, скользя по воздуху.

     Скалы и волны внизу приближались, под нами пронеслись вершины утесов, возвышавшихся над туманом. Чуть впереди я видел другого виверна, на котором летела Стигн.

     Терес начал неспеша набирать высоту, мы делали полукруг над заливом, летающий явно хотел показать нам вид крепости со стороны. Всаднику передается каждый взмах крыльев, но они плавные, чувствуешь словно волна поднимаете вместе с седлом и спиной виверна, но каждая следующая все выше и выше.

     Вот он, Марегарский Серп… Самой воды залива почти не видно, она темнела только в разрывах туманного покрывала, распоротого ограждающим скалистым хребтом.

     Под сумрачным небом шел дождь. Перепончатокрылому это нисколько не мешало, да и мы тоже привычные постоянно мокнуть в походах. Но перелет предстоял дальний, даже слабый дождь на лету хлещет как при самом сильном ливне. Лучше смотреть не вперед, а под ноги, чтобы водяная пыль не лезла в глаза.

     Мокрые перепончатые крылья виверна блестели, их края то вздымались высоко над головой, то уходили вниз. И в этот момент они не так заслоняли обзор по сторонам, открывая полосу прибоя ощетинившуюся скалами там далеко под стременем в котором держался мой сапог. Повернувшись в седле, насколько позволяла спинка, я разглядел выпрямленный хвост виверна с ромбовидно-шипастым окончанием. Марегарская твердыня удалялась постепенно исчезала во мгле.

     Некоторое время лететь над морем, потом вдоль изрезанного берега, там где-то должен найтись отвесный обрыв откуда снова можно удобно взлететь, на этом участке привал, а потом снова полет по краю большого залива.

     Полет ящера нетороплив, без тряски, не сравнить со скачкой на лошади, но все равно по воздуху передвигаться быстрее.

     Нет, полет разительно отличается от езды на лошади… Конь просто несет тебя, на нем не теряешь связи с землей. А летающее существо во время полета становится единственной опорой для вознесшегося в высь, единственной живой опорой что держит над пропастью. И тут невольно чувствуешь зависимость своей жизни от этого создания, от его жизни.

     Если уж все же сравнивать с лошадью то подобное может чувствовать наездник только на узкой горной тропке над обрывом, надеющийся, что верная коняга не оступится, не подведет.

     Не удивительно, что всадники, даже самые циничные и равнодушные, испытывают привязанность к своим вивернам. Это особое чувство, когда кто-то несет тебя на головокружительной высоте. Седло удобное, надежное из него прикрепленному ремнями не выпасть, но все равно видишь, что внизу под самим летающим пустота.

     Я все еще помнил, что мы до сих пор не представляем почему виверны могут летать. И при этом отправились в столь дальнее путешествие. Непоследовательно с точки зрения нашей ящерской основательности. Не просто летает, но и легко несет на себе всадника в доспехах, да еще с седельными сумками.

     Взмахи крыльев неспешные, величественные, временами виверн просто скользит по воздуху, переставая бороться с нисходящими потоками от дождя.

     После моря предстоит полет над сушей, а потом через горы, преимущественно над перевалами, чтобы не подниматься на большую высоту, где тяжело лететь. Но виверн по воздуху преодолеет такие перевалы, где всаднику на лошади не проехать, ему не надо объезжать обрывы и нагромождения. Мы направимся не через тот перевал, где шли наши легионы, а через другой, севернее, чтобы спрямить путь.

     * * *

     Первый раз садились на плоскую вершину гранитного утеса подрытого морем, волны налетали на валуны внизу, выбрасывая фонтан, почти достигающий до края обрыва. На фоне бушующего моря и сумрачного неба виверн с его гребнем шипов на шее казался существом из далекой зловещей эпохи.

     Стоя рядом с ним и глядя на его почти крокодилью голову на длинной шее испытываешь гордость, что только что летал на нем, что это существо несло тебя.

     Не меньшую гордость я испытывал глядя на не менее зловещее существо в нечеловеческом шлеме и доспехах, восседавшее на загривке второго виверна. На свою жену. На шипастом ящере всадница смотрелась впечатляюще.

     Камень, который попирали когтистые лапы перепончатокрылого блестел от дождя, как и все вокруг. Шкура виверна, наши доспехи, под которыми акетон промок, опять став почти столь же тяжелым как сами латы, плащ тяжело ниспадающий на хвост, обвис, потемнев от воды.

     Просохнуть на этой скале не было никакой возможности, поэтому после небольшого отдыха мы продолжили путь вдоль края Дождевого Залива. Слева продолжало расстилаться море, уходящее в бескрайнюю даль пасмурной мглы, справа проплывали береговые утесы. Дальше берег должен поворачивать на юг. Следует лететь еще некоторое время и повернуть в сторону гор. Я понимал, что если пропустим место, откуда надо лететь уже над сушей, то продолжая двигаться над берегом, увидим полузаброшенный портовый город, тот самый где останавливались с войском на пути в Марегар и встретили витимнского офицера с горсткой солдат продолжавшего охранять эти развалины.

     Но до города так и не долетели, я каким-то чудом узнал с высоты знакомый участок берега, где тоже проходили и дал знак поворачивать. Предгорья начались быстро, распахнув перед нами темные, мохнатые от леса, русла безлюдных долин, затопленные туманом.

     Если бы мы шли пешком, то долго и упорно шли бы по этому сырому мглистому лесу, растущему на дне долов среди гигантских замшелых валунов, может встретили бы хижину лесника или малозаметную деревню. Но виверны скользили над темным ковром из смутно видимых вершин хвойных деревьев на большой высоте.

     Плавный подьем лесистой долины сменился утесами на которых росли сосновые рощи, от скал в нижний лес тянулись каменные осыпи. Сквозь мглу тускло блеснул ручей. А выше долина продолжилась, поднимаясь столь же плавно.

     Разумеется когда то уступ делящий долину был круче, но теперь можно подняться по осыпям, по каким-нибудь тропкам петляющим меж валунов, в нагромождении которых теряется ручеек. Но нам не придется выискивать их. Виверны уже преодолели высоту и несли над новым лесом, столь же сумрачным, стиснутым по краям еще более высокими склонами.

     На привалах я разворачивал карту, уточняя как далеко мы уклонились в сторону. Ведь летели над незнакомыми местами. Да еще по эту сторону гор дожди мешали, сокращая видимость.

     Время от времени приходилось снижаться, чтобы разглядеть местность. Поднимаясь выше, не видели что скрывает под собой туман, сливающийся с пеленой облаков.

     Как бы не получилось так, что мы заблудимся и будем выискивать этот перевал дольше чем если бы полетели над знакомой дорогой.

     Сильнее Терес начал уставать когда начался полет над настоящими предгорьями, постепенно поднимающимися выше. Мы направились туда, где в цепи вершин виднелся разрыв.

     Иногда я видел как перепончатокрылый, летящий впереди впереди, исчезал в очередном из лепящихся к утесам громадных клоков тумана, которые можно уже назвать небольшими облаками, иногда сам обгонял, оглядываясь назад, чтобы мы не потеряли друг друга из виду.

     Дождевые тучи шли с моря вслед за нами, они ползли над подножием горы, над поросшими лесом холмами, пытались втечь через перевалы бугрящейся массой. Сверху они выглядели как еще одно море, берегом которого был горный хребет.

     Каменные громады вырастали из дождевого сумрака и наши крылатые пытались либо подняться выше, чтобы пройти над препятствием либо сворачивали в долины, но и долины постепенно уходили вверх. Их внутренние склоны были еще покрыты лесом, который казался с такой высоты сквозь туман мягким мхом облепившим подножия валунов.

     А выше над горами небо было уже другим. Через самый широкий перевал вливались подобно широкой реке дождевые тучи, но дальше дожди прекратились. На высоте облака стали белее, на камнях все реже попадались деревья.

     Склоны гор наверху уже белели ледниками, но мы все же нашли долину пониже, которая может вывести на перевал. Хотя было опасение, что и она может окончится тупиком упирающимся в заснеженную вершину.

     Следующий привал пришлось сделать, чтобы обсохнуть и согреться, а не только отдохнуть.

     Рядом обнаружилась хижина, явно заброшенная, но огонь развели не в ней, а рядом, чтобы и перепончатокрылые могли побыть рядом с теплом.

     В безлюдной местности наш костер в ущелье никем не будет замечен, мы не скрываясь развели огонь. Впрочем даже если здесь найдется горстка бродяг или разбойников то сомнительно, что они посмеют напасть на наших двух перепончатокрылых.

     -Я кажется догадался, почему виверны могут летать, –признался я Стигн.

     -Почему?

     В общих чертах я обьяснил жене суть своей идеи.

     -Возможно ты прав, но это сложно проверить… –рассудила она. –Этот принцип получается универсальным, значит не только виверны, но и другие большие крылатые существа, считающиеся мифическими могли бы летать, например драконы. Где нибудь в далеких других мирах.

     Утром мы позавтракали и взгромоздились на вивернов. Мой, убедившись поворотом головы, что я закрепился в седле, приподнялся на сгибах крыльев. На его загривке меня вознесло над соломенной крышей хижины, немного откидывая на спинку сидения. Перепончатокрылый, опираясь на крылевые когти, неспеша дошел до ближайшего обрывистого склона, чтобы начать с него полет.

     Всегда, когда виверн подходит к краю какой-нибудь пропасти, с которой ему удобнее взлететь, глядеть на это с высоты его спины страшновато. Казалось бы что значит эта лишняя высота по сравнению с целой отвесной горой? Но все равно гораздо страшнее. Когда он уже набрал высоту и парит в воздухе, это уже не так пугает.

     Прочем полет над горами всегда впечатляет больше чем над любой другой местностью. Внезапно может открыться новый вид, склон горы внизу неожиданно закончится, и это тоже похоже на прыжок над пропастью.

     За остаток дня преодолев хребет мы оказались над предгорьями, густо поросшими лесом со стороны Витимна. Двигались все на запад, но опасались, что так можем пролететь мимо Ицела, хоть это и большой город по меркам королевства.

     Меж холмами пару раз видели небольшие скопления домиков. И это уже «наши», витимнские деревни. Хотя жители этих поселений наверное ни разу не видели вблизи ящера. И уж тем более не рады будут увидеть теперь.

     Мы даже снижались, думая как бы распросить кого-нибудь о дороге. Но людей не заметили, видимо жители сразу попрятались, увидев в небе силуэт перепончатокрылого. Хотя здесь никогда не творились такие ужасы как на имперском побережье.

     Высмотреть сверху дорогу тоже не удалось, она скорее всего узкая, закрытая сомкнувшимися ветвями деревьев, если даже попытаемся над ней лететь то тут же потеряем.

     Наконец мы обнаружили речку и отправились по ее направлению, убежденные, что она должна впадать в реку пошире, которая приведет нас к столице или просто крупному городу.

     Ожидания оправдались. Места под нами стали больше походить на обитаемые, появились поля, скопления хижин. Хотя на ночной привал мы остановились где-то в лесу, подальше от ближайшей деревни и поместья какого-то витимнского феодала, не зная даже живет ли он до сих пор там или удрал в империю после нашего вторжения.

     Предместья Ицела мы увидели ближе к полудню следующего дня, хотя взлетели поздно, потому, что вивернам надо время чтобы проснуться и разогреться после утренней прохлады.

     За нашей посадкой между городом и замком наблюдали и люди и ящеры, занимающиеся возведением укреплений. Встретили настороженно. Хотя с немалым изумлением узнали меня по доспехам, но подбегать к перепончатокрылому не решились, остановившись на некотором растоянии, чтобы убедится, что верхом действительно я и Стигн.

     Я неспеша слез когда виверн опустился подогнув лапы.

     -Они на нашей стороне, –быстро разъяснила Стигн, спрыгнув.

     -Что с остальными? –спросили меня.

     -Держат Марегар, и продержатся надежно, я так думаю.

     -Значит все получилось?

     -Там –да. Но мы получили сведения, что недобитые остатки варваров отступают из империи. И отступают в нашу сторону, они постараются совать в Витимне злость за поражение, устроить здесь полное разорение. Мы сейчас нужнее здесь.

     -Сколько их?

     -Много. Не все племена дошли до Санктарга, многие отклонились на восток в сторону Бастиндора, и теперь всех приходится ждать здесь.

     -С вами мы выстоим. Только бы люди Витимна не подвели.

     -Хорошо, что у нас есть теперь виверн, –порадовался я, –Насколько теперь удобнее будет управлять сражением над полем боя и заглядывать, что там в тылу.

     -Но разве я не полечу в Марегар? –спросил Терес слышавший разговор.

     -Вы нужнее здесь.

     -А как же?..

     Я раскрыл сумку, наполненную пузырьками. –Я с самого начала на это рассчитывал и решил взять побольше зелья с собой.

     Виверн успокоился.

     Ожидая вторжения варваров в Витимн, не успокаивались мы, совершая разведывательные вылеты не только над границей, но и вглубь разоренной имперской провинции. До Дация, конечно не добирались, далековато, если без посадки на отдых, но сожженных деревень сверху видели много.

     Я и Стигн просто не могли нарадоваться, что теперь так легко слетать и посмотреть сверху, с безопасного расстояния, что творится на стороне врага и не рисковать разведчиками, мучительно дожидаясь их возвращения. Если ящер к варварам попадет, то неизвестно, что с ним они сотворят, если даже с людьми в городах империи так зверски расправлялись.

     Мы пролетали над небольшим городком, от которого сейчас оставались только закопченные стены. Явно сожжен еще летом, в самом начале нашествия.

     Я заметил, что виверн моей жены начал снижаться и внимательно посмотрел на дорогу. По ней удирала группа людей, они нас несомненно заметили.

     Не все были на лошадях, поэтому от нас не уйдут. Виверн, разумеется, может выхватить всадника прямо из седла, но когда на нем самом всадник то не особенно-то удобно пикировать и проявлять чудеса ловкости в воздухе. Поэтому конные пусть скачут, нам хватит и пеших.

     Мы приземлились с двух сторон, чтобы людям некуда было бежать. Они заметались, сбились в кучу, кто-то даже вытащил меч.

     Мой виверн на полусогнутых крыльях подошел к ним поближе и я посмотрел на испуганных с высоты седла. Им приходилось задирать головы, даже вытянув руку человеку снизу не дотянуться до моего сапога, когда виверн вот так то ли сидит, то ли стоит, опираясь на крылевые когти.

     Остановленные люди не походили на варваров, скорее всего жители империи.

     Я дал знак Тересу и он опустился пониже, чтобы я мог говорить видя лица собеседников, а не их макушки.

     -Не беспокойтесь, мне просто захотелось поинтересоваться слухами.

     -Слухами? Слухами о чем? –растерянно переспросил человек. Подозреваю, что беженцы сейчас боялись, что я скормлю их своему виверну.

     -Меня интересует, где сейчас варвары и куда они движутся.

     -Варвары?

     -Да. Что они теперь делают?

     Эмоций касающихся варваров у жителей разоренной провинции было предостаточно.

     Через полчаса сбивчивых ответов мы со Стигн выяснили, что от Санктарга имперские войска гнали остатки варваров по тому пути, по котрому хотели летом гнать нас. То есть по разоренной земле, где не имелось запасов. С нами тогда не получилось, однако вторая попытка имперского командования увенчалась успехом, потому, что варвары прятать запасы в реке, в отличие от нас пока не научились. Да и вообще не рассчитывали, что придется бежать разгромленными. Ясно, что после этого выжившие отряды стоило уже считать остатками остатков. Эти для Витимна серьезной опасности уже не представляли.

     Но ведь было другое войско варварского вторжения, которое с самого начала отклонилось к Бастиндору и пожгло города там. Эти тоже отступали, но их оставалось немало.

     Однако в разоренной провинции найти пропитание для подобной орды сложновато. Сами все это устроили. Думали, что идут на теплый имперский восток навсегда, не рассчитывали, что придется возвращаться через пепелища…

     Варвары бросали караваны рабов, которые вели с собой, хотя иногда просто убивали пленниц сотнями сразу, чтобы не выпускать на свободу и не радовать ненавистных имперцев.

     Нам придется иметь дело с озлобленной голодной ордой, которая жаждет получить от Витимна то, что не удалось получить от империи.

     Их приходилось ждать в ближайшие дни.

     Мы распрощались с людьми, влезли на вивернов и взмыли в небо. Нам еще некотрое время смотрели вслед и поспешили укрыться на развалинах городка.

     .3.

     С этого момента мы почти все время проводили на границе, летали по очереди, высматривая врага. Сначала в полях заметили мелкие группы, но за ними явно двигались основные силы.

     Первый из вторгшихся крупных отрядов варваров напал на значительный обоз с продовольствием неподалеку от опустевшей деревушки Овиле, где мы в конце лета столкнулись мародерами. Теперь там никто не жил, потому что земледельцы, предупрежденные о надвигающейся орде убежали вглубь страны.

     Охрана обоза состояла из людей согласившихся перейти нам на службу, их там было сотни две не больше и сопротивления тысячам воинов степей они оказать не могли. Почти сразу же побежали. И правильно сделали.

     Я, приземлившись, чтобы не привлекать внимания, видел как варвары гонят их на берег мелководного озера. Наши ополченцы прижались к самой кромке воды, а берег над ними стремительно заполнялся массой наступающих. Отступать витимнцам оказалось некуда, они уже и так зашли по колено в воду.

     Я смотрел на это с некоторым волнением.

     -Пора, –приказала Стигн.

     По всей ширине озера из воды поднялись ряды облаченных в латы ящеров, которые до этого момента неподвижно сидели под водой, прикрываясь облепленными грязью щитами. Но задние встали во весь рост, а передние, припав на одно колено.

     Арбалеты у всех были взведены с самого начала. Стальные дуги в отличие от деревянной дуги лука не пропитываются водой и сохраняют упругость. Ливень тысяч железных стрел ударил в упор по набегающей толпе и я увидел как практически все кто подошел близко к воде, полегли, их кожаная одежда не могла защитить, бронебойный болт зачастую пробивал по два тела сразу.

     Ящеры-арбалетчики, не теряя времени, подняли каждый по запасному взведенному арбалету и разрядили их в продолжавшую напирать толпу. Уже весь берег покрылся лежащими телами.

     Стигн решила не церемонится с разорителями, полагая, что в войне, где вырезаются целые города, проявлять снисхождение к такому врагу непростительно для командира, который в ответе за своих. В том числе и за жителей Витимна. Каждая стрела предусмотрительно отравлена, поэтому раненые были ранеными очень недолго. Если варвары умели бы считать, то до тридцати досчитать посчастливилось бы не каждому, лишь некоторые раненные в ноги, прожили вдвое дольше.

     Я подумал, что убойная сила арбалета слишком велика для варваров, против них хватило бы и луков. Арбалеты –это против латников, против имперских солдат, ведь мы готовились к войне с рыцарством, а не с этой ордой у которой нет доспехов. В этом бою луки нашим стрелкам подошли бы больше, из них залпы можно давать намного чаще, стрелять быстрее. Арбалеты дольше перезаряжать. Я опасался, что нехватка времени может нас немного подвести.

     Но это было еще не все. Гладь воды всколыхнулась немного подальше от берега и из озера начал быстро подниматься ряд требушетов, установленных на широких и массивных всплывающих плотах. Их противовесы подвешенные на коротких цепях были подняты еще под водой. Поэтому у врагов оказалось не слишком много времени, чтобы ошарашено смотреть на невиданное явление.

     Грузы качнулись вниз, подбрасывая тщательно запечатанные корчаги, по всему берегу всклубилось пламя когда мокрые емкости разбились. Из-за неустойчивости плотов получился некоторый недолет, полыхнуло не среди наступающих, а прямо перед ними, где трупы, но нежданная огненная стена явно произвела впечатление.

     Хитрость со всплывающими плотами мы изначально предполагали использовать против империи, но пришлось применить сейчас. Мои ученики неплохо потрудились, командуя размещением всего этого на дне, пока мы со Стигн ходили захватывать Марегар.

     Бревенчатые платформы еще качались, но мокрые ящеры на них уже крутили колеса, поднимающие противовесы для следующего залпа. За то время пока варвары замешкались перед огнем, легионеры стоящие в воде вдоль берега уже успели взвести арбалеты. Толпа, подбадривающая себя многоголосым криком вновь хлынула на берег через разрывы в огненной полосе, некоторые даже пытались проскочить через огонь, позабыв, про липкость огненной смеси. Их встретил новый слитный залп, прошитые стрелами тела толкало в пламя, бросало на мертвые тела предшественников.

     За спиной наших стрелков продолжали скрипеть вороты требушетов, грузы поднимались медленно. Но ящеры хладнокровно подняли запасные арбалеты и разрядили в продолжающих наступать.

     Я хлопнул по спине виверна, он напрягся, приготовился взлететь в любую секунду, если я захочу вмешаться лично, почувствовав опасность для своих легионеров.

     Но такого истребления не выдержали даже прославившиеся безрассудством варвары, чей дух и так был подорван бегством из империи. Тем более, что самые неосторожные и фанатичные закономерно погибли еще в начале войны с санктаргцами. Степняки опять замешкались перед охваченными огнем телами шедших впереди. В то время как стрелкам передавали заряженные арбалеты из задних рядов. Текли мгновения, скрипели колеса требушетов, моя рука сжимала динатовский жезл.

     Варвары, набравшись злости, снова побежали к берегу, встретивший их залп был намного слабее предыдущих, но он все же приостановил приближение толпы. Понятно, что теперь арбалеты мои стрелки уже не успеют перезарядить. Начнется рукопашная, которой мне не очень хотелось, хотя доспехи у наших хорошие и строй латники держать умеют. Самое время мне вмешаться. Особенно если ряды начнут перемешиваться то жезл динатов быстро наведет порядок. Варварам не поздоровится испытать на себе шок и конвульсии во время драки с ящерами, на которых это не действует. Разумеется, в сражении это для многих окончится фатально, ведь никто не будет дожидаться пока у них пройдет приступ.

     Виверн подо мной приподнялся, я ждал.

     Варвары снова побежали к берегу, а меня заставил обернуться знакомый звук. Это наконец сработали требушеты, несколько мгновений ничего не происходило, затем потом берег вновь покрылся вспышками, взращивающими вторую огненную стену вплотную с первой. Часть варваров оказалась между ней и берегом, люди заметались, а наши стрелки продолжали перезаряжать арбалеты, торопясь использовать выигранное время.

     Боевого духа варваров хватило еще на одну атаку, встреченную шквалом стрел. Но затем рвение иссякло. Чувствовалось, что под конец они стали действовать хоть и порывисто но невпопад, словно лишившись командования, вероятно вожди погибли пытаясь вести за собой воинов в одной из повторных атак, чтобы подбодрить собственным примером. Еще варвары не могли не догадаться по отсутствию раненых, что все стрелы отравлены. Они, воспитанные на культе воинственности, обычно не очень боялись крови, смеялись над мелкими ранами, но идти навстречу ливню стрел, каждая из которых несет смерть от малейшей царапины –это слишком даже для таких воинов. Особенно, учитывая, что у большинства тело не прикрыто ни чем кроме обычной кожаной одежды.

     Мы, нанеся варварам ощутимые потери, отступили через озеро чтобы не затягивать бой и не терять своих. Людей перевезли на плотах, а ящеры перешли по дну пешком.

     Варварам пока достался северный берег озера и реки, а так же обоз в Овиле.

     Рядом со мной поглядывал в сторону варварских огней на горизонте Форвин. Он согласился участвовать в совместных боях против варваров, но в остальном всегда старался подчеркнуть, что он против ящеров. И говорил об этом при всяком удобном случае, особенно в присутствии своих соратников.

     -Я вообще не понимаю как там оказался этот обоз, –проворчал он. –Зачем вы его туда погнали и ради чего он в этой деревушке на двое суток застрял. Успели бы вывезти.

     -А мы не собирались его вывозить, –мрачно ухмыльнулась Стигн.

     -Так вы его специально варварам сдали?

     -Приходится бороться любыми способами, –в голосе королевы чувствовалась беспощадность.

     Несомненно варвары очень рады захвату такого количества продовольствия, особенно после перехода по разоренной провинции. Но радоваться они будут недолго.

     Стигн может быть жестокой, если считает, что действует справедливо. И верхом нелепости считала подвергать опасности своих солдат ради каких-то общепринятых обычаев войны, если воюет против такого бесжалостного противника. Особенно, учитывая многочисленность наступающих. Поэтому просто отравила обоз.

     Днем мы поднялись в воздух, пролетев над лагерем варваров. Похоже значительная часть лежавших там просто не проснулась, а остальные были растеряны.

     Варвары не проявили снисхождения к жителям Дация и городов около Бастиндора. И хотя это были имперские города, Стигн не скрывала радости, что мы так сократили наступающую орду.

     Мы еще отступили и готовились к следующей битве, на наиболее выгодной для нас подготовленной территории. Скоро должно было подойти еще вдвое больше степняков.

     Однако их мы так и не дождались.

     Поднявшись на двух вивернах Стигн и я осмотрели с воздуха, что происходит в стороне, где остановились варвары. И увидели что там их уже почти нет. Они уходили, оставляя недогоревшие костры и брошенные палатки. Толпа конных и пеших растянулась, все брели на запад.

     Мы уже настроились на будущее сражение, в котром опять готовили сюрприз, но вид уходящей в свои земли потрепанной орды откровенно радовал.

     Долго мы летали над полями, высматривая все ли варварские отряды уходят, не собрался ли кто задержаться и помародерствовать, прорвавшись к нам в тыл. Но разоренная земля везде оказывалась пустой, лагеря брошенными. Мы приземлялись, осматривали места стоянок, убеждаясь, что степняки собирались второпях.

     Уходили все. Не задерживаясь, брели на запад, только на запад.

     * * *

     Тени перепончатокрылых скользили над степью, мы со Стигн, в недосягаемости для стрел, продолжали следить за передвижением орды с воздуха. Варварская армия ползла внизу под нами далеко растянувшись. И конница и пешие, тысячи и тысячи людей в однообразной невзрачной одежде.

     -Надо выловить кого-то для допроса. Узнать почему они уходят, –негромко крикнул я Стигн со своего виверна, не опасаясь, что нас снизу услышат.

     -Поохотимся, –зубасто согласилась королева, направляя перепончатокрылого вниз. –Только берегись стрел!

     Степняцкие стрелы для наших доспехов вообще не опасны, тем более очень быстро теряют свою пробивную силу с высотой. Но когда снизимся могут зазря подырявить перепонку виверну. Не смертельно, но неприятно.

     -Сейчас их погоняем. –Я достал из седельной сумки жезл динатов, который источал покалывающее онемение даже сквозь латную перчатку и чешую. Причем виверн и тот что-то почувствовал, повернув ненадолго голову.

     Сделав круг мы начали, снижаясь скользить по воздуху.

     Перепончатокрылый несся над толпой, стараясь пролететь над всей колонной варварского войска, а я пригнулся, держа в вытянутой руке жезл.

     Мне был слышен многоголосый вой бессильной злобы и страха, воины сыпались с лошадей, роняя оружие. Пешие тоже валились скорчившись. Сверху было видно, что армия полегала как трава в поле под порывом сильного ветра.

     Я ощущал злобный восторг, скользя над массой врагов, падающих перед перепончатокрылой тенью и чувствуя себя легендарным темным властелином из древних легенд.

     Оставив внизу расстроенную толпу неудавшихся завоевателей, мы начали набирать высоту, возможно для того, чтобы еще раз пройти над армией. Взлетели повыше, чтобы снизу нас не услышали, хотя там внизу и так стоял дикий шум.

     -Я успела разглядеть. Там у них, кажется пленный. Связанный был на лошади.

     -Тогда надо именно его выхватить. Лучше у него спросить, чем у этих упрямых.

     -Так и сделаем.

     -Одному из нас надо высадится за холмом, чтобы виверну без всадника было удобнее подхватить человека на лету, –сказал я.

     -Понятно. –В воздухе Стигн не теряла слов зря.

     Мы еще раз пролетели над варварами высматривая, где пленник. Моя королева его снова разглядела первой.

     За холмом на каменистом уступе ждать согласился я, варваров поблизости не наблюдалось, но если наткнется группка разведчиков, то у меня наготове меч динатов.

     -Пленник может быть привязан к седлу, –предупредил я. –Если он не упал когда мы первый раз с жезлом над ними прошлись, то так наверное и есть. Вместе с лошадью виверн не поднимет.

     -Мы это учтем, –кивнула Стигн.

     Моя жена и перепончатокрылый без всадника взмыли в воздух за добычей.

     Отсутствовали они недолго. Виверн нес человека, в когтях, чтобы приземлится, ему пришлось сначала снизится над склоном, молотя крыльями по воздуху так, что пригнулись кусты, и выпустить его. Пленник не удержался и скатился, руки у него были до сих пор связаны. В полете просто не было возможности освободить.

     Я понимал, что человек в высшей степени измучен переживаниями. Сначала попасть в плен к варварам, где его не ждало ничего хорошего, потом перепончатокрылый ужас с неба, парализующая магия динатов, возвращение летающих, о которых слухи ходили как о смерти с неба для целых городов, полет в когтях… Это не всякий выдержит.

     А в довершении всего лежащего на земле связанного ждал еще и ящер в доспехах, который подошел и склонился над ним.

     Я догадался заранее предупредить, что нож сейчас выну из ножен чтобы только перерезать веревки, а не для того, о чем он может подумать.

     -Не двигайте руками, а то порежетесь об нож, зачем варвары вас везли? Они же убивают пленных.

     -Я глава гильдии купцов из Фирса, это на южном побережье, –голос был всхлипывающим от взволнованного дыхания. Прошедший плен у степняков человек отвечал на вопросы не задумываясь и торопливо.

     А еще я подумал, что если этот человек родом из южных приморских провинций, то он должен панически боятся вивернов, ведь именно там они несли смерть с неба. И мы, будучи всадниками перепончатокрылых, являемся для него настоящими исчадиями истинного зла. Но не время сейчас объяснять ему, что всадники, по крайней мере у этих двух вивернов, поменялись.

     -Зачем варвары оставили тебя живым и везли с собой?

     -Они… хотели с помощью меня вытребовать у гильдии караван зерна. У них сейчас тоже голод и новая война.

     -А им этой войны мало что ли показалось?

     -На них напали.

     -Кто?! –я разинул пасть, произнеся это почти одновременно с женой.

     -С другой стороны.

     Поговорив с пленником мы выяснили следующее. Пока варвары разоряли империю и добрались аж до столицы, держава Тагес, воспользовалась тем, что все воины отправились в поход против Санктарга.

     Тагес был большим рабовладельческим государством, находящимся южнее исконных земель варваров. Именно туда степняки продавали караваны рабов, захваченных в империи. В ответ им сбывали оружие для борьбы с империей динатов.

     Правители Тагеса получили двойную выгоду. Вначале они получали доход от продажи оружия степнякам, дешевых рабов в больших количествах, а когда узнали, что орды варваров полегли в огромных количествах, не вернувшись из империи, решили прибрать земли, которые теперь были плохо защищены.

     Теперь я подозревал, что эпархи Тагеса с самого начала рассчитывали, что варвары будут истреблены во время нашествия и помогали разжигать среди степняков вражду к империи.

     Сложилась парадоксальная ситуация. Сначала варвары продавали жителей империи в рабство, а теперь их собственных жен и дочерей, оставшихся дома, погонят туда же в Тагес.

     Купец рассказал нам, что слышал в лагере варваров. Туда прибыли гонцы, с пугающей вестью, ввергшей варваров в ярость. Степняки и так подавлены неудачей и губительным разгромом в империи, но когда узнали, что за время их отсутствия родину заняли легионы бывшего союзника это оказалось шоком.

     Вот почему, забыв про Витимн, который собирались пограбить чтобы как-то сгладить кошмарность поражения под Санктаргом, варвары бросили все и поспешили к разоренным хижинам.

     Из подслушанного становилось ясно, что вторжение командование Тагеса подготовило основательно. Скорее всего они собирались присоединить земли варваров к себе навсегда. В таком случае их государство станет второй по величине державой после Санктаргской империи.

     -Вот еще одно государство вступило в безумную войну всех против всех, охватившую кажется весь мир, –произнес купец.

     Его гильдия являлась одной из самых крупных в провинции поэтому была в курсе дел творящихся в разных государствах. По его впечатлениям в Тагесе давно ощущалось стремление к расширению и потребность в новых землях.

     -Значит уже много лет там ждали первой же серьезной войны варваров с империей, чтобы воспользоваться случаем.

     -Не просто ожидали, как сейчас ясно.

     -В таком случае хорошо, что пошли против варваров, а не сразу к нам в Витимн.

     -Сразу напасть на Витимн Тагес не мог. Вмешалась бы Санктаргская империя да и варвары накинулись бы на тех, кто ослаб в борьбе, поэтому им логичнее показалось, что надо дождаться пока ослабнут сами варвары. К тому же плодородные земли варваров для них ближе, не все они кочевники, у них и густонаселенные земледельческие области есть.

     Купец замолчал, косясь на нас.

     -Что вы со мной сделаете? –наконец решился он задать самый важный для него и самый пугающий вопрос.

     -Доставим до первого же нашего поста Витимна.

     -А потом?

     -Дальше ты сам решишь куда тебе идти. Можем оставить даже здесь, если потребуешь, но не советуем, потому, что варвары еще могут встретится.

     -Вы меня отпустите? –удивился человек.

     -Мы представляем Витимн, и не имеем никакого отношения к тем захватчикам Марегара, которые отравляли ваши города. Постоянно приходится об этом напоминать. Только стоит заметить, что вас придется привязать к виверну, потому, что седло на каждом только одно, это для безопасности, а не потому, что вы снова пленник.

     Купца мы высадили в на окраине нашего пограничного лагеря, но я предложил ему немного отдохнуть а потом побеседовать. Как известно, снабжение зерном разоренных провинций империи через Дождевой залив уже давно прекратилось из-за приватиров. Но теперь в наших руках оказался один небольшой порт за перевалом, не то через который мы легионы водили, а который южнее. Я предложил организовать провоз продуктов по территории Витимна, где мы могли обеспечить безопасность. За это налоги пойдут в нашу казну.

     Вроде бы не очень разумно помогать населению государства с которым у нас еще война не закончилась. Но ведь мирному населению, а не войскам, так что большого ущерба не будет, а казна государства не беспредельна, ее требуется пополнять, ведь война это очень дорогое занятие. Вот мы и изыскивали разные способы наладить жизнь страны. С другой стороны, пусть соседи понимаю, что мы можем не только воевать, но и дела с нами вести можно.

     Вернувшись в Ицел, я припоминал, что уже читал про Тагес из книг в университете и тех, что забрал из Санктарга. Может еще раз схожу к ректору Ираклемону.

     Это государство находилось, как уже говорилось, к югу от земель варваров, а от Витимна на юго-западе его отделял второй, короткий горных хребет, общей границы почти не было, только с краю, где начинались степи.

     В книге упоминалось, что однажды лет двести назад, был недолгий период когда Тагес являлся одной из провинций Санктаргской империи, но ее трудно было удерживать потому, что далеко чтобы поддерживать единство и постоянно мешали варвары. Но в этом государстве по прежнему много схожего с империей.

     Я уже думал, как обороняться, если тагесцам вздумается вторгнуться и сюда. Но им явно сейчас есть чем заняться.

     Варваров ждут самые тяжелые времена, если за них взялись с двух сторон. Если империя динатов не остановится, и решит довести разгром, то две державы их раздавят окончательно.

     Вторжение на которое они решились, может оказаться последним в их истории. Они и раньше не раз пытались ходить на Санктарг, и тогда их громили, но еще никогда так сильно не били в спину. Времена меняются, новые государства стали достаточно сильными и многолюдными, чтобы извлечь из их вечной вражды с империей выгоду для себя уже не понемногу, а раз и навсегда. И целый народ, позволивший втянуть себя в войну погибнет или будет поглощен, потеряв свободу.

     Но для нас хорошо, что вторжение варваров в Витимн не состоялось. Поэтому мы можем пока вернуться в Марегар. Тем более, что зелье, поддерживающее жизнь двоим нашим вивернам, должно скоро подойти к концу.

     Я решил сначала поговорить с Ираклемоном в университете, а потом отправится в полет.

     Что я снова искал в университете? Трактаты о травах, любые сведения, которые помогут нам найти способ производить эликсир без которого виверны не могут выжить.

     Варвары ушли, но оставили разруху и опустошение по ту сторону границы. И оттуда начали приходить сведения о начинающейся эпидемии.

     Я уже слышал как раньше в Витимне справлялись с моровыми болезнями. По одной причине именно здесь было проще останавливать эпидемии. Ректор университета тоже был осведомлен о прежних эпидемия и кого в королевстве использовали, чтобы бороться с чумой.

     Нашим ученикам, особенно ученицам Стигн были розданы указания. Офицеры и без нас пока справятся перекрыв дороги для карантина. Форвину и Ираклемону я пообещал, что мы сделаем все возможное, чтобы не допустить заразу в Витимн. Возможно эта новая угроза на некоторое время сплотит людей и ящеров южного королевства в борьбе за выживание, хотя и на это рассчитывать не стоит. Напуганный народ редко думает рационально и делает правильные выводы.

     * * *

     Стояли солнечные дни еще очень теплой осени. Здесь в Витимне на осень больше похожа зима.

     Мы со Стигн ненадолго улетели для отдыха подальше в безлюдные места на берег небольшого озера. Вода была столь же прогретой как у нас на болоте. Сомнительно, что нас здесь кто-то выследит, но под охраной вивернов можно искупаться, хоть на некотрое время не таская с собой оружие и сбросив с плеч тяжесть доспехов.

     Стигн потянула в воду за собой и виверна. Не знаю насколько хорошо эти перепончатокрылые могут плавать, здесь для них мелковато, даже на середине, если подняться на задние ноги или на сгибах крыльев, то вода доходила ящеру до груди, но это не мешало перепончатокрылому перекувыркнуться в воде.

     Стигн как была мокрой в одной чешуе, из воды по крылу забралась на спину виверну и попыталась взлететь на нем прямо из озера. Впрочем они сделали круг только над водой, скользя над самой поверхностью, потому, что лететь на виверне не привязавшись –занятие для самоубийц.

     Когда сидишь на виверне, чувствуется как перед взлетом его сердцебиение ускоряется, его сердце начинает биться не только чаще но и сильнее, так что всадник ощущает его биение через ноги и то место, которым он на виверне сидит. Если лететь без седла, только прицепившись ремнями, аж под хвостом отдается.

     Организм перепончатокрылого ящера во время полета живет гораздо интенсивнее, как у всех летающих. У птиц когда летят, сердце может биться в три раза быстрее, чем на земле, у виверна только вдвое. Хотя это может показаться странным, нагрузки, чтобы поднять такое тело, должны быть больше. Но мы давно обратили внимание, что по логике вещей такой ящер вообще летать не может. Значит мое предположение о способе полета вивернов становилось более обоснованным.

     Я вышел из воды на мелководье, чувствуя тепло солнечных лучей, касающихся мокрой чешуи. Мой виверн, находился рядом немного поглубже и при взгляде на него до сих пор было страшновато. Хотя с другой стороны, знать, что это защитник приятно.

     Его длинная голова приблизилась, он ткнулся мордой мне в бедро, в живот. Я погладил виверна по лбу, вытянув руку насколько доставал, почесал там где начинались шипы.

     Хоть он дружественен, но когда такая длинная пасть прижимается к незащищенному телу, весьма неуютно. Однако при таких размерах меня не спасли бы и никакие доспехи, ему столь же легко открутить голову вместе со шлемом. Он мой, служит сейчас мне, но от этого не перестал быть самым смертоубийственным хищником известным в этом мире. Доподлинно не известно, что у него там в голове, опять лезет мысль.

     Пока я провожу рукой по жесткой длинной морде большой глаз с вертикальным зрачком смотрит на меня снизу. Считается, что нельзя смотреть в глаза хищникам, но виверну вроде бы даже нравится не отрывать взгляда. Он беспощадный убийца, однако не мыслит себя без подчинения. Причем подчинения тому, кто намного меньше и слабее его.

     Перепончатокрылый погрузился, а потом воспрянул, поднимая волну, потоки воды стекали с его крыльев на меня. Мокрая чешуя глянцево заблестела, виверн задрал голову смотря на слепящее солнце, щелкнул длиннющими челюстями.

     Когда виверн привстал на задние лапы стало хорошо виден выступ грудины, который хоть и не так развит как костный киль у птиц, но тоже заметен. От его нижней части начинался мощный жгут сухожилий, который шел по середине через весь живот до самого бугра между ног. Этот заметно выступающий бугор, придающий перепончатокрылому ящеру мужественный вид, на самом деле образован сильно развитой лобковой костью таза, он необходим для присоединения мускулов и сухожилий пресса, от груди до низа живота, а с другой стороны –для подвижности хвоста.

     У нас, ящеролюдей тоже такой есть, но не так сильно выступающий, потому, что наш хвост не такой массивный и длинный. А если пощупать живот то тоже можно заметить два жгута сухожилий поверх мускулов пресса от груди до низа живота, только это у представителей нашего вида не так бросается в глаза, поскольку в нас, внешне соединилось и ящеричье и человеческое.

     У виверна жгут сухожилий сильнее выступает, идя гребнем по центру живота, а у нас более плоские, эти сухожилия идут по сторонам от центральной линии живота, по сторонам от пупка, и почти не нарушая рельеф мускулов пресса, в целом торс почти человеческий.

     Внимание к анатомии у меня от жены, впрочем когда самому приходилось на болоте придумывать доспехи, знание устройства и движения тела вырабатывается само собой. Теперь даже смотря на непохожие существа понимаешь их строение.

     Сегодняшняя погода, ласковая вода неглубокого озера наверное напомнила вивернам их родину на островах. Хотя они там были рабами, живым оружием, но и у них была юность, а природа дарит свое тепло даже рабам. Стигн, раздразнила своего перепончатокрылого шутливой борьбой, соревнуясь с ним в ловкости и уворачиваясь так что он, нарочно повалился на бок в озеро, позволив запрыгнуть на себя.

     Игривое настроение передалось и моему виверну. Его морда снова оказывалась рядом, он смотрел на меня то одним глазом, то другим, игриво хватая пастью поперек туловища. От этого захватывало дух, хотя он сжимал челюстями осторожно, чтобы острые зубы в палец длиной больно не вдавливались в тело, но делал это так быстро, что сердце замирало. Ящер умудрялся останавливаться в последний момент, так что захват оказывался чувствительным, но не болезненным.

     Если не знать, что виверн делает это не по-настоящему, то неподготовленный человек помер бы наверное с перепугу.

     Я понял, что именно так играли виверны со своими братьями из двуногих ящеров, рожденными из одного яйца, а потом и воспитанными вместе. Часть своего отношения к ним перепончатокрылые перенесли на нас, видя что мы такие же. Эти многозубастые разумные существа, при всей их хищной смертоносности оставались внутри детьми.

     Странный феномен существа, которое само по себе не может быть разумным, но становится таким только при развитии вместе с детенышем нашего рода…

     Чем больше мы общались с вивернами, чем сильнее чувствовали в них несамостоятельность. При всей своей силе виверн психологически почти не способен совершать сколь нибудь важные поступки без указания. Дело даже не в воспитании, эта зависимость глубже, гораздо глубже, она закладывается еще когда когда эмбрион будущего перепончатокрылого развивается в одном яйце с ящерочеловечьим, приспосабливаясь зависеть от него.

     Они так приспособлены слушаться приказов, что отсутствие хозяина ощущается ими как пустота, вызывающая неуверенность, беспомощную растерянность такого грозного хищника. И даже то, что виверн может мыслить и разговаривать, не отменяет его несамостоятельности.

     Стигн это почувствовала раньше меня, она такое всегда лучше чувствует.

     Надо признать, что Варул Варн вместе со своими вивисекторами, мастерски разбирался во всех этих особенностях, умея применять свойства и слабости вивернов для того, чтоб использовать в войне как беспощадных убийц.

     Впрочем тот виверн, подбитый нами на перевале больше месяца назад, упоминал о том, что были все же какие-то виверны пытавшиеся стать самостоятельными, но от них избавлялись в самом начале. Среди доставшихся нам, таких наверное не найдутся. Ну, разве что среди вивернов был кто-то достаточно осторожный и умный, чтобы с юности скрывать свое стремление к самостоятельности. Все еще зависело от ящеренка вместе с которым их воспитывали, они перенимали черты характера со своих двуногих братьев.

     * * *

     К Марегару мы полетели через средний перевал, над дорогой, которой дважды прошло наше войско. Хотелось заодно посмотреть как проходит осада блокированного нами замка в ущелье. Легион, построивший стену и лагерь для себя, все еще продолжал ждать когда у запертых кончится продовольствие и они сдадутся.

     Больше там ничего не происходило, ящеры-легионеры слегка скучали, но выжидать они умели. Встреча с ними прошла как обычно. Восторг, почти детское любопытство. Там уже знали, предупрежденные заранее из Ицела, что у нас теперь тоже есть перепончатокрылые, поэтому за врагов нас по ошибке принимать не стали. Всем хотелось посмотреть на вивернов. И на нас со Стигн смотрели с восхищением.

     Чтобы ускорить сдачу замка мы с женой полетали над ним, надеясь, что это больше подорвет дух осажденных.

     В замке все попрятались, спустившись со стен и площадок на башнях. Лишь один из самых отчаянных стрелков с галереи угрожающе показал мне арбалет. Я показал ему жезл динатов и этот тоже скрылся.

     Мы не стали задерживаться, понимая, что с осадой этого замка дело решенное. Может неделю они еще продержаться, может и раньше поймут, что некуда им деваться и сдадутся.

     Мы продолжали лететь дальше над знакомыми местами. Я косился в сторону на склон горы повыше, где в леднике покоится раненый сородич виверна на котором лечу. Надо будет показать ему место, хотя опасаюсь, что с воздуха не найду верных ориентиров.

     Нет смысла описывать полет дальше после тог как преодолели перевал и летели над дорогой между холмов и над лесом, над тем самым лесом, где на нас впервые атаковали виверны. Пролетали и над покинутым портовым городом, все таким же темным и мрачным, словно здесь теперь всегда будет лить дождь.

     Мне стало интересно до сих пор ли там витимнский офицер, не покинувший эти стены. Но если он нас видит снизу, то смотрит с ненавистью, принимая за тех, кто погубил его город. И теперь тем более не поверит, что мы не заодно с теми, кто прилетал из Марегара губить мирных жителей.

     Погода над Дождевым Заливом за те две недели пока мы отсутствовали, почти не изменилась. Может и были прояснения на день-другой, но они случались явно без нас.

     На привалах опять приходилось прятаться под крыло виверна, смотря на неспокойное море. Хоть и промокшие насквозь, но хоть ненадолго могли отдохнуть от водяной пыли летящей в глаза.

     Марегара мы достигли поздно вечером, было уже почти темно. Помогли лишь огни на его высоких башнях, которые в любую погоду видны над мглой, правда теперь горели только два. Да и то их поддерживали ожидая нашего со Стигн возвращения, а в обычное время экономили топливо.

     Виверн опустился на мокрую площадку одной из башен стены над морем, мы при свете факелов слезли и усталые, пошли спать. С пленными поговорить придется утром.

     Но прежде чем я и Стигн добрались до кроватей мне доложили, что во время нашего отсутствия, незадолго до нашего возвращения, над Марегаром кружил незнакомый виверн. Пытался приземлится.

     -А почему же не приземлился? –спросил я офицера.

     -Мы спрятались, чтобы он нас не увидел. Виверн почти сел, даже коснулся площадки. Но кажется всадник что-то почуял и приказал ему снова взлетать.

     -Мне кажется это был Варул Варн. Он догадался, что в Марегаре что-то не так. А почуял он не ящеров, а своих людей, всадников, которых мы держим в плену. У него власть над ними.

     -Он может вернутся?

     -Не знаю, вряд ли. Теперь в Марегаре ему делать нечего. Над ящерами у него власти нет. А всадники заперты, причем придется закрыть и надежнее, чтобы Варул не попытался с помощью них устроить внутри бунт.

     -Интересно, что он теперь будет делать? Может быть полетит на Острова Отчаяния за подкреплением.

     Проспали мы долго, за окном, похожим на туннель в толстой стене, уже взошло солнце, смутно проглядывающее сквозь тучи. Я сначала поднялся к окну по ступеням, выполняющим здесь роль подоконника, посмотрел сквозь решетку на небо, прогулялся по сумрачным галереям замка. И только потом пошел в кабинет, куда привели человека.

     -Что вы знаете о государстве Тагес? –спросил я захваченного всадника, которого другие назвали одним из помошников Варула Варна.

     -А что вы хотите знать?

     -Все, что касается Тагеса и его отношения к вторжению варваров в Санктаргскую империю.

     -Повелитель Варул Варн часто летал в Тагес, он имеет там большое влияние. Он… Это он разработал план натравить варваров на Санктарг, чтобы это потом было выгодно Тагесу.

     -Среди варваров были ваши шпионы?

     -В основном шпионы из Тагеса. Но порошок на вивернах привозили мы, передавая жрецам степняков.

     -Какой порошок?

     -Именно Варул Варн придумал привозить варварам порошок, который ослаблял боль и страх смерти. Его растворяли в котлах, объясняя, что с ним воины степи будут непобедимыми. Самое главное, что у этого питья было свойство делать огромное количество людей невосприимчивыми к воле динатов. По крайней мере динатам уже не получалось так влиять на армии издалека. Поэтому варварам в этот раз удалось продвинуться так далеко и нанести имперцам громадный ущерб.

     Удалось приучить к порошку значительное количество варваров, они ничего не боялись в бою, но были легко управляемы потом. Вожди и религиозные лидеры варваров сильно зависели от Варула Варна, от того сколько он пришлет им порошка для приготовления питья.

     -Так получается, они шли на империю еще и опоенные зельем?

     -Зато все враги видели зримое подтверждение бесстрашия и презрения варваров к смерти. Они даже перестали поддаваться массовому внушению на расстоянии. Какому-нибудь из динатов теперь не так просто было наслать панику на целое войско.

     -А убивающая магия? –прищурился я.

     Допрашиваемый замялся, не желая отвечать, но оглянулся и вздохнул.

     -Все эти защитные ауры и зачарованное оружие действовали как обычно. Варул Варн проверял.

     -Он ведь такой же динат?

     -Да. Мы не могли противится его воле.

     -Ищешь оправдание за жителей отравленных городов?

     -И это тоже. Но какое дело вам, ящерам до имперских мирных жителей?

     -Никакого. Однако такие методы войны не могут не вызвать крайне плохого отношения к тем, кто все это творит. Делает вас весьма неприятным противником.

     -Санктаргские динаты отраву в войне не раз применяли. Хоть и не с неба сбрасывали, но порой ветер нес все это на целые города. Чем Варул Варн лучше или хуже? Ведь, он рассчитывал, если получится, занять место императора, став новым Верховным динатом.

     -Погоди. То, что он расчищал ядом дорогу для варваров вглубь империи ради своих интересов в Тагесе –это понятно. Но как он мог рассчитывать на императорскую тиару в Санктарге, если он столько плохого сделал для этой страны? После всех умертвленных городов он еще рассчитывал там править? Да и динаты никогда не избрали бы его главой своего совета.

     -Когда Варул Варн вел варваров вглубь центральных провинций, открывая им ворота городов, его цель была двойной. Не только для того, чтобы выманить степняков с их территорий и ослабить империю войной. Если бы варварам, с его тайной помощью, удалось захватить центр империи и сам Санктарг, то он предложил бы динатам свою помощь в деле очищения империи от варваров. Ведь сверху очень просто уморить всю эту орду, забросав зельем с вивернов. По условиям сделки за уничтожение варваров Варул Варн потребовал бы у совета избрать его. Прежний император, доказавший свою неспособность править должен был сложить с себя полномочия и стать просто одним из динатов.

     -Но как же погубленные города? Как он собирался править народом, которому принес столько горя?

     -Империя большая. Опустошены города только на южном побережье. У погибших осталось мало живых родственников, ведь погибали сразу всем поселением. Кто о них будет скорбеть? Став властителем Санктарга Варул Варн смог бы постепенно внедрить в массы людей догму о себе как о избавителе от варваров. Особенность государства с могущественной властью такова, что те, кого горе не затронуло лично, лишь еще больше уважают правителя, которого боятся.

     -Динаты не долго бы его терпели. Они бы нашли способ свергнуть.

     -Не знаю, –сказал человек. –Как он собирался ужиться с себе подобными я не имею представления, это выше моего человеческого понимания. Не требуйте от меня всезнания. Возможно он и не рассчитывал что сможет занять трон надолго. Возможно он хотел стать хозяином в Санктарге хоть ненадолго.

     -А вот это любопытно.

     -Но на этом мои знания заканчиваются.

     -И ты не слышал легенд о Царствующих Магах?

     -Только то, что эти легенды существуют. Где-то в Тагесе Варул Варн нашел какие-то разрозненные записи о временах Царствующих Магов. Говорил, что у этих древних были три старых города. Два в империи, один из них и есть Санктарг, и один самый маленький в Тагесе, от которого вообще практически ничего не осталось.

     -А не собирался ли ваш повелитель, в итоге, овладеть и Тагесом и империей, став хозяином всего известного мира?

     -Ну и вопросы вы задаете… я был только помошником. Что там думает динат, не может знать никто на всем белом свете, даже другой динат. Повторяю, Варул Варн никогда не сказал бы никому то, что действительно считает секретом. Динаты хорошо понимают, что простые люди не умеют хранить секретов.

     -Возвратимся к тому, что у Варула Варна не получилось осуществить свой второй план.

     -Да, варваров имперские динаты смогли уничтожить сами.

     -А вот еще вопрос: почему он не предложил империи свою помощь по очистке Санктарга от нас? Попросил бы тиару Верховного дината за то, чтобы избавить столицу от ящеров, когда нас там держали в осаде летом?

     -Ну, вы же сами знаете. Варул Варн знал что сбрасывать на вас отраву малоэффективно. За те два месяца пока вы сидели в Санктарге до него дошли сведения, что вас уже пытались обработать имперским зельем. И к тому же у него на островах есть же рабы-ящеры, он знает, что вы можете задерживать дыхание.

     Впоследствии, бродя по Марегару, осматривая его титанические бастионы я все время думал сможет ли кто выбить нас из этой крепости.

     Теперь получалось так, что часть наших войск в этой крепости отделена от остальных большими пространствами вражеской территории. Это мы можем со Стигн летать на вивернах туда и обратно, а для легионов этот путь не так прост. Но, если положиться на неприступность твердыни до за наш гарнизон в ней не стоит беспокоится. Можно оставить в ней один легион, а два других вернуть в Витимн пока еще через перевал можно пройти. Там войска могут оказаться нужнее.

     Здесь в Марегаре мы неуязвимы, поскольку в мире нет ни одной другой армии, способной войти сюда по дну. Варул Варн смог захватить морскую крепость с воздуха, но без отравы у него мало что получилось бы, потому, что виверны не везде пролезут. А против нас имперское военное зелье уже не раз оказывалось бесполезным. Поэтому не представляется возможным, что кто-то сможет теперь отобрать у нас Марегар. И эта мысль приятно грела. Запасы на случай длительной осады здесь еще империей накоплены неимоверные, а нам, ящерам пища требуется гораздо реже чем людям, если нет сильных физических нагрузок. В крайнем случае можно разработать способ расстановки рыболовных сетей прямо на дне, в заливе. Такое тайное снабжение крепости питанием тоже никому кроме нас недоступно.

     Я рассмеялся. Надо действительно попробовать, хотя бы для разнообразия, чтобы у наших была свежая рыба.

     Наши со Стигн виверны тоже пользовались близостью моря, чтобы поохотится за рыбой. Когда мы высаживались на каком-нибудь рифе, чтобы искупаться, или просто летели рядом на других перепончатокрылых, свободный от седла ящер начинал низко скользить над волнами высматривая скопление рыб покрупнее. Заходил с такой стороны, чтобы не отбрасывать на воду тень. Выхватить рыбу из воды прямо в полете виверну редко удавалось, чаще плюхался и быстро хватал зубами одну за другой несколько полуоглушенных рыбин. Обычно, закусив, угощал сырой рыбой другого виверна, который в этот момент занят под всадником. Они так поступали по очереди.

     Хотя порой, и не снимая седла, Терес, сидя где-нибудь на берегу, начинал долго и задумчиво вглядываться в воду, голова его неспеша клонилась, глаза полуприкрыты, словно перепончатокрылый ящер задремал, совсем заснул, но впечатление было обманчивым. Завершалось это резким движением, он выбрасывал вперед голову на длинной шее и вытаскивал многозубой пастью крупную рыбину.

     Когда нам приходилось удаляться от Марегара, виверн таким образом мог добыть завтрак и для нас. Нам то и одной такой рыбины на двоих с лихвой хватало и еще оставалось. Готовить пищу на мокрых скалах было не на чем, но мы могли употреблять ее и сырую. В отличие от наших болотных ящеров, моя королева неплохо разбиралась и в морской живности, порой ныряла, набирая съедобных ракушек.

     Врочем как ни хороша была такая беззаботная жизнь, расслабится удавалось ненадолго. Приходилось все время помнить о войне, да и кружили мы над морем не просто так.

     Летая над заливом я со Стигн сверху обнаружили несколько больших галер, дрейфующих вдоль берега. Но на них не было ни каких признаков жизни. Через некотрое время мы, снизившись насколько можно, убедились, что люди не попрятались, а на самом деле отсутствуют.

     -Посмотрим внутри? –спросила Стигн.

     Я согласился. Даже если встретится на галере кто, то у нас с собой динатовское оружие, которое даст неоспоримое преимущество во внутренних помещениях. Но непохоже, что там есть кто-то живой.

     Однако, Стигн решила отправится туда одна, оставив меня в воздухе присматривать сверху. Ее виверн снизился, чтобы не напороться на мачту вцепился крылевыми пальцами в фальшборт. Моя хвостатая королева прямо из седла по сгибу крыла подобралась к краю, подтянулась и оказалась на палубе. Вернулась быстро, перепончатокрылый оттолкнулся от борта, махнул крыльями, плеснув по поверхности моря задними лапами и сделав полукруг поравнялся со мной.

     -Там никого нет, только мертвые, но немного, –сообщила королева.

     -Понятно. Это галеры того самого имперского флота, который всадники Варула Варна забросали смертельным зельем.

     -Они самые. Похоже отравленные люди, пытаясь спастись прыгали с корабля, но это им уже не помогло.

     Виверн подтвердил наши слова, когда мы высадились на прибрежной скале. Было что-то зловещее в том как по морю движутся безлюдные корабли, корабли мертвецов. Наши перепончатокрылые смотрели на дрейфующие суда угрюмо, похоже обо были с теми, кто погубил на них тысячи людей.

     -Нападение на имперский флот, по словам вивернов, произошло гораздо южнее. Очевидно их сюда принесло течение Дождевого залива, которое идет вдоль берега с юга к Марегару. –Рассудила жена.

     -Если уж несет в сторону нашей цитадели, то надо пригнать хоть пару этих галер в порт Марегара, чтобы не пропадали зря.

     Стигн оценила мою хозяйственность. –Возьмем еще вивернов и наберем из наших хоть небольшую группу тех, кто немного разбирается в управлении кораблем, хотя, боюсь у нас таких почти не найдется. Впрочем течение и так движет их в нужном направлении, только надо чуть подправить парусом.

     В несколько рейсов мы доставили команду на борт пары галер. Дня через два суда неспеша приблизились к Марегарскому Серпу. Там уже понадобилась дополнительная помощь.

     Медленно открывались ворота ведущие во внутренний порт Марегарской твердыни. Решетка поднималась долго, уходя в прорези свода, ведь она в опущенном состоянии достигала дна. Когда ее движение остановилось, мы увидели высоко над головой ее подводную половину, с которой свисали мочалки водорослей, ручьями лилась вода.

     Она струями текла на палубу проплывающего корабля, а в это время поднималась следующая циклопическая решетка. Третья поднимется только после того как опустится первая.

     Страшно подумать, что будет с любым кораблем, если бы такая решетка случайно сорвалась. Разрубит корабль до киля и прижмет ко дну. Но все построенное империей отличалось параноидальной надежностью. В этом я снова видел духовное сходство с нами, рептилиями. В этом отношении Санктаргская держава мне даже нравилась.

     Там в нескольких днях пути по берегу южнее был найден флагман имперского флота «Барат». Но далековато, чтобы рейс за рейсом доставить нужное количество ящеров, чтоб снять его с мели и пригнать в порт. К тому же мы опасались, что флагман слишком велик, чтобы пройти в ворота внутреннего порта. Так что он нам пока не достался.

     Здесь же в Марегаре королева приступила к разгадке тайны зелья. С помощью книг и опытов она пыталась воссоздать рецепт из доступных ингредиентов. В одной из башен мы организовали алхимическую лабораторию. Порой Стигн пробовала его на вкус, пытаясь понять что же в него добавляли, донимала захваченных всадников, которые хоть и не знают всего состава, но могли случайно видеть на плантациях травы, которые доставлялись для изготовления.

     .4.

     Еще за несколько часов до переговоров на утесе над Эвреосом между императором и Ревокатом состоялся приватный разговор.

     Верховный динат Санктарга Барат Монор как всегда стоял у окна, посматривая на город.

     -И что же, ваше могущество, предложил вам Маниар?

     -Ревокат, у меня нет от вас чужих секретов, только свои. Поэтому мне хотелось бы с вами это обсудить, вы правильно догадались, что спросили. –Одобрил император улыбаясь.

     -Да, вы правы.

     -Маниар попросил у меня содействия. Ему понадобился виверн, причем срочно. Я возразил, что эти опасные существа содержатся в цепях, поскольку мы не нашли еще средств надежного контроля за ними. Но он заявил, что если они умеют говорить, то он попытается с ними договорится.

     -Как же он может быть в этом уверен?

     -Видите ли, он уже недавно встречался с израненным виверном на хребте за Антаровыми вратами. У него с собой молодой ящерочеловек, мальчишка. Маниар, заявил, что с помощью него он найдет подход к перепончатокрылым, что этот раб поможет наладить контакт. Я так понял, что ящеролюди для вивернов имеют какое-то особое значение, у них к этим рептилиям слабость, особое отношение.

     -Это любопытно.

     -Маниар планировал взять с собой ящереныша и, с моего разрешения, пойти в подвал, где держат перепончатокрылых.

     -Что же он рассчитывал им предложить?

     -Виверны знают, что им без эликсира долго не протянуть. А Маниар планировал попытаться его раздобыть.

     -Как же?

     -Эликсир должен быть у Варула Варна, но добровольно он бы его не отдал, разумеется. Маниар, как все динаты, никогда не пойдет на риск, он подозревал, что повелитель вивернов обладает теми же способностями, что и мы, динаты, поэтому встречаться с ним, с равным, он бы поостерегся. Поэтому он собирался проникнуть в его логово, когда Варула Варна там нет, а есть только слуги, обычные люди, которые Маниару не страшны. Разумеется повелитель вивернов не каждый же день, очевидно, в Марегар летает, это далеко от Санктарга. У него есть логово поближе. Логово мы вычислили, это должен быть неприступный замок в котром можно разместить летающих. В общем это оказался замок чуть выше по течению Эвреоса, расположенный на скальном утесе, его Варул Вар захватил как раз перед попыткой штурма нашей столицы, как стало потом известно.

     Спросили у пленных вивернов и оказалось, что они знают это место.

     Маниар собирался, пока Варул Варн ведет с нами переговоры, слетать на уговоренном виверне в его замок и добыть эликсир. Перепончатокрылый знал бы, что спасает своих пленных товарищей. Обычная человеческая охрана сопротивления динату оказать бы не смогла. Она даже приняла бы сначала Маниара за вернувшегося хозяина, а потом стало б поздно.

     -А почему вы решили доверится в этом деле Маниару, а не другому? Ведь он сам под подозрением.

     -На это дело способен лишь динат. В запертый замок так внезапно можно попасть только по воздуху и в одиночку. Где мы найдем другого дината согласившегося на подобную авантюру? Кто бы из совета согласился залезть на виверна и полететь? Ведь мы же не знаем мыслей этой рептилии, мы привыкли, что можем держать под контролем разум человека. Но знать, что под тобой столь сильное существо, которое не подчиняется нашей воле –это для нас нестерпимо. Маниар почемуто был уверен, что сможет договорится с виверном, а другие –нет. Вот пусть он сам и летит.

     -А если он на строне врага?

     -Угонит виверна и не вернется? Тогда мы узнаем, что он враг и это многое упростит, не жалко одного виверна потерять ради этого, у меня еще восемь в подземельях.

     -Так, предположим Маниару удасться и он привезет зелье. Как мы можем быть уверены, что это не очередной хитрый ход?

     -Что этот ход может для нас означать? Он знает, что втереться в доверие все равно невозможно.

     -А если Маниар привезет отравленное зелье, чтобы лишить нас пленных вивернов.

     -Это было бы досадно. Но еще жив покалеченный виверн в горах, которого нашел Маниар со своим рабом. Проверим на нем. Знаете, что потребовал в награду наш вернувшийся из заточения динат? Часть эликсира, чтобы продлить жизнь тому издырявленному виверну. Ведь если мы собирались пленных заморозить, то им не потребуется эликсир пока мы сами не раскроем тайну его производства.

     -Зачем ему подыхающий перепончатокрылый? Он еще очень не скоро сможет даже сползти с хребта, а летать может и совсем не способен уже.

     -Надеется заполучить собственного виверна, зная, что тех, относительно здоровых мы ему не дадим. Рассчитывает, что искалеченный выживет и, зная, кому обязан спасением, будет ему верен. Если нет возможности контролировать мысли подчиненного, то можно идти обычным человеческим путем –добиваться верности с помощью добрых отношений, поступков. Рептилия, которую он пытается вытащить почти с того света, окажется надежнее чем другой виверн. Если он так хочет, то пусть. Как раз мы на этом полуприбитом перепончатокрылом проверим как действует добытое Маниаром зелье. И все будут довольны.

     * * *

     В подвалы Санктарга к вивернам Маниар спускался вместе с Нитом. Но в полет его с собой, разумеется, не взял. Седло рассчитано только на одного, хоть ящеренок легкий, кроме того, оставшиеся в замке слуги Варула Варна могли сопротивляться. Если они на уровне подручных дината, то могут оказать некотрое противодействие воли дината с некотрого расстояния.

     Перед полетом Маниар облачился в полный доспех, который должен предохранить от стрел, а вблизи пойдет в ход его воля, аура и парализующее оружие.

     Спустя несколько часов после провала переговоров на эвреосском утесе, динат вернулся.

     Об этом сразу же доложили императору.

     -Все прошло быстро и гладко, –сказал Маниар. –Виверн уже был в этом замке, знал, где приземляться. Подчиненные этого Варула действительно не предполагали, что с неба может явится кто-то кроме их повелителя. Я забрал запасы эликсира, который теперь там все равно не был нужен, по причине отсутствия вивернов.

     -Что, у Варула Варна теперь совсем нет перепочатокрылых, если не считать того, на котром он прилетал на переговоры? –поинтересовался император.

     -Я заставил признаться слугу в замке, что виверны у их повелителя остались только в Марегаре, а это далековато. Я доставил почти мешок бутылочек с эликсиром.

     -Превосходно. Часть тебе вернут, чтобы ты смог спасти того виверна на скалах, а остальное пойдет в личный запас императора и будет отдано алхимикам для исследования. Пленных вивернов мы погрузим в спячку в подземельях цитадели.

     Маниар покинул дворец, чтобы отправится с Нитом к Антаровым вратам, где ждал покалеченный виверн. Его подкармливали и поили легионеры из гарнизона по распоряжению уговоренного динатом начальства.

     Надо сказать, что предусмотрительный Маниар, заполучив запас эликсира, не сразу вернулся в столицу с мешком. А по пути припрятал часть добычи в безлюдном месте за рекой. И даже успел привязав веревкой для безопасности, покатать Нита на виверне, хоть и недолго. Перепончатокрылый выполнил его просьбу.

     А император, после того как Маниар ушел, вдруг повернулся к Ревокату и медленно сказал:

     -Меня не покидают сомнения. Варул Варн –несомненно динат, неизвестный но такой же сильный динат. Мы так думаем. А если это кто-то из известных динатов? Мы не видели его лица под шлемом.

     -Но кто?

     -Я и раньше подозревал, а не мог ли заточенный Магн Маниар командовать силами вторжения из своей тюрьмы на севере? Так ли уверены мы можем быть, что он ее не покидал? Что-то слишком долго иногда он не отвечал на письма.

     -Так вы подозреваете, что Варул Варн –это на самом деле Магн Маниар?

     -А почему мы думаем, что это не так?

     -Мы распознали бы его по ауре.

     -Ауру иногда можно изменить. Мне показалось, что Маниар на это способен. Помните, что раньше он непроизвольно губил всех людей, находившихся поблизости, если они не обладали особой защитой? А теперь спокойно ходит по городу и вокруг не наблюдается заметного вымирания.

     -Он научился лучше контролировать свои эмоции за годы заточения.

     -Значит и аруру может, в принципе, менять. Нам же известно как это делается, если внушить себе, что ты другая личность, то вместе с этим меняется и энергетика мага. Хотя при этом многие навыки блокируются пока не станешь самим собой.

     -Я тоже так могу, –не стал скрывать Ревокат. –И вы смогли бы, теоретически.

     -Но ты был со мной и поэтому вне подозрений. А Маниар… Заметьте, что во время переговоров Маниар отсутствовал, именно во время переговоров он отправился в полет на виверне. А может он не в тот замок полетел, а как раз на переговоры, сменив доспехи и плащ? И потом… Что-то легко он раздобыл этот эликсир, словно в собственную кладовую заходил, а не в захваченный неприятелем замок. И вивернов не боится, словно знает что-то об этих ящерах…

     -Вы хотите сказать, что он играет с нами как кошка с мышкой? Организовал все эти три вторжения одновременно с разных строн? Давайте лучше еще раз подумаем, что мы знаем о враге.

     -Действия этого Варула Варна кажутся не адекватными. –Признался император. –Он какой-то несуразно-злобный. Такое впечатление, что пытаясь захватить власть в империи, он специально выбирает пути требующие наибольшего числа жертв. В нем чувствуется безумство.

     -Как и в большинстве из нас. Ни одного из динатов нельзя признать полностью чистым от признаков безумия. Скажите, может ли быть нормальным человек, способный усилием мысли сразу умертвить толпу людей? Путь к власти у нас был разным, и мы отличаемся степенью спокойствия и рассудительности, но способности, которые мы пускаем в ход во время битвы, чужды любому душевно здоровому человеку.

     -А может странности Варула Варна не стоит обьяснять только его ненормальностью? Нам ведь подлинно не известны его цели.

     * * *

     После череды дождливых дней впервые за две недели над Санктаргом сквозь разрывы туч начало проглядывать солнце, но осень уже пришла и в столицу.

     -Ваше могущество, нам спешно докладывают, что значительные силы варваров, отступая, вторглись в Витимн. И там были уничтожены ящерами. –Магн Камиан вошел в зал, где во всю стену раскинулась карта империи.

     -Я удивлен, но не сильно. Проигравшие союзники ящерам оказались не нужны… Особенно после того как варвары оказались разрозненны и неуправляемы. –Ответил император.

     Здесь же находился Ревокат, который не упустил возможность напомнить о своем мнении.

     -Вопрос об их союзничестве спорный. Хотя из Витимна пришел доклад, что над столицей видели летающего перепончатокрылого. Он там приземлялся.

     -Значит, как мы и думали, те ящеры и всадники вивернов действуют под одним командованием и являются частью одной и той же силы. –Произнес император. –Мне вот доложили, что на побережье видели войска ящеров, двигавшиеся по направлению к Марегару, наверное они решили усилить гарнизон. Хотя доклад несколько странный… другие сообщили, что якобы в морской крепости что-то происходило, издали видели огни над гаванью. Но никакого штурма не было замечено. Те разрозненные посты, что мы держим с лета на некотором удалении от Марегара, не смогли сообщить ничего определенного.

     -Разумеется простые варвары и простые ящеры, а так же их командиры могли и не знать, что у их правителей на самом верху сговор с целью захватить и поделить мир. –Не нашел повода для возражения Ревокат.

     -Вполне возможно. В любом случае от одной из сторон в этой войне мы освободились. Остались самые хитрые противники.

     -Кстати о хитрых противниках… –напомнил Ревокат. –Вы уже знаете, что войска Тагеса оккупировали земли варваров пока они ходили на Санктарг? Что это может значить для нас?

     -Что у нас могут появится новые соседи, –откликнулся Магн Камиан.

     -Я тоже это предполагаю, –произнес Барат Монор. –Варвары слишком обескровлены борьбой с нами. Тагес их поглотит. Разумеется они еще некоторое время будут пытаться оказывать сопротивление, но когда на их территорию входили легионы тагесцев там были только женщины и старики. Когда недобитые остатки орды вернутся домой то встретят там уже хорошо окопавшихся бывших союзников. Это их конец. Если Тагесу понадобятся все земли варваров, то наши границы сомкнутся. Что ждать от такого соседа? Сомневаюсь, что они сразу полезут против нас, уже заглотив такой кусок территории, им еще на землях варваров осваиваться, укреплять новые рубежи…

     -Несомненно, но я полагаю, Ваше Императорское Величество, вы сейчас размышляете о дальних перспективах.

     -Приходится заглядывать далеко вперед.

     -Но заглянув далеко вперед можно решить, что делать сейчас, –продолжил за него Ревокат.

     -Стоит ли продолжить преследование отступающих варваров, добивать их или пусть это сделают за нас легионы Тагеса? Зачем облегчать им работу? Или, с другой стороны, преследуя варваров мы войдем на их территорию и отхватим кусок со своей стороны, чтобы Тагесу много не досталось? –изрек император. –Но я при этом понимаю, что завоеваниями сейчас нет возможности заниматься, поскольку страшна угроза со строны ящеров из Витимна и перепончатокрылых из Марегара. Я решил остановить преследование варваров на западной границе.

     -Степняки сейчас меж двух огней. Они потерпели поражение и теперь нас боятся, но в данный момент Тагес они ненавидят больше. Потому, что удар был предательским и к тому же в такое тяжелое для них время. Они в отчаянии.

     -Я не буду скрывать, что мне это доставляет удовольствие, –высказался Камиан.

     -Искренне с вами единодушен в этом вопросе, –улыбнулся Ревокат. –У меня были свои шпионы в Тагесе, для нас не секрет, что тагесцы снабжали варваров оружием для войны и всячески подталкивали к нашествию на империю. Подозреваю, что план предательского удара был разработан заранее, и вероятно, что именно Тагес стоит за нападением на империю со всех сторон, причем даже мятеж короля Тодора на северо-западе произошел при их участии, да и пиратам в южных морях они оказывали покровительство.

     -С варварами и приватирами все понятно, но перепончатокрылые и ящеры какое могут иметь отношение к Тагесу? –вопрос императора был почти риторическим, то есть не ожидающим ответа.

     -Увы, это неизвестно. Правда мы знаем, что в Тагесе немало рабов-ящеров. Их труд использовался даже разнообразнее, чем в Витимне. Но армию из ящеров не додумались бы собрать даже там… А перепончатокрылые –это вообще загадка.

     -Нам очень нужен контроль над вивернами. –Повторил император. –С помощью перепончатокрылых нам не только проще будет воевать с ящерами. Но я задумываюсь и о Тагесе. Если у нас будут виверны, то легионы тагесцев не станут для нас препятствием. Мы сможем подавить их сопротивление так же как эти вторженцы, засевшие в Марегаре поступали с нашими. Забросаем их легионы имперским ядом с высоты полета перепончатокрылых. Один вылет –и у Тагеса нет армии. Вот такая сила нужна империи динатов!

     -Да, я думаю, в таком случае империя сможет поглотить Тагес, –поддержал Ревокат.

     -Однажды при прежних императорах Тагес уже был нашей провинцией, власть там похожа на нашу, народ говорит на том же языке, их культура мало отличается. Значит этому народу проше влиться в единую империю, им не надо будет привыкать целыми поколениями. Так присоединение будет прочнее. Нынешний Тагес значительно больше чем столетия назад. Поэтому захватив его, Санктаргская империя продвинется далеко на запад. – Улыбаясь говорил Барат Монор. –А пока пусть Тагес еще расширяется, захватывает земли варваров, они достанутся нам вместе со всей из страной. Ох, если бы только знать что ждать от ящеров на юге, чтобы не отвлекать на них армию.

     Шло время, а со стороны захваченной рептилиями страны не было пока никаких признаков повторной попытки вторгнуться в империю. Некоторые из динатов резонно делали вывоз что под осень ящеры не начнут новой войны. Хотя зима в южных провинциях довольно мягкая, но хвостатые не сунутся.

     Говорили, что новой угрозы от ящеров следут ждать не ранее следующей весны. Вопрос был в том не стоит ли империи самой ввести войска в Витимн? Но это бы означало отвлечь войска с других направлений, особенно с западного, где поглощение территорий варваров шло так успешно. Может не строило тревожить юг, пока там тихо и уж лучше потом ударить с новыми собранными силами, лучше подготовившись. С юга угроза шла не только от ящеров, признаки начинающейся эпидемии усиливались.

     Император внимательно следил за вестями из южных провинций.

     -Ваше могущество, с юга поступают все более пугающие донесения. Область, захваченная эпидемией расширяется. Возможно она началась сама, после разорения юга варварами и голода.

     -Но неисключено, что Варул Варн привел свою угрозу в действие.

     -Не исключено. –Согласился Ревокат. –Однако есть смысл утверждать, что все его угрозы на счет чумы были просто запугиванием, чтобы вызвать нас на переговоры. Ведь если он связан с Тагесом, то эпидемия может обернуться против его интересов. Непонятно ведь заранее в какую сторону пойдет ее распространение. После такой войны болезни начинают свирепствовать и сами.

     -В любом случае нам придется остановить наступление.

     -Это необходимо. Так же следует перекрыть дороги, хотя это уже может быть бесполезно. Это та же самая зараза, которая сотню лет назад опустошила почти весь юг. Беженцы уходят из зараженных голодный районов и несут с собой болезнь дальше и они пробираются не только дорогами. Мы предполагаем, что повторится то же самое, что и во время того прошлого мора. Тогда меньше всего пострадал только Витимн.

     -Почему? –изумился император.

     -Можно конечно поставить посты из солдат, но те, кто будет перекрывать дороги и границы –тоже люди и они тоже становятся переносчиками заразы. Люди умирали прямо в городах и их некому было хоронить, потому, что к таким мертвым нельзя прикасаться, они лежали в своих домах и прямо на улицах. Врачи не могли лечить больных потому, что тоже умирали. И тогда регент Ицела распорядился привести с плантаций множество ящеров-рабов. Им было приказано хоронить трупы умерших и бороться с болезнью там, где человек бы заразился и умер. И они действительно остановили эпидемию, потому, что зараза на рептилий не действовала.

     -Любопытно. Что же было дальше?

     -Страна была спасена, ящеров снова отправили на плантации.

     -Значит те ящеры, что сейчас оккупировали Витимн, могут при желании спасти человеческое население этой страны. Если захотят. Но вообще в нынешней ситуации им выгоден этот мор, если он на них не действует.

 

 

     Сколько месяцев прошло с тех пор как мы начали вторжение? Была весна когда закончились наши приготовления на болоте, когда мы вступили на территорию южного королевства. Сейчас заканчивается осень, теплая, но очень дождливая осень над Марегаром. Мне все время кажется что прошло гораздо больше времени. Но слишком многое уложилось в эти месяцы, один летний поход на Санктарг чего стоит…

     Прошло чуть более полгода, но они уже кажутся мне целой жизнью.

     И все так же далек от тайны своего происхождения. Но чему удивляться, если за семьдесят лет жизни на болоте среди ящеров я так и не раскрыл секрет своего прошлого. Не так уж часто вспоминал, что был когда-то человеком. И был ли вообще?

     Сейчас уже не верится. Отрывки воспоминаний ощущаются пустыми как чужой сон.

     Главное, что эта жизнь продолжается.

     Я стою на вершине одной из нижних марегарских башен, смотрю вниз на волны разбивающиеся о скалы далеко внизу, слушаю дыхание моря. Мои руки опираются на серый камень ограждения, непоколебимый как эти утесы.

     Удивительно, что именно здесь в Марегаре я получил от жены слабый намек на былое.

     Это было ночью, но мы не спали, спим мы обычно раздельно, просто лежали на кровати в моих покоях в башне после того, на что муж и жена имеют полное право.

     -Недавно я вспомнила кое-что из своей прошлой жизни. То есть из той части жизни до нашего появления здесь, которое скрывают провалы памяти. –Произнесла Стигн. –Кое какие неподтвержденные сведения, касающиеся вивернов.

     Да, наше общее прошлое за все эти десятилетия оставалось загадкой. За все эти годы мы нисколько не подобрались к разгадке тайны. Время шло, а прошлое, как и положено прошлому, только удалялось.

     -Вивернов? Но мы же попали сюда из другого мира, а виверны здесь.

     -У нас были легенды, в которых говорилось о вивернах. Я вспомнила о них после того как я услышала от моего перепончатокрылого, что виверн ни при каких обстоятельствах не может причинить вред ящеру.

     -Что, действительно неспособен причинить вред ни одному из нас?

     -Говорит, что это у них с рождения. Там на островах Варула Варна были отдельные редкие случаи когда всадники пытались заставить вивернов расправится с рабами ящерами, даже не с теми, которые вместе вылупились, а с любыми. Но встречали неподчинение приказу практически на уровне истерики.

     -Любопытно.

     -Так я вспомнила, что и в наших легендах говорилось, что виверны не предназначены вредить ящеролюдям.

     -Интересно, почему?

     -Помнишь нам рассказывали как вивисекторы Варула Варна создают разумных вивернов, помещая в яйцо неразумного и мелкого виверна эмбрион ящерочеловека? И неизвестно откуда повелитель научился такому методу?

     Я ждал окончания паузы.

     -Так вот, –продолжила королева, –это придумали не люди. Разумных вивернов научились создавать мы! Ящеры. И было это давно, очень давно в наших древних государствах. Ящеролюди нуждались в защите и они додумались выводить себе защитников. Не возмущайся вивисекторскими методами, времена были дикие, те древние страны вели борьбу за выживание и это казалось меньшим злом. Даже несмотря на малочисленность выживающих зародышей. Весь ужас в том, что приходилось использовать эмбрионы ящеролюдей, которые могли не выжить при всех этих манипуляциях, виверн становился разумным только при удачном окончании эксперимента, без этого он только зародыш животного. При мне всего этого уже не было, остались только невнятные записи в книгах, только теперь я сопоставила то, что вычитала тогда и то, что рассказал виверн.

     -Но как секрет выведения вивернов узнал Варул Варн?

     -Вот это мы сейчас вряд ли узнаем. На юге есть ящеры, которых повелитель островов захватывал в рабство, много рабов-ящеров в Тагесе. Среди них могли оказаться потомки тех, кто прошел через врата точно так же как мы и остался в этом мире. А может здесь в очень далеком прошлом существовали даже какие-то государства ящеров. Где-нибудь далеко на юге в джунглях за дикарским берегом…

     -А как же зелье? Зелье, к которому вивернов приучают с рождения, чтобы они без него не могли жить?

     -Это Варул Варн наверное придумал сам. Потому, что в наших книгах о подобной гадости я не встречала ни единого упоминания. Оно древним ящерам не требовалось, чтобы держать вивернов под контролем. Если в вивернов каким-то образом изначально заложено свойство не причинять вреда ящеролюдям. Так они были выведены.

     -Но как такое можно заложить?

     -Моих магических познаний не хватает, чтобы ответить на этот вопрос, –призналась Стигн.

     В последнее время с помощью рассказов допрошенных людей Варула Варна и алхимических талантов моей королевы мы смогли раскрыть секрет зелья для вивернов с большой долей достоверности. Но стало ясно, что производить его у нас не получится. Нет ингредиентов, корней трав, которые не растут в Витимне или империи.

     Мы знали одно. Запасов зелья для вивернов в Марегаре хватит еще месяца на два-три. Нам срочно требовалась экспедиция на юг, за выступ горного хребта, вдающегося в Дождевой залив, туда дальше, где тянутся земли именуемые Дикарским берегом.

     Но мы со Стигн не можем отправится туда. На нас лежит бремя командования армией, которую нельзя оставить. В путь с отрядом специально отобранных легионеров должен отправится кто-то другой. С ним Стигн пошлет свою лучшую ученицу из тех кого она обучала алхимии.

     Пока мы не знал кого выберем для осуществления этого ответственного задания. Возможно лучше отправить два отряда, потому, что в таком важном деле нельзя зависеть от даже от небольшой вероятности, что один из отрядов не вернется. Хотя, если подумать, то нашим легионерам в джунглях Дикарского берега будут противостоять лишь местные туземцы, не имеющие доспехов и железного оружия. Сомнительно, что они смогут представлять опасность для когорты ящеров, которые в тех влажных душных лесах даже в полном вооружении будут чувствовать себя комфортнее чем люди. Ведь те болота мало чем отличаются от наших родных. Ведь читал же я в книгах Ицелского университета, что там даже попадаются разрозненные племена ящеров, впрочем столь же диких и жалких как те туземцы.

     Кто бы не вызвался добровольцем, ему предстоит дальний путь. Новые земли, леса и болота. И я хотел бы сам отправится туда.

     Но мы оставались на страже войны. Нашей войны, которую теперь не могли покинуть ибо стали ее частью.

     Многое менялось в мире, вершилась история народов и империй. И что бы теперь не произошло, уже не исчезнет надпись о нас на ее вечных скрижалях.

 

     Таурон (с) 2002, 2004-20.04.2010

 

 

 

 

     Необходимое послесловие 

---